239.
Соотношение между различными категориями госслужащих240
К концу 70-х гг. на госслужбе всех видов находилось около 3,7 млн, а при широком толковании – 4,4 млн. Собственно административный персонал – около 2,5 млн, в т. ч. 312 тыс. чиновников федеральных учреждений. Если число работающих по найму с 1960 по 1976 г. выросло на 7,5 %, то число чиновников и служащих госаппарата более чем на 40 %241.
В Испании численность госслужащих к концу 70-х гг. достигала около 2 млн человек, но основой чиновничества были члены около 30 профессиональных элитных корпусов, комплектовавшихся по особым правилам и находившихся на особом положении в системе государственной службы (подобно «большим корпусам» во Франции). Они включали в себя и ряд категорий специалистов (преподаватели вузов, ряд инженерных специальностей и др.), которые в большинстве других стран не относились к чиновничеству (далеко не все соответствующие специалисты в стране были членами этих корпусов). Каждый из корпусов представлял собой особую корпорацию. По специализации они делились на несколько групп. Общеадминистративные функции исполняли дипломатический корпус, корпус гражданских администраторов, инспектора труда, инспектора сберегательных касс и налоговые инспектора, юридические – государственные адвокаты, военные юристы, юристы Государственного Совета, юристы Министерства юстиции, судьи и корпус нотариусов и регистраторов, экономические – корпус государственных экономистов и корпус государственных специалистов коммерции, инженерные – корпуса: инженеров путей сообщения, горных инженеров, инженеров промышленности, инженеров-агрономов, лесных инженеров и инженеров-геодезистов. Три корпуса объединяли преподавательский состав – преподавателей университетов, технических вузов и средних учебных заведений. Существовали также корпуса таможенников, ветеринаров, интендантов Министерства финансов, специалистов налоговой службы, архитекторов Министерства жилищного строительства, статистиков, аудиторов242. Каждый из корпусов насчитывал от нескольких десятков до нескольких тысяч членов, общее численность их превышала в начале 60-х гг. 10 тыс. человек243. Для Испании до 1975 г. была характерна важная роль армии, поддерживавшаяся как качественно иной, чем в других странах, степенью самоорганизации офицерства, так и большей долей его среди всех военнослужащих. Если обычно в европейских странах она составляла в 20—30-х гг. XX в. 5–6 % общей численности военнослужащих (например, во Франции один офицер приходился на 20 солдат), то в Испании в конце первой трети XX в. один офицер приходился на 7 солдат244 (на 1936 г. имелось более 15 тыс. офицеров245); в 40—50-х гг. представители вооруженных сил занимали до 38 % постов в правительственных органах246.
В Италии с 1911 по 1966 г. численность государственной администрации выросла с 263 тыс. до 1450 тыс., к началу 70-х гг. в полугосударственных органах собеса имелось 200 тыс. и в местных органах 700 тыс. – всего около 2,5 млн. В госаппарате было занято более 10 % всех лиц с высшим образованием. Чиновники делились на три группы, а позже – на 1–3 категории. За 20 послевоенных лет численность чиновничества выросла на 60 %. Чиновников высшей группы А в 1948 г. насчитывалось 24 933 человека, а в 1968 г. чиновников 1-й категории (бывшей группы А) – 41 612247. В Японии в 1883 г. насчитывалось всего 5 тыс. чиновников, но к 1920 г. их число выросло почти в 7 раз, до 34 тыс., а за следующие 40 лет, к 1960 г. – еще втрое, до 94 тыс. человек. Но в составе самодеятельного населения они, в отличие от развитых европейских стран, составляли очень небольшую долю: в 1883 г. – 0,02 %, в 1920 г. – 0,12 % и в 1960 г. – 0,21 %.
Таким образом, во всех развитых странах численность и доля в населении «профессионалов» и «чиновников» на протяжении XX в. росла значительно быстрее, чем численность населения. «Профессионалы» составляли в большинстве случаев 5–8 %, «чиновники» (которых в крупных странах насчитывалось 1,5–2 млн человек) – порядка 2–3 % самодеятельного населения. И хотя эти группы в целом сохраняли отрыв от основной массы населения по доходам, и их статус в общественном сознании оставался еще довольно высок, общая девальвация социальной значимости профессий интеллектуального труда, принявшая в 60-х гг. особенно широкие размеры, стала источником недовольства различных слоев интеллигенции. Став массовыми, эти профессии потеряли ту исключительность, которая была свойственна им прежде, а вместе с ней – значительные материальные и престижные преимущества248. Поэтому в среде этих групп (как «профессионалов», так и «чиновников») стала проявляться тенденция к органичению своей численности.
Во Франции «большие корпуса» ограничивали свою численность путем жесткого отбора. Например, Инспекция финансов, имевшая численность менее 200 человек, брала из ЭНА ежегодно 3–4 человека249, набор в Корпус горных инженеров в 1900–1966 гг. составлял 4—10 человек, в 1970 г. – 14. Если выпуск из непрестижных вузов в необходимой мере расширялся, то из высокопрестижных сохранялся на одном уровне, чтобы не обесценивать статус их выпускников: так, выпуск из ЭНА составлял в 1947 г. 37, в 1970 г. 90 человек, число студентов Политехнической школы увеличилось с 1900 по 1967 г. с 250 до 304 человек, а число студентов Парижского университета с 1900 до 1970 г. – с 12,4 тыс. до 170 тыс.250; в 1945–1965 гг. выпуск из университетов вырос в 2,5 раза, а из Политехнической и Нормальной школ – лишь на 58 и 70 человек соответственно. В Италии в среде врачей и других представителей свободных профессий зарождались различные консервативные проекты выхода из кризиса: ограничение приема на соответствующие факультеты, прекращение записи в профессиональные списки, отмена всех государственных мер, направленных на регулирование отношений между «свободным профессионалом» и клиентом251. Американская медицинская ассоциация и Американская ассоциация адвокатов стремились ограничить число получающих высшее образование по их специальностям. В результате в 50—60-х гг. в медицинские вузы ежегодно принималось 8–9 тыс. человек, а прием в юридические удерживался в 60-х гг. на уровне 20 тыс. В результате число юристов на 1 млн населения в 50—60-х гг. оставалось на уровне 1900 г., увеличившись лишь к концу 70-х252.
2. Социалистические страны
Статистика социалистических стран отличается тем, что здесь группе «профессионалов» соответствует понятие «специалисты», которые иногда именуются «интеллигенцией» в отличие от «служащих». Но к группе «специалистов» или «интеллигенции» статистика этих стран безусловно относит всех лиц, замещающих должности, для которых требуется не только высшее, но и среднее специальное образование (включая так называемых «практиков»– такого образования не имеющих). То есть такие группы, как школьные учителя, техники, средний медперсонал и т. п., не отделялись от более высокой страты специалистов, которая в западной статистике и социологии только и называется «профессионалами». Наконец, в СССР и европейских социалистических странах не выделялась категория «чиновников» (хотя функционально соответствующие лица существовали как в виде партийных функционеров, так и персонала органов государственного управления). Это, впрочем, логично, т. к. здесь не существовало частного сектора экономики, единственным работодателем являлось государство и хозяйственное управление не было формально отделено от административно-государственного, и за исключением лишь очень немногих ведомств (МИД, прокуратура, некоторые транспортные министерства) служащие не имели формальных чинов, рангов, особого правового статуса и других атрибутов чиновничества, отличающих его от прочих – как государственных, так и частных служащих. Однако в некоторых азиатских соцстранах, в частности, Китае и Северной Корее существовало понятие «гань-бу» (кор. – «канбу»), т. е. «кадры», которое охватывало всех лиц, имевших право принимать административные решения.
Определить в СССР численность группы, равнозначной «профессионалам» в западных странах, затруднительно. Однако численность всего социального слоя лиц умственного труда, как и в западных странах, росла еще быстрее численности студентов и была гораздо значительнее, чем число выпускников учебных заведений, поскольку для советского строя всегда было характерно (особенно в довоенный период) так называемое выдвиженчество – массовое назначение на должности для исполнения интеллигентских функций людей, не получивших соответствующего образования. Основной скачок численности этого слоя пришелся на 30-е гг., когда темпы роста за десятилетие составили около 300 %, а по лицам с высшим и средним специальным образованием – 360 %. Второй «всплеск» роста пришелся на 50—60-е гг., когда по отдельным категориям он составил до 100 % за десятилетие. Показатели этого роста по десятилетиям приведены ниже253:
Что касается группы, равнозначной «чиновникам», то о ней в социалистических странах также можно судить лишь приблизительно, т. к., во-первых, статистически отсутствовала разница между лицами, выполняющими функции «ранговых чиновников», и низшими служащими госаппарата, во-вторых, трудно провести четкую грань между служащими чисто административных органов и аппарата управления народным хозяйством, в-третьих, партийно-комсомольские функционеры (которые и были реально главной управляющей силой) проходили как «служащие общественных организаций». Если до революции на государственной службе состояло менее четверти всех представителей образованного слоя, то после нее – подавляющее большинство, а к концу 20-х гг. (с ликвидацией НЭПа) – до 100 %.
Тотальный контроль социалистического государства над всеми сферами жизни привел к невиданному разрастанию и собственно административно-управленческого слоя. Уже в конце 1919 г., несмотря на потери во время мировой и гражданской войн, эмиграцию и отпадение от России огромных территорий с многомиллионным населением, только в 33 губерниях Европейской России насчитывалось 1880 тыс. средних и 480 тыс. высших государственных служащих (вместо 576 тыс. до революции). Упадок экономики вызвал в 1918–1920 гг. сокращение административного аппарата на 20–50 %