461. Среди конгрессменов на 1971 г. Гарвард, Йель и Принстон окончили 6 %, остальные университеты «Плющевой лиги» – 4 %, другие престижные частные вузы – 8 %, ведущие государственные университеты – 15 %, среди 118 высших чиновников – соответственно 8 %, 2 %, 17 % и 14 %; по другим данным университеты «Плющевой лиги» окончили 3 % карьерных чиновников, 16 % политических назначенцев и 10 % конгрессменов462. К 1983 г. более половины корпоративной элиты и почти столько же правительственной вышло всего из 12 наиболее престижных университетов463. В значительной мере окончание одних и тех же наиболее престижных вузов в среде высшей американской элиты было наследственным. Ниже даются сведения об образовании различных категорий элиты на 1971–1972 гг. в сравнении с образованием их отцов464:
Практика окончания членами высшей элиты престижных частных школ (идущая от традиций бывшей митрополии) весомо проявлялась и в Австралии: здесь среди элиты была непропорционально велика доля выпускников некатолических частных школ – в 4 раза чаще всего населения, тогда как выпускники государственных школ составляли всего 35 %. Половина лидеров бизнеса, ученых, функционеров Либеральной партии, добровольных обществ и СМИ окончили именно эти школы, тогда как большинство чиновников, профсоюзных лидеров и функционеров Лейбористской партии – обычные государственные. В целом 43 % элиты вышли только из 23 школ, 18 из которых частные и 5 государственные, но известные своим высоким уровнем465.
Во Франции наиболее престижным учебным заведением была созданная в 1945 г. ЭНА – Национальная школа администрации, окончание которой гарантировало успешную государственную карьеру; она отличалась исключительно высоким конкурсом. Уже к 1958 г. в составе кабинетов было 11 % ее выпускников, к 1969 г. – 40 %, на 1976 г. к ним принадлежали 8 министров466. К 1966 г. имелось всего 1200 ее выпускников (40 % в Министерств финансов и экономики)467. Несмотря на очень малое число ее выпускников (к концу 60-х гг. около 100 человек в год), к 1964 г. среди всей высшей элиты окончившие ее составили 7 %, к 1974 г. – 9 %. Кроме того, высшую ступень в образовательной системе занимали так называемые «большие школы», в первую очередь Политехническая (выпускниками которой на 1954 г. было 22 %, на 1964 г. 18 % и на 1974 г. 15 % всей высшей элиты), а также Эколь Сентраль, Школа исскуств и ремесел, Высшая школа электричества. Выпускниками «больших технических школ» на 1954 г. были 33 %, а на 1974 г. – 25 % всей высшей элиты, а всех «больших школ» – 45 % и 65 % соответственно468. В 70—80-х гг. «большие школы» окончили 68 % президентов и генеральных директоров 475 ведущих фирм и 74 % – наиболее престижных предприятий, в т. ч. 42 % – Политехническую469. Среди 2,5 тыс. топ-менеджеров всех отраслей промышленности ее окончили 21,4 %; при этом в электро- и газовой промышленности – 20,7 %, железных дорог – 70,4 %, в фирме «Рено» – 2,5 %. Эколь Сентраль окончили, соответственно, 23,1 %, 18,5 % и 6,2 %, Школу искусств и ремесел – 8,1 %, 0,6 % и 54,6 %, Высшую школу электричества – 8,6 % и 1,9 %470. Во Франции выпускники наиболее престижных учебных заведений работали преимущественно в государственном секторе. На 1962 г. выпускники Политехнической школы составляли 54 % среди топ-менеджеров национализированных фирм, 33 % престижных частных фирм и 4 % – непрестижных (пищевых, текстильных, бумагоделательных) частных фирм, выпускники Эколь Сентраль, Горной, Эколь Нормаль, Высшей коммерческой школ и Сен-Сира – соответственно 17 %, 20 % и 17 %, других специальных школ – 29 %, 12 % и 13 %. Всего имели высшее образование 100 % менеджеров национальных фирм, 74 % престижных (из них Политехническую школу окончили 33 %, а вместе с Эколь Сентраль и Горной – 49 %) и 45 % непрестижных частных. При этом все мужское население от 22 лет с высшим образованием составляло 2,6 %, а с полным средним 3,7 %, среди мужчин от 44 лет (средний возраст топ-менеджеров) – 2,1 и 3,2 %. Среди всех французов с высшим образованием Политехническую школу окончили 2,8 % (0,07 % всего населения свыше 22 лет), Эколь Сентраль и Горную – 4,5 %. Во всем населении свыше 22 лет эти три школы окончили 0,19 %, а среди менеджеров самых крупных престижных фирм – 83 %, 63 % и 42 %471.
В Испании помимо Мадридского университета выделялись также университеты Барселоны, Сарагосы, Гранады, Овьедо и Валенсии, а также католический Деусто. На 1972 г. один только Мадридский университет окончили 44,1 % членов высшей элиты, всего три ведущих – 59,2 %, а пять ведущих университетов – 71 %; на 1985 г. – 42,7 %, 59,2 % и 72,5 %472. В странах Южной Европы главный (столичный) университет вообще играл первенствующее место в комплектовании высшей элиты. В Испании Мадридский университет при монархии 1872–1902 гг. окончили 71,9 % министров, 1902–1923 гг. – 56,7 %, при диктатуре 1925–1931 гг. – 52,1 %, при 1-й республике 1931–1936 гг. – 50 %, во время гражданской войны 1936–1939 гг. – 44 %, при Франко 76,5 %, в 1975–1977 гг. – 81,5 %, в 1977–2001 гг. – 60,3 %. В Португалии университет Коимбра окончили при монархии 54,9 % министров, Первой республике – 45,9 %, военной диктатуре – 27,9 %, в 1933–1974 гг. – 35,7 %, в 1974–1999 гг. – 12,6 % (на втором месте при монархии стояла Лиссабонская военная академия, давшая при военном правлении свыше 2/3 министров). В Греции Афинский университет в 1946–1974 гг. окончили от 53,7 % до 64,5 % министров, в 1974–2001 гг. – от 41,7 % до 50,4 %473.
Весьма высока была доля нескольких наиболее престижных университетов в развитых азиатских странах. В Японии наиболее престижным вузом был Токийский университет (Тодаи), который уже на 1880 г. окончило 12 % элиты (6 % бизнесменов, 3 % политиков и 26 % интеллектуалов), к 1920 г. его доля поднялась до 40 % (в т. ч. до 34 % среди бизнесменов и 43 % – политиков)474. Семь других престижных университетов вместе взятые уступали Токийскому, а все вместе они комплектовали от 75 до 80 % высшей элиты. На 1960 г. это выглядело так (%):475
В 70-х гг. 2/3 из назначенных на посты 1-го ранга в министерствах вышли из Токийского университета, остальные – из Васеда, Кейо и Киото. Эта тенденция усилилась после введения отбора по экзамену: выпускники Тодаи составили 77–85 % в министерстве финансов, 75—100 % в МВД, 76 % в МИД, 69 % в министерстве транспорта и т. д. На 1986 г. оттуда вышло 73 % начальников бюро и 86 % вице-министров, из Киото – 5,5 % и 9,2 % – Киото, из всех остальных – 11 % и 4,6 %. В середине 70-х гг. выпускники Тодаи возглавляли 43 из 50 основных корпораций, в 1985 г. из 1454 президентов крупнейших компаний 401 окончили Тодаи и 140 – Киото476. В Южной Корее, при наличии более 300 вузов, 4 ведущих дали около 60 % элиты, причем один только самый престижный Сеульский университет – 51,5 %477. Среди чилийской политической элиты 49 % консерваторов, 64 % либералов, 65 % радикалов и 44 % социалистов окончили Университет Чили478. В Индии среди членов Индийской административной службы 27 % составляли выпускники Мадрасского университета479.
Исключением из этого правила (окончание высшей элитой самых лучших в данной стране высших учебных заведений) был только СССР, который по доле выпускников лучших вузов в элите представлял собой по отношению к приведенным выше примерам полярное явление: таких там можно было встретить лишь в редчайших случаях (даже если иметь в виду десятка полтора ведущих вузов: МГУ, ЛГУ, МГИМО, МИФИ, МФТИ, столичные технические вузы типа МВТУ, МАИ, МЭИ и некоторые другие). Да и вообще университетское образование даже в постсталинское время имели в различных группах высшей элиты 5–7 %, а качественное гуманитарное – 4–5 % (прочие же окончили провинциальные педагогические, сельскохозяйственные и политехнические институты, а 10–20 % техникумы плюс высшие партийные школы). Исключением была только научная и культурная элита. В научной обращает на себя внимание преобладающая роль Московского и Ленинградского университетов. Доля окончивших МГУ в поколениях до середины 50-х гг. составляла 40 %, затем его роль резко снизилась, и в научной элите всех поколений она составила примерно 25 %. В последнем поколении (80-х гг.) на выпускников всех московских вузов приходится свыше половины научной элиты, 15 % – на ленинградские вузы, еще столько же – на провинциальные университеты и чуть более 15 % – на прочие провинциальные вузы. Довольно значительная часть культурной элиты окончила средние учебные заведения искусства и театральные студии (36–37 %, в последнем поколении – четверть). Ее, как и научную, поставляли в основном столичные учебные заведения: на Москву и Ленинград во всех поколениях приходилось от 45 до 60 %, причем роль московских учебных заведений в 40-е – 80-е гг. постоянно росла (в последнем поколении в Москве училось 47 %)480.
5. Социальная мобильность в «массовом обществе»
Проблема социальной мобильности рассматривается ниже в двух аспектах: межпоколенная мобильность в XX в. в плане перемещения в социальные группы умственного труда выходцев из социальных групп физического труда и в те группы умственного труда, которые сохранили положение массовых элитных групп, выходцев из всех остальных групп. Для иллюстрации происходивших процессов в первом разделе приводятся сведения о социальном составе по происхождению массовых элитных групп или их отдельных отрядов в различных странах, а во втором – о социальном составе по происхождению студентов высших учебных заведений, что дает представление о тенденции изменения социального состава массовых элитных групп, так как эти группы в основном комплектовались лицами, получившими высшее образование.
1. Межпоколенная мобильность и состав массовых элитных групп
Наиболее масштабное исследование межпоколенной мобильности в США было проведено в начале 60-х гг. Оно охватило 20,7 тыс. человек, представлявших 45 млн мужчин 20–64 лет на март 1962 г.). Все население было разбито на 17 групп, ранжированных по роду деятельности, среднему доходу и числу лет учебы