Элитные группы в «массовом обществе» — страница 34 из 51

В СССР, где высшая элита формировалась по идеократическому номенклатурному принципу, предполагающему, что надежные партийные кадры могут занимать должности в любой сфере (и на практике одни и те же лица на протяжении своей карьеры были и главами обкомов, и облисполкомов, и министрами, и послами), говорить отдельно об экономической, политической и административной элите, кроме некоторых ее специфических групп (военной, научной и культурной) невозможно: деятельность всей высшей номенклатуры носила прежде всего политический характер. Кооптация в ее состав осуществлялась прежде всего по «классовому принципу»: из «сознательных пролетариев» и лиц «рабочее-крестьянского происхождения», что и обусловило специфику ее состава, хотя первое поколение советской элиты заметно отличалось от последующих, поскольку состояло из «профессиональных революционеров», многие из которых были выходцами из элитных групп (от 10 до 20 % были детьми офицеров и чиновников или имели дворянское происхождение, еще до 20 % и более приходилось на других лиц умственного труда, 3–4 %– на духовенство, 5—10 % на купцов и предпринимателей). То обстоятельство, что в конце 30-х гг. больше половины высшей элиты было репрессировано, также сказалось на ее составе. Хотя разделить советскую элиту на группы лиц, занимавших преимущественно партийные, преимущественно государственные и дипломатические должности, можно довольно условно, наиболее удобно принять показатели, средние между «партийной» и «государственной» группами. Среди родившихся до 1890 г. выходцев их элитных групп (соответствующих тем, о которых везде шла речь выше, а по советской терминологии «служащих и прочих») составляла примерно 45 %, в 1890-х гг. – 27 %, в 1900-х гг. – 23 %, в 10-х гг. – 21 %, в 20-х гг. – 37 %, в 30-х – 50 % и в 40-х гг. – 70 %; среди верхушки дипкорпуса их было несколько больше: 91,1 %, 36,4 %, 23,2 %, 34,7 %, 45 %, 61,5 % и 75 % соответственно. Родившиеся в 20-х гг. и позже были детьми уже советских выдвиженцев, за счет которых доля по происхождению «из служащих» и начала расти692.

Административная и военная

В США высшая административная элита была традиционно тесно переплетена с политической, поскольку на очень большую часть постов, которые занимали и карьерные чиновники, назначались представители победившей партии. На 1948–1950 гг. из около 1500 руководящих лиц (начальники главных управлений министерств, заместители и помощники министров, руководители государственных учреждений и их заместители и помощники, начальники различных бюро и их заместители, послы и главы миссий только 32 % – 502 человека работали раньше в органах с системой регламентированной госслужбы (со средним стажем 29 лет). Особенно это касалось дипломатической службы; до 1930 г. профессиональные дипломаты обычно не достигали поста послов. Из 18 важнейших послов на 1899 г. 10 никогда не служили в дипкорпусе, 6 имели стаж не более 9 лет и только 2 – свыше 10 лет; 11 были партийными деятелями. Из 86 послов 1893–1936 гг. лишь около 25 % до назначения служили в дипкорпусе, в 1953 г. 72 послов только 40 были профессиональными дипломатами693. При этом карьерные дипломаты отличались более высоким происхождением: среди назначенцев из низших классов происходило 18 %, а среди карьерных дипломатов – 4 %; всего из 120 послов в 10 важнейших странах в 1900–1953 гг. треть вышла из старой землевладельческой аристократии и еще треть – из бизнесменов694.

Изучение биографий 180 высших чиновников на 1940 г. обнаружило, что из массовых элитных групп происходило 57,7 %, из лиц физического труда – 10 %; 90 % были до назначения на высшие посты чиновниками и профессионалами и их происхождение было весьма сходно с положением родственников. При этом 45,2 % детей фермеров женились на дочерях фермеров или мелких бизнесменов, 56,4 % детей мелких бизнесменов – на дочерях фермеров и мелких бизнесменов, 31 % детей крупных бизнесменов женились внутри своей группы, а 45 % – на дочерях профессионалов (но 40 % дочерей профессионалов вышли за детей лиц низших категорий, не примыкающих к их собственным семьям)695:



Из 92 членов Верховного Суда только 9 вышли из семей незначительной экономической и политической значимости696. Среди около сотни высших чиновников на 1970 г. 57 % происходили из профессионалов и высших менеджеров, других лиц нефизического труда (в т. ч. фермеров) – 25 % и из лиц физического труда – 18 %, причем в том числе из политических назначенцев – соответственно 69 %, 20 % и 11 %, а из профессиональных чиновников – 47 %, 30 % и 23 %697. Другое исследование по происхождению высших чиновников по отцам и дедам (%) дало следующие результаты:698



По наиболее обширному исследованию, охватившему 11 тысяч высших федеральных служащих, к элитным группам по происхождению (бизнесмены, профессионалы и чиновники) относилось более 50 %, из лиц физического труда – 15 %. В Канаде почти все высшие правительственные чиновники традиционно происходили из социальных групп не ниже «среднего» класса, а четверть – из «высшего»699.

О происхождении высших чиновников Англии на некоторые годы имеются довольно подробные сведения. Речь идет о постах, начиная от помощников постоянных секретарей министерств (А.S.) и выше, каких на 1929 г. насчитывалось 296, на 1939 г. – 473 и на 1950 г. – 1045. Происхождение этих лиц по представительной выборке (30–40 %) выглядело следующим образом700:



Более подробные сведения о профессиональных группах выглядели так:



Исходя из этих данных, можно заключить, что выходцы из элитных групп (или «высшего» плюс «высшего среднего» классов) составляли в 1929 г. – 69,1 %, в 1939 г. – 63,3 % и в 1950 г. – 47,9 %, а из лиц физического труда – соответственно 5,8 %, 8,9 % и 13,9 %.


В Германии высшие чиновники традиционно происходили из чиновников и профессионалов; на 1915 г. доля этих групп составила 32,1 % и 20,5 %, 25 % происходило из бизнесменов, клерков и торговых работников, 14,9 % из фермеров и 4,5 % из рабочих (3 % неклассифицированы)701. В Веймарский период политических чиновников (уходящих вместе с правительствами или отдельным министром) насчитывалось несколько сот. Среди них почти не было дворян, но среди следующего звена в 1918 г. их было 55,5 %, к 1930 – 8,7 %702. Нацисты сменили 28 % высшего чиновничества703, но состав его, как и политиков, не сильно изменился. После Второй мировой войны в потерпевшей сокрушительное поражение стране, долго находившейся под иностранным контролем, состав высшей административной элиты «демократизировался», но далеко не в такой степени, как политической элиты.


Происхождение высших чиновников Германии на 1972 г. выглядело так704:


Если в составе различных групп высшей политической элиты выходцев из элитных групп («высшего» и «высшего среднего» классов) было менее половины, то среди высшей административной элиты – более 2/3 (около 70 %), тогда как выходцев из лиц физического труда менее 4 %. В целом среди высших чиновников в 1968 г. из одного только «высшего» класса происходили 33 %, в 1972 г. – 33,3 %. На 1981 г. высшие чиновники (по данным на 296 человек из 471) происходили из: буржуазии – 17 %, высших менеджеров – 4,4 %, младших менеджеров (супервайзеров) – 31,1 %, полусамостоятельных служащих – 31,9 %, мелкой буржуазии – 7 %, рабочих – 8,5 %705.

Относительно Франции имеются сведения о происхождении высших чиновников, включенных в национальные справочники типа ‘Who is Who’706:




О происхождении высшей административной элиты Франции можно также судить о данных по обучавшимся в ЭНА (около 700 человек в 1945–1951 гг.) и Институте политических наук (более 7 тыс. человек в 1944–1950 гг.), которые приводятся ниже707:



К элитным группам («высшему» и «высшему среднему» классам) принадлежали от 2/3 до 3/4, к лицам физического труда – около 7 %. В 60-х гг. среди чиновников, осуществляющих руководящие функции в госаппарате выходцев из глав предприятий, руководящих чиновников и лиц свободных профессий насчитывалось 23,2 %, функционеров и служащих – 58,5 %, ремесленников, коммерсантов и вспомогательного торгового персонала – 11,4 %, из крестьян – 3,6 %, из рабочих 3,3 %708. В следующей по значению группе дети лиц, входящих в кадровую верхушку, составляли 49,5 % (тогда как среди технического персонала 46 % были детьми мелких служащих и рабочих)709.

Имеются также надежные данные по высшей административной элите Швеции. В большей мере она комплектовались из профессиональных чиновников: в 1945–1954 гг. из 3306 лиц, занимавших королевские должности, 41 % были карьерными чиновниками, 25 % – парламентариями и 34 % вышли из общественных организаций, в 1955–1967 гг. (3651 лиц) – 60 %, 19 % и 20 % соответственно. Происхождение чиновников по «классам» выглядело так:



Есть также данные исследования 320 из 357 (89,6 %) высших чиновников на 1971 г.: 13 из 16 (81,3 %) подсекретарей департаментов (заместители министров), 61 из 67 (91 %) генеральных директоров административных отделов, 46 из 52 (88,5 %) других высших чинов департаментов, 159 из 178 руководителей отделов (89,3 %) и 41 из 44 (93,2 %) руководителей национальных корпораций – до начальников бюро. Из них из «высшего» класса происходило 41,7 %, из «среднего» 43,4 %, из «рабочего» – 14,9 %, причем в возрастной группе до 40 лет из «рабочего» класса происходило 32 %, 41–50 лет – 21 %, старше 51 года – 7 % (в 30—50-е гг. этот «класс» составлял более 55 % населения)710.

В Португалии при режиме Салазара (1933–1974) мэры происходили не из крупных помещиков, а больше из профессионалов (докторов и юристов). После 1974 г. на службе конкурировали бюрократы и профессионалы, но никто из них не вышел из семей, знаменитых в прошлом как крупные землевладельцы711. Результаты сравнительного исследования происхождения высших администраторов основных развитых стран в 70-х гг. дали следующие результаты