153. В Афганистане на 1978 г. среди учителей школ и лицеев 5 тыс. были безработными, часть лиц, получивших гуманитарное образование, занималась не умственным трудом, а торговлей154. Таким образом, к середине 70-х гг. перепроизводство лиц с высшим образованием стало общемировой тенденцией, характерной и для развитых стран Запада и Японии, и для стран «мировой системы социализма», и для значительной части стран «третьего мира».
Прогрессировавшее в условиях эпохи «массового общества» в течение нескольких десятилетий после Первой мировой войны увеличение численности и доли в населении лиц умственного труда наряду с сопутствовавшим ему ускоренным развитием образовательных систем, увеличившим долю студентов высших учебных заведений в соответствующей возрастной когорте в 10–20 раз, создали ситацию, при которой к 80-м гг. лица умственного труда стали составлять 30–40 % самодеятельного населения, а доля их высшей страты, имеющей высшее образование – достигла 10–15 %, т. е. столько же, сколько в традиционных обществах составляли все элитные социальные группы. Это самым существенным образом сказалось на социальной стратификации.
2. Проблема стратификации
1. Принцип выделения элитных групп
В традиционных обществах набор элитных (стоящих выше основной массы населения) групп достаточно легко выделялся по сословной принадлежности или занятиям (к ним относились, в частности, все лица умственного труда), и все такие группы вместе взятые составляли максимум порядка 10 % (а обычно 3–5 %) населения. В «массовых обществах» выделение социальных групп, в той же степени отличных от основной массы населения, проблематично, поскольку формальные сословные различия отсутствуют, а гипертрофированный рост численности и удельного веса лиц нефизического труда и развитие образовательных систем создали совершенно иную ситуацию, когда группы, по критериям традиционных обществ безусловно относящиеся к элитным (а такие не могут существенно превышать 10 % населения) в развитых странах стали составлять более трети населения.
В отсутствие формального статуса в «массовом обществе» основным критерием для определения положения человека на социальной лестнице (и, соответственно, выделения элитных групп), принимается обычно уровень благосостояния (годовой доход и размеры принадлежащего ему имущества). Другим критерием (в большинстве случаев связанным с уровнем благосостояния и влияющим на него) продолжает оставаться уровень образования – имеется в виду не формальный его уровень, а такой, который опять же качественно отличается от уровня большинства населения (что, собственно, и позволяет обычно получать существенно более высокий имущественный доход).
Посколько абсолютный показатель (в денежных единицах) доходов и владения собственностью со временем меняется, он не дает возможности сравнивать социальный статус групп, обладающих тем или иным его размером, т. к. в разное время одним и тем же условно «высоким» уровнем дохода (в одинаковых денежных единицах) может обладать и очень малая часть населения (безусловно образующая тем самым элитную группу), и весьма значительная часть – до трети и более всего населения. (В Англии, например, в 1960 г. из 17,9 млн самодеятельного населения ежегодный доход свыше 2 тыс. фунтов имели 315 тыс. человек, или 1,8 %, а в 1968 г. (из 17,3 млн) – 1587 тыс., или уже 9,2 %; владели капиталом свыше 5 тыс. фунтов в 1960 г. 1765 тыс. человек, или 10,2 %, а в 1968 г. – 3732 тыс., или 21,6 %, т. е. вдвое больше155).
Существенно лишь то, насколько в каждом конкретном случае размеры дохода и имущества данной группы населения отличаются от других социальных групп и какой частью общенационального дохода и собственности она владеет. Обычно принято определять, какой их частью владеет 1 %, 5 %, 10 % и 20 % населения. В разных странах она может отличаться. Например, в Англии в 1961 г. 1 % населения владел 43 % всего капитала, а в США в 1954 г. – 24 %156. При этом доля этой группы в различных видах имущества может сильно отличаться, в частности, доля высшего 1 % населения в США в 50—70-е гг. составляла по недвижимости и наличности порядка 15 %, по облигациям – от трети до половины, по корпоративному капиталу от половины до трех четвертей157.
В начале 70-х гг. соотношение между доходами 10 % наиболее состоятельных и 10 % наиболее бедных слоев населения в большинстве развитых стран было примерно одинаково и отличалось на порядок или даже больше, в ряде стран оно выглядело как 21–22 % к 2,2–2,3 %, в других – как 30 % к менее 2 %158. В Испании, например, к 1974 г. доля семей с доходом свыше 700 тыс. песет (4,1 % населения) составила 29,9 % общего дохода, а семей с доходом 480–700 тыс. песет (13,1 % населения) – 19 % общего дохода159.
По приведенным ниже сведениям о доле верхних процентных групп по доходам и собственности видно, что лица, во всяком случае относящиеся к высшим 10 % населения, безусловно представляют элитные социальные группы, причем наиболее существен их отрыв от остальной массы населения не столько по доходам, сколько по объему располагаемой собственности.
Распределении богатства среди населения(старше 25 лет) Англии и Уэльса160
Доля доходов верхних 5 % и 20 % в США161
Следует заметить, что на протяжении всей истории «массового общества» XX в. доля элитных социальных групп в общенациональном доходе и собственности хотя и в небольшой степени, но постоянно снижалась. Причем в ряде случаев в первой половине XX в., по сравнению с началом столетия, это снижение было весьма значительным. В Англии, в частности, на верхний 1 % приходилось 30,15 % национального дохода и на верхние 5 % – 44,97 %, но уже к 1919 г. – только 19,48 % и 31,44 %, к 1937 г. – 16,9 % и 31,73 %, а к 1949 г. – 11,42 и 23,38 %162. Продолжалось это до середины 80-х гг., когда наметился обратный процесс.
2. Соотношение доходов различных групп лиц умственного труда В «МАССОВЫХ ОБЩЕСТВАХ»
Посмотрим теперь, как процесс гипертрофированного роста численности и удельного веса в населении лиц умственного труда и распространения высшего образования на все более широкие слои населения повлиял на дифференциацию доходов и социального статуса всей совокупности лиц умственного труда, которая в традиционном обществе сохраняла элитное положение по отношению к массе населения. В развитых странах Запада эпохи «массового общества» вся эта совокупность довольно четко делилась на две части. В высшую из них входили лица, в социологических исследованиях обозначаемые как «профессионалы» и «чиновники». Низшая, обычно обозначаемая как «служащие», включала две категории: 1) конторские работники и служащие смежных специальностей: клерки, секретари, машинистки, счетоводы, кассиры, операторы конторских машин и др.; 2) средние специалисты, не относящиеся к категории «профессионалов»: техники, средний медицинский персонал, учителя и т. п. (В социологии СССР и соцстран «служащими» именовали только первую из этих категорий, а вторую вместе с теми, кого на Западе относили к «профессионалам», включали в единую категорию «специалистов»; «чиновники» же отдельно не выделялись.)
В развитых странах если одни категории лиц интеллигентного труда продолжали сохранять заметное преимущество в доходах по отношению к основной массе населения, то другие, а тем более «белые воротнички» с более скромным образованием, уже не отличались от нее, а иногда и опускались ниже ряда групп физического труда. Но в разных странах соотношение доходов высших и низших групп нефизического труда могло отличаться, тем более, что пропорции могли быть совершенно разными (например, в Италии на рубеже 70-х гг. медсестер было в 4 раза меньше, чем врачей, а в Швеции – в 5 раз больше, чем врачей163). Почти во всех развитых странах врачи, юристы, инженеры и ученые составляли высший слой лиц умственного труда, и их доходы оставались существенно выше основной массы населения, а техников, учителей, среднего медперсонала и рядовых служащих отличались сравнительно мало или вообще не отличались от нее.
В США годовой доход врачей в 60—70-х гг. в 4 раза превосходил доходы рабочих и рядовых служащих. В 1969 г. годовая зарплата инженера составляла 13,5 тыс. долл., ученого в 1970 г. – 15 тыс., что более чем в 2 раза выше, чем рабочего промышленности. А зарплата учителя, как в начале XX в., так и в 70-х гг. была равна зарплате рабочих (к тому же учителя в основном были представлены женщинами: 1870 г. – 60 %, в 1900 г. – 70 %, в 1925 г. – 83 %, в 1970 г. – 76 %, в 1981 г. – 82 % начальных и 49 % средних школ)164. Учителя как профессиональная группа, став массовой, утратила не только относительно высокий социальный статус, но и прежний уровень жизни (на этом основании американские марксисты относили их к рабочему классу). Средняя зарплата специалистов низшего уровня, работников обслуживания и канцелярских служащих ниже квалифицированных рабочих госсектора, а последние сравнимы с техническими работниками (среди специалистов низшего уровня, работников обслуживания негров 34–37 %, тогда как среди администраторов, специалистов, полицейских и пожарников – 9—14,5 %). Считается, что работники физического труда, почтовики, низшие служащие, учителя, обслуживающий персонал в системе образования, рабочие, техники, специалисты низшего уровня, канцелярские служащие и работники обслуживания в штатах и местных органах, т. е. около 10 млн человек относятся к рабочему классу и «тяготеющему к нему промежуточному социальному слою»165.
В Италии в 1950 г. месячная зарплата рабочего составляла 25 тыс. лир, служащего 1—2-й категории в промышленности 35–50, в государственном аппарате 37–94 тыс. лир, в 1958 г. минимальный оклад техника составлял 90 тыс., минимальный оклад служащего промышленности 1-й категории – 80–88. В 1966 г. средняя зарплата рабочего составляла 84 тыс., даже в 1969 г. только 30 % их имели более 100 тыс., т. е. не более 1,5 млн в год, а годовой оклад служащего 2-й категории в промышленности 2,1–2,4 млн, 3-й – 1,3–1,5 млн, начальный оклад техника был равен потолку зарплаты квалифицированного рабочего. В целом же подавляющее большинство лиц интеллигентного труда по найму имели оклад примерно лишь в 1,5 раза больше зарплаты рабочего, только профессионалы высшей категории получали гораздо больше: в конце 60-х гг. научный сотрудник получал 150–220 тыс. лир в месяц, руководитель группы – 250–300, завлаб и выше – 350 тыс., в 1966 г. средняя зарплата врача составляла 400 тыс. лир в месяц, или 5 млн в год, заведующего отделением – до 30 млн и более. Доходы основной массы чиновников 3-й категории были ниже коллег в частном секторе или лиц свободных профессий; с 1970 г. минимальный оклад чиновника