Мне интересно, как я выгляжу в их глазах. Должно быть, кажусь не хватающей звезд с неба девицей, целыми днями пялящейся в экран телефона. Каждый год под конец вечеринки мне хочется заорать. Хочется опрокинуть свой стул, опрокинуть стол и разбить висящую в гостиной люстру тети Кэрол.
На самом деле я достигла гораздо большего, чем они, вот только не могу рассказать об этом. Они не должны знать обо мне всю правду, потому что это обернется катастрофой, но мне все же хочется поведать им о себе, чтобы они перестали обращаться со мной как с пустоголовой девушкой-подростком, которая останется такой на всю жизнь. Может, тогда они, черт возьми, оставят меня в покое в тихом углу с моей индейкой, моим картофельным пюре и моим телефоном.
Но в этом году тетя Кэрол заболела гриппом, а остальная часть семьи едет во Флориду, поскольку, видимо, у некоторых людей принято на День благодарения ездить во Флориду. Я не должна буду отбиваться от их вопросов, и такое чудо омрачает лишь то, что родители решили в качестве компенсации сделать праздник самым мерковским в истории.
Нас всего пятеро. Салли и Черч помогают маме раскатывать тесто для пирога, за это она пообещала им разрешить вылизать кастрюлю, а я тем временем, пристроившись за дальним концом стола, в страхе жду, какую еще страшную работу придумает нам папа. Телефон я держу под столом, его никто не видит, хотя взгляни они на меня, то сразу бы поняли, что я печатаю.
полбяныехлопья: Ох, хотела бы я, чтобы у меня был такой День благодарения, как у вас
полбяныехлопья: Сейчас сижу в школе заканчиваю последние проекты
полбяныехлопья: Не могу поехать домой до зимних каникул:(
Таящаяся: Я бы с тобой поменялась.
Корова_Апокалипсиса: в любом случае значение праздников всегда преувеличивают.
Таящаяся: Даже Рождества? А подарки?
Корова_Апокалипсиса: 1. не праздную рождество. 2. совершенно уверен, что большинство родителей не дарят слишком уж много подарков своим двадцатидвухлетним сыновьям. 3. да, рождество самый переоцененный праздник из всех.
Таящаяся: Я думала, Хитер празднует рождество. Или она слишком занята в этом году своим учительско-модельным бизнесом?
Корова_Апокалипсиса: ага.
Таящаяся: Что-то не так?
Корова_Апокалипсиса: не. хитер уехала домой на каникулы.
Это странно… что Макс такой странный. Жду дальнейших объяснений, но их нет. Наверное, между ним и Хитер что-то произошло, но если он не написал об этом мне, то не напишет и не скажет никому. Было бы очень мило, думаю я, если бы он сидел сейчас передо мной – тогда я по крайней мере могла бы зацепиться за выражение лица или позу. Макс с Эмми однажды предложили разговаривать по видео, но я наложила вето на эту идею. Это как-то неправильно. Мы явно что-то нарушим в наших отношениях, показав свои лица. А теперь мне кажется, что, быть может, видео очень пригодилось бы.
Приходит сообщение от Уоллиса.
Это эсэмэска, а не сообщение через приложение. Не так давно, перед Хеллоуином, я дала ему свой номер, но не потому что хотела, чтобы он мне звонил или еще что. Я написала его в углу нашего листа-«переговорника» в классе для внеклассных занятий, потому что иногда вижу что-то и думаю: «Уоллис посмеялся бы над этим, нужно послать ему фотографию» , но мессенджер плохо обрабатывает фото, так что эсэмэски удобнее.
И теперь он пишет мне, а сейчас прислал фотографию. Обычный пирог из сладкого картофеля. Под фотографией подпись: Ужасно люблю пироги из батата.
Отвечаю: Да, я тоже.
Затем он присылает фото своего хмурого лица и пишет: Нет, ты не понимаешь.
Еще одна фотография, на ней только его глаза. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО люблю пироги из батата.
Несколько фотографий приходят с интервалами в несколько секунд. На первой треугольный кусок пирога в руке Уоллиса. Затем Уоллис подносит его к лицу – он такой мягкий, что начинает деформироваться в его пальцах. На следующей фотографии Уоллис засовывает пирог в рот, а на последней щеки у него раздуты, как у бурундука, и он закатывает глаза так, будто ничего вкуснее в жизни не ел.
Сжимаю губы, чтобы не расхохотаться, но мои родители чутко улавливают исходящие от меня намеки на веселье и поднимают глаза.
– Что такого смешного, Эггз? – спрашивает папа.
– Ничего, – отвечаю я. Ничто так не портит шутку, как чье-то еще желание посмеяться над ней, особенно родительское.
Вау, пишу я Уоллису. Ты действительно любишь пироги из сладкого картофеля.
Он присылает мне еще одну фотографию, на ней он обнимает пирог и любовно смотрит на него. Весной мы поженимся.
Из меня все же вырывается смешок. Я действительно надеюсь, что Уоллис празднует День благодарения лучше, чем я. Похоже, так оно и есть. Делаю фотографию надутой себя и посылаю ему со словами: О, это самая милая пара из всех милых пар.
– Перестань делать селфи, – делает замечание Салли с другого конца комнаты.
– Я их и не делаю, – фыркаю я в ответ.
– А зачем тебе селфи? – спрашивает Черч.
– Я не делала селфи!
– Эггз, почему бы тебе не убрать телефон и не помочь мне приготовить клюквенный соус? – жизнерадостно говорит папа. Подавляю готовое вспыхнуть раздражение, пузырящееся у меня в груди, кладу телефон на стол и встаю, чтобы помочь папе.
Ужин, как обычно, начинается с заявления мамы о том, что завтра нам весь день придется как следует «повкалывать», чтобы сжечь калории, которые мы усвоим сегодня. Это своего рода вызов – надо побольше съесть сейчас, чтобы активнее поработать в зале завтра. Мне же, слушая все это, хочется объявить голодовку.
Затем родители начинают расспрашивать меня, Салли и Черча о последних событиях в школе, о том, как мы надеемся закончить семестр.
– Черч хочет пригласить Мейси Гаррисон на свидание перед Рождеством, – говорит Салли. И лицо у сидящего рядом с ним Черча покрывается красными пятнами.
– Ничего подобного!
– Вы двое столько рассказывали нам о Мейси Гаррисон, – твердит папа. – И когда же мы с ней познакомимся?
– Вы не будете с ней знакомиться!
Салли улыбается набитым картофельным пюре ртом. Проглотив его, он сообщает:
– А Элиза каждый день тусуется со своим бойфрендом у средней школы. Вы и с ним незнакомы.
– Он мне не бойфренд! – выпаливаю я с горящим лицом. Салли смотрит куда-то между мной и Черчем и смеется.
– Каждый день? – Мама глядит сначала на меня, затем на папу. – Вот почему ты стала забирать из школы Салли и Черча, Элиза?
– Я… нет! Просто я подумала, что им не хочется ездить на автобусе. А Уоллис должен забирать из их школы свою сестру, так что… он мне не бойфренд!
Папа поднимает руки:
– Ладно, ладно, Эггз. Мы с мамой считаем, что должны познакомиться с Уоллисом до того, как дело зайдет дальше.
Я вся горю от унижения:
– Нечему заходить дальше. И хватит об этом.
Теперь вскидывает руки мама:
– Солнышко, понимаешь ли, твой папа просто хочет сказать, что ты в первый раз действительно общаешься с мальчиком, и мы должны подумать о записи к нескольким врачам…
– ХВАТИТ.
Салли зажал рот руками, чтобы не расхохотаться. Черч уткнулся лбом в стол в непосредственной близости от своей тарелки, уши и шея у него багровые. Я медленно оседаю на стуле. Руки и ноги у меня онемели. Засовываю в рот горошину, жую ее, глотаю, чуть не срыгиваю, а затем встаю из-за стола.
– Надеюсь, вы меня извините?
И не дожидаясь ответа, покидаю комнату.
Я никогда прежде не была так счастлива провести час, погрузившись в «Море чудовищ». Я на Великом континенте, рисую облака в бледно-голубом небе, а вокруг разоренного поля битвы суетятся поедатели падали. Гиеноволки, стервятники, когтистые мыши кири-кири, выбирающиеся из-под земли отгрызать разлагающееся мясо от трупов и тащить его в свои подземные норки, чтобы накормить детенышей. Фанаты часто спрашивают, откуда я беру идеи для чудовищ с Оркуса. Я отвечаю, что сама не знаю, но чудовищ легче придумывать, когда ты зла или расстроена.
Я прихожу в себя, только заслышав, как Черч и Салли топают по ступенькам и расходятся по комнатам. Время настольных игр, должно быть, еще не настало. Я проверяю телефон.
Там меня поджидает еще одна присланная Уоллисом фотография. На ней на полу пустая сковорода из-под пирога, усыпанная крошками, рядом с ней лежит большой нож. Уоллис стоит на коленях, его свитер тоже весь в крошках, выражение лица у него ужасающее.
НЕЕЕЕЕТ
ЧТО Я НАДЕЛАЛ
МОЯ ЛЮБОВЬ
НАШ БРАК
ВСЕ ПРОПАЛО
Пишу в ответ: О нет! Что случилось с бататной невестой?
Приходит еще одна фотография: Уоллис распростерся на полу рядом со сковородой, одной рукой он прикрывает глаза.
Меня можно обвинить только в том, что я слишком сильно ее любил.
Да, Уоллису на День благодарения явно веселее, чем мне. Я думаю, а спрашивают ли члены его семьи, есть у него девушка или нет и далеко ли могут зайти их отношения. Интересно, вдруг он отвечает, что могут. Интересно, как далеко он хочет зайти.
Я могла бы спросить его об этом.
Но не буду.
У Стража должен был быть носитель. Странники, приходившие к Эмити за благословением, говорили ей это – каждый из них. У Стража должен быть носитель, потому что у его противника он есть, и это лишает мир равновесия.
– У его противника?
Старуха – первая из множества странниц и странников, приходивших к ней, – глубокомысленно кивнула. Ноктюрнианцы стареют медленно, и глубокие морщины на ее лице свидетельствовали о прожитых ею многих десятилетиях, возможно, даже веках. На правой скуле у нее татуировка скопления звезд или же созвездия, в честь которого ее назвали. Как и все татуировки-имена, она белая и почти невидна на коже.
– За морем его называют Пугалом. Его носитель покинул остров много лет тому назад. Он пренебрег своей обязанностью опеки. Если он когда-нибудь вернется сюда, ты должна будешь призвать его к порядку.