Пятидесятая, юбилейная церемония… все красиво, и будет правильно, когда Ричард Бартон станет произносить слова благодарности за врученную статуэтку. Я уже заранее простила Академии все ее прежние проступки в отношении мужа (у меня никак не получалось считать Бартона бывшим). Если только они вручат Ричарду награду в этот раз, я признаю академиков умницами и напьюсь. На сей раз я буду иметь право!
Уорнера привычно не было дома, и я, с десяток раз измерив шагами спальню, перебрав огромную стопку книг в попытке что-то почитать, метнулась к телевизионному пульту. В конце концов, смотреть можно и вовсе не церемонию, а что-то другое, каналов множество, найдется какой-нибудь старый фильм…
Как назло, почти сразу наткнулась на старый фильм «Синяя Борода». Со злости выключила телевизор, потом включила снова. Да что творится, почему я не могу посмотреть церемонию награждения?!
– … женскую роль второго плана актриса… Ванесса Редгрейв за роль Джулии в фильме «Джулия»!
Сколько лет прошло, а помню лучше собственного награждения. Ванесса молодец, и статуэтка получена заслуженно.
– … лучшая актриса… Дайан Китон за роль Энни Холл в одноименном фильме!
Ну, черт же возьми! Сколько можно лить слезы и благодарить?! Она рада, сыграла прекрасно, все понятно, сказала «спасибо», и можно выметаться! Нет, благодарит и благодарит!.. Господи, сколько ненужных эмоций! Да уступай ты место следующему, иначе вся остальная церемония будет свернута из-за недостатка времени. Какие эти бабы противные, даже прелестная Дайан Китон тоже противная, словно, кроме нее, никого на церемонии не награждают. Вот еще одно «спасибо», будто в зале собрались глухие или тупые, не понимающие с первого раза.
Я извелась, следующие мгновения показались немыслимо растянутыми. Боб Хоуп что, разучился нормально разговаривать? Или он считает, что церемония будет тянуться еще два дня? Наблюдая за тем, как Дайан медленно удаляется за кулисы, я решила, что у нее что-то со спиной. Да-да, несомненно повреждена, нельзя же так медленно двигаться, если ты не инвалид?!
И вот представление актеров, претендующих на «Оскара» за лучшую мужскую роль. У Бартона сильные соперники, один Вуди Аллен в своем «Энни Холле» чего стоит! Марчелло Мастрояни… Джон Траволта… ну, и этот молодой Дрейфус, он не в счет, но все же. Ничего, тем почетней будет победа. Чуть подумав, я милостиво разрешила Вуди Аллену получить «Оскара» как лучшему режиссеру, это куда почетней. Мастрояни уже свое имел, а у Траволты все впереди. Ричард Дрейфус вообще в расчет не принимался, молод, и к тому же роль комедийная.
Ведущий Боб Хоуп, по моему мнению, просто завалил церемонию, потому что двигался словно во сне, страшно действуя мне на нервы. Позже я поняла, что все было прекрасно, просто секунды ожидания показались из-за нервов часами. Пока Боб перечислял номинантов, восторженно подвывая в окончаниях их имен, я успела принять успокоительное и выпить большой стакан «Кровавой Мэри», сегодня можно, вот досмотрю церемонию и вообще напьюсь до бессознательного состояния, повод наверняка будет. Ну, Ричард, вперед!
– …лучшим актером 1977 года признан… Ричард…
Я завизжала так, что собаки попрятались, кто куда, а по лестнице загрохотали каблуки перепуганной горничной.
– … Ричард… Дрейфус!
Я забыла, как дышать, просто забыла. На мое счастье, горничная все же вбежала в спальню и сунула мне стакан с водой.
Боб Хоуп что-то говорил, Ричард Дрейфус, получивший «Оскара», благодарил, потом шло объявление и награждение за лучшую режиссуру (Академия прислушалась к моему милостивому разрешению и присудила статуэтку Вуди Алену) и за лучший фильм (все тот же «Энни Холл» Вуди Алена), снова восторженно визжала Дайана Китон, счастливо блестел глазами сквозь стекла очков Вуди Ален… а я все не могла осознать произошедшее.
Если бы они отдали статуэтку Марчелло Мастрояни, это выглядело бы достойно, в конце концов, пусть бы был рослый красавец Траволта, но Дрейфус… Он же совсем мальчишка, и тридцати, небось, нет! Конечно, хорош, конечно, талантлив, но у него все впереди!..
Я рыдала так, словно у меня умер кто-то близкий. Горе просто невозможно передать. Ричард снова остался без статуэтки! Плевать на то, что он не со мной, что рядом сидела эта Сьюзи, что сам Бартон был абсолютно трезв, не могу сказать, что выглядел от этого лучше, никакого здорового цвета лица и галстук подобран не в тон, а рубашка плохо поглажена. Его красотка, конечно, не гладит сама, но могла же проследить. У меня Ричард всегда был словно со страницы модного журнала.
Я горевала, словно статуэткой обошли меня саму, причем предварительно на весь свет пообещав, что присудят.
Какой-то придурок написал, что это моя вина в том, что Бартону так и не дали «Оскара», мол, сначала я своей любовной историей с ним заставила Академию ненавидеть его за «похищение» красавицы в Европу, а потом Ричарду не простили развод. Где были мозги у этого писаки, если они вообще были?! Можно подумать, что любовные истории, тем более как наша, возможны по желанию одной из сторон. В Европе мы играли сначала «Клеопатру», как известно. А потом вместе сыграли в «Вирджинии Вульф», и хотя Ричард играл великолепно, разве моя вина, что мою игру признали лучшей?
Как жить звезде
Я говорила, что не помню себя незнаменитой. Это почти правда, просто я не очень хочу вспоминать те дни, когда мы с мамой ходили на множество разных просмотров и отборов, просто чтобы побывать в Голливуде и попасть на глаза нужным людям.
Знаю, много было болтовни, что мама даже спала с режиссерами и продюсерами, чтобы мне давали роли. Не знаю, я никогда не спрашивала ее об этом, если мама и пошла на такое ради меня, то это ее личное дело. Даже дочь не имеет права спрашивать, с кем и почему спит мать.
Главное, за что я ей благодарна, – мама всегда воспитывала меня, как звезду, даже тогда, когда ролей не было либо были почти бессловесные. Она внушала, что я звезда, только это пока не все заметили. Не говорила о звездности, просто вела себя так, словно все уже случилось, правда, постоянно внушая, что нужно очень много работать над собой и следить за своим внешним видом. Ни единого компрометирующего поступка (как быстро, мама, я умудрилась скомпрометировать себя замужествами!), ни единого появления вне спальни растрепой, всегда ухожена, всегда макияж, прическа и продуманный наряд.
Я знаю, что у тебя этого не было, тебя заставляли работать, но не только не хвалили и не называли звездой, но и всячески унижали.
Майкл, я не могу общаться с твоей семьей, это ужасно. В детстве, тяжело трудясь, еще и слышать вместо похвалы и поддержки ругань и испытывать побои… Как ты не сбежал из дома? Я понимаю, что ты забывал обо всем, когда начинал петь, музыка и танец были для тебя отдушиной.
Как хотелось дать тебе то, чего недодали родные в детстве! Я любила и люблю тебя.
Знаешь, что сказалось еще? Я актриса ушедшей уже студийной системы. Как бы я ни ругала Луиса Барта Майера, его создание сыграло свою огромную роль и в моей личной судьбе, и в развитии кинематографа Америки тоже. Студия – железный монстр, которого мы так ненавидели, пока подчинялись ей!.. Но она же была и защитой, я понимаю это только теперь, вернее, поняла, когда перестала сниматься.
MGM, да и другие, жестко контролировали кроме игры на площадке все остальное: соответствие созданному образу, поведение, внешний вид, даже личную жизнь. Это очень тяжело, временами просто невыносимо, я бывала то послушной, то невыносимо капризной, то бунтовала так, что чертям тошно…
Но студия была и защитой. Даже если не требовалось подкупить судью ради освобождения от тюремного наказания или сделать аборт, все равно понимать, что люди из рекламного отдела не позволят фотографировать тебя кому попало, а главное, не позволят попасть на страницы газет или журналов неугодным статьям и снимкам, было приятно. Спокойнее работать, когда ты под надежной защитой.
Тогда я этого не понимала, но меня приучили не позировать как попало, обязательно проверять, как получились фотографии, обращать внимание на свои ошибки и учиться исправлять их, а также анализировать чужие удачи. Лицо и фигура у актрисы ее богатство, пусть зрители ценят замечательную игру, но в кинотеатр они идут сначала на красивую внешность. Если внешность есть, ее нужно оберегать и правильно преподносить. Двойной присмотр со стороны мамы и студии воспитал во мне нужные качества.
Меня нельзя фотографировать просто так, когда я не позирую. Пока я была под защитой студии, никто не рисковал этого делать, то есть неудачные снимки были, но никому не пришло бы в голову их опубликовать. Почему? У студии сильные адвокаты и не менее сильные связи, это был бы последний опубликованный в Америке снимок оплошавшего фотографа.
Однажды меня спросили, почему бы соперникам не опубликовать эти снимки? Но все студии в равном положении, ни одной не хотелось выбрасывать деньги на рекламу звезды впустую, а потому были вопросы, в которых даже соперники солидарны, против репортеров и фотографов воевали объединенным фронтом, что усиливало результат.
Сейчас этого нет, больше нет студийной системы, теперь система контрактов при помощи агентов, а потому нет и защиты. У медали две стороны, нельзя иметь только ее лицевую, приходится терпеть и оборотную.
Мне повезло, воспитанная в студийной системе и привыкшая контролировать все, что может оказаться важным для имиджа, я успела стать звездой раньше развала студий, а потому фотографы не связывались со мной (по привычке?), предпочитая лучше снять поставленный и отрепетированный кадр, чем защищаться в суде.
Бартон всегда смеялся надо мной, твердя, что я самодовольная кукла, но он был не прав. Рябое лицо Ричарда оставалось притягательным, даже если неровную кожу хорошо видно, мне бы этого ни за что не простили. Волосок к волоску, соответствующее освещение, чтобы не видно темных кругов под глазами (все фотографы и модели знают, что во втор