е граф Рехберг[101], — потому что, между нами говоря, вид у нее очень неважный. Правда, кашель мучает ее ничуть не больше, чем до ее отъезда в эти места, однако морально она очень подавлена и меланхолична, нередко она почти на весь день запирается в своей комнате и плачет. По непонятным причинам она не получила еще ни одного письма от королевы Неаполя. Она надеялась, что я привезу ей такое письмо, а узнав, что у меня его нет, проплакала весь день. Она почти ничего не ест, из-за этого и нам приходится недоедать, потому что обеды, включающие в себя четыре основных блюда, четыре десерта, кофе и т. п., продолжаются не более 25 минут. В состоянии меланхолии она или просто сидит в своей комнате у открытого окна, или медленно ездит верхом не больше часа».
Нередко Елизавета предается радостям своей первой молодости. Здесь есть где развернуться ее любви к животным и цветам. При этом она снова чувствует себя беззаботным и счастливым ребенком, которым она до сих пор остается в глубине души, и это составляет одну из загадок ее неповторимого обаяния. Каждому, кто относится к ней с вниманием и любовью, ей хочется непременно ответить тем же. Одним из таких людей является граф Миттровски. «Дорогой Людвиг, — пишет она однажды своему шурину, — помнишь, я в моем последнем письме отправила тебе засушенного морского конька? Прошу тебя, сделай мне одолженье, распорядись, чтобы твои мастера сделали из золота его точную копию… Я хочу подарить ее графу Миттровски, который засушил его для меня и вообще постоянно приносит мне всевозможных морских животных, которые мне очень нравятся… А еще я заказала в Англии большую собаку… Как видишь, мой зверинец все время пополняется, и я даже боюсь, что славные маленькие птички не выдержат дороги домой…».
В каждом письме домой Елизавета жалуется на то, что она не получает никаких известий от своих сестер, в том числе и тех, что живут в Баварии. Правда, Мария, супруга короля Неаполя, просто не имеет возможности написать ей. Молодая королева, находясь в осажденной Гаэте, выказывает чудеса храбрости. Когда ей предлагают отправиться в Рим вместе с отъезжающим туда дипломатическим корпусом, она решительно отказывается. При этом она не сидит сложа руки, а становится буквально душой обороны, и когда генерал, командующий войсками, осаждающими крепость, предлагает осажденным специально обозначить королевский дворец и госпитали для того, чтобы они не пострадали от обстрела, Мария дает согласие только на обозначение госпиталей и решительно отвергает предложение в отношении дворца. 13 февраля 1861 года, так и не дождавшись ни от кого помощи и поддержки, преданный своими союзниками, король вынужден капитулировать. Королевская чета переезжает в Рим под покровительство папы римского, подобно тому как в 1848 году папе Пию IX в свою очередь пришлось искать убежища в неаполитанском королевстве. Отныне супругам, семейная жизнь которых с самого начала была не очень удачной, приходится жить в изгнании. Узнав об этом, Елизавета сожалеет о потере ее сестрой своего положения и одновременно радуется тому, что наконец-то в этом деле наступила какая-то определенность и можно больше не опасаться за жизнь сестры.
К концу пребывания Елизаветы на Мадейре становится ясно, что здешний воздух, тишина и чудесная природа острова, среди прочего славящаяся своими камелиями высотой до 30 футов, которые уже в феврале покрываются тысячами цветов и набухших почек, оказали весьма благоприятное действие на душу и тело императрицы. Посетители и императорские курьеры в один голос утверждают, что в последнее время она стала выглядеть гораздо свежее и избавилась от долго мучившего ее кашля. Одновременно улучшилось и ее настроение. Императрица уже начинает поговаривать о возвращении домой. Она уже предвкушает радость от предстоящей встречи с супругом и детьми. И лишь свидание с эрцгерцогиней Софией пугает ее, ведь она за все это время не написала матери Франца Иосифа ни одного письма, даже тогда, когда получила от нее красивую статуэтку святого Георгия, что можно было расценить как попытку сближения с невесткой. Она лишь передает ей через эрцгерцога Людвига Виктора благодарность за подарок[102]. «Я целую ее руки, — добавляет она, — и не пишу ей только потому, что, как мне кажется, ей будет скучно читать мои письма, да и рассказывать о здешней жизни почти нечего». Однако на самом деле она сознательно не пишет свекрови, которая вроде бы уже готова к примирению; но теперь этого не хочет Елизавета.
28 апреля императрица покидает остров и отправляется в обратную дорогу. Весь Фуншал искренне сожалеет об этом. Перед отъездом Елизавета раздает провожающим ее островитянам подарки, деньги и ордена. На этот раз пассажирам великолепной яхты английской королевы до самой Испании сопутствует отличная погода. По желанию императрицы власти Кадиса устраивают прибывшим гостям весьма скромный прием. Елизавета инкогнито совершает поездку по прекрасному городу. 1 мая она обычным пассажирским поездом отправляется в Севилью. Несмотря на просьбу императрицы и здесь не устраивать торжественного приема, герцог де Монпасье, шурин королевы и большой любитель роскоши и церемоний, не может отказать себе в удовольствии покрасоваться перед народом и встречает Елизавету на вокзале в усыпанной орденами парадной форме, провожает ее к роскошной карете, запряженной шестеркой лошадей, и предлагает ей остановиться в его дворце Сант-Эльмо. У Елизаветы это вызывает только раздражение. Она хотела бы в спокойной обстановке полюбоваться Севильей и не участвовать ни в каких церемониях, поэтому она отклоняет предложение герцога и идет навстречу его пожеланиям только в той мере, в какой этого требуют приличия. Кроме того, она получает приглашение от короля и королевы Испании посетить их резиденцию, от которого императрица также решительно отказывается. Она и без того сыта по горло назойливостью и хвастовством герцога и предпочитает вместо этого посмотреть бой быков, который должен состояться 5 мая в Севилье. Любопытству испанцев, их желанию собственными глазами увидеть прекрасную императрицу, о болезни которой так много говорят, нет предела. Сами большие любители различных церемоний и торжеств, они никак не могут взять в толк того, что императрица по мере сил старается уклоняться от почестей, соответствующих ее высокому положению. Испанцы в восторге от красоты и свежести всего облика императрицы, в котором даже самому внимательному наблюдателю не удается обнаружить ни малейших следов перенесенной ею болезни. Австрийский посланник в Мадриде, приехавший в Кадис для сопровождения императрицы, докладывает в Вену: «Ее величество выглядит прекрасно. Ее грациозность, достоинство и элегантная простота, как и следовало ожидать, производят на здешнюю публику, в которой возвышенное благородство соседствует с грубостью и бесцеремонностью, неизгладимое впечатление и импонируют ей»[103]. Путешествие продолжается через Гибралтар и остров Мальорка на Корфу. Везде власти стараются принять императрицу как можно лучше. Им и в голову не приходит, что они гораздо больше угодили бы Елизавете, если бы совершенно не заботились о ней.
Императрица еще находится под впечатлением живописного ландшафта Мадейры и других мест, увиденных ею во время путешествия. Но когда после короткой остановки на Мальте яхта «Виктория и Альберт» 15 мая 1861 года причаливает к острову Корфу, Елизавета приходит просто в неописуемый восторг. Цветущие апельсиновые деревья, кипарисы, лавры на зеленых волнообразных холмах, окруженных голубой морской гладью, которая, разбиваясь о скалы, опоясывала весь остров узкой полоской пены, — таким предстал Корфу глазам императрицы и сопровождающих ее придворных. О времени венецианского господства напоминают сохранившиеся на острове мощные крепостные сооружения, с восточной стороны видны заснеженные вершины гор, высящихся на албанском берегу.
Корфу относится к группе Ионических островов, принадлежащих Англии. Елизавета была бы не прочь задержаться здесь и насладиться живописной природой острова. Но император, сгорая от нетерпения, отправляется в Триест и на яхте «Фантазия» плывет навстречу своей супруге. Уставший от долгой разлуки, Франц Иосиф при встрече не может сдержать слез, он страстно целует и обнимает Елизавету. Затем супруги через Мирамар направляются в Вену. Все, в том числе и прусский посланник, отмечают про себя, что императрица после возвращения выглядит гораздо лучше и свежее. Не успевает Елизавета появиться в Вене, как тут же она вновь оказывается во власти неумолимого церемониала и вынуждена в Хофбурге часами терпеливо сносить бесконечные визиты дам высшего света, явившихся засвидетельствовать свое почтение императрице после ее длительного отсутствия.
Елизавета ужасно скучала все это время по своим детям и бесконечно радуется встрече с ними, однако при этом она вынуждена вновь констатировать, что они опять попали под безграничное влияние эрцгерцогини Софии. Стоит ей по тому или иному поводу вмешаться в воспитание детей, как ей тут же бесцеремонно дают понять, что в связи с ее отъездом кому-то нужно было заниматься детьми вместо нее, поэтому и впредь система их воспитания останется такой, какой она была во время ее отсутствия. И опять не проходит практически ни одного дня без скандалов. Обе стороны еще не забыли своих старых обид, и Елизавета вновь ощущает холодность и почти неприкрытую враждебность по отношению к себе со стороны придворных, которые действуют заодно с матерью императора. Тогда императрица решительно заявляет, что больше не может оставаться в Хофбурге, где всеми делами заправляет эрцгерцогиня София, и супруги 29 мая переезжают в Лаксенбург. Вскоре оттуда поступают сообщения, что императрица намерена вести замкнутый, уединенный образ жизни, что придворные церемонии, путешествие и перемена климата настолько утомили императрицу, что теперь ей требуется длительный отдых. Прусскому посланнику приходится вносить соответствующие поправки в свои прежние сообщения и дополнять их слухами о том, что предстоящую зиму Елизавета вновь прове