Франц Иосиф уже давно справился со своим плохим настроением и в письмах к жене снова только и делает, что выражает озабоченность ее драгоценным здоровьем, а также советует ей поменьше ездить верхом и побольше спать. В связи с этим он напоминает ей о 1859 годе, когда из-за неправильного режима Елизавета сильно похудела, а ее самочувствие резко ухудшилось. «Если хочешь, — предлагает ей Франц Иосиф[196], — можешь съездить к раненым в Геделле. Только не рассчитывай на то, что мы сможем купить замок, ибо денег у меня сейчас нет, и нам придется в эти трудные времена экономить на всем. Пруссия беспощадно разорила и наши семейные владения, так что теперь понадобятся годы для того, чтобы восстановить утраченное. Бюджет двора на следующий год я уменьшил до пяти миллионов, и теперь придется сэкономить свыше двух миллионов. Нужно будет продать почти половину наших лошадей, от многих расходов придется надолго отказаться… Твой печальный муженек».
Елизавета тронута этим письмом. Она сожалеет о том, что совсем еще недавно слишком жестоко поступила с мужем, и поэтому уже 9 августа сообщает ему, что примерно 13 августа приедет в Вену навестить его и пробудет с ним на этот раз целую неделю. Франц Иосиф не скрывает большой радости по этому поводу[197]: «Теперь у меня есть целых три дня, в течение которых я буду предвкушать радость от нашей встречи, а затем еще почти восемь счастливых дней, в течение которых ты будешь принадлежать только мне и мы почти все время будем вместе… Очень прошу тебя, будь ко мне милосердна в эти дни, ведь мне так трудно и одиноко без твоей поддержки».
Вернувшись в Вену, Елизавета ощущает крайне враждебное отношение к себе со стороны окружения и особенно эрцгерцогини Софии, которую она старательно избегает. Ей не могут простить очередного длительного отсутствия во дворце и особенно ее провенгерских настроений. Теперь против нее настроен не только двор, но и правительство, да и простой народ, от которого тщательно скрывают благосклонную позицию императрицы по отношению к Венгрии, не находит оправдания ее последнему длительному пребыванию за пределами Вены, вроде бы уже и не связанному с военными действиями. Больше других взбешен Белькреди, которому не нравится вмешательство императрицы в дела правительства, а его главный упрек в адрес Елизаветы сводится к тому, что она, по его мнению, воспользовалась тяжелым душевным состоянием императора в критические дни войны для того, чтобы в очередной раз попытаться завоевать его на свою сторону в вопросе предоставления льгот и привилегий «венгерским эгоистам»[198].
В эти дни Елизавета по совету Андраши почти не говорит со своим супругом о венгерских делах.
Венгерский граф считает, что сейчас не стоит портить настроение императору, лучше дождаться более подходящего момента, чтобы снова начать медленно, но верно склонять его к кардинальному урегулированию отношений с Венгрией. А для императора дни, проведенные с Елизаветой, становятся настоящей отдушиной и приносят большое облегчение, особенно необходимое ему теперь, когда по мере приближения даты подписания мирного договора на первый план все больше выходят внутренние трудности и проблемы, сотрясающие империю. На императора жалко смотреть, когда 19 августа Елизавета вновь отправляется в Будапешт. Францу Иосифу кажется, что, в отличие от него, жена не очень-то переживает по поводу предстоящей очередной разлуки. Не прошло и суток после отъезда Елизаветы, как он уже пишет ей письмо, в котором жалуется на одиночество и тоску. По его словам, только чувство долга перед империей помогает ему не впасть в полное отчаяние, как впрочем и весьма призрачная надежда на то, что за свои нынешние неурядицы Европа рано или поздно будет вознаграждена значительным улучшением отношений между населяющими ее народами. «Мирные переговоры идут с трудом, и от этих проклятых пруссаков мы избавимся, по-видимому, еще не скоро. Я просто не нахожу себе места от досады»[199].
Франца Иосифа удручает необходимость переносить все эти испытания в одиночестве, ибо, по его собственным словам[200], с Елизаветой он хотя бы может откровенно поговорить или пошутить, хотя она и бывает временами довольно капризной и раздражительной. «Да, ты мое сокровище, да еще какое!!! Мне тебя ужасно не хватает, — пишет Франц Иосиф своей жене. — Не оставляй меня надолго одного, моя Сиси. Не мучай меня и приезжай скорей»[201]. Тем временем 23 августа в Праге происходит подписание мирного договора. Теперь Франц Иосиф может наконец позволить себе поехать в Ишль, чтобы подышать тамошним воздухом и заняться охотой для восстановления сил и работоспособности, «иначе, — признается он жене, — от меня не будет никакого проку»[202].
2 сентября Елизавета с детьми возвращается из Офена домой. Пребывание в Венгрии, влияние Ан-драши и не в последнюю очередь Иды Ференци, любовь и преклонение венгерского народа оставили глубокий след в душе Елизаветы. Она снова ощущает потребность в регулярном общении со своей чтицей. Вскоре Ида Ференци знакомится с проживающим в Вене секретарем, выходцем из Венгрии, неким Максом Фальком, который время от время пишет статьи для «Пешти Напло» и отличается начитанностью и образованностью. Его представляют императрице, и он начинает читать с ней произведения венгерских писателей, знакомить ее с наиболее интересными страницами истории Венгрии и даже вместе с Елизаветой переводить на венгерский язык переписку между Иосифом II и Екатериной II. Елизавета относится к этим занятиям очень добросовестно и, как прилежная ученица, тщательно выполняет все задания[203]. На занятиях присутствует Ида Ференци, поэтому некоторые из них превращаются в дискуссии по вопросам венгерской политики. Фальк также убежденный сторонник установления между Австрией и Венгрией равноправных отношений и влияет в этом духе на императрицу, правда, с поправкой на свойственный ему либерализм еврейского толка. Собеседники часто говорят о революции, и Елизавета все больше склоняется к тому, чтобы в соответствии со своими, не менее либеральными, чем у Фалька, воззрениями считать республику лучшей формой государственного устройства.
В сентябре перед Францем Иосифом встает необходимость принятия трудного решения: предстоит выбрать кандидатуру на пост министра иностранных дел. Он не хочет назначать на эту должность Андраши, так как опасается негативной реакции Вены. В то же время он понимает, что любой представитель Австрии на этом посту не согласится на установление равноправных отношений с Венгрией, в необходимости которых все больше убеждается прежде всего благодаря влиянию своей жены. В связи с этим у него возникает мысль предложить должность саксонскому министру барону Бейсту, который после неудачной войны оставил государственную службу.
Между тем в Вене хорошо знают, что императрица по-прежнему предлагает мужу кандидатуру Андраши, поэтому недоброжелатели графа идут на все, чтобы не допустить его назначения. Однажды Елизавета получает анонимное письмо, в котором ее предостерегают от Андраши, как от «чрезвычайно своекорыстного человека». Императрица немедленно показывает это письмо своему венгерскому другу и на его вопрос, верит ли она хоть немного этой клевете, отвечает отрицательно и при этом добавляет, что в противном случае она скрыла бы от него это письмо и стала бы наблюдать за ним, чтобы узнать, насколько справедливы обвинения в его адрес. Елизавета также сообщает Андраши о более благосклонном отношении к Венгрии своего супруга, который недавно даже предложил ей выпить бокал вина за здоровье Старика — так величает Деака императорская чета. После этого разговор заходит о Бейсте. «Что Вы думаете об этом человеке?» — спрашивает она у Андраши. «Я не представляю себе, — отвечает граф[204], — как чужестранец может наполнить жизнью внешнюю политику империи. Чтобы спасти страну, надо в ней родиться и прожить много лет. Я рискую показаться Вам дерзким и нескромным, и все же возьму на себя смелость утверждать, что в данное время помочь империи на посту министра иностранных дел могу только я».
Елизавета не дает ему договорить. «Если бы Вы только знали, — в сердцах произносит она, — сколько раз я говорила об этом императору». На прощание она в очередной раз заверяет Андраши в том, что будет и впредь делать все возможное, чтобы переубедить своего супруга. Императрица настроена очень решительно еще и потому, что Бейст, с которым она в свое время познакомилась во время поездки в Дрезден, произвел на нее неблагоприятное впечатление.
Однако, несмотря на все усилия, Елизавете так и не удается в этот раз добиться назначения Андраши министром иностранных дел. 30 октября император подписывает указ о назначении на этот пост Бейста, который вскоре делает заявление о том, что одной из своих важнейших задач правительство считает урегулирование отношений с Венгрией на равноправной основе. Отныне Белькреди приходится одну за другой сдавать свои позиции ярого сторонника австрийского централизма.
В начале 1867 года в Вену вновь прибывает депутация обеих палат венгерского парламента. Весьма характерно, что император и императрица устраивают парламентариям раздельные аудиенции. Император неважно выглядит, испытания, выпавшие на его долю в прошедшем году, не прошли бесследно. Ответ на приветствие депутатов он читает с листа. На слове «равноправие» в его речи происходит сбой. После выступления Франца Иосифа в зале наступает мертвая тишина, не слышно ни одного возгласа приветствия в адрес императора. Затем депутаты отправляются на аудиенцию к императрице. В приветственной речи они выражают Елизавете признательность за ее любовь к их национальному языку, составляющему главное богатство венгерского народа, а также за ее поистине материнскую заботу о своих подданных, на которую они готовы ответить такой же любовью и преданностью. В ответном слове императрица тепло благодарит гостей за их доброе отношение к ней.