15 мая в Вену возвращается император. Елизавета очень рада его приезду, что бы ни говорили при дворе о ее отношениях с Францем Иосифом. Дело в том, что императрица — женщина со сложным и неоднозначным характером, и поэтому люди, в большинстве своем привыкшие видеть в других лишь свое собственное отражение и привыкшие все мерить на свой аршин, без труда находят в ней то, что не соответствует их и только их представлениям о настоящей супруге императора. Человеку свойственно не замечать положительных качеств хороших людей, зато недостатки плохих людей сразу бросаются в глаза и воспринимаются как должное. Венские придворные инстинктивно чувствуют, что жизнь в столице тяготит Елизавету, что здесь все действует ей на нервы, и что она только о том и думает, куда бы уехать, чтобы находиться как можно дальше от большинства членов императорской фамилии и от церемониальных обязанностей, возлагаемых на нее как на императрицу. У нее не осталось никого, кроме Франца Иосифа и маленькой Валерии. Гизела вышла замуж и уехала к своему мужу, Рудольфу уже исполнилось семнадцать лет, так что влияние Елизаветы на сына, которое и раньше было не очень большим, теперь и вовсе стало совсем незначительным. И даже ее любящий муж при всем своем желании не может уделять ей столько внимания, сколько она заслуживает. В довершение ко всему императрица постоянно ощущает, что в Вене многие до сих пор не избавились от ненависти к Венгрии, а это не может не задевать за живое и саму Елизавету. В результате императрица чувствует себя в столице все более одиноко и неуютно, и это лишь усиливает свойственную ей тягу к дальним путешествиям.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Глава X
НАЕЗДНИЦА-ЧУЖЕСТРАНКА1875–1882
Летом 1875 года императрицу просят выяснить, не согласится ли принцесса Амалия фон Кобург выйти замуж за самого младшего брата Елизаветы. Императрица поручает заняться этим Марии Фестетикс, которая блестяще справляется с возложенной на нее миссией, и вскоре поступает сообщение о помолвке. «Ну вот, теперь и наш Макс Эмануэль стал женихом, — делится императрица своими впечатлениями с матерью. — Как все-таки это непросто, в столь юном возрасте потерять свободу, хотя мы обычно только тогда и начинаем ценить что-то, когда мы это теряем… Ты, конечно же, не поедешь на свадьбу из-за твоих головных болей, как, впрочем, и я из-за моей нелюдимости и лени…»[349]
Пробыв некоторое время в Гаратсхаузене и Ишле, Елизавета принимает решение отправиться в дальнее путешествие. На этот раз в качестве предлога она использует заботу о здоровье маленькой Валерии. Доктор Видерхофер снова рекомендует эрцгерцогине морские купания, однако на этот раз для разнообразия императрица намерена отправиться во Францию, на какой-нибудь небольшой и малоизвестный курорт в Нормандии. Император пытается возражать, ссылаясь на то, что у Австрии с молодой республикой, обязанной своим провозглашением левым силам и буквально кишащей анархистами всех мастей, сложились далеко не лучшие отношения. «Я боюсь за тебя, — говорит Франц Иосиф супруге, — да и в Берлине будут не в восторге от этой поездки». Но Елизавета стоит на своем, хотя кое-что в словах мужа ее насторожило, и в период с 22 мая по 8 июня она втайне от всех составляет завещание. Сделав все необходимые приготовления, императрица отправляется во Францию. За несколько дней до этого в местечко Састо-ле-Мокондуи, расположенное в Нормандии, выезжает секретарь императрицы Карл Лингер, имеющий полномочия распоряжаться денежными средствами, выделенными на поездку Елизаветы. Прибыв на место, он договаривается с богатым судовладельцем об аренде принадлежащего ему небольшого замка, расположенного на территории живописного парка с громадными деревьями и цветочными плантациями. Елизавета взяла с собой дочь Валерию и несколько самых любимых лошадей. Каждое утро она подолгу купается в море, причем от купальной кабинки до самого берега всегда идет в сопровождении двух огромных собак, Шадова и Мухамеда, по тоннелю из парусины, защищающему ее от посторонних взглядов. Во второй половине дня императрица совершает прогулки по окрестностям и знакомится с замками и загородными домами «новой революционной знати», постепенно вытесняющей из общественной жизни представителей старой доброй аристократии. «Все эти демократы, республиканцы и иже с ними, — записывает Мария Фестетикс в своем дневнике, — творят ужасный произвол. Они ничуть не лучше своих предшественников, отягощены всеми грехами старой знати, но лишены ее благородства и добродетельности»[350]. Елизавета вскоре замечает, что и во Франции ей не будет желанного покоя. «Здешняя публика и при республиканских порядках буквально не дает мне прохода»[351]. Во время верховой езды императрица то и дело вступает в конфликты с местным населением. По собственной невнимательности она нередко скачет по засеянным полям, причем один из таких случаев попадает на страницы республиканской прессы, умудрившейся раздуть его до масштабов государственного скандала. Императрица и австрийское посольство в Париже выступают с опровержением слухов о якобы имевших место ожесточенных стычках с французскими крестьянами, но, как говорится, нет дыма без огня. Елизавета не переставая жалуется в письмах к супругу на здешние порядки: «Эти французы такие грубые и невоспитанные, они так бесцеремонно приставали ко мне вчера, что мне пришлось в карете ехать сначала к ближайшей пристани, а уже оттуда на катере на мой пляж. Да и верховая езда доставляет одни неприятности, дороги заполнены детьми и крестьянскими телегами, а к посевам я уже стараюсь не приближаться, так как запросто могу нарваться на грубость. Кстати, мне совсем не хочется ехать в Париж, однако барон Нопча опасается, что мой отказ может вызвать дипломатические осложнения. А ты как считаешь?»[352].
Елизавета вызвала из Англии своего прошлогоднего тренера по верховой езде мистера Аллена, к которому графиня Фестетикс с самого начала относится с трудно объяснимой неприязнью. Удивительнее всего то, что эта женщина всегда исключительно точно угадывает, кто из новых знакомых императрицы в дальнейшем будет оказывать дурное влияние на ее госпожу. Причем запись об этом она всегда делает в тот же день, когда новый человек появляется в жизни императрицы, а не после того, как подтверждается ее предсказание. Это свидетельствует о ее исключительной проницательности, хорошем знании жизни и редкой наблюдательности. Если Ида Ференци славится прежде всего своей безграничной преданностью Елизавете, то графиня Фестетикс, несомненно, отличается духовным превосходством и остротой ума и благодаря этому задает тон в ближайшем окружении императрицы, которое Елизавета неторопливо и очень тщательно подбирала по своему вкусу.
Мистер Аллен наездник до мозга костей, отважный и решительный, для него ничего не существует, кроме верховой езды, однако именно это и не нравится графине Фестетикс. Он во что бы то ни стало добивается от лошади того, чего хочет. Однажды он попытался продемонстрировать императрице, что может заставить коня войти в бушующее море, но лошадь как назло заартачилась. Тогда Аллен пришпоривает ее и изо всех сил бьет хлыстом, но в ответ лошадь встает на дыбы, или, выражаясь языком профессиональных наездников, «делает свечку» и вместе с всадником падает в воду. Алле