27.
В этот непростой период, однако, никто не терял времени даром, и жизнь каждого пошла своим путем. В декабре Таунсенд не только получил постановление о разводе, но неожиданно стал опекуном своих двоих сыновей. Спустя два месяца Розмари вышла замуж за Джона де Ласло, младшего сына известного светского портретиста Филиппа де Ласло. Позднее Таунсенд говорил, что поступок Розмари оказался для него решающим. Вначале он намеревался «погрузиться в одиночество», а теперь «вновь втянулся в орбиту обаяния личности, которая всегда выказывала мне такую щедрую симпатию и привязанность»28 – имея в виду принцессу Маргарет.
В его воспоминаниях «Время и шанс», опубликованных более 20 лет спустя, начало любовного романа он корректно связывает с периодом после развода. Однако более поздний рассказ личного секретаря королевы Томми Ласселса относит начало связи по меньшей мере к лету 1952 года, а другие свидетели, например леди Джейн Вейн-Темпест-Стюарт, утверждают, что роман начался на несколько лет раньше. На самом деле отношения Таунсенда и Маргарет обсуждали при дворе за много месяцев до его развода. В сентябре 1952 года, спустя несколько недель после чаепития в коттедже «Аделаида», Таунсенд поехал в Балморал и виделся с личным секретарем Томми Ласселсом по какому-то вопросу. Разобравшись с делами, Ласселс, который часто приглашал Питера и Розмари Таунсенд в гости, предупредил коллегу, что его имя всплывает в связи с его отношениями с принцессой Маргарет. Ласселс напомнил ему об основном дворцовом правиле – никто из служащих королевского двора не должен давать пищу таким разговорам о сестре королевы, особенно если он женат. Таунсенд вышел из комнаты, не сказав ни слова.
В мире, где прислуга, находящаяся в самом низу иерархической лестницы, молча, но постоянно наблюдает за жизнью своих аристократических хозяев наверху, их попытки скрыть отношения никого не обманывали. Таунсенд вспоминал: «В Балморале, в юбке из шотландки и зеленом твидовом пиджаке, она порой гуляла вместе со мной… на небольшом, но достаточном расстоянии от остальных, чтобы мы могли говорить наедине. Мы разговаривали, гуляя по холмам, на вересковой пустоши, и свежий ветер дул нам в лицо; а порой мы ездили верхом в Большом Виндзорском парке»29.
Он был страстно влюблен. Таунсенд описывает внешность и характер Маргарет с такой чувственностью, что одно это исключает простую любовную интрижку.
Он увлекся Маргарет и признавал: «[Она] дала мне то, чего мне больше всего не хватало, – радость»30. Таунсенд с нежностью описывал принцессу как «девушку необычной и яркой красоты, начиная с ее маленькой ладной фигуры и кончая огромными фиалково-синими глазами, большими чувственными губами и кожей гладкой как персик. Но главное, что делало принцессу Маргарет такой желанной и привлекательной, это то, что за ослепительным фасадом и кажущейся уверенностью в себе при желании можно было разглядеть редкую искренность и мягкость. Она могла заставить вас корчиться от смеха, но вместе с тем была способна и глубоко растрогать».
Были ли они любовниками? Таунсенд – слишком джентльмен, чтобы прямо сказать об этом. Они стояли на пороге отношений, которые грозили неизбежной широкой оглаской, и было бы странно, если бы в них не присутствовала физическая близость. Как дипломатично заметил писатель Джефф Леви, «в последующие годы, когда Маргарет влюблялась, она отдавалась чувству с почти безрассудной раскрепощенностью»31.
По словам Таунсенда, в один из тихих дней в Виндзорском замке они открылись друг перед другом. Он сказал ей о своих чувствах, она призналась в своих. «Для нас обоих это явилось невероятно радостным открытием, которое, к сожалению, нас обеспокоило»32. Они без памяти влюбились друг в друга, но понимали, что ситуация чревата многими проблемами. Оба с самого начала прекрасно осознавали все препятствия. Во-первых, церковный брак с разведенным мужчиной англиканская церковь не признавала, а во-вторых, вхождение Таунсенда в королевскую семью в качестве ее члена представлялось проблематичным. В той социальной среде на развод не только смотрели с неодобрением, против него принимались законодательные меры. Разведенным, например, был закрыт доступ на королевскую трибуну в Аскоте.
Они прекрасно понимали, что отречение от престола Эдуарда VIII в 1936 году ради женитьбы на Уоллис Симпсон, дважды разведенной американке, чьи мужья находились в полном здравии, осложнит любые обсуждения их ситуации.
Незадолго до Рождества 1952 года принцесса Маргарет договорилась о встрече с сестрой в Бельгийских покоях Букингемского дворца, чтобы обсудить свою проблему. Прошли те дни, когда Маргарет могла к ней заглянуть в любое время. Теперь ее сопровождал и официально возвещал о приходе королевский лакей в ливрее. Она присела в быстром реверансе, а потом произнесла «мадам», что свидетельствовало об изменениях в их отношениях после смерти отца. После обмена формальностями Маргарет смело приступила к рассказу о своем романе с Таунсендом. Она не ставила вопрос о браке, но призналась, что с полковником авиации ее связывает глубокое чувство. Она просила о возможности приглашать его на семейные встречи, что помогло бы со временем принять его в качестве подходящей кандидатуры в мужья. Она дала понять сестре, что ее устроят мелкие уступки, а не открытая поддержка брака, хотя в перспективе этого было не избежать.
Елизавета встретила эту уже не совсем свежую новость с обычным хладнокровием и пониманием. Она помнила поддержку сестры в Южной Африке, во время вынужденной разлуки с Филиппом. Королева никогда не забывала, как младшая сестра помогала развеять ее сомнения во время поездки, поддерживала ее решения и при всяком случае хвалила Филиппа перед родителями. Елизавете всегда нравился Таунсенд, особенно его способность успокаивать склонного к вспышкам гнева отца. Как вспоминал один придворный, «в былые дни ей всегда нравился Таунсенд. Если бы это зависело только от нее, она бы не возражала против желания принцессы Маргарет выйти за него замуж»33. И хотя королева по своему обыкновению уклонилась от ответа, она не проявила враждебности. Маргарет ушла со встречи с оптимистичной надеждой, что конституционные и религиозные препятствия можно преодолеть. Это убеждение окрепло, когда через несколько дней королева пригласила сестру и Таунсенда присоединиться к ней с принцем Филиппом за ужином. По словам Таунсенда, вечер прошел в добросердечной атмосфере. Филипп шутил по поводу затруднений, стоящих перед парой. Таунсенду врезалось в память «трогательно простое и сочувственное отношение королевы к невероятному факту любви ее сестры ко мне»34.
Однако розовые очки пришлось быстро снять. Вскоре после декабрьского ужина с королевой Таунсенд снова увиделся с Томми Ласселсом. На этот раз он прямо сказал личному секретарю королевы, что они с принцессой Маргарет любят друг друга и хотят пожениться. По словам Таунсенда, явно ошеломленный Ласселс ответил: «Вы либо псих, либо дурак»35.
После этого Ласселс на встрече с королевой обсуждал дело Маргарет. Он кратко изложил положения Акта о королевских браках от 1772 года, принятого во времена правления короля Георга III. По этому Акту Маргарет не могла выйти замуж без согласия монарха до тех пор, пока ей не исполнится 25. Согласие сестры являлось необходимым условием, так как принцесса стояла в прямом ряду наследников престола после принца Чарльза и принцессы Анны.
Если такое согласие отсутствовало, то королевский проситель или просительница, достигнув 25-летнего возраста, информировал Тайный совет о своем намерении вступить в брак. Но брак считался законным, только если обе палаты парламента не выдвигали против него возражений в течение года. Елизавета отдавала себе отчет, что и Тайный совет, и Члены Содружества, скорее всего, выскажутся против брака. Ведь Таунсенд не только не имел знатного происхождения, но был разведенным, что исключало возможность церковного венчания. Ласселс добавил, что помимо этих конституционных и религиозных препон Маргарет пришлось бы отказаться от своих титулов, лишиться права на наследование престола, а также и содержания по Цивильному листу, то есть денег, выделяемых парламентом на содержание королевской семьи и монархии, если бы она все же пожелала настоять на браке. В то время Маргарет ежегодно получала £6000 (около $400 000 сегодня). Она не только становилась просто госпожой Питер Таунсенд, но закон предписывал ей вместе с мужем какое-то время жить за пределами Англии.
Эта безрадостная перспектива с самого начала, видимо, не была подробно разъяснена нетерпеливым влюбленным. Позднее принцесса Маргарет признавалась, что если бы Таунсенду с самого начала объяснили всю безнадежность ситуации, он бы удалился со сцены и трагедии бы не случилось. Как бы там ни было, паре дали понять, что они, возможно, – только лишь возможно, – смогут обойти все подводные камни.
«Это не невозможно», – сказал Томми Ласселс36.
Незадолго перед Рождеством семья уехала в Сандрингем, и вопрос брака Маргарет повис в воздухе. На Новый год его обсуждали между собой королева, принц Филипп, принцесса Маргарет и Ласселс. В период этих обсуждений королевская семья посетила свадьбу Джонни Далкита, будущего герцога Баклю. Он женился на модели Нормана Хартнелла Джейн Макнейл. Принцесса вместе с королевой и принцем Филиппом в числе первых поздравили молодую пару. Свадебная церемония собрала толпу в 20 000 человек, и ее запечатлела на пленку светская кинохроника, ведь принцесса и Далкит когда-то считались чуть ли не женихом и невестой. Вскоре после возвращения в Сандрингем Маргарет наконец сообщила матери имя «того самого».
Реакция королевы-матери идеально характеризует ту противоречивую ситуацию, в которой оказались влюбленные. По словам Таунсенда, она выслушала известие с «присущим ей пониманием» и «без намека на гнев или возмущение»37. Спокойная внешне, но страшно расстроенная, она связалась с Ласселсом, чтобы обсудить эту «ужасную новость». Она даже расплакалась и призналась, что «эта история ее совершенно подкосила»