Daily Mirror, от которых они не отрывались, полуоткрыв рты»12.
Маргарет отмечала, что у Ферги не было выхода. «А что было делать? – говорила она. – В любом случае всех ожидали внизу к завтраку»13. Прочитав статью в одиночестве в гостиной, королева вызвала к себе Ферги. Как вспоминала ее подруга и писательница Ингрид Сьюард, «королева была в ярости, в абсолютной ярости. Думаю, отчасти из-за того, что она любила Ферги. Она просто не верила, что Ферги могла так глупо поступить»14.
Филипп высказался без обиняков: «Тебе теперь либо в монастырь, либо в психушку»15.
За первым залпом последовали другие. Маргарет, сама когда-то бывшая предметом скандальных снимков, послала Ферги гневное письмо, в котором писала: «Вы навлекли такой позор на семью, который даже трудно себе представить. И ни капли раскаяния после этих постыдных снимков. Не сомневаюсь, что вы даже не думали об ударе, который наносите нам всем»16.
Ферги, конечно, не могла не заметить лицемерия. В конце концов, она понятия не имела о компрометирующих снимках, которые сделал французский папарацци, проводивший целые дни в засаде в кустах. Маргарет же сама фотографировала на Мюстик троих мужчин, гарцевавших перед ней в голом виде. Уж не говоря о другом конфузе – письмах, которые Маргарет посылала своему любовнику, пианисту-любителю Робину Дуглас-Хоуму. Все это прекрасно понимала сбившаяся с пути истинного герцогиня. Она смотрела на собравшуюся компанию и думала про себя: «Да пошли бы вы все, во имя Всевышнего»17.
Однако письмо с нагоняем от Маргарет расстроило Ферги до слез. В ответ она послала принцессе огромный букет цветов, надеясь на прощение, но букет возвратился обратно. Маргарет никогда не любила шумную и энергичную рыжеволосую Ферги, она считала ее простоватой и расчетливой выскочкой. С возрастом принцесса все больше увлекалась игрой в гранд-даму и свысока смотрела на дочь менеджера игры в поло, служившего у принца Чарльза. Ее отсутствие на крещении дочерей Ферги, Беатрис и Евгении, носило явно демонстративный характер. Она несомненно согласилась бы с уничижительной характеристикой бывшего личного секретаря королевы лорда Чартериса: «Из Сары Фергюсон никогда бы не вышло принцессы королевских кровей, ни сейчас, ни в каком-либо другом возрасте»18. Он называл ее «вульгарнейшей из вульгарных, вульгарной и еще раз вульгарной». Это пришлось бы по душе Маргарет19.
Принц Филипп тоже не относился к числу поклонников Ферги, но вот брак между принцем и принцессой Уэльскими он, по возможности, хотел бы сохранить. В 1992 году и позднее он написал Диане несколько писем, как обвинительных, так и задушевных. Маргарет, сама прошедшая через болезненный развод, полагала, что наилучшим выходом из конфликта между супругами Уэльскими стало бы немедленное расторжение брака. Она жаловалась, что принц Чарльз не пожелал ее слушать, когда она попыталась обсудить этот вопрос. «Когда я говорила с ним, я заметила, что его взгляд блуждает по комнате», – говорила она Кеннету Роузу20. Принцесса осуждала решение принца признаться в адюльтере в топовой телевизионной программе в прайм-тайм, также как и его участие в документальном сериале на основе авторизованной биографии, написанной телеведущим Джонатаном Димблби и вышедшей в октябре 1994 года. Это событие совпало с историческим визитом королевы в Россию. Маргарет сильно обиделась за сестру, опасаясь, что ажиотаж вокруг книги Чарльза затмит долгожданный визит в Россию, но она забыла, что сделала то же самое, когда королева и принц Филипп находились с официальным визитом в Нидерландах в 1958 году. Тогда полковник авиации Питер Таунсенд нанес ей неожиданный визит в Кларенс-хаус, что смазало впечатление от королевского турне.
Если королева тянула время с вопросом о разводе герцога и герцогини Уэльских в тщетной надежде на их примирение, то Маргарет не питала никаких иллюзий на этот счет. Промедление только вредило монархии. Она жаловалась другу: «Бедные Лилибет и Чарльз сделали все, чтобы избавиться от злополучной девицы, но она никак не уйдет»21. В свете трагической смерти Дианы эти слова кажутся более жесткими, чем изначально предполагалось. Просто сестра королевы хотела, чтобы враждующие стороны осознали свою ответственность и начали бракоразводный процесс. Ее мнение о необходимости развода еще более окрепло после знаменитого телевизионного интервью Дианы в ноябре 1995 года, в котором она подвергла сомнению способность принца Чарльза стать королем и заявила, что в браке их было трое, что делало его «несколько тесноватым». В этом интервью она заявила о своем желании стать королевой сердец, что сильно задело королеву вместе с сестрой и побудило их действовать. Казалось бы, невинное замечание, но, принимая во внимание враждебность Дианы к королевской семье, его можно было трактовать как завуалированное унижение королевы.
В первое время после того, как супруги Уэльские разъехались, Маргарет оправдывала Диану. Она писала принцу Чарльзу, что не собирается разрывать отношений с его женой, живущей отдельно от него. Но все изменилось после того, как Диана публично раскритиковала королеву и ее мужа. Маргарет, бывшая прежде самым верным сторонником Дианы в королевской семье, написала ей «обидное и суровое» письмо после ее скандального участия в программе Би-би-си «Панорама». Она обвинила ее в предательстве всех, включая саму Маргарет. По словам принцессы, Диана совершенно не стремилась «сделать хоть малейшую уступку». Интересно, что принцу Чарльзу она письма не написала. А ведь он стал первым членом королевской семьи, публично признавшимся в незаконной любовной связи в популярной телевизионной программе. Маргарет делала именно то, на что жаловалась в период раздельного проживания и бракоразводного процесса со своим мужем, – во всех грехах винила неверную жену. По мнению же Дианы, ее скандальное интервью стало ответным шагом, каким бы неразумным он ни казался, на первую программу о ее муже.
Диану потрясла враждебность Маргарет. С этого дня сестра королевы стала ее самым ожесточенным критиком и безжалостным оппонентом. Она приветствовала решение королевы обратиться к паре с предложением развестись как можно скорее и поддержала ее решение аннулировать обращение «Ваше Королевское Высочество» к Диане.
Маргарет чувствовала себя оскорбленной и преданной после исторического интервью молодой принцессы. Она считала себя ее союзницей, советчиком и другом, потратила немало времени и сил на то, чтобы помочь Диане войти в мир королевского двора. Она советовала королеве, иногда вопреки здравому смыслу, потакать желаниям и капризам принцессы. И вот как та им отплатила! Она так бушевала, что после телеинтервью выбросила все журналы с Дианой на обложке. Отношения были разорваны полностью, даже детям Дианы она намекала о нежелательности дружеских контактов с «врагом». Дело дошло до того, что Диана передавала подарок новорожденному первенцу Сары через водителя Маргарет Дейва Гриффина22.
Первая реакция королевской семьи на новость о трагической гибели Дианы в парижском туннеле в августе 1997 года объясняется ее сенсационными признаниями на телевидении и последующим разводом. Кроме наличия двоих сыновей, принцев королевской крови Гарри и Уильяма, она не имела никакого статуса в королевском клане и не поддерживала с ним контактов. Ее последняя встреча с королевой состоялась в марте предыдущего года. Маргарет и другие члены королевской семьи не виделись с ней несколько лет. Она представляла для них фигуру из прошлого, по существу, частное лицо, не имеющее отношения к королевской семье.
Различное поведение Маргарет и королевы в течение траурной недели говорит о разнице их приоритетов и общественного положения. Их отношение к смерти Дианы в те дни показало и различия в их характерах, и их конституционный статус.
Маргарет стала «вторым я» королевы, она часто говорила вещи, о которых королева думала, но которые не могла произнести вслух, поскольку была главой дома Виндзоров и государства. И в этом коренился конфликт.
Подобно сестре, принцесса Маргарет жалела принцев Уильяма и Гарри. «Ужасно потерять мать в таком возрасте, да и день рождения маленького Гарри всего через несколько дней», – сокрушалась она23. Ее симпатия этим ограничивалась.
Во время первых обсуждений в Балморале вопроса, что следует предпринять, Маргарет высказывалась за то, чтобы семья минимизировала свое участие в похоронах и ограничилась самым необходимым. Она с горечью жаловалась по поводу «суматохи, которая поднялась из-за этой несчастной, вышедшей замуж за моего племянника»24.
Ее вердикт: частные похороны для частного лица. В этом она была не одинока. Королева-мать никогда не симпатизировала погибшей принцессе, она приняла сторону внука, принца Чарльза. Ее занимали правнуки, а не бывший член королевской семьи. Однако, видя огромные толпы людей, собравшихся за дворцовыми воротам, советники королевы самого высокого ранга, включая премьер-министра Тони Блэра, постепенно убедили королеву в необходимости организовать особенную церемонию похорон для особенной леди.
Во время недели, названной худшей в истории правления королевы, Маргарет продолжала оборонительные действия. Она верила, что выражает истинные чувства сестры, которые та, в силу своего положения, не могла озвучить.
Она считала, что гроб с телом Дианы не должен стоять в Королевской часовне, и возражала против того, чтобы британский флаг на Букингемском дворце был приспущен. Такое отношение все сильнее вызывало яростные нападки толпы, оплакивавшей смерть «народной принцессы».
Вернувшись в Кенсингтонский дворец, Маргарет жаловалась на запах гниющих цветов. Их было так много, что порой они скапливались до пяти футов высотой за воротами ее дома25. Она недоумевала, почему «цветочный фашизм» стал определяющим в этой королевской истории. «Это похоже на битву у Пашендейля», – сетовала она в разговоре с Питером Стотнардом, редактором газеты