– В феврале это долгая и опасная поездка, я предпочел бы подождать, когда погода улучшится, прежде чем вызывать его ко двору.
Елизавета переживала, что Артур не может быть с ними, но ее впечатлили новые планы Генриха относительно образования старшего сына, возникшие в связи с уходом на покой доктора Реде.
– Артуру уже двенадцать, он подрос достаточно, чтобы впитать в себя новое гуманистическое учение. Принц успел познакомиться с классиками Древней Греции и Рима, я хочу развивать этот интерес и дальше, что крайне важно для будущего короля в наше время. Я решил назначить главным наставником Артура Бернара Андре.
Эта новость пришлась по душе Елизавете. Слепой монах Андре уже три года помогал доктору Реде, и Артур любил его. Под руководством Андре принц прочел и выучил наизусть произведения лучших латинских и греческих авторов.
– К нему присоединится мой врач, доктор Томас Линакр. Он жил в Италии и там познакомился с новым учением. Мой библиотекарь Жиль Дьюз может обучать мальчика французскому языку, грамматике и музыке.
– Надеюсь, у него останется время на спорт и отдых. Вы же знаете, что бывает, по пословице, когда дети много трудятся и никогда не играют?[34]
– Разумеется. Артур должен стать всесторонне развитым человеком, превосходно образованным и способным к мужским занятиям.
– Вы думаете, он готов к этому? – Елизавета невольно подумала о хрупком теле своего старшего сына и недостатке в нем жизненных сил.
– Конечно! – решительно отверг ее сомнения Генрих. – Судя по всем отзывам, он так же крепок, как любой парнишка в его возрасте.
Елизавета задумалась, правда ли это, или Генриху просто хочется верить, что все так и есть. Но ведь наставники Артура не станут лгать о таких важных вещах, верно?
Ей не пришлось ждать долго, чтобы своими глазами увидеть, как идут дела у Артура. В мае они с Генрихом отправились в Тикенхилл посмотреть, как он женится на инфанте через посредника, роль невесты исполнял дородный доктор де Пуэбла. Церемония в церкви великолепием соответствовала случаю, однако Елизавета встревожилась, увидев, что Артур такой же худой, как и прежде, и выглядит утомленным. Она заметила, что он покашливает и щеки у него залиты нездоровым румянцем.
Тем вечером, когда они легли в постель, она поделилась с Генрихом своими страхами:
– Как вам кажется, с Артуром все в порядке?
– Врачи говорят мне, что да. Я могу обсудить это с доктором Линакром, если вы тревожитесь. – Он взял ее руки.
– Да, это успокоило бы меня.
– Я сделаю это завтра. Но мальчик произвел на меня хорошее впечатление. Он превращается в прекрасного юношу.
– Да.
Но Артур был слишком усерден, замкнут, задумчив и умен не по годам. Ей хотелось бы видеть в сыне более свойственные юности черты, такие как, например, беззаботность. Каким он станет королем?
На следующее утро доктор Линакр встретился с королем и королевой.
– Я бы не стал беспокоиться из-за кашля, – сказал он. – Это пройдет. И принц выглядит усталым, потому что в последнее время очень напряженно занимался. Он весьма усерден в изучении всего того, что подобает знать правителю. Я поговорю с братом Андре, чтобы расписание принца немного облегчили.
– Благодарю вас, – сказала Елизавета, – но меня беспокоит чрезмерная худоба Артура.
– Многие юноши его лет худощавы. Это ничего не значит. Спортивные упражнения помогут ему нарастить мускулы.
– Тогда мне не о чем переживать, – ответила королева.
– Хорошо. – Генрих улыбнулся.
– Вашим милостям приятно будет узнать, что принц регулярно обменивается письмами с инфантой. Мы с братом Андре следим за тем, чтобы он выражал свои чувства должным образом. Но Артур и сам умеет обращаться со словами. Я уверен, его невеста радуется, читая, что он жаждет увидеть ее и обнять и уже горячо любит.
Именно этого от него и ожидали. Разве тринадцатилетний мальчик написал бы такие слова без подсказки? И что на самом деле думал Артур о своем приближающемся браке? А до него осталось недолго. Инфанта приедет в Англию в декабре, когда ей стукнет четырнадцать. Елизавета сомневалась, что сын откроется ей, он был научен послушанию и долгу. Она радовалась, что брак не будет заключен окончательно еще по крайней мере два года, так как Артур определенно не был готов исполнять супружеские обязанности.
С тяжелым сердцем Елизавета оставила сына, продолжая переживать из-за его здоровья. Артур стоял столбом, когда она его обнимала, и Елизавета в тысячный раз пожалела, что она никогда не была близка с ним так, как с его братом и сестрами. Как будто она всего лишь королева, а не его мать и любовь и почтение к ней – это сыновний долг, не смягченный искренним чувством.
Тур по стране в том году привел их в Гэмпшир. Сразу по возвращении Елизавета поспешила в Элтем, где Гарри с гордостью сообщил ей, что он и его сестры принимали у себя знаменитого Эразмуса.
– Он дружит с Томасом Мором, и Томас привез его, зная, что я разделяю его любовь к новому учению. Мы все собрались в холле, я принял их, и Эразмус хвалил мои достоинство и обходительность! – Гарри умолк, только чтобы набрать в грудь воздуха. – Томас подарил мне стихи на латыни, которые написал специально для меня, и я попросил Эразмуса, чтобы тот тоже сочинил что-нибудь… и, матушка, он сочинил! Он прислал мне поэму на десяти страницах, в которой назвал меня, Артура и Эдмунда красными розами за нашу силу, а Маргарет и Марию белыми розами за их девичью невинность!
Елизавета заразилась восторгом Гарри, она ликовала оттого, что ее восьмилетний сын имеет такую страсть к учению и уже хорошо владеет латынью. Она провела счастливый день, наблюдая, как он возится с сестрами, слушая его неудержимый озорной смех. Вот это был бы король, если бы только Господь распорядился иначе. Но может быть, Генрих или позднее Артур признают способности Гарри и дадут ему какой-нибудь высокий пост, где он найдет применение своим талантам.
Вернувшись ко двору, Елизавета застала Генриха в кабинете, он был мрачен и задумчив после утомительной беседы с доктором де Пуэблой. Она ужаснулась, увидев, что супруг за две недели ее отсутствия как будто постарел на двадцать лет.
– Что случилось? – спросила Елизавета, обвивая руками Генриха.
Он ответил на ее объятие, но сердце у него тревожно стучало.
– Вы помните, что Фердинанд и Изабелла выражали тревогу при появлении очередного ложного претендента на трон. Мы быстро разобрались с этим Уилдфордом, тем не менее Пуэбла непрестанно твердит мне, что уверенность его суверенов в безопасности английского престола поколеблена. – Генрих уныло хмыкнул. – Он напомнил мне, что Фердинанд и Изабелла на протяжении многих лет видели, как корона подвергалась ударам со стороны разных самозванцев и остается нестабильной из-за существования наследников Йорков, которые могут бросить вызов моему титулу. Теперь, когда Уорбек дискредитирован, они, очевидно, видят главную угрозу миру и спокойствию в Англии в Уорике, ведь кое-кто может решить, будто у него есть серьезные притязания на трон, и суверены опасаются, что он всегда будет притягивать к себе мятежников.
– О чем вы говорите?! – вскричала Елизавета.
– Ни о чем. – Генрих явно был раздосадован. – На это намекает доктор де Пуэбла, без сомнения по приказу Фердинанда.
– Какому приказу? – спросила Елизавета, уже зная ответ.
– Поставить брак Артура с инфантой в зависимость от устранения Уорика. Пуэбла без конца повторяет, что его суверены не расположены отдавать свою дочь за принца, корона которого в будущем может быть оспорена. И это после всего, что я сделал для утверждения своей династии и избавления страны от самозванцев. Почему Фердинанд так упорно ставит под сомнение устойчивость моего трона?
Елизавета ужаснулась при мысли, что брак Артура не состоится. Какой позор! Международный скандал, который, как ничто другое, продемонстрирует: английская монархия стоит на шатком основании. Это может иметь серьезные последствия для отношений с другими странами и для торговли, а Генрих станет посмешищем в глазах всего христианского мира. Встретившись глазами с мужем, Елизавета поняла, что он думает о том же.
– Значит, Фердинанд ясно дал понять, что, пока Уорик жив, инфанта не приедет в Англию?
– Да. Ясно как день, – тяжело вымолвил Генрих.
– Как вы поступите?
Он замялся.
– Мне нужно подумать. Я размышлял: может быть, в словах Фердинанда есть смысл. На прошлой неделе я слышал о священнике, который точно предсказал смерти вашего отца и Узурпатора. Я вызвал его для консультации, и он предупредил меня, что моя жизнь будет в опасности весь этот год, так как в стране есть две партии – верные мне люди и те, кто желает восстановления дома Йорков. Он сказал, что заговоры против короны продолжатся.
– О Генрих, не верьте прорицателям! – (Он был слишком суеверен себе во вред.)
– А если он прав? Вдруг это как-то связано с Уориком? Может быть, он строит козни против меня или, скорее, его сторонники? Настанет ли конец этим подковерным интригам?
– Но где доказательства, что кто-то строит козни?
Генрих совсем сник. Плечи его опустились, и он едва не плакал.
– Честно говоря, Бесси, я не знаю, что делать. Лучше бы Господь, вернее, Фердинанд не возлагал на меня это бремя. Я не жестокий человек и не убиваю невинных, как Ричард. Я действую по закону. Разве я могу затеять дело против Уорика, который так глуп, что и мухи не обидит?
Елизавете было нечего сказать ему в утешение. Наконец Генрих, сославшись на необходимость поработать, отпустил ее, подав ей руку и предупредив, чтобы она никому ни слова не говорила о том, что узнала.
Целых две недели Генрих больше не заикался об Уорике, после чего вызвал Елизавету в свой кабинет, где она застала его в обществе астролога.
– Доктор Паррон составляет мой гороскоп, – сказал король. – Я подумал, вам будет интересно услышать, что он скажет.