Первой родилась дочь Татьяна, но, к сожалению, она скоро умерла.
В 1751 году родился сын Михаил, впоследствии генерал-лейтенант, сенатор, действительный тайный советник.
Вторым сыном был Николай, родившийся в 1754 году. Он пошёл по гражданской линии, стал канцлером, слыл меценатом, известен тем, что основал Румянцевский музей.
Не менее знаменит и третий сын, Сергей, родившийся в 1755 году. Он выбрал дипломатическое поприще, но известен также как писатель. Сергей Петрович, подобно брату, занялся организацией работы Румянцевского музея в Петербурге.
И что же? Ни один из трёх сыновей не оставил потомства!
Случай?! Но ведь, как уже говорилось, «случай есть псевдоним Бога, когда Он не хочет подписываться собственным именем». Так сказал Анатоль Франс, несколько видоизменив то, что озвучили мыслители древности.
Для чего я коснулся этой истории и этой тайны, скажу в заключительной главе, ибо в период царствования императрицы Елизаветы Петровны незримо произошли события, вызванные полтора столетия назад отравлением Ивана Грозного, его сына царя Фёдора, устранением поднявшей Русь династии Рюриковичей и обрушением России в беспредел Смутного времени.
Настало время развернуть вспять деяния тёмных сил Запада по разрушению России.
Под прицелом клеветников
Так уж повелось, к сожалению, что лучшие русские государи подвергались самой безобразной клевете, и особенно изощрялись пасквилянты, заточенные на интимные темы.
Пытались оклеветать даже вдову Дмитрия Донского, причём выдумывали о ней всякие небылицы ещё при жизни. Историк Александр Нечволодов писал в «Сказаниях о Русской земле»:
«Ведя строго подвижническую жизнь, Евдокия Дмитриевна, следуя примеру своего мужа, держала это в тайне, а на людях показывалась всегда с весёлым лицом, нося богатые одежды, украшенные жемчугом. Конечно, она делала это, чтобы являться в глазах толпы с видом, подобающим высокому званию великой княгини. Однако некоторые злонамеренные люди стали распространять о ней дурные слухи, которые дошли и до одного из её сыновей – Юрия. Юрий в беспокойстве сообщил о них матери. Тогда Евдокия Дмитриевна созвала детей в молельню и сняла часть своих одежд. Увидя худобу её тела, изнурённого постом и измученного веригами, они ужаснулись, но Евдокия Дмитриевна просила их не говорить об этом никому, а на людские толки о ней советовала не обращать внимания».
Известно, как оклеветали мать Ивана Грозного, правительницу Елену Васильевну Глинскую, придумав, что она «позорила мужнее ложе» с князем Овчиной-Оболенским, хотя никаких оснований для подобных утверждений не было.
Ну и наверное, более всех досталось Екатерине Великой. Даже некоторые известные историки запятнали себя подсчётами фаворитов, ну а уж пасквилянты попроще доходили до абсурда. Каких только гадостей не навыдумывали. Иные авторы, забыв о чести и совести, со знанием дела списки фаворитов составляли.
Конечно, не избежала нападок и Елизавета Петровна, хотя ей уделено было внимания гораздо меньше. И это объяснимо – клеветали в большей степени на тех государей и государынь, которые принесли более пользы России.
Что же касается Елизаветы Петровны, то мне понравилось то, как написал о её добрых и тёплых отношениях с племянником, ставшим императором Петром Вторым, историк Евгений Анисимов:
«У автора нет никакого желания выяснять, как далеко зашла нежная семейная дружба тётки и племянника, хотя сплетен вокруг этого сохранилось немало. Пусть Пётр и Елизавета останутся в нашей памяти такими, какими их увидел и изобразил на своей картине художник Валентин Серов: два изящных наездника на великолепных конях летят по осеннему полю, и юноша-император догоняет и не может догнать ускользающую от него Диану – красавицу с манящей улыбкой на устах…»
Ну а что касается фаворитизма уже не цесаревны, а императрицы Елизаветы Петровны, то тут можно вполне применить то, что писал о Екатерине Великой адмирал Павел Васильевич Чичагов в своём мемуарном труде «Записки адмирала Чичагова, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал»: «Всё, что можно требовать разумным образом от решателей наших судеб, то – чтобы они не приносили в жертву этой склонности (имеется в виду любовь. – Н.Ш.) интересов государства».
Кстати, императрица Екатерина говаривала: «Приближая к себе молодых людей, я приношу пользу государству, воспитывая из них государственных деятелей».
Посмотрим, кем же были те, кто считался фаворитами Елизаветы Петровны, и какую пользу приносили они России.
Об Алексее Разумовском говорить не будем. Всё-таки он не фаворит, а законный, хотя и тайный, супруг. Да и после того, как Елизавета Петровна сошлась с ним, за ней никаких романов долгое время не числилось, за исключением одного – романа с Иваном Ивановичем Шуваловым. Он появился при дворе в 1749 году, и появление его отметила в своих «Записках…» в ту пору великая княгиня Екатерина Алексеевна, будущая императрица Екатерина Вторая: «Я вечно его находила в передней с книгой в руке. Я тоже любила читать, и вследствие этого я его заметила; на охоте я иногда с ним разговаривала; этот юноша показался мне умным и с большим желанием учиться… Ему было тогда восемнадцать лет, он был очень недурен лицом, очень услужлив, очень вежлив, очень внимателен и казался от природы очень кроткого нрава».
П. В. Чичагов. Неизвестный художник
Историк Сергей Соловьёв в своём знаменитом труде писал: «Ив. Ив. Шувалов… среди тогдашней знати отличался мягкостью, людскостью обращения… прежде всего старался сохранить со всеми добрые отношения, особенно же с людьми, выдающимися заслугами и способностями, старался казаться совершенно беспристрастным, свободным от воззрений своих родственников графов Петра и Александра Шуваловых, старался “благородным учтивством” и услугами сделать свой фавор приятным и желанным».
Что же касается самого факта фаворитизма, то в те времена это было делом совершенно привычным, причём при многих дворах. Не являлось зазорным и то, что государыня годилась в фавориту в матери.
Но как же быть с Алексеем Григорьевичем Разумовским? Отставка? Ведь появился новый фаворит. Да, фаворит появился, но в том-то и дело, что Разумовский не был фаворитом. Он, венчанный супруг, пусть и супруг тайный, оставался навсегда близким и дорогим человеком. Ну а что касается увлечения Шуваловым, то тут объяснений можно придумать множество, причём именно придумать, поскольку прямых, документальных указаний на то, до каких пределов доходили отношения между этим молодым подданным и государыней, нет.
Не только в данном случае, но и во множестве других исследователям тайн чужих постелей можно пользоваться только одними предположениями, поскольку – позвольте здесь применить очень к месту циничную поговорку – свечку никто не держал. Я уже приводил слова Екатерины Великой о молодых людях, которых она приближала к себе. Но ведь она не сказала, до каких пределов приближала. Определение этих пределов, их исследование недостойно порядочного биографа, они относятся к сведениям, именуемым ЧБС. Исследование постельных подробностей, когда речь идёт о государях, а особенно о государынях, низко. Лучше пользоваться данными о том, что происходило прилюдно и чему свидетелями были современники.
Вот представьте… В 1749 году на балу во дворце появляется молодой человек, камер-юнкер. Этот чин Иван Шувалов получил благодаря протекции старших братьев, которые уже достигли определённого положения в обществе. Двоюродных братьев.
Старший брат Пётр Иванович Шувалов (1711–1762) служил пажом ещё в последние годы царствования Петра Первого, удержался при дворе в годы царствования Екатерины Первой и Петра Второго, став в период правления Анны Иоанновны камер-юнкером при дворе цесаревны Елизаветы Петровны. Принял активное участие в перевороте и тридцати лет от роду стал камергером взошедшей на престол императрицы. Причём в то же самое время был произведён в поручики лейб-гвардии и генерал-майоры.
Женился на близкой подруге Елизаветы Петровны Мавре Егоровне Шепелевой, обладавшей, по отзывам современников, «проницательным умом, прекрасным знанием людей, в особенности человеческих слабостей».
Разумеется, близость к императрице отразилась на быстром возвышении её мужа, Петра Шувалова, который в 1744 году стал генерал-поручиком и сенатором, спустя два года получил графский титул, а в 1748 году стал генерал-адъютантом императрицы.
Его младший брат Александр Иванович был причислен ко двору Елизаветы Петровны, в ту пору ещё цесаревны, в 1741 году, незадолго до переворота, и занял скромную должность управляющего дворцовым хозяйством. Принял самое активное участие в подготовке и проведении переворота, приведшего на престол Елизавету Петровну, ну и пошёл после этого вверх по служебной лестнице и в 1746 году сменил на посту руководителя Тайной канцелярии Ушакова, получив в качестве одной из задач особой важности надзор над брауншвейгской семейкой, отбывавшей ссылку. Поручила ему императрица и контроль за малым двором великого князя Петра Фёдоровича и великой княгини Екатерины Алексеевны.
Именно старшие двоюродные братья Пётр и Александр решили приблизить ко двору 18-летнего Ивана Шувалова, даже не ожидая, во что выльется эта их затея.
Сама ли Елизавета Петровна обратила внимание на задумчивого юного красавчика, появившегося при дворе, или каким-то образом подсказала подруга Мавра Егоровна, только приглянулся государыне молодой человек.
Заговорила. Поразилась его начитанностью, рассудительностью и умением держать себя скромно, но с достоинством.
Ну а дальше? Дальше не будем вдаваться в подробности. Это уже дело двух людей, между которыми пробежала всепобеждающая искра любви и воспламенила сердца.
Ну а что касается разницы в возрасте, то историк Анисимов метко заметил: «В истории долгой связи Елизаветы и Шувалова была своя тайна. Трудно развивать эту интимную тему, но и умолчание о ней было бы ханжеством и лицемерием. Можно сказать, определённо, что не юный Шувалов стал инициатором этой близости… К закату своей жизни ослепительная красавица Елизавета панически боялась малейшего упоминания о смерти, она отчаянно бежала от старости, безобразившей её прекрасное лицо. Между тем люди в тот век старились быстро, к тому же государыня вела весьма неумеренный, полуночный образ жизни…»