Но счастье это продолжалось недолго. В начале 1725 года, когда Елизавете только-только пошёл шестнадцатый год, её отец, император Пётр Первый, заболел. Много версий существует по этому поводу. Самая распространённая такова. На Неве перевернулось какое-то небольшое судёнышко, и матросы стали тонуть. Пётр одним из первых бросился их спасать и сильно простудился в ледяной воде. Эта простуда и привела к смерти. Заметим! Время – конец января. Ну, мы к этому ещё вернёмся…
А вот, к примеру, в «Википедии» ни слова о героическом спасении моряков нет. Там говорится следующее:
«Пётр I умер около 6 часов утра 8 февраля (в то время это было всё-таки 28 января. – Н.Ш.) 1725 года. По официальной версии, он умер вследствие воспаления мочевого пузыря, из-за чего прекратилось мочеиспускание, которое порождало сильные боли, из-за чего перед смертью сильно кричал.
Другую версию запустил посол Франции при российском дворе Кампредон на основе информации врача-итальянца, который утверждал, что задержка мочеиспускания связана с “плохо излеченным сифилисом”. Её, в частности, поддерживал советский учёный Н. Покровский: через развратный образ жизни умер от осложнений, вызванных запущенной венерической болезнью, с 1696 по 1707 год её лечили препаратами ртути. По версии Франсуа Вильбоа, который хорошо знал царя, тот болел гонореей, которой заразился от Чернышёвой в 1721 году».
Верна или не верна версия, сказать трудно. Вполне естественно почитатели Петра I в последующие годы создали целый калейдоскоп причин смерти «преобразователя» от героического спасения моряков, в которое весьма трудно верится, поскольку это происходило в январе, когда вряд ли кто-то пользовался небольшими судёнышками. В той же «Википедии» сказано: «Замерзает Нева на всём протяжении. Средние сроки замерзания Невы – первая декада декабря, а вскрытия – первая декада апреля. Толщина льда 0,3–0,4 м в черте Санкт-Петербурга». Это теперь, когда много факторов воздействует на ледостав, а в ту пору лёд мог быть и потолще.
А вот Авдотья (Евдокия) Ивановна Чернышёва, урождённая Ржевская, согласно сведениям из многих источников, являлась любовницей царя Петра.
Тот же Валишевский, который прославился вопиющей ложью о Екатерине Великой и её эпохе, поскольку его цель была опорочить великую государыню, не имел ничего против Петра, а потому в какой-то степени в данном случае ему можно верить. Так вот, он в своей книге «Пётр Великий» писал:
«Пятнадцатилетней девочкой она (Чернышёва. – Н.Ш.) была брошена на ложе царя, а в шестнадцать лет Пётр выдал её замуж за искавшего повышения по службе офицера Чернышёва и не порывал связи с ней. У Евдокии родилось от царя четыре дочери и три сына; по крайней мере, его называли отцом этих детей. Но, принимая во внимание чересчур легкомысленный нрав Евдокии, отцовские права Петра были более чем сомнительны. Это очень уменьшало её шансы как фаворитки. Если верить скандальной хронике, ей удалось добиться только знаменитого приказания: “Пойди и выпори Авдотью”. Такое приказание было дано её мужу её любовником, заболевшим и считавшим Евдокию виновницей своей болезни».
Валишевский в книге постоянно называет царя Петром Великим, а поистине великую государыню в большинстве случаев Екатериной Второй или просто Екатериной. Это, кстати, тоже показатель предпочтений автора. Так что если уж он писал, что царь, почитаемый им великим, заразился этакой вот, как тогда говорили, «срамной болезнью», это весьма похоже на правду. Ну а остальные болячки, диагнозы коих названы, вполне могли вытекать из основного заболевания.
А. И. Чернышева. Неизвестный художник
Некоторые исследователи не исключали и версию отравления. Сразу возникает вопрос: зачем же травить тёмным силам Запада своего ставленника, царя-западника? Между тем запущено в обиход множество версий. То есть калейдоскоп – это в иносказательном плане философия хаоса. В хаосе версий нелегко отыскать правду.
Предположим, царь по имени Пётр вовсе не сын Тишайшего, а подставной иноземец по имени Анатоль. На Западе просто-напросто нашли более или менее похожего двойника, причём, по некоторым данным, выходца из Туретчины. А Петра Алексеевича заточили чуть ли не в Бастилию, запечатав лицо маской.
Так вот, этот инородец вволю поиздевался над русским народом, над русскими традициями, над русской жизнью, не просто переделывая всё на западный лад, но уничтожая животворящие корни державы.
Но Русская земля имеет необыкновенную силу. Она своей глубинной мощью не раз перемалывала тех, кто приходил с дурными целями, а потом начинал служить ей. Ну а уж те, кто пытался искать в ней спасение, становились порой более русскими, чем сами иные русские. Всем известны имена Михаила Богдановича Барклая де Толли, Владимира Ивановича Даля, причём список этот можно продолжать бесконечно. Речь опять-таки вовсе не о том.
С годами тот, кого мы знаем под именем Пётр Первый, перестал достаточно полно исполнять задачи, поставленные зарубежными хозяевами, и даже создал Российскую империю, вместо того чтобы полностью сокрушить Россию. Для кого создавал империю? Для русских? А может быть, именно для себя? Вошёл во вкус царствования и пожелал править, не покоряясь силам властным, что нависали над ним. Тогда и была решена его судьба. Повторю сказанное выше: существуют доказательные исследования, в которых утверждается, что он умер от отравления. Ну а о том, что на Западе внимательно следили за поведением своего ставленника и готовились ко всякого рода неожиданностям, свидетельствует ещё один любопытный факт, которого коснусь на последующих страницах.
А пока важно другое. Умер царь не скоропостижно, а, следовательно, мог вполне выполнить свои узаконения о престолонаследии, по которым император мог назначать наследника не по традициям, сложившимся в России, а по собственному произволу.
По свидетельству современников, император, будучи на смертном одре, чувствуя, что настаёт последняя минута, взмахнул рукой и произнёс:
– Отдайте всё…
Но не договорил, рука безжизненно упала, и он отправился к неведомым нам праотцам.
К тому времени престолонаследие на Руси прошло свою серьёзную эволюцию от «лествичного восхождения», принёсшего много раздоров и междоусобиц, к наследованию «по отчине и дедине», то есть выработано было кровью и смутами. «По отчине и дедине» власть должна была перейти к старшему сыну императора, но, поскольку старший сын был умерщвлён по приказу самого Петра, наследовать её должен был его сын – внук настоящего Петра Алексеевича Романова, тоже по иронии судьбы Пётр Алексеевич.
Нельзя с уверенностью сказать, что умирающий император лишь взмахнул рукой да сказал: «Отдайте всё…», и умер, не указав кому. Он ведь видел своей преемницей дочь Анну и вряд ли мог указать на внука. Но окружали его в последние минуты жизни сановники, которые имели свои взгляды на то, кто должен править Россией. Меншикова не устраивали ни теперь уже герцогиня Анна Петровна, ни цесаревна Елизавета Петровна, ни царевич Пётр. Его устраивала именно обозная девка Марта Самуиловна, наречённая Екатериной Алексеевной. Почему? По некоторым данным, он уже успел разделить с ней ложе, поскольку к ней можно применить старый анекдот о француженке, ключевые слова которого – «это не повод для знакомства», то есть постель – сущие пустяки. Недаром муженёк поставил в её комнате заспиртованную голову любовника.
Петр I на смертном ложе. Художник И. Г. Таннауэр
Вполне понятно, что старая русская знать, которую ещё не полностью выкорчевал «преобразователь», поскольку она нужна была для самого существования империи, не могла принять такую императрицу, да и не было до сей поры на русском престоле женщин.
Меншиков не мог не понимать, что предстоит жестокая борьба за престол. Противники же его в этой борьбе, во главе которых стоял действительный тайный советник Дмитрий Михайлович Голицын (1665–1737), тоже обладали достаточной силой влияния на происходящие события. К тому же они уповали на старый русский закон престолонаследия «по отчине и дедине», несмотря на то что Пётр в 1722 году упразднил его «Указом о престолонаследии», согласно которому монарх получал право назначать наследника престола не по давно устоявшимся на Руси правилам, а, как тогда говорили, «по произволу». Настал момент, когда можно было возвратиться к старым принципам.
Получалось, что, если опираться на традиции, у Марты-Екатерины шансов занять престол оказывалось очень немного, да и правительницей при малолетнем Петре она вряд ли могла стать – не её он чадо.
Когда стало ясно, что дни императора сочтены, Меншиков развернул бурную деятельность по составлению заговора, прежде всего привлекая тех, кому было выгодно вступление на престол Екатерины и крайне опасно восшествие на трон внука императора.
Союзником Меншикова стал граф Пётр Андреевич Толстой (1645–1729), один из руководителей Преображенского приказа и Тайной канцелярии. Для него воцарение Петра, сына Алексея Петровича, арестованного и истязаемого им самим, а затем и казнённого, было смерти подобно. Он понимал, что те, кто выступает за внука императора, непременно разделаются с ним, причём в скором времени. Поддержал Меншикова и генерал-прокурор Павел Иванович Ягужинский, камергер, обер-шталмейстер, генерал-аншеф.
Обстановка обострялась по мере ухудшения самочувствия императора. Некоторое время чаша весов не склонялась ни в ту, ни в другую сторону.
Меншиков понял, что вопрос нужно решить силовым путём, то есть фактически брать власть с помощью гвардии. Но её надо было ещё привлечь на свою сторону. Начал обработку генерал-аншефа Ивана Ивановича Бутурлина.
Убеждать пришлось довольно долго, указывая на выгоды, которые последуют при возведении на престол Екатерины. Согласие Бутурлина явилось предательством, ну а предательства такого рода, что мы увидим далее, Провидение не прощает.
Заручившись поддержкой Бутурлина, Меншиков стал ожидать развязки.
Когда же стало ясно, что сочтены уже не дни, а часы жизни императора, Бутурлин по сигналу Меншикова привёл ко дворцу гвардейские полки и в момент кончины приказал бить в барабаны.