В королевском дворце Елизавете жить было скучно. Неожиданно она поняла, что с братом, как прежде, общаться не может. Он постоянно был занят вопросами государственной важности, и докучать ему пустой болтовнёй Елизавете было неудобно. Правда, Эдуарда в основном интересовала религия. В остальные проблемы он не вмешивался, предпочитая писать длинные трактаты о преимуществах протестантской веры над католической. Его активно поддерживал герцог Сомерсет.
— По-моему, дядя не хочет, чтобы ты вмешивался в решение других вопросов, — заметила как-то Елизавета, — он предпочитает держать тебя от остального в стороне.
Эдуард нахмурился. Его стало раздражать, когда сестра начинала указывать ему на подобные вещи. Все другие люди вели себя иначе: они активно поддакивали королю, всячески выражая восхищение его поступками и словами.
— Ты не права, — высокомерно заявил король, — герцог всячески вводит меня в курс дела. И мне вовсе необязательно присутствовать на заседаниях Тайного совета. Я много работаю именно как глава церкви. Это, Бэт, требует времени и сил.
— Я понимаю, — Елизавета запнулась, — я лишь думала тебе помочь.
— Мне не нужна твоя помощь, но я благодарю тебя за беспокойство. Кстати, дядя говорит, что вам с Марией пора бы подобрать себе женихов. Тебе следует подумать об этом. Ты слышала, кто к тебе сватается? Очень хорошие партии и выгодные для Англии. Подумай. Отец сделал тебе прекрасный подарок, объявив снова своей законной дочерью, — Эдуард отвернулся, чтобы взять книгу, открытую на одной из первых страниц. — Спасибо, Бэт, — он показал, что аудиенция закончена.
Вернувшись к себе, Елизавета тоже взялась за книгу. По-гречески она читала хуже, чем на других языках, поэтому справлялась с текстом немного медленнее, чем обычно. Да и думалось совсем о другом. В Хэтфилд Хаус не было ни суеты, присущей королевскому дворцу, ни оглушающего одиночества среди толпы придворных. Тишина загородного дворца, в котором Елизавета жила с рождения, сменилась бесконечным шорохом платьев, лязганьем шпаг и шёпотом, слышным отовсюду, изо всех углов, комнат и коридоров.
Елизавета вспомнила слова брата.
— Выйти замуж? — повторила она вслух. Хм, с трудом она себя представляла в роли жены. — Посмотреть, выбрать… Легко сказать. Сделать хороший выбор для Англии. А для себя? Могу ли я что-то сделать для себя? Нет, не имею ни малейшего права. Нет, нет. О таком и мечтать не стоит.
В Виндзоре мужчин, конечно, Елизавета встречала куда чаще, чем в Хэтфилде. Нравился ли ей кто-то? Бэт вспомнила друга детства, Роберта. Роберт нравился, да. Ещё? Елизавета подошла к портретам возможных женихов, которые ей присылали из Европы. Герцогиня ставила их у стены или клала на стол — в зависимости от величины картины.
— Ужасно! — принцесса заломила руки и покачала головой. — Ужасно! Я не хочу замуж ни за одного из них! А ведь рисуют человека гораздо красивее, чем он есть на самом деле, особенно если хотят его женить, — она вспомнила портрет Анны Клевской. — Отец лишь раз женился на портрете, так потом тут же развёлся. Нет, так не пойдёт. И вообще, первой надо выйти замуж Марии. Она старше. Пусть и выбирает себе пару — вон какие есть варианты: сыновья французского и испанского королей. Куда как подойдёт для Англии и католички Марии.
Один за другим Елизавета перевернула портреты лицом вниз.
— Не желаю на вас даже смотреть, — сердито произнесла она и пошла обратно к столу с раскрытой книгой.
Пролистав несколько страниц, Елизавета вынула чистый лист бумаги и вновь принялась писать Екатерине. Неважно, что ответа от неё пока не пришло. Фредерико подождёт, сколько нужно, и привезёт его в итоге Елизавете. А в ожидании, чтобы не терять время зря, следует начать выписывать понравившиеся мысли Софокла. Бэт вернулась в своих размышлениях к замужеству.
— Да, вот: «Блаженна жизнь, пока живёшь без дум». Именно, — она ещё раз пролистнула книгу. — «Следует любить друга, помня при этом, что он может стать врагом, и ненавидеть врага, помня, что он может стать другом». Прекрасное изречение! — Елизавета аккуратно переписала фразы. Затем, подумав немного, решила их перевести на латынь. — Пусть Екатерина прочтёт мой перевод и переведёт обратно на греческий. Затем мы сравним, что получилось, — насколько её перевод окажется близок к оригиналу.
Елизавета увлеклась поставленной самой себе задачей. Через некоторое время ей сообщили, что брат приглашает её к себе на ужин. Следовало переодеться и привести в порядок растрепавшуюся причёску. Это раньше перед Эдуардом можно было предстать в любом виде. Перед королём нужно несколько раз присесть в реверансе, поклониться, да ещё и внешне выглядеть достойно.
Она крутанулась перед зеркалом и, оставшись полностью довольной своим видом, отправилась на ужин с королём…
— То, что ты говорила мне сегодня утром, Бэт, помнишь? — неожиданно спросил Эдуард в середине трапезы. — Про то, что мне надо больше участвовать в управлении страной?
— Да, помню, — Елизавета напряглась, не зная, что последует за первой фразой брата.
— Томас Сеймур мне днём сказал то же самое.
— Ещё один твой дядя. Он не принимает участия в заседаниях Совета? — уточнила Елизавета. — И что предлагает барон?
— Лишь помощь. Советует мне ходить на все заседания, обсуждать с ним то, что там происходит, и принимать решения, — объяснил Эдуард.
— Почему его так волнует твоё участие в заседаниях Совета?
— Он желает мне добра. Он тоже мой дядя и его поступки продиктованы чувством долга. И, скажу тебе по секрету, Сеймур влюблён в нашу мачеху.
— В Екатерину?
— Да. Он хочет на ней жениться. Я не против. Если Екатерина ответит на его чувства, пусть женятся. Я люблю их обоих и желаю им счастья. Это будет правильный брак.
Елизавета задумчиво посмотрела на тарелку. Из куска мяса сочился сок и растекался во все стороны. Ей показалось, что она видит убитое животное так ясно, словно оно лежало перед ней целиком. И из него течёт не сок, а алая кровь. Есть расхотелось. Она с отвращением отодвинула тарелку. Перед ней тут же поставили следующее блюдо…
— Я согласна с бароном — тебе надо ходить на Совет. Тем не менее решения должен принимать самостоятельно.
— Кое-что я уже решил. Мы продолжим уничтожать всё, что связано с католицизмом, идолопоклонничеством, церквями и монастырями, — твёрдо сказал король.
— Разве что-то осталось? Мне кажется, отец до конца довёл это дело, — удивилась Елизавета.
— Осталось, — кивнул брат, — герцог Сомерсет утверждает, что осталось ещё много. Казна пуста. А золото из церквей забрали не всё.
— Почему казна опустела?
— Война с Францией стоила нам слишком дорого. Сейчас вновь возникли проблемы на границе с Шотландией. Французы продолжают помогать шотландцам, и, чтобы обороняться, границу надо укреплять. Это требует денег, — разговор начал даваться Эдуарду с трудом. Он всегда быстро уставал, и единственное, что его не утомляло, — это чтение книг. — Бэт, заканчивай ужин без меня.
— Ты плохо себя почувствовал? — спросила она обеспокоенно.
— Устал. Но не волнуйся. Мне станет легче, когда я немного отдохну, — с этими словами Эдуард встал из-за стола. Елизавета, как и положено, встала тоже. Она присела в низком поклоне. Брат прошёл мимо медленной, шаркающей походкой пожилого человека.
Через силу проглотив несколько кусков, Елизавета тоже закончила есть. За столом её ничего не держало: аппетит пропал, а собеседник ушёл.
— Вот что ещё спрошу в письме мачехе — как она смотрит на то, чтобы выйти замуж. Нравится ли ей Томас Сеймур? — Елизавета попыталась вспомнить молодого барона. Образ всплывал в памяти, но толком определиться в том, нравится ли он ей или нет, она не могла.
За спиной послышались голоса. В комнату вошёл тот, о ком Елизавета только что думала, — Томас Сеймур собственной персоной. За ним следовали его приближённые. Начавшая было вставать Елизавета на мгновение застыла.
— Извините, ваше высочество, я надеялся застать здесь короля, — Сеймур почтительно поклонился.
— Он уже закончил ужинать и удалился к себе, — объяснила Елизавета. Она чувствовала, как краснеет. — Наверное, его не стоит беспокоить, — пробормотала она еле слышно.
— Конечно, прошу ещё раз простить моё вторжение, — неожиданно барон подошёл к ней ближе, взял её руку в свою и поднёс к губам, — я напугал вас…
— Нет, что вы, — Елизавета пыталась говорить громче, но у неё ничего не получалось. От волнения голос становился тише и тише. Она высвободила руку, взяла со стола молитвенник и сжала его со всех сил обеими руками.
— Смею ли я пригласить вас завтра на прогулку? — Сеймур продолжал смотреть ей прямо в глаза. — После завтрака. Если у вас нет других неотложных дел.
— Нет. — Елизавета совершенно не помнила, есть ли у неё завтра неотложные дела. В голове царила приятная пустота, сердце стучало непривычно быстро.
— Прекрасно, — барон посмотрел на руки Елизаветы, крепко державшие молитвенник, — я бы хотел ещё раз поцеловать вашу руку, но надеюсь сделать это завтра во время нашей прогулки, — он поклонился и оставил Елизавету одну.
Она постояла некоторое время возле стола. Непонятные ощущения мешали сосредоточиться. «Если бы его портрет стоял среди прочих, то я бы выбрала на роль мужа барона», — мелькнуло в голове. Елизавета не торопясь пошла в свою комнату. Всю дорогу она повторяла про себя слова молитвы, но, придя к себе, поняла, что успокоиться не смогла. Теперь её терзала другая мысль — барон собирался жениться на любимой мачехе, и как же она смеет в него влюбиться?
Елизавета принялась за письмо.
— Вдруг Эдуард ошибается, и он не любит Екатерину? — с надеждой бормотала она, кусая губы. — Я спрошу о планах мачехи на этот счёт и узнаю правду. Быстрее бы возвращался Фредерико. Письмо готово, и чем скорее я получу на него ответ, тем лучше.
Словно услышав её молитвы, на следующий же день прибыл Фредерико с ответным письмом от Екатерины. В нём ни слова не говорилось о грядущей свадьбе. Мачеха писала о другом: «Если вам станет совсем уж скучно в Виндзоре, пр