Разговаривали они друг с другом на своеобразном языке, и хотя, судя по всему, они спорили, слова их звучали как музыка. Элла узнала молодого эльфа, который постоянно показывал на неё и Казимира и, казалось, был очень взволнован. Стоявшая рядом эльфийка пыталась его успокоить.
Она была одета в длинный тёмно-зелёный плащ, и даже издали Элла увидела, какие у неё прекрасные синие глаза. Около неё стоял пожилой эльф с белоснежными волосами, который очень серьёзно слушал, что говорит их молодой спутник. На поясе у старца висела великолепная сабля. Время от времени он произносил что-то, но Элла не понимала что. В ответ молодой эльф показывал в сторону путников.
Девочка поняла, что положение их весьма незавидное. Вместе с тем она не могла отвести от эльфов заворожённого взгляда. Сколько раз она читала про этих существ – и вот они, самые настоящие, стояли перед ней! Они выглядели такими благородными и недоступными, что Элле больше всего на свете хотелось узнать о них побольше и просто как можно дольше смотреть на них.
Тошнота нахлынула на неё так внезапно, что она скорчилась и тут же закашлялась. Казимир вскочил на ноги. Раздался громкий хлопок, когда он (на удивление сильно!) ударил её по спине. Задыхаясь, Элла выгнулась и выплюнула пучок травы – видимо, он показался ей особенно аппетитным, когда та упала в обморок лицом в траву. Чуть было не погибнув от удушья, она наконец-то смогла вдохнуть и только в этот момент заметила, как все вокруг замерли. С сильно колотящимся сердцем она взглянула на эльфов и увидела, что все трое смотрят на неё и пучок травы, только что вылетевший изо рта, – выражения их лиц выдавали явное презрение. Младший из существ бросил на своих спутников взгляд, в котором явно читалось только одно слово, произнесённое самым уничижительным тоном: «Люди!»
Когда он приблизился к ней, Элла заметила, как у него на скулах ходят желваки. Его пожилой собрат и эльфийка последовали за ним. Элла подумала, что сейчас её опять схватят, но в этот момент молодой эльф остановился. Колючий взгляд был направлен на Казимира, который, казалось, превратился в маленький лохматый соляной столб.
– Что тебе здесь нужно? – зло спросил его эльф. Голос звучал как далёкий раскат грома, и Элла почувствовала, какая силища могла развернуться в нём, если эльф повысит голос.
– Дарион, – с уважением обратился к нему Казимир и поклонился, – прошло уже много времени с тех пор, как мы виделись последний раз, и…
– Неужели? – холодно возразил Дарион. – Я вот прекрасно помню тот вечер поздним летом, когда выудил тебя из пруда Ундины. Ты чуть было не захлебнулся в нём.
Казимир смущённо почесал голову.
– Она пела, – проговорил он, пожав плечами. – А против её пения у бедного верескового кобольда нет никакой защиты.
Он криво усмехнулся, но Дарион не выказал никакого сочувствия.
– Бедному вересковому кобольду положено оставаться в Пустоши, где его дом, – сказал он твёрдым голосом. – Ты, конечно, не такой, как все, но в этом лесу есть законы, которые распространяются и на тебя. Сколько ещё раз я должен повторять, что твои визиты к людям ставят под угрозу безопасность всех нас!
Элла с удивлением посмотрела на кобольда. Визиты к людям? К тем самым, кого он называл не иначе как «ох-уж-эти-люди» и кого он, по его собственным словам, на дух не переносил? Похоже, существо заметило её взгляд, потому что сразу расправило плечи и выпятило подбородок.
– Хонориус Двенадцатый лично отправил меня на это задание, чтобы…
– Чушь! – возмущённо перебил его Дарион. – Я уже знаком с заданиями главы твоего клана: они состоят в том, чтобы собирать ягоды и грибы! А вовсе не в том, чтобы бегать в людские поселения! Ты хоть знаешь, что ты натворил? Твой клан это понимает, и я тоже!
Его голос стал громче, и от этого умолк не только Казимир, но и у Эллы по коже поползли мурашки.
– Раньше мы закрывали глаза на подобные проделки, – продолжил Дарион. – Но в этот раз ты зашёл слишком далеко.
Говоря это, эльф перевёл взгляд на Эллу. Девочка, застыв, сидела на месте. Взгляд его сверкающих зелёных глаз пронзал её насквозь. Казимир открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут в разговор вмешалась эльфийка, до этого молча слушавшая перепалку.
– Ты знаешь законы этого леса, – сказала она негромким, но уверенным голосом. – Законы Оберона, нашего короля. Они запрещают вступать в контакт с человеком. Ты должен быть в курсе, какое наказание ждёт всех нарушивших этот закон.
Услышав это, Казимир задрожал, а у Эллы от страха пересохло во рту. Она прочитала в глазах эльфийки нечто, от чего ей сразу стало очевидно, сколь затруднительно их положение. Под наказанием она явно подразумевала не домашний арест или «без-ужина-в-постель». Речь шла о чём-то по-настоящему страшном.
– Но, – начал Казимир, но ему пришлось откашляться: настолько хриплым внезапно стал его голос, – Элла не обычный человек. Она Говорящая с феями.
Слова прошелестели над поляной, как порыв ветра. Элла заметила, как в выражении лиц эльфов что-то изменилось. Старший эльф изумлённо приподнял брови, эльфийка задумчиво наклонила голову, а Дарион впервые взглянул на Эллу не с ледяной злостью на лице, а с внимательным любопытством. Однако этот момент длился недолго.
– Говорящих с феями больше не существует, – сказал пожилой эльф и положил руку на свою саблю, будто готовый разрубить пополам любое возражение. – Мой дед лично был знаком с последними из них.
Но Казимир продолжал стоять на своём:
– Элла – Говорящая с феями, – настаивал он. – Проверьте её! На её глазах нет заклинания, позволяющего ей видеть волшебный мир! Она видит его сама!
Казалось, что эльфийка начала сомневаться. Она протянула руку к Элле. Порыв холодного ветра коснулся лба девочки, и показалось, что она сейчас утонет в синеве эльфийских глаз. Женщина опустила руку. На её губах появилась улыбка… но почему-то полная печали.
– Ты прав, – сказала она. – У этой девочки есть дар свободного виденья. Но чтобы быть Говорящей с феями, необходимо больше. Гораздо больше! И ты, кобольд, вообще-то это знаешь. У тебя не было никакого права рассказывать ей обо всём.
Краем глаза Элла увидела, как Казимир пошатнулся. Отвернувшись, эльфийка подошла к обоим своим спутникам. Они переговаривались так тихо, что их голоса были подобны ветру, ледяное дыхание которого, как рука мертвеца, коснулось волос Эллы.
– Что случилось? – спросила она Казимира. – Это ведь правда – то, что ты им сказал! Я же Говорящая с феями! Что она имела в виду, говоря, что для этого необходимо гораздо больше?
Кобольд стоял так неподвижно, что девочка подумала – он её не слышит. Все краски исчезли с его лица, а шерсть казалась такой серой, будто была покрыта пеплом.
– Быть Говорящей с феями означает не только уметь видеть мир, полный чудес, – пролепетал он так тихо, что Элла едва расслышала. – Прежде всего, это означает – хотеть его видеть. Эльфы сомневаются в том, что ты действительно желаешь обладать своим даром.
Немного помолчав, он отвёл взгляд от эльфов и посмотрел прямо на девочку.
– Они не верят, – повторил он, но тут гордо выпятил вперёд грудь. – А вот я верю!
Его лицо на мгновение осветила улыбка. Элле показалось, что он погладил её по щеке (или прямо по сердцу) своей маленькой мягкой, как облако, рукой. Так нежно, что всё напряжение и волнение в душе сразу обратились в тепло. Всю жизнь она стыдилась своего дара. Ханна всё равно была рада дружить с ней, да и родители тоже любили, несмотря ни на что. Но ещё никто никогда до этого момента не верил в неё… не вопреки, а благодаря наличию у неё этого дара.
Казимир дёрнулся, когда к ним подошёл Дарион. Старший эльф поводил рукой по воздуху, и прямо перед ним возник хрустальный шар. Элла почувствовала прохладу, исходившую от него. Она разглядела внутри широкую, покрытую снегом долину. Её охватил страх, когда молодой эльф схватил кобольда за воротник. Дарион что-то сказал ему, и, хотя слов она не поняла, догадалась, что должно было сейчас случиться. Казимира отправят в изгнание: в эту бесконечную ледяную пустыню, что так или иначе означало для него верную гибель – и всё из-за неё.
– Вы не можете этого сделать! – вне себя от страха закричала девочка.
Но Дарион не удостоил её даже взгляда. Он с Казимиром в руках решительно направился к хрустальному шару. Старший эльф и эльфийка, казалось, тоже её не слышали. Невозмутимо они смотрели на ледяную пустыню, над которой начал кружиться снег.
Элла вскочила на ноги. Стоило ей дёрнуться, как цепи врезались в руки, но она этого почти не заметила. Она видела только Казимира, смотревшего на неё чёрными глазами. Существо всё ещё продолжало улыбаться, отчего у девочки на глазах выступили слёзы. Шёрстка кобольда развевалась на морозном ветру, дувшем из шара, и уже первые снежинки приближались к нему, кружась в воздухе.
– Вы не правы! – закричала Элла, когда Дарион поднял Казимира прямо над шаром. – Вы меня не знаете!
Она изо всех сил дёрнула кандалы – и почувствовала, как они поддаются ей. Со звоном те упали на землю, но Элла не обратила на это никакого внимания. Так быстро, как только могла, девочка побежала к Казимиру. Внутренне она приготовилась к жестокому столкновению с Дарионом, уже ожидая, что может быть или ранена саблей старшего эльфа, или её поразит заклинание, летящее из его светло-голубых глаз. Но в тот момент ей было всё равно. Казимир мог быть самым вредным из всех маленьких вересковых кобольдов – но он в неё верил. Она ни за что на свете не могла позволить ему погибнуть.
С громким криком девочка оттолкнулась ногами от земли и прыгнула. Она успела рассмотреть лица эльфов, резко приблизившихся к ней, почувствовала холод, который исходил от шара, а сразу же после этого ощутила в своих руках маленькое тело Казимира. Приземлившись, она с бешено колотящимся сердцем прижала к себе кобольда и только пару секунд спустя обнаружила, какое торжественное безмолвие царит вокруг. Элла осторожно ослабила хватку на теле Каз