{21}.
Однако по-настоящему широкий размах культ царя приобрел при Александре. Убежденный в своей божественной миссии благодаря оракулу в Сиве, он во всем видит подтверждение этому: в блистательных успехах, в своей безумной отваге на поле боя, в походе к берегам Инда, столь напоминавшем завоевание Индии Дионисом. Как же было не увериться в своей божественности ему, раздвинувшему границы возможного, достигшему стольких побед? Но с вполне земной точки зрения он ясно видел те преимущества, которые можно было извлечь из этого божественного положения: только культ владыки, живого воплощения бога на земле мог надлежащим образом объединить империю, пеструю по территориальному, национальному и религиозному составу.
Итак, Александр почти полностью перенимает придворный церемониал Ахеменидов, при котором особе царя воздаются почести, близкие к божественным. Однако на определенном этапе дало о себе знать сопротивление греков, не желавших допустить обожествления живого человека и возмущавшихся проскинезой, о настоящей природе которой при дворе «великого царя» они не имели <11> понятия. Для них это был акт скорее умилостивления, нежели поклонения.
Тогда Александр в гневе расправляется с эллинской оппозицией: казнит Клита, бросает в темницу Каллисфена, племянника Аристотеля {22}. Постепенно оппозиция ослабевает. Афины воздают ему почести, как новому Дионису. В 324 г. до н. э. греческие полисы посылают в Вавилон феоров (послов, направляемых к богам) для возложения на Александра золотого венца.
Таким образом устанавливался культ царя, самая верная основа автократии, выраставшая из поисков греческой философской мысли и монархических традиций Востока.
Смерть титана
Александр умер внезапно перед самым отъездом из Вавилона. В связи с этой скоропостижной кончиной о некоторых из его приближенных говорили недоброе {23}, однако историки полагают, что умер он от малярии, которая быстро завладела его организмом, истощенным в постоянных кутежах, уставшим от бесконечных походов, ночных бдений, ослабленным ранами.
Двенадцать с половиной лет (336–323) царствования. Его деятельности легко можно дать отрицательную оценку: ненужные насилия; страсть к излишествам безмерно возгордившегося царя; расправы над обеспокоенными введением проскинезы и слиянием народов греками (последнему они предпочли бы грубое порабощение побежденных); чрезмерное расширение империи, которая не пережила своего создателя. Но что значат все эти недостатки по сравнению с тем новым, что принес Александр, – идеями самодержавной монархии, господства Греции в Египте и Азии, строительства городов в удаленных сатрапиях, взаимопроникновения эллинской и восточной цивилизаций. Александр завоевывает мир и читает «Илиаду» с комментариями своего учителя Аристотеля. Но этот герой эпопей был также и гениальным новатором, отрицавшим различие между греками и варварами, основу классического эллинизма, в пользу благородного идеала единства человечества. Нет более блистательного подтверждения мысли Плутарха о том, что иногда история зависит от одного великого человека. Можно понять восхищение Пирра или Цезаря героем, который, не дожив до тридцати трех лет, успел создать новый мир. <12>
Глава 1
Эллинистические государства
Эпоха, условно называемая эллинистической (от немецкого Hellenismus), началась со смертью Александра и закончилась римскими завоеваниями для разных стран в разное время. Она характеризуется расширением территорий, занятых греками, и перемещением центра тяжести эллинства из собственно Греции, которая отныне играла меньшую по сравнению с обширными царствами Востока роль. История этой эпохи исключительно сложна: длинная череда разрушительных завоевательных войн, которые то и дело изменяют границы государств. Тем не менее от этой эпохи до нас дошло гораздо больше документов, чем от предыдущих периодов. Особого упоминания заслуживают папирусы, в огромном количестве сохранившиеся в основном в Египте [1]*.
Они донесли до нас самые разнообразные документы: письма царей (деловую и личную переписку), нотариальные архивы, школьные тетради и т. д.
Рассказ о политических судьбах греческого мира в столь сложную эпоху будет вынужденно краток. В частности, здесь не ставится цель дать подробное описание нескончаемых войн, которые вели полководцы Александра за обладание его империей. В 321 г. до н. э. после убийства регента Пердикки {24} и гибели Кратера в Трипарадейсе (Сирия) происходит первое перераспределение должностей и сатрапий: Антипатр получает Македонию, Птолемей – Египет, Лисимах – Фракию, Антигон <13> («Одноглазый») – Малую Азию, Селевк – Вавилонию. Борьба, отмеченная такими кровавыми эпизодами, как поражение и смерть Антигона I в битве при Ипсе (301 г. до н. э.), Лисимаха в Куропедионе (281 г. до н. э.), убийство Селевка Птолемеем Неравном (280 г. до н. э.), продолжается еще более двадцати лет.
Тем временем сходят со сцены прямые преемники Александра – диадохи. Это произошло после сорокалетнего периода интриг и конфликтов во имя обладания какой-то частью огромной империи, ибо никто не мог взять на себя смелость управлять ею целиком. Положение на некоторое время стабилизировалось с созданием трех больших государств – Египетского (во главе с Птолемеем II, сыном Птолемея I), Селевкидского, где правил Антиох I, сын Селевка, и Македонии, отошедшей к Антигону II Гонату, внуку Антигона Одноглазого. Ни одна эпоха не видела такой острой вражды, таких отважных «кондотьеров», таких ненадежных альянсов. Какая замечательная галерея портретов, в которой мы видим неукротимого Антигона Одноглазого, его сына Деметрия Полиоркета («Завоевателя городов»), одинаково горячего в битве и в разгуле, беспощадного Селевка I, хитрого Птолемея I, грубого Кассандра! В следующем поколении – поколении эпигонов – мы не увидим столь страстных порывов, ни один из наследников уже не стремился восстановить единство империи, что было целью и надеждой диадохов, но старался сохранить и укрепить царства, созданные в результате стольких испытаний.
В нашу задачу также не входит ни последовательное описание походов, позволивших римлянам покончить с независимостью греческого мира, ни анализ причин и предлогов римских завоеваний, ни проникновение в тайны изменчивой политики сената и устремлений всадников. И то, и другое, и третье относится к римской истории. Указанные события будут рассматриваться лишь с точки зрения греков.
Упадок независимой Греции
В самой Греции остается несколько полисов, которые сохраняют внешние атрибуты независимости и видимость их традиционных институтов. Это прежде всего Афины и в меньшей степени Коринф. Однако с обеднением и социальными неурядицами упадок их усиливается. Только <14> некоторые островные полисы извлекают пользу из перемещения политического и экономического могущества на Восток.
«Буржуазные» Афины
В эллинистическое время Афины утрачивают свое прежнее значение не столько в результате действий правителей Македонии (в 228 г. до н. э. Афины даже изгнали македонский гарнизон из Пирея и таким образом вновь обрели полную автономию, по крайней мере ее видимость), сколько из-за исчезновения духа демократии. Государственное устройство Афин почти не изменилось по сравнению с классическим периодом, несмотря на добавление двух фил к клисфеновским, но народ уже не располагал властью. Почти полностью была ликвидирована оплата за выполнение общественных обязанностей. Власть перешла в руки Ареопага и самого важного из стратегов – стратега гоплитов {25}. Народное ополчение исчезло, государство доверило свою защиту наемникам. Эфебия {26} была полностью реорганизована. В конце III в. до н. э. она стала необязательной и отныне предназначалась для сыновей зажиточных семей, получавших таким образом риторическое и философское, а также военное образование. Начиная с 130 г. до н. э. множество иностранцев – в основном из Малой Азии и Сирии – стремились стать эфебами, чтобы усовершенствовать образование и, возможно, облегчить впоследствии получение права гражданства в Афинах.
С исчезновением клерухий {27} значительно понизилась экономическая активность. Хотя через Пирей уже не проходили большие торговые пути, он остался крупным рынком зерна, которое привозили из Причерноморья, Египта, даже Нумидии. Торговля несколько оживилась вскоре после «освобождения» Греции Фламинином (196 г. до н. э.) и в основном после 166 г. до н. э., когда римляне возвратили Афинам некоторые клерухии (Лемнос, Имброс, Скирос) и отдали им Делос, чтобы досадить родосцам. Этот подъем продолжался до разграбления города Суллой в 86 г. до н. э.
Сохранились богатые семьи, которые и монополизировали власть. Их политика отличалась осторожностью, поскольку для них важным было сохранить свои привилегии и спокойно владеть имуществом. Они постарались <15> только уменьшить влияние Македонии и поддерживать хорошие отношения с Атталидами и Птолемеями, которые осыпали Афины своими милостями и возводили там прекрасные строения. Именно замена демоса «буржуазией» и означает конец величия Афин {28}.
Престиж полиса как центра интеллектуальной жизни, однако, остался прежним. Праздники проходили с той же пышностью, особенно Элевсинские мистерии и Дионисии, во время которых ставили не только классические драмы, но и «современные комедии», изящно живописавшие современное общество. Представители царских родов Селевкидов, Птолемеев, наследники нумидийского престола не считали зазорным участвовать в Панафинейских играх. Афинские философские школы не имели себе равных во всем греческом мире. Их учения восхищали пресыщенную, но не потерявшую интерес к духовности публику. Скульптурные мастерские поставляли во все концы света великолепные копии классических шедевров {29}. Уже намечалась роль, которую будут играть Афины в римскую эпоху,– роль университетского города, хранилища ушедшего прошлого, «законсервированного» города времени Перикла.
Социально-экономический кризис континентальной Греции
В эллинистическое время повсюду в Греции положение было весьма критическим. Безусловно, сельское хозяйство развивалось: росли урожаи благодаря применению удобрений, увеличивалось поголовье скота благодаря расширению пастбищ. Но поскольку уже с IV в. до н. э. возросла роль крупного землевладения, все плоды этого развития пошли на обогащение отдельных лиц. Ремесленное производство и торговля после кратковременного оживления в последующий за завоеваниями Александра период пришли в упадок, не выдержав соперничества с эллинистическими государствами Востока, которые очень быстро наладили свое ремесленное производство. Греция ощущала потребность в импорте зерна – потребность дорогостоящую, поскольку цены на хлеб во II в. до н. э. значительно возросли после снижения их в начале III в. до н. э. Что же касается экспорта, то он был невелик – в основном вино, оливковое масло, цены на которые, к сожалению, остались прежними, а также предметы роскоши <16> продажа которых обеспечивала скромное существование ремесленникам Коринфа и Афин. К тому же наиболее предприимчивая часть населения покинула страну. Отныне денежные средства вкладывались только в землю, поэтому не стало возможности развивать другие отрасли экономики.
Социальные последствия этого были очень серьезными. Общество все более разделялось на немногочисленный класс богатых и класс беднейшего пролетариата {30}. Владельцев значительных состояний было очень мало. Полибий сообщает об этолийце Александре, самом богатом из греков, имевшем 200 талантов, т. е. больше, чем у афинянина Каллия, родственника Кимона. Однако появилась прослойка зажиточной, образованной «буржуазии». Она везде получала власть, а это развивало у нее вкус к почестям, что, в свою очередь, требовало громадных расходов.
Тревожным признаком стала пауперизация населения {31}. На протяжении всего эллинистического периода его доходы падали, о чем говорят документы из Делоса. Свободным гражданам трудно было найти работу из-за конкуренции рабов. Единственным выходом для многих являлась служба наемниками в иноземных армиях.
Неизвестно, росло ли в то время число рабов, хотя в святилищах (особенно в Дельфах) и найдено множество надписей об их освобождении. Это может служить лишь доказательством того, что в период эллинизма, очевидно под влиянием гуманистической философии, рабов легко освобождали за денежный выкуп. Улучшением положения рабов, вероятно, можно объяснить тот удивительный факт, что во время общественных потрясений рабы и пролетарии вместе никогда не выступали.
Последствия этого социального кризиса были зловещими. Население Греции редело, малонаселенность, о которой с горечью писал Полибий, становилась настоящим бедствием страны. Многие либо вообще не заводили детей, либо подкидывали другим – и не только бедняки, доведенные до крайней степени обнищания, но и богачи, желая обеспечить себе еще более легкую жизнь. Филипп V тщетно пытался поправить положение активной демографической и иммиграционной политикой {32}.
Нищета порождает недовольство. Вновь стали выдвигаться требования об отмене долгов и общем перераспределении земли. По крайней мере в одном из полисов они были частично удовлетворены. Это произошло в <17> Спарте, где социальное неравенство проявлялось сильнее, чем где бы то ни было. Во главе движения стояли два царя: Агис IV, потерпевший неудачу из-за слишком жестких мер, и Клеомен III, проводивший в жизнь действительно революционную {33} программу. Он аннулировал долги всех граждан, принял новых граждан из числа наиболее бесправной части населения (илотов), наделив их землей, и таким образом усилил военную мощь Спарты. Это принесло ему (при поддержке народных масс) крупные успехи на Пелопоннесе, до битвы при Селласии (222 г. до н. э.), в которой он потерпел поражение, выступив против коалиции Македонии и Ахейского союза {34}. Его преобразования, проводившиеся, по-видимому, под влиянием уравнительной философии (некоторые исследователи считают его стоиком), не были доведены до конца вследствие заговора сторонников существующего порядка. Тем не менее революционное движение продолжало усиливаться. Царь Набис, которого его противники называли тираном, попытался провести в жизнь программу Клеомена III, но его попытка закончилась вмешательством Рима.
Спарта с конца IV по II в. до н. э. постепенно изменяла свой облик. Так, если прежде спартанцы при защите города полагались лишь на отвагу граждан, то после 317 г. до н. э., когда были возведены оборонительные сооружения, они стали надеяться на крепость стен. Забыв о своей прежней суровости, спартанцы строят театр и перестраивают храм Артемиды Орфии.
Процветание островной Греции
Менее сложным было положение на островах Эгейского моря. Островные полисы извлекали все большую выгоду из мощных потоков товарообмена между Азией, Египтом и Европой, несмотря на то что им сильно мешало пиратство, особенно в Иллирии, на Крите и в Киликии.
Достаточно хорошо известно о богатстве Коса, которое основывалось на производстве вина, керамики и местного шелка (бомбисина) и торговле ими. Геронд в «Мимиамбах», Феокрит в идиллиях описывают жизнь богатых торговцев и их среду.
Храм Асклепия, окруженный новыми постройками, воспитал целую школу медицины и стал привлекать все
<18>
больше и больше больных. Наиболее могущественным островным государством был Родос. Образованный в 408 г. до н. э. в результате синойкизма (слияния) трех полисов, он проводил гибкую политику в IV в. до н. э., а затем успешно противостоял нападению Деметрия Полиоркета. За этим последовал великий век процветания Родоса, когда он, несмотря на интриги царей, сумел сохранить независимость, показав замечательный пример жизнеспособности полиса в эллинистическую эпоху.
Конституция Родоса была умеренной. Торговая республика, ревниво отстаивавшая права полиса, гостеприимно принимала и защищала всех иностранцев, способных увеличивать ее богатства.
Своим процветанием Родос был обязан главным образом выгодному географическому положению – поблизости от азиатских берегов и напротив Александрии Египетской. У него было три порта с доками и арсеналами – торговый, военный и перевалочный.
В обширных складах хранились вино и оливковое масло как местного производства, так и привозные, зерно из Причерноморья и Египта, вазы, экзотические товары, которые затем продавались по всему Средиземноморью. Амфоры с клеймом Родоса проникали и в причерноморские степи, и в Галлию, и в Испанию. Родосу перешла роль Пирея классической эпохи. Его банки отличались большой активностью, а военно-морской флот (50 великолепно оснащенных кораблей), борясь с пиратством, поддерживал мир в Эгейском море. Его морское законодательство («Родосский закон») было настолько упорядочено, что Марк Аврелий позаимствовал из него некоторые принципы, унаследованные впоследствии Византией и Венецией. Родос отличался богатством и со многими полисами поддерживал взаимовыгодные контакты, так что когда там (в 227 г. до н. э.) произошло землетрясение, то благодаря помощи, пришедшей со всех концов греческого мира, Родос очень быстро был восстановлен.
Однако все это великолепие разрушилось почти мгновенно. Будучи в течение долгого времени верным союзником Рима, Родос по Апамейскому миру получил обширные материковые владения в Ликии и Южной Карии. Но он продолжал вести сложную политическую игру, и его интриги надоели Риму. В 166 г. до н. э. Рим основал на Делосе свободный от пошлин порт, конкуренция которого подорвала торговлю Родоса. За два года таможенные <19> доходы (которые составляли 2 процента стоимости товара) упали с 1 миллиона до 150 тысяч драхм. Вынужденный подписать договор с Римом, Родос таким образом потерял свою независимость. Тем не менее он остался городом искусства и науки, университетским центром, куда молодые римские аристократы приезжали совершенствовать свое образование. Знаменитые со времени Эсхина школы риторов пытались возродить аттическое красноречие. Посидоний из Апамеи блестяще преподавал в них стоицизм. Родосские скульпторы вели поиск направлений, пока не отдали предпочтение «пергамской патетике».
Делос начал играть новую роль, которая превратила колыбель Аполлона {35} в один из крупнейших торговых центров. Этому способствовало островное положение, а также сконцентрированные в его храмах огромные богатства, о размерах которых дают представление высеченные на мраморе «отчетные надписи». Служители культа становились банкирами, их примеру вскоре последовали частные лица.
Освободившись в 314 г. до н. э. от опеки Афин, Делос принял демократическую конституцию. Это событие ознаменовало начало так называемого периода независимости (314–166 гг. до н. э.), когда он на самом деле находился под влиянием Птолемеев, сделавших Делос центром конфедерации островных государств.
В 166 г. до н. э. Рим положил конец его независимости и вновь передал Делос Афинам, которые превратили его в свою клерухию. С целью противодействия Родосу порт Делоса был объявлен свободным. После этого значительно оживилась торговля острова. Разрушение Карфагена и Коринфа, а также образование римской провинции «Азия» {36} еще более способствовали его процветанию. Это была эпоха беспримерного возвышения Делоса. Строились причалы, порты, доки; «священный остров» превратился в огромный склад, куда стекались товары со всего мира – зерно, оливковое масло, вино, лес, керамика, экзотические товары из Александрии, сирийских и финикийских портов. Делос становился и невольничьим рынком: все возраставшая роскошь Рима повлекла за собой и рост потребностей, а число «говорящих орудий» можно было легко увеличить за счет пленных пиратов, торговли рабами, организованной царями Каппадокии и Вифинии. Страбон в «Географии», возможно не без некоторого преувеличения, утверждает, что иногда <20> за один день на Делос привозили и продавали до 10 тысяч рабов (X, 5, 4).
Население острова становилось все более смешанным. Делосцы были высланы в Ахайю, на их месте кроме афинских поселенцев обосновались торговцы и банкиры со всего мира. Наиболее многочисленными были выходцы из Леванта. Они объединялись в крупные ассоциации, такие, как «почитатели Геракла из Тира» и «почитатели Посейдона из Берита» (Бейрута). Все большую роль играли «италийские» торговцы (италийцами называют всех выходцев из Италии, каким бы ни был их юридический статус,– римских граждан, вольноотпущенников, союзников и даже рабов), начавшие посещать Делос с 250 г. до н. э. Они также были объединены в ассоциации, находившиеся под покровительством различных божеств (Гермеса, Аполлона, Посейдона). Афиняне, италийцы и выходцы с Востока жили бок о бок, оставаясь верными своим обычаям и богам, строя склады и воздвигая святилища. В надписях проявляется греко-латинский билингвизм. Риторических и философских школ на острове не было, а о богатстве и пристрастии к роскоши торговой «буржуазии» можно судить по статуям, фрескам и мозаикам, которыми украшены дома. Святилища свидетельствуют о настоящем космополитизме и проникновении на остров восточных культов.
Процветание длилось до I в. до н. э. В 88 г. остров, верный Риму во время Митридатовых войн, был разграблен флотоводцами понтийского царя, и 20 тысяч его жителей подверглись зверскому истреблению. Это ознаменовало начало заката Делоса.
Федеративные государства
Мир полисов периода эллинизма представлял собой карикатуру на институты классической эпохи, республиканский дух сохранился лишь в федеративных государствах. Эти союзы развились в основном в отсталых районах, где города либо были небольшими, либо отсутствовали вовсе и где продолжали существовать племенные организации, предшествовавшие полисной системе. Два из них особенно разрослись в эллинистическую эпоху потому, очевидно, что греки постепенно привыкли к федерациям (начиная с Коринфского союза), но прежде всего потому, что только союз мог обеспечить действенное сопротивление экспансии царей Македонии. <21>
Этолийский союз издавна располагался вокруг обще го этолийского святилища в Ферме, где, как показали раскопки находился культовый центр еще в микенскую эпоху никогда, правда, не игравший значительной роли. Этолия известна как суровая страна, жители которой были прекрасными солдатами, всегда носившими при себе оружие. Продемонстрировав свою храбрость во время нападения на Дельфы галлов (279–278), они захватили святилище, распространили свое влияние на амфиктионию {37} (религиозное объединение ряда греческих государств) и тем самым подняли свой престиж. В то же время они захватили несколько территорий: на западе – в Акарнании, на востоке – в Фокиде, Западной Локриде, в Фессалии, образовав самое обширное из когда бы то ни было существовавших греческих государств.
Народное собрание объединяло без условий ценза всех граждан из всех полисов, входивших в союз. Оно собиралось два раза в год, из них один раз в Ферме. Существовало два совета – один из тысячи членов (буле, или синедрион), другой – более узкий (совет апоклетов). Собрание избирало магистратов и главного среди них – стратега, который на практике в течение года был главой исполнительной власти. Число делегатов в совет от каждого полиса, так же как и выставлявшийся им воинский контингент и налоги, которые он платил, было пропорционально величине полиса.
Постоянная враждебность Этолийского союза по отношению к Македонии ставила его на сторону Рима, но это не помешало ему выступить против своего союзника, за что Этолийский союз и поплатился в 189 г. до н. э. независимостью.
Соперник Этолийского союза, Ахейский союз восстанавливал в 281–280 гг. объединение, распущенное в начале века. Союз быстро вышел за границы нищей Ахеи. Благодаря энергичным действиям Арата он присоединил Сикион, завладел Коринфом и постепенно – добровольно либо принудительно – включил в свой состав весь Пелопоннес. О государственном устройстве Ахейского союза мы знаем меньше. Общее собрание, на котором, очевидно, могли присутствовать все граждане входивших в союз полисов, созывалось четыре раза в год в святилище Зевса Гамария на территории Эгиона, но существовали также и чрезвычайные собрания. Основную роль играл Совет – коллегия, состоявшая из десяти дамиоргов и одного стратега, избираемого ежегодно. Эту последнюю <22> магистратуру прославили выдающиеся политические деятели, такие, как Арат из Сикиона и Филопемен, который за свою отвагу в борьбе против римлян заслужил право называться «последним греком».
Упадок Ахейского союза был в прямой зависимости от роста могущества Рима. Ему способствовали также интриги полисов, насильно включенные в состав союза (например, Спарта). Будучи вначале союзниками Рима, ахейцы возбудили недоверие к себе со стороны римлян, которое начало проявляться после Третьей Македонской войны. Римляне тогда взяли заложниками тысячу ахейских граждан, в их числе Полибия, сына стратега Ликорта. Ахейцы подняли оружие – римляне в 146 г. до н. э. разрушили Коринф, и союз прекратил свое существование.
Обычным в исторической литературе стало противопоставление этих двух союзов. Этолийский союз был демократичнее Ахейского. Однако и тем и другим управляли самые состоятельные граждане; платы за выполнение обязанностей магистрата не существовало. Союзы рассматриваются как последняя попытка греческого духа создать государства, достаточно сильные для отпора притязаниям Антигонидов.
Северные царства