Обнищание масс и концентрация земельной собственности в руках немногих обостряли классовую борьбу, о которой сохранились в источниках кое-какие сведения, правда, искаженные вследствие враждебного отношения авторов к борьбе народных масс. Следуя им, буржуазные историки квалифицируют выступления масс как бандитские, а их вождей — как головорезов и жестоких тиранов. В Кассандрии тиран Алоллодор конфисковал и роздал бедноте имущество богатых людей и оказал упорное сопротивление Антигону Гонату, когда тот после победы над кельтами приступил к покорению Македонии и Греции (Diod., XXII, 5; Polyaen., VI, 7). Тиран Элиды Аристотим изгнал или казнил представителей местной знати (lust., XXVI, 1) и тем навлек на себя обвинение в необычайной жестокости и во всевозможных преступлениях, о чем со всякими прикрасами рассказывает Плутарх (de mul. virt, 251 сл., Микка и Мегисто). При помощи этолийцев изгнанники свергли и убили Аристотима (269 г.), а в Дельфах вынесен почетный декрет о тираноубийце Килоне (Syll.3 423; ср. Paus., V, 5, 1; VI, 14, 11). В Беотии правительство вынуждено было в течение 25 лет не производить судебные взыскания долгов (Polyb., XX, 6, 1), чтобы таким путем облегчить положение должников.
Возникшие в III в. социальные утопии в известной мере отражали чаяния народа, нашедшие свое выражение в борьбе под старыми лозунгами χρεών αποκοπή и γης αναδασμός — кассация долгов и передел земли. Плутарх отмечает (Cleom. 17, 5), что в ахейских городах во время Клеоменовой войны «вспыхнули восстания — народ надеялся на раздел земель и уничтожение долгов». В присяге итанийцев на Крите (Syll.3 526) граждане дают клятву, что не будут совершать «ни раздела земли, ни домов, ни участков под постройками, ни кассации долгов».
О Кинефе в Аркадии Полибий (IV, 17,3) вкратце сообщает, что граждане этого города «с древних пор обуреваемы были непрестанными жестокими распрями, в которых многие были умерщвлены или изгнаны, сверх того имущество расхищалось, производились все новые переделы земли, пока, наконец, не восторжествовали и не завладели городом сторонники ахеян».
Особенно хорошо мы осведомлены о движении за социальную реформу в Спарте благодаря плутарховым биографиям Агиса и Клеомена. Белох со свойственной ему склонностью к парадоксам утверждает, что кассация долгов была лозунгом не бедноты, а крупных землевладельцев, так как беднота, по мнению Белоха, не может иметь долгов: бедняк не пользуется кредитом, и ему в долг не дают. Белох поэтому считает вопреки не вызывающим сомнения показаниям источников, что борьба в Спарте велась между крупными землевладельцами и «капиталистами».[185] По Плутарху, борьба за реформу в Спарте началась в результате распада того общественного строя, который был зафиксирован в так называемой «ликурговой» конституции. Вторжение денег в натуральное хозяйство Спарты положило конец равенству спартиатов, основанному, в частности, на неотчуждаемости не подлежащих дроблению клеров. Эфор Эпитадей узаконил практику свободного распоряжения земельными наделами. «Вскоре, — пишет Плутарх, — богатство сосредоточилось в руках немногих, вследствие чего государство обеднело… Спартиатов оставалось не более семисот человек, и из них, быть может, только сто имело землю и наделы, остальные были неимущей презираемой чернью».
Молодой Агис, занявший в 245 г. царский престол, решил произвести реформу, — вероятно, для того в первую очередь, чтобы поднять боеспособность спартиатов; но возможно, что им действительно руководили идеальные побуждения. Как бы то ни было, Агис решил провести радикальную реформу общественного строя. В 243 г. он через эфора Лисандра внес на рассмотрение герусии ретру, в которой предлагалось провести кассацию долгов и передел земли, так чтобы получилось 19 500 участков, и наделить ими спартиатов и периэков. Агис предложил первым отдать в государственный фонд свое имущество, заключавшееся в большом количестве земли, которая оценивалась в 600 талантов деньгами. Народ, сообщает Плутарх, присоединился к партии Агиса, но богачи обратились ко второму царю Леониду, который возглавил оппозицию предложению Агиса. Была и скрытая оппозиция, которой руководил дядя Агиса, крупный землевладелец Агесилай. Агесилай, имевший много долгов, был за отмену долговых обязательств, но против передела земли. Чтобы провести реформу, необходимо было принять решительные меры. Леонид был изгнан, эфоры смещены и назначены новые, в том числе Агесилай. Проект Агиса был принят, долговые обязательства были сожжены.
Но когда дело дошло до раздела земли, Агесилай и его группа под всякими предлогами тормозили дело. Это дискредитировало реформу в глазах народа. Воспользовавшись тем, что Агис отправился в поход, оппозиция вернула из изгнания Леонида и отменила законы Агиса. Молодой царь по возвращении из похода вынужден был искать убежища в храме; но его оттуда выманили хитростью. Эфоры осудили его на казнь, и он был повешен вместе с матерью и бабкой (241 г.).
Неудача, постигшая реформу Агиса, не сняла с повестки дня необходимости реформы. Ее провел более решительно сын царя Леонида, царь Клеомен (235–222 гг.).
Ближайшие десять — двенадцать лет после гибели Агиса были ознаменованы рядом важных событий в жизни Македонии и Эллады. В 239 г. умер в глубокой старости Антигон Гонат; ему наследовал его сын Деметрий» (239–229 гг.) Он попытался вновь покорить Грецию и затеял так называемую Деметриеву войну. Для борьбы с ним Этолийская и Ахейская федерации заключили между собой союз. Необходимость отразить напор варваров с севера не позволила Деметрию развить свои первоначальные успехи в Беотии. Ахейский союз в эти годы быстро рос и укреплялся. В 235 г. присоединяется к союзу Мегалополь в Аркадии; его тиран Лидиад сам сложил с себя власть и уже в следующем году был избран в стратеги Ахейской лиги. В 229 г. к лиге были присоединены Аргос, Трезена, Гермиона, в 228 г. — Эгина. У Македонии не осталось владений в Пелопоннесе.
В 229 г. умер царь Деметрий, оставив малолетнего сына Филиппа; регентство получил его двоюродный брат Антигон Досон. В этой обстановке начальник македонского гарнизона в Афинах Диоген, очевидно, не видел возможности удержать за собой город и за плату (150 талантов) вывел свой гарнизон из города (229 г.). Арат, неоднократно пытавшийся «освободить» Афины и включить их в Ахейский союз, пожертвовал не то 20, не то 25 талантов для уплаты Диогену, чтобы отметить свое участие в этом событии. Но Афины не вступили в Ахейский союз и сохранили независимое положение в возгоревшихся вскоре войнах. Благодарность Афин Диогену была чрезмерна: ему учредили культ (жрец Διογένους ευεργέτου засвидетельствован в надписи ΙG, III, 299), в его честь было учреждено празднество Διογένια. Солдаты Диогена получили венки, и на это пожертвовал необходимые деньги тот же Эвриклид, в честь которого издан упомянутый выше декрет Syll.3 497.
Однако позиция Македонии отнюдь не была существенным образом ослаблена. Антигон Досон разбил угрожавших Македонии с севера дарданов и заключил мирный договор с Этолией. После этого он почувствовал себя достаточно прочно, чтобы объявить себя царем; но Филиппа он усыновил и так легализовал свою узурпацию.
Незадолго до этого в Эпире произошел переворот, в результате которого была упразднена царская власть. Эпир стал республикой и вступил в тесные отношения с Этолийским и Ахейским союзами.
Только Спарта оставалась в стороне от общего движения. Здесь после расправы с Агисом наступила реакция. Царь Леонид вел праздный и роскошный образ жизни. Об Агисе и погибших с ним «небезопасно было даже вспоминать» (Plut., Cleom. 2). Между тем социальный переворот в Спарте уже назрел. В силу особых исторических условий он сильно запоздал. По сути дела речь шла о необходимости упразднения архаических форм социальной жизни, которые могли сохраняться в период существования замкнутых полисов, но потеряли всякую почву под собой в период кризиса полиса. Перевороты, которые произошли в молодой еще Аттике в VI в., начиная с Солона, вывели Афины на путь демократии, экономического и культурного расцвета. Спарта вступила на этот путь уже одряхлевшая, когда лозунги γης άναδασαός и χρεών άποκοπη уже были недостаточны для того, чтобы вывести ее из тупика; нужны были коренные преобразования; но в Спарте с ее архаической «ликурговой» конституцией и примитивной экономикой, с ее полицейским режимом и культурной отсталостью не было предпосылок для успеха такой ломки, если бы она и могла произойти. Даже радикальные преобразования, предпринятые Клеоменом, были облечены в реакционную форму возврата к «законодательству Ликурга». К тому же ни Ахейский союз, последний оплот рабовладельческого класса в Греции, ни Македония, ни вырисовывавшееся на Западе Римское рабовладельческое государство не могли спокойно взирать на зарождение элементов социального переворота в Спарте.
По словам Плутарха, спартанский царь Клеомен, сын Леонида, женатый на вдове Агиса, уже в юности носился с мыслью об осуществлении радикальных реформ в Спарте, столь трагически кончившихся для Агиса. Известное влияние на Клеомена оказал философ-стоик, борисфенит Сфер.[186] Плутарх высказывает предположение, что Клеомен для успеха своих начинаний считал нужным произвести свои преобразования во время военных действий, когда в его руках будет военная сила. Клеомен поэтому затеял войну с Ахейским союзом. Но эта война навязывалась обеим сторонам всем ходом событий. Ахейский союз стал господствующей силой в Пелопоннесе, и Арат стремился объединить под гегемонией союза весь Пелопоннес, в том числе Спарту. Этим в первую очередь объясняется охлаждение отношений между Этолийской федерацией и Ахейской лигой, хотя союз между ними официально не был расторгнут. Враждебные действия между Спартой и ахейцами вначале носили характер демонстраций, но затем на союзном совете ахейцев было решено объявить Спарте войну (228 г.). Так началась «Клеоменова война» (Polyb., II, 46, 6). При горе Ликее в Аркадии ахейское войско было разбито Клеоменом; но Арату удалось захватить Мантинею, что поставило под угрозу Орхомен и другие города Аркадии. Это дало повод эфорам отозвать Клеомена, реформаторские планы которого внушали тревогу спартанской олигархии. Чтобы усилить свою позицию, Клеомен, царствовавший все время один, призвал из изгнания брата Агиса, Архидама; но «убийцы Агиса» убили Архидама (Plut., Cleom. 5). Все же Клеомен сумел за деньги добиться согласия эфоров на возобновление военных действий. При Левктрах (226 г.) Клеомен одержал крупную победу над ахейцами. Теперь Клеомен счел своевременным заняться внутренними делами Спарты; оставив спартанские войска в Аркадии, он с отрядом наемников внезапно явился в Спарту; его солдаты убили четырех эфоров; пятый спасся благодаря тому, что его сочли убитым. Восемьдесят наиболее рьяных противников реформы были изгнаны. Клеоме