Новое положение вещей требовало новых и иных богов. Отчасти таких богов греки нашли на Востоке. Народы Востока, которых греки третировали как варваров, предстали теперь перед ними как народы с высокой материальной и духовной культурой, имевшей тысячелетнюю давность, и с религиями, способными дать ответ на запросы, выдвинутые новой обстановкой. Поэтому восточному влиянию подверглась больше всего эллинистическая религия.
На Востоке по преимуществу были созданы, в частности, формы перехода к монотеизму. Здесь существовала уже монотеистическая иудейская религия. Роль иудаизма в эллинистических религиях обычно недооценивается, а она была, несомненно, велика. Иудейский монотеизм утвердился и окреп в диаспоре, в местах поселения иудеев вне Палестины. Благодаря смешению и общению с чужаками, иудеи диаспоры, находясь вдали от своего культового центра в Иерусалиме, неизбежно стали пренебрегать многими обрядами, а в своих воззрениях на своего бога Ягве преодолели представление о нем как об исключительно еврейском боге, стали видеть в нем единого бога вселенной. В греческом переводе библии, сделанном в середине III в. до н. э., даже отсутствует собственное имя Ягве, замененное всюду безличным «господь» (Κύριος). Самый факт перевода библии для богослужебных потребностей синагоги на греческий язык свидетельствует об эллинизации иудаизма, и это облегчило пропаганду иудейского монотеизма.
Что эта пропаганда имела успех, видно хотя бы из того, что в начале н. э. количество иудеев составляло около 4–4½ миллионов, тогда как в Палестине их было вряд ли больше 700 000. Численность иудеев нельзя объяснить только естественным приростом; в какой-то мере мы здесь имеем прирост в результате прозелитизма, присоединения к иудаизму людей иной веры. Дион Кассий (XXXVII, 17) прямо указывает, что прозвание «иудеи» прилагается «и к другим людям, которые придерживаются их обычаев, хотя и принадлежат к другой народности». Иосиф Флавий не раз пишет о том же; многие из эллинов «охотно приняли наше вероучение»; в Антиохии иудеи, «привлекая к своей вере множество эллинов, сделали и этих последних до известной степени составной частью своей общины» (Bell. Iud. VII, 3, 3).
Однако та обрядность, которой придерживались иудеи в диаспоре – обрезание, пищевые запреты, правила ритуальной чистоты – препятствовала переходу эллинов в иудейскую веру. Многие примыкали к ней идейно, не переходя в нее формально; их называли σεβόμενοι, «богобоязненные». Только христианство, окончательно отказавшись от иудейской обрядности, утвердило господство иудейского Ягве в качестве бога-отца. Но идейное влияние иудейской религии на выработку монотеистических воззрений эллинистического периода не подлежит сомнению.
Стремление прорвать ограниченность устаревших племенных религий и создать новую религию, более соответствующую обширным экономическим, политическим и культурным связям, в частности взаимопроникновению культур Запада и Востока, выразилось в перенесении атрибутов многих богов на одного какого-либо бога, часто восточного. Таким путем вообще возникал монотеизм.
Перенесение атрибутов многих богов на одного «всебога» (πάνθεος) принимало различные формы. В изобразительном искусстве оно выражается в изображении, например, Афродиты в головном уборе Исиды, или Зевса с рогами египетского Амона, или в изображении на монете каппадокийского царя Фарнака (начало II в. до н. э.) бога Мена с атрибутами и символами многих богов. В области мифотворчества мы видим, наряду с нелепыми этимологиями и аллегорическими толкованиями стоиков, всевозможные спекуляции, основанные на именах богов. Особенно в этом отношении заманчиво было имя лесного бога Пана, так как по-гречески означает «всё». Уже в гомеровском гимне говорится: «Паном прозывали его, ибо душу он всем услаждает». Позднее пытались превратить Пана в бога вселенной.
Но Пан играл в культе слишком незначительную роль, чтобы его можно было сделать «всебогом». Другое дело – великие боги, авторитет которых был укреплен многовековой традицией. В орфических гимнах встречалась формула: «един Зевс, един Аид, един Гелиос, един Дионис». Эти боги имели больше шансов стать единственными. Все верховные боги Востока отожествлялись с Зевсом, даже иудейский Ягве. Гелиос получил эпитет «всезиждителя». Асклепия греки видели во всех богах-целителях, которых они находили у народов Востока.
Но наибольший успех выпал на долю богини Исиды. Она «многоименная», «мириадоименная», ей молятся: «сниди ко мне, богиня богов». На храме Исиды в Саисе было начертано: «Я – все, что создано, все, что есть и что будет». Многочисленные гимны в стихах и в прозе увековечивались в надписях, на статуях и алтарях. Один такой гимн найден недавно на Андросе. В опубликованной в 1927 г. надписи некоего Деметрия из Магнесии на Меандре мы имеем полностью текст прославления Исиды, списанный, по словам Деметрия, со стелы в Мемфисе[218].
«Я – Исида, владычица всякой земли; воспитана Гермесом и вместе с Гермесом изобрела письмо священное (иероглифическое) и демотическое письмо, чтобы не писали всего одними и теми же знаками. Я положила людям закон, и что я положила, никто не может изменить. Я – старшая дочь Кроноса. Я – жена и сестра царя Осириса. Я та, кто изобрел для людей земледелие. Я – мать царя Гора. Я та, кто у жен прозвана божеством. Я та, кто восходит в созвездии Пса. Мне построен город Бубастис. Я отделила землю от неба. Я указала пути звездам. Я установила движение солнца и луны. Я изобрела морское дело. Я утвердила силу справедливости. Я свела жену с мужем. Я установила, чтобы женщина рождала на свет дитя на 10-й месяц. Я положила, чтобы родители любили детей. Я установила наказание для родителей, не знающих любви. Вместе с братом Осирисом я положила конец людоедству. Я указала людям таинства. Я научила почитать статуи богов. Я соорудила священные храмы богов. Я сокрушила власть тиранов. Я сделала необходимым, чтобы мужья любили жен. Я сделала справедливость ценнее золота и серебра. Я установила, чтобы истина считалась прекрасной. Я изобрела брачные контракты. Я установила языки для эллинов и варваров. Благодаря мне различают по природе прекрасное и постыдное. Благодаря мне нет ничего страшнее клятвы. Несправедливо строящего козни другим я отдала во власть обижаемым. Я налагаю кару на поступающих несправедливо. Я законоположила милосердие к просителям. Я защищаю справедливо обороняющегося. У меня справедливость торжествует. Я владычица рек, ветров, моря. Никто не прославляется без моего решения. Я распоряжаюсь молнией. Я распоряжаюсь войной. Я укрощаю и вздымаю волны моря. Я нахожусь в лучах солнца. Я сопровождаю солнце при его движении. Все, что я решу, свершается. Мне все подобает. Я освобождаю узников. Я владычица мореплавания. Я делаю судоходное несудоходным, когда мне угодно. Я создала ограды городов. Я – та, которую называют законодательницей. Я вывела острова на свет из бездны. Я распоряжаюсь дождем. Я побеждаю судьбу. Судьба послушна мне. Радуйся Египет, взрастивший меня».
Мы видим, какое разнообразие функций присвоено Исиде. Эллины находили в ней свою Селену, Деметру, Афродиту, Геру, Ио и других; она и владычица моря и госпожа преисподней, великая целительница и подательница плодородия. Как царица небесная, властительница неба и земли она пользовалась почитанием на протяжении всего культурного мира античности. Многочисленные памятники культа Исиды археологи находят от Сирии до Бельгии, от Нубии до Балтийского моря. Еще в VI в. н. э., после окончательного подавления язычества, существовал храм Исиды. Христианство сумело вытеснить Исиду лишь тем, что перенесло ее функции на деву Марию, переименовало ее храмы в честь христианских святых и стало списывать иконы богоматери с изображений Исиды с младенцем Гором. Исида была искони почитаемая великая богиня Египта, что должно было облегчить расширение ее функций и распространение ее культа.
Иной характер имело новое божество, возникшее на египетской основе по инициативе египетского царя Птолемея Сотера; это – Сарапис (в римскую эпоху его называли Серапис). Учреждение культа Сараписа было продуманным политическим актом, которым Птолемей I хотел объединить в одном культе египтян и эллинов, завоевавших Египет, и распространить влияние свое за пределы Египта. Создание культа Сараписа было окружено легендами, сохраненными у Тацита (Hist. IV, 83) и Плутарха (de Is. et Os. 361f).
Устанавливая новый культ, Птолемей привлек в качестве советников и экспертов гелиопольского жреца Манефона и элевсинца из рода Евмолпидов Тимофея. Речь шла об организации культа Сараписа таким образом, чтобы он привлекал и египтян и эллинов.
В мемфисском храме Осириса существовал культ Аписа, ставшего после своей смерти Осирисом; этот Осирис-Апис, или Осорапис, был богом подземного царства, богом-целителем, подателем плодородия и всяких благ; в вещих снах он давал предсказания; он даровал спасение верующим. Греки могли узнать в нем ряд своих богов – Плутона, Зевса, Диониса, Асклепия, Гелиоса, Посейдона. И вот под именем Сараписа это божество Осорапис было объявлено верховным богом Египта. Для египтян в этом не было ничего нового; ведь и раньше бог главного города был верховным богом, как, например, фиванский Амон.
Сарапису был сооружен в греческом стиле храм в Александрии. В новом храме была установлена статуя бога, работы афинского скульптора Бриаксея. Она ничем не напоминала египетских богов со звериными головами и звериными атрибутами. По дошедшим до нас многочисленным копиям, Сарапис Бриаксея был выдающимся произведением эллинского искусства. Мужественно красивый, с светлым взором и властными чертами, он должен был импонировать эллинам. У ног Сараписа – Цербер, символ власти бога над душами умерших, на голове у него калатос (мерка для плодов), символизирующий его роль как бога плодородия. Во главе культа стоял жрец грек, храмом заведывал неокор, тоже грек. Многочисленный штат пэанистов составлял гимны новому богу, а специалисты ареталоги восхваляли в стихах и в прозе деяния его. Пэаны в честь Сараписа написаны были между прочим философом Деметрием Фалерским.