– Мои дети в полном порядке, Ян, – небрежно махнула Кристина на него рукой. – Ты думаешь, для чего я замуж во второй раз выходила? – Затем шутливо добавила: – Пусть теперь мой ненаглядный и присматривает за ними.
В ее голубых глазах промелькнула тоска, которую Кристина поспешно подавила. Казалось, остальные ничего не заметили, но Каллум едва слышно вздохнул.
– Да и вообще, вы двое, – с бутылкой в руке она поочередно показала на Яна и Луиса, – предъявляете такие претензии, будто у самих детей нет.
На этот раз Эйприл еле скрыл рвущееся наружу удивление.
– Когда же вы успели детей нарожать? – Он схватился за свои кудри. – Только не говорите, что держите их в штабе?
Переместив дуло винтовки под небритый подбородок, Луис хрипло рассмеялся. Казалось, его разум блуждал где-то в параллельной реальности.
– Они дома, в безопасности, – немногословно ответил он и только собирался поднести к губам сигарету, как Кристина пнула его под столом в качестве предупреждения.
– Я же не в штабе!
– Ты же слышал Каллума, Элли нет восемнадцати, не надо при ней курить.
Они продолжили спорить, а я с подозрением взглянула на Каллума.
Сквозь клубы табачного дыма он посмотрел на меня в ответ. Таинственно и пристально. В полумраке бара его изумрудные глаза притягательно светились насыщенно-зеленым. И мне внезапно захотелось подсесть ближе.
– Так ты единственный холостяк среди них, – сказала я, и мой голос завибрировал в такт музыке. Каллум наклонился ко мне, хотя его острый слух бойца мог уловить и более тихие звуки. – Или есть что скрывать? – Мои искусанные губы почти коснулись его уха, но отстраняться никто из нас не спешил.
Боец усмехнулся и вновь посмотрел мне в глаза:
– Никак нет.
Музыка в баре стихла, словно поддавшись настроению за нашим столом. Из колонок заиграла мелодичная песня с одиноким перебором гитарных струн. И наемники стали делиться своими историями.
– Я родилась в крохотном поселке под названием Сосьва, – начала Кристина. – Алкоголь отнял у меня родителей. Других родственников я не знала, а перспектива оказаться в приюте страшила больше всего. Поэтому я сбежала. Пару лет кочевала по всей России, зайцем ездила в поездах, ненадолго примыкала к местным бродягам, иной раз подрабатывала в частных сельских хозяйствах, но заканчивалось это всегда одинаково. Быть девочкой-сиротой в реалиях современного мира… – Кристина посмотрела на меня, словно посчитала, что мне знакомо это чувство. – В одну ужасно голодную ночь мимо меня не смог пройти прохожий. Пожалел. Предложив временный кров, тот человек открыл мне путь в кадетский интернат. Так и началась моя карьера военной. А теперь уже бывшей военной.
– Я сам застрелил своего отца, – заговорил Луис, когда история Кристины закончилась и наступила тишина. – Мне было десять. Хотел защитить маму, которую он избивал каждый вечер. Но когда соседи вызвали полицию, маленького мальчика слушать никто не стал, и вина пала на маму. Да и у родственников отца было много связей в верхах. Мама подарила мне последний поцелуй в лоб и отправилась за решетку. – Рассказывая о себе, Луис играл с зажигалкой, пламя которой то вспыхивало, то потухало. – Мама не смогла выжить в условиях тюремного заключения. Умерла от пневмонии. В двенадцать лет моим утешением стали сигареты, военная школа и снайперская винтовка.
– Что насчет тебя, здоровяк? – Кристина забрала из рук Яна очередную банку и сделала глоток. – Поделишься с остальными?
– Меня усыновила одна многодетная семья из Америки. Пусть я и не знал своих биологических родителей, однако любви приемных получал сполна. Но… – Ян погладил руки и кротко улыбнулся. – Будучи единственным темнокожим ребенком в белой американской семье в Арканзасе, я постоянно сталкивался с ненавистью. Особенно пятнадцать лет назад. Надо мной издевались в школе, а над семьей насмехался весь городок. Когда я подрос и окреп, одноклассники поняли, что физически меня не задеть, но самое страшное случилось с моим младшим братом. Они окружили его на обеденном перерыве, избили и толкнули так сильно, что он упал и ударился затылком. Брат пролежал в коме несколько месяцев, но доктора советовали не ждать чуда. Этот кошмар погрузил всю нашу семью в горе. И когда его отключили от аппарата, я сбежал из больницы. Сбежал из семьи и города, только потом…
Я смотрела на их отряд с молчаливым восхищением, смешавшимся с ужасом. Каждый из них пережил сущий кошмар. Поразительно, что такое отрочество не превратило их в монстров, а взрастило героев.
– …Так и получилось, что после нескольких лет службы в сухопутных войсках меня заметила организация Хитори, – закончил рассказ Ян на удивление жизнерадостным голосом. – Тогда я и стал солдатом одуванчика.
– Солдатом одуванчика? – переспросила я громче, когда из колонок вновь загрохотали низкие басы классического рока.
– Ай-ай-ай, боец. – Кристина с легким румянцем на щеках блеснула глазами и покачала указательным пальцем перед носом Эйприла. – Минус балл тебе. Как можно было не рассказать Элли о самом важном в организации?
– Для кого как, – фыркнул Луис. – По-моему, наш символ – полное убожество.
– Позвольте не согласиться. – Эйприл обернулся ко мне, вытирая слезы после всех этих грустных историй. – Одуванчик – наш символ, ну или герб, называй как хочешь.
– Символ целой организации. Мы, словно одуванчики, исполняем желания людей и защищаем их от монстров, пусть они даже и не догадываются об этом, – поправил его Ян и посмотрел на меня. – А что насчет тебя, боец? Так и будешь в молчанку играть?
Я нахмурилась:
– Ты о чем?
– Разве не хочешь с нами поделиться?
– И чем же?
Ян и Кристина одновременно придвинулись поближе к столу. Луис лишь уставился на меня своим сонным взглядом.
– Как же так получилось, что ты такая бойкая? – спросила Кристина слегка заплетающимся языком.
– Вроде бы всегда такой и была. – Я пожала плечами и отвела взгляд. – Отец поставил мой удар и научил самозащите.
– Твою технику сложно назвать простой самозащитой, твой отец явно учил тебя не только защищаться, но и выживать. – Ян причмокнул губами, когда я ничего не ответила. – А есть сестры или братья?
– Брат, – сказала я коротко и принялась блуждать глазами по барной стойке. – Старший. Был.
– Ох, – протянул Ян. – И как же так получилось?
Я дернула плечами:
– Заболел вроде.
– Вроде? – Луис нахмурился. – Ты не в курсе, от чего умер твой родной брат?
Эйприл хлопнул по столу, привлекая к себе внимание.
– На самом деле это не такая уж и интересная история. – Он посмеялся слишком наигранно и напряженно, но быстро подмигнул мне. – Давайте лучше я о себе расскажу? Хотите узнать, откуда мой шрам?
Он продемонстрировал свою голую ногу, приподняв ее над столом и втиснув между пустыми бутылками и банками, и принялся рассказывать о своем ожоге и фантомах, уничтоживших его дом. Кристина то и дело вздыхала, покачивая головой, а Ян охал и не глядя рукой искал новую банку пива. Каллум же продолжал пронзать меня внимательным взглядом так, словно пытался разузнать обо мне все до мельчайших деталей. Будто моя жизнь стала ему внезапно интересна.
Я рывком поднялась со стула, и остальные тут же смолкли.
– Схожу за выпивкой, – бросила я и вытянула перед Яном ладонь. – Хочу размять ноги.
Ян посмотрел на Кристину, затем на Каллума. И только после этого неуверенно вложил в мою ладонь несколько смятых купюр.
Я направилась к переполненной посетителями барной стойке и затерялась в наплывшей толпе. Протискиваясь через тела и стараясь не вдыхать запахи пота и спиртного, навязчиво витающие в воздухе, надеялась как можно скорее поймать бармена. Но Итан был слишком занят, обслуживая бывших преступников.
– А вот и ты, – внезапно услышала я знакомый голос за спиной.
Обернулась и тут же встретилась лицом к лицу с Фоксом Брауном. Высокий, с идеально приглаженным хохолком каштановых волос. Пахло от него апельсином. Интересный выбор парфюма.
– Наслышан о твоих достижениях, Шторм, – Фокс ухмыльнулся, напоминая ядовитого ящера. – Как же так? Новичок без сил и таланта отправляется на операцию. – Он положил руку мне на плечо, но я тут же ее скинула, и его ухмылка стала шире. – Поделишься секретом своего удивительного успеха?
Я не хотела смотреть ему в глаза, сегодня не было желания нарываться на проблемы. Заметив, что Итан вот-вот закончит обслуживать одного из клиентов, я попыталась прошмыгнуть мимо Брауна, но тот дернулся одновременно со мной, и я лицом уперлась в его твердую грудь.
– Непременно жду твоего провала. – На сей раз Фоксу удалось больно вцепиться в мое плечо. – Пообещай, что я буду первым, кому ты пожалуешься, ладно? – Он наклонился, дыша мне в ухо. – А я пообещаю проводить тебя домой к твоей мамочке, леди Элли.
Внутри вспыхнула злость. Я стиснула челюсти и уставилась на Фокса гневным взглядом.
К черту, пусть меня накажут или отстранят от операции. Но больше я не намерена это терпеть! Особенно когда из его мерзкой пасти лезут слова о моей семье.
Однако рука Фокса слетела с моего плеча прежде, чем я успела что-то предпринять. Кто-то мощный заслонил меня спиной. Я попыталась сдвинуть нежданного защитника в сторону, но Каллум тут же обернулся, стрельнув в меня предупреждающим взглядом. Я застыла.
– Боец Браун, – обратился Каллум к нему, – если тебе не хватило прошлого наказания, так бы и сказал.
Долю секунды Фокс колебался. Но затем он вновь посмотрел на меня, и в глазах заклокотала ярая зависть.
– Вы только посмотрите! – воскликнул он. Преступники за барной стойкой повернули головы один за другим. – И вновь наш бравый Каллум решил заступиться за эту девчонку.
– Эй, – рявкнула я, но стоило мне шагнуть вперед, как Каллум взглядом приковал меня к месту.
– Лучше тебе уйти, боец Браун, – предупредил Каллум.
Музыка в баре давно стихла, теперь за нашей перепалкой наблюдали зрители.
– Тебе стало жалко ее, вот и заступаешься. – Фокс расплылся в акульей ухмылке. – Но кто тут виноват, если не сама она? – Парень провел языком по белым зубам. – Ее бедная мамочка осталась совсем одна, а леди Элли тут веселится в баре и заигрывает с парнями.