Я бы рассмеялась, услышав столь ироничный комментарий из уст ученого, но даже не смогла вдохнуть полной грудью.
Профессор толкнул массивную дверь, та со скрипом открылась, и мы вошли внутрь. Холод окутал нас ледяным покрывалом. Мои глаза невольно распахнулись шире, изо рта вырвался клубок горячего пара. Я разглядела помещение, оказавшееся огромным холодильником с медикаментами и пробирками, наполненными разноцветными жидкостями.
– Позаботьтесь о ней, – проговорила Кристина и отпустила меня.
Картина перед глазами расплылась и завертелась. Но я успела увидеть короткие светлые волосы, голубые глаза и теплую улыбку. Кристина остановилась по ту сторону порога.
– Я закрою вас снаружи.
– Кри… – только и смогла прохрипеть я, когда ребра мои заныли от невыносимой боли. Одними глазами я умоляла ее не уходить.
По лбу Кристины стекали кровавые линии. Но ее взгляд оставался бесстрашным. Она быстро оглянулась в коридор, затем шагнула ко мне, нежно прикоснувшись к щеке.
– Послушай, Элли, – быстро зашептала она на русском. – Вы – дети. И вы же – наши бойцы. И в ваших руках наше будущее. Будущее моей семьи. Семей Яна и Луиса. – В ее глазах застыли непролитые слезы. – Если я позволю тебе умереть сегодня, то отниму наш шанс на победу в этой битве. Ты сама видела, на что они способны. – Кристина осторожно сжала мое предплечье, погладив на прощание вышитый символ одуванчика на куртке. – Поэтому живи. И борись за нас, Эллиот Шторм.
Она отстранилась и вышла из комнаты. Мне хотелось побежать вслед за ней, остановить или хотя бы попытаться ей помочь. Но я лишь могла смотреть, как Кристина, печально глядя на меня, прощается с непобедимой улыбкой на лице.
– Увидимся позже, Элли. Пусть это будет гораздо позже, ладно?
Она плотно захлопнула массивную дверь холодильной камеры. И убежала, уводя за собой врага.
Запыхавшийся профессор, не выдержав моего веса, пошатнулся и уронил меня – я упала навзничь. Голова вновь стукнулась о пол, на этот раз перед глазами все потемнело, веки опустились.
Я могла лишь слышать череду беспорядочных выстрелов одинокой наемницы. Ощущать, как сотрясается от взрывов пол и как дребезжат медикаменты в стеклянных сосудах. И надеяться, что помощь придет до того, как станет слишком поздно.
Погрузившись в пучину тьмы, я резко очнулась, когда услышала испуганный писк профессора. Входная дверь пролетела над моей головой. Сил хватило лишь на то, чтобы приоткрыть один затекший глаз.
В дверном проеме появилась длинная смолистая фигура. Безликая голова была залита свежей кипящей кровью. Позади пылало алое пламя, обволакивая фантома, поклоняясь его силе, словно демону. Или королю.
В этой печальной схватке победа осталась за врагом.
И на этот раз Каллум не появился, чтобы уберечь нас от беды.
Глава 16
Когда я умирала впервые, я истекала кровью на грязном кафеле продуктового магазина и видела перед собой лишь одно: незнакомые светло-зеленые глаза, казавшиеся родными.
Истекая кровью на грязном полу во второй раз, я увидела тот же самый образ. Он навис надо мной, словно спаситель. Те же зеленые глаза и мягкие черты лица, искаженные мраком, таким же резким, как и острая конечность фантома.
Холодильная камера пылала алым огнем, сжигая остатки кислорода и саму жизнь. Я слышала кашель и новые приглушенные голоса. Затем увидела, как кто-то накинул на профессора некое тяжелое покрывало и вывел его прочь из комнаты.
– Элли.
Чьи-то пальцы коснулись моей щеки. Зеленые глаза всматривались в мои, словно что-то выискивали. Они быстро и тревожно спустились к нижней части моего тела, и темные брови нахмурились. Парень что-то спросил у меня. Я не разобрала его слов. Но его губы двигались отчаянно, тревожно и… печально.
Я пыталась ответить ему, но застывала на полуслове. И зеленые глаза парня становились все мрачнее, напоминая буйное море. Наконец он отстранился, громко подзывая кого-то. Спустя мгновение я ощутила прикосновение других рук. Кто-то держал меня за голову, а кто-то – за туловище, осторожно сложив мои руки на грудь.
– Потерпи, Элли, – предупредил парень.
Потерпеть? Что потерпеть?
Не прошло и секунды, как я осознала, что он имел в виду. Меня рывком подняли над горячей землей, и тело тут же пронзил шок. Раны, порезы и переломы напомнили о себе жгучей болью.
– Прошу… – прошептал парень у самого моего уха. – Прошу, Элли, потерпи.
Извергаясь криком, я сопротивлялась. Однако боль уже разрослась по всей спине и ногам. Из груди вырвался новый вопль, когда меня положили на спасательные носилки и закрепили что-то на шее, сковывая движения.
Пока носилки спешно, но аккуратно поднимали, зеленые глаза парня преследовали мои. Не отпускали. Они напомнили мне глаза ястреба своей внимательностью и настороженностью. Ему пришлось медленно отстраниться, чтобы позволить унести носилки к выходу. Парень собирался уйти и утонуть в алом огне, но я использовала последние силы и вцепилась в рукав его защитной экипировки.
– Каллум, – позвала я хрипло.
Это все, что я сумела сказать. Я хотела попросить его остаться со мной. Не уходить. Не исчезать в кровавом пламени врага. Однако выражение лица Каллума говорило о том, что он не может остаться. В его глазах теперь сквозила слабая, но неугасающая надежда отыскать что-то еще. Кого-то еще… И если бы могла, я бы ответила на его беззвучный вопрос. Но, не услышав от меня ни слова, Каллум своей рукой мягко разомкнул мои пальцы. Я лишь могла смотреть, как его высокая фигура накинула на голову защитный капюшон и шагнула к огню.
А дальше… сплошная тьма. Помню холодный полуденный ветер, трепавший обгоревшие волосы. Помню шум вертолета и долгий полет по чистому небу над сухой пустошью. В тот момент знакомая рука вновь коснулась моей. И чей-то лоб опустился на мою обездвиженную ладонь. Возможно, я бредила, но я помню… как ощутила редкие, но тяжелые капли слез на своей коже. Но не услышала ни единого всхлипа или вздоха.
В какой-то момент… скорее всего, это произошло после приземления, я открыла глаза и распознала нависший надо мной светящийся образ – крохотную Пёрл с медицинским фонариком в руке. Я услышала звук хлопнувшей двери и взволнованный крик Эйприла. И как кто-то отогнал его прочь от моей больничной койки.
– Ты будешь в порядке, – шепнул мне на ухо знакомый низкий голос, когда я вслепую схватила парня за руку. – И я буду рядом. – Сжав мою ладонь в ответ, Каллум сказал это так тихо, словно я пребывала где-то на границе между сказкой и реальностью. – Обещаю.
А затем мое сознание покинуло настоящий мир, оставив тело в одиночку бороться с подступившей к сердцу смертью.
Кромешная тьма внезапно взорвалась красками жизни, погружая меня глубже в тягучее, словно зыбучие пески, забвение. И странный сон вернул меня в дождливый день.
Я стояла на поляне под открытым небом, затянутым серыми тучами. Это было не видение, а воспоминание. Мне только исполнилось семь. Подставив лицо хрупким каплям весеннего дождя, я смывала кровь, текущую из раны на отекшем носу. Затем я выпрямилась, посмотрела вперед и увидела своего отца. Загорелого, длинноногого, сильного. В лучах солнца его волосы, стянутые в низкий хвост, всегда казались рыжеватыми, но сейчас тяжелые промокшие пряди цветом напоминали опавшие плоды каштана.
Отец смотрел на меня своими серыми глазами и ухмылялся так, как умел только он. Живо. По-настоящему. Затем он протянул ко мне руку, повернул ладонью к себе и длинными пальцами поманил обратно в бой.
Я ухмыльнулась в ответ и потерла нос. Стоило только мне с кулаками побежать на отца, хлюпая босыми ступнями по лужам и рыхлой земле, как краски этого сна сменились. Это произошло столь быстро, словно художник размахивал широкой кистью по холсту.
И я очутилась в новом сне.
В нос ударил едкий запах медикаментов, глазам стало больно от искусственного света. Белого и яркого.
– Сестра.
В больничной палате с голубыми обоями и дверью, разрисованной фломастерами, появился мой старший брат.
Элио.
Он полулежал на детской койке, укутанный тонким пледом. Весь исхудавший, с отросшими немытыми волосами, пластырями на внутренней стороне предплечья и иголкой от капельницы в коже. Его когда-то полные щеки теперь казались впалыми, а губы – болезненно-синими.
Мой брат снова был тем же семилетним малышом, каким я видела его перед смертью.
– Аксель, – прошептала я и понеслась через всю палату, протягивая к нему руки.
– Ты обещала.
Несмотря на вечно юное лицо и высокий голос, брат смотрел на меня укоризненно. Почти как взрослый. И это заставило меня остановиться на полпути.
– Ты обещала. – Аксель сжал тонкую ткань пледа, прожигая меня обиженным взглядом.
– Что обещала? – В полном смятении я огляделась в поисках ответа, но воспоминания молчали.
– Ты обещала мне. – Голос брата изменился.
Когда я вновь посмотрела на него, в палате стоял уже молодой парень. Лицо вытянулось, черты лица словно обвели тонкими линиями, под угловатыми скулами пролегла легкая щетина. Парень унаследовал отцовские глаза и мамины густые темные волосы. Взгляд излучал доброту, знакомую мне до боли в сердце.
Он протянул ко мне ладони, усыпанные шрамами и отметинами, которые я не узнавала. Я протянула руку в ответ, желая больше никогда не отпускать его. Однако Аксель отступил и медленно покачал головой.
– Вспомни, сестра.
В его руках появилась потертая толстовка, наша любимая. Он отдал ее мне, не прикасаясь. Потом посмотрел в глаза с сероватой тоской грузной тучи.
– Я скучаю, – прошептала я, в надежде остаться с братом навсегда. Меня ничего не ждет в том пылающем мире. Зачем возвращаться? Я ведь все равно почти мертва.
Аксель нахмурил брови.
– Сестра, – тише сказал он, бросив тревожный взгляд куда-то за мою спину, – еще не время.
Что-то происходило позади, за гранью этой реальности. До меня доносились смутные, незнакомые голоса, врывавшиеся не из моего мира. Они требовали не меня. Нет. Им нужен был Аксель.