Я сделала шаг. Отвела кулак назад.
И ударила.
Всего одно касание, и цемент, треснув в самом центре, разлетелся на крупные куски.
Пёрл громко ахнула, прикрыв рот руками. Эйприл победоносно взвизгнул, уворачиваясь от разлетевшихся обломков. Каллум остался за моей спиной, храня молчание.
Я опустила взгляд на кулак. Кожа над костяшками горела и от непривычки подрагивала.
Почему сейчас? Почему мои силы проснулись сейчас? Почему не там, под землей, в лаборатории, до того как Яна пристрелил товарищ, чтобы избавить от мук? До того как Луис закурил последнюю сигарету? До того как Кристина улыбнулась и исчезла, закрывая за собой дверь?
Мой рот раскрылся в немом крике, и я наклонилась, опираясь на одно колено и выдыхая что есть силы. Какая ирония…
Но сейчас я не могла позволить себе погрузиться в эти подавленные эмоции.
– Плевать. – Я разжала и сжала кулак, наблюдая, как мелкие искры забегали по пальцам.
Я постаралась улыбнуться, сдержанно, но смело. Плевать как. Плевать почему. В конце концов, это означает лишь одно…
Это начало их конца. Фантомы исчезнут. Я предотвращу каждую смерть. Защищу семьи погибших наемников. И остановлю страдания растерзанных сердец.
Фантомы сгинут. И победа будет за нашей организацией.
Я буду биться за Кристину. За Яна. За Луиса.
За Каллума.
Через сутки меня выписали. Мое тело уже стремительно восстанавливалось, от прежней боли почти не осталось и следа. Пёрл сильно расстроилась, так и не убедив меня передвигаться первое время исключительно на кресле-коляске. Молодой доктор и слышать не хотела о моем вполне удовлетворительном самочувствии, однако Эйприлу удалось заверить ее, что обыкновенных костылей будет вполне достаточно. И после того как Пёрл взяла с меня клятву приходить в пункт на регулярные осмотры, Эйприл вызвался проводить меня до комнаты, о которой я успела позабыть за время, проведенное в палате.
– Подруга, скажи честно, – начал Эйприл, замедлив шаг, чтобы я не отставала от него, шаркая с костылями по коридору, – ты противница современной медицины или как?
Я недоумевающе на него посмотрела и фыркнула, откидывая с лица упавшие пряди.
– Ты не подумывала обратиться к доктору с этим твоим кретинизмом? – продолжил Эйприл. – Это же ненормально – чаще всех попадать в пункт и все еще считать, что он находится на подземном этаже.
Мы шли по коридору, точнее, Эйприл шел, а я ковыляла рядом. Через каждые пару шагов я раздраженно трясла головой, отбрасывая лезущие в глаза волосы. Нужно постричься. Волосы все равно жутко пострадали после произошедшего. Некоторые пряди подгорели, другие и вовсе выпали. Каждый раз, глядя в зеркало, я вспоминала касание алого пламени.
Возможно, мне стоит обратиться к психологу.
– Слушай, – сказала я, – я тебе уже говорила, нет? Мой топографический кретинизм тут ни при чем. Вам бы развесить в этом штабе нормальные таблички или раздать карты. Можно же с ума сойти в этих ваших коридорах. Они ничем не лучше Кносского лабиринта.
Эйприл расхохотался, чуть ли не до слез. Я закатила глаза и, споткнувшись, едва не распласталась по паркету. Но парень вовремя удержал меня за плечо.
– Во-первых, леди Элли, – он ухмыльнулся, помогая мне восстановить баланс, и мы продолжили идти, – я тебе уже говорил, что теряешься здесь только ты. Во-вторых, хватит уже со своими «вам» и «ваших», ты тоже часть этого штаба, заруби себе на носу.
Я остановилась, задумчиво нахмурившись. Эйприл оглянулся и вопросительно потрепал темные кудряшки на затылке.
– Ты прав, – признала я, посмотрев на него. – Я тоже часть этого места, разве не так?
Эйприл моргнул веером пушистых ресниц.
– А ты меняешься, – выдал он в удивлении.
Я обошла его и поковыляла дальше по коридору. Но Эйприл меня тут же нагнал и, посмеиваясь, потянул в противоположную сторону.
– И что заставило тебя так сказать? – спросила я спустя несколько молчаливых шагов.
– Неделю назад ты бы не признала, что я прав. – Эйприл блеснул широкой ухмылкой. – Ты бы стояла на своем до самого конца.
– Неделю назад я и на костылях не ползала, – хмыкнув, бросила я. – Видишь, как быстро меняется реальность.
Эйприл вдруг затих, продолжил вести меня по бежевым коридорам, но будто погрузился в собственные размышления, слушая грохочущую музыку в левом наушнике. Не глядя на меня, он толкнул тяжелую дверь, и мы вышли к лестничному пролету. Я уныло вздохнула, взяла один костыль под мышку, свободной рукой ухватилась за перила и начала спускаться. Эйприл шагал впереди, оглядываясь через каждые несколько ступенек, чтобы убедиться, что я справляюсь.
– Знаешь, – вдруг сказал он тихо, – ты меня перепугала, подруга, когда тебя привезли в штаб и понесли на носилках прямиком в пункт. Мне удалось взглянуть на тебя лишь мельком до того, как они закрыли двери операционной. Я думал, ты уже мертва, – еще тише признался Эйприл. – Выглядела ты… ужасно. Совсем как мертвец. Только потом Пёрл вышла и объяснила нам всю ситуацию. Рассказала, что им пришлось вправлять тебе кость в ноге и что некоторые внутренние органы тоже сильно пострадали. Для обычного бойца такие раны не были бы смертельными, но… за тебя я безумно испугался.
Я резко остановилась, балансируя на здоровой ноге.
– Смотрю, у тебя предостаточно веры в меня, – пошутила я, отмахиваясь от внезапной откровенности Эйприла, и продолжила постепенный спуск, но затем в голове возникла странная мысль. – Послушай, Эйприл, неужели Пёрл сама справилась со всеми моими травмами?
Парень покачал головой:
– Глава S.E.E.D. пришел на помощь. У Пёрл не так много опыта, но других врачей в штабе на тот момент не было. Хитори, которому доложили обо всей ситуации, тут же потребовал помощи от их организации. Вот сам глава и приехал.
– Глава?
– Отец Пёрл, тот еще суровый дядька, – пояснил Эйприл. – Он уехал из штаба, как только убедился, что твое состояние стабильно.
– Отец Пёрл, – пробормотала я, задумавшись.
– Я ему не доверяю, – внезапно заявил Эйприл. – Мало кто из ребят доверяет ему или другим ученым из его организации. Они всегда смотрят на нас как-то… странно. Не как на людей. Лишь Пёрл отличается от них, что очень иронично, учитывая, кто ее отец. И есть у меня подозрения, что человеческое любопытство способно привести к самым кошмарным действиям.
– Такое же ощущение я испытала, находясь рядом с тем профессором из подземной лаборатории, – поделилась я. – Он смотрел на меня так, словно мог в любой момент взяться за лупу и скальпель.
– Вот-вот, поэтому я и избегаю этих ребят, – фыркнул Эйприл, и вдруг его лицо сделалось серьезным. – Но больше не пугай меня так, ладно? Больше не смей получать такие смертельные раны, Элли.
– Со мной все в порядке, Эйприл. Твои переживания излишни.
– Нет, Элли, ты не понимаешь. – Он покачал головой, и его кудри запрыгали в воздухе, словно пружинки. – Ты не видела себя со стороны. И поверь другу, ладно? Ты была на грани смерти. Я никогда не видел, чтобы кто-то из отряда возвращался с ранами хуже твоих, а вы вообще не должны были ни с кем сражаться.
Я вздохнула, отгоняя непрошеные мысли. Мои раны не сравнимы с потерей наемников. Сегодня я жива. А они – нет.
– Теперь-то я в порядке, – сообщила я как можно оптимистичнее и хлопнула себя по спине. – Пёрл так и сказала: позвоночник почти в норме, от синяков остались только желтые следы. Избавлюсь от гипса, и все забудется – не успеешь и глазом моргнуть.
Эйприл слабо улыбнулся:
– Вообще-то твои раны начали заживать даже раньше, чем ты думаешь.
– Я почти уверена, что обрела силы бойца только вчера.
Эйприл пожал плечами:
– Пока ты пялилась в окно, как зомби, Пёрл успела снять тебе швы уже на второй день. И обезболивающее со снотворным перестали на тебя действовать, неужели не заметила?
Я задумалась. За все эти пасмурные дни боль стала такой обыденной вещью, что я почти свыклась с ней. А ночью практически не спала из-за кровавых кошмаров.
Эйприл лукаво улыбнулся, как бы намекая на свою правоту, и мы продолжили спускаться по лестнице.
– А что насчет толстовки и наушников? – спросила я, спрятав нос в мягкой ткани и вдохнув запах домашнего порошка.
– Каллум. – Эйприл поправил наушник в левом ухе. – Кто же еще мог достать их для тебя? – Судя по голосу, парень улыбался, однако он шел ко мне спиной, поэтому узнать, что пряталось за этой улыбкой, мне не удалось. – На мои вопросы Каллум не ответил, так что придется тебе самой выпытать у него правду.
Я промолчала, ощутив странное тепло в груди.
– Кстати, тебе стоит поблагодарить его, – вдруг сказал Эйприл и оглянулся, блеснув улыбкой и хитро прищурив глаза. – Несмотря на запрет Пёрл, он пробрался к тебе в палату.
– Поблагодарить Каллума? – Я фыркнула, чуть не навернувшись на ступенях, но вовремя схватилась за перила. – Да я скорее одолею фантома одной рукой, чем смогу поговорить с Каллумом и не поругаться через две секунды.
Если сказанное Эйприлом правда, то Каллум действительно как-то раздобыл мои личные вещи, словно помнил, что только музыка и толстовка брата способны утихомирить мою внутреннюю панику. И к тому же он прогнал мои кошмары той ночью и поддержал вчера.
Хотела бы я знать, что творится в твоих мыслях, Каллум.
– Знаешь, Элли, тебе не следует так о нем говорить, – вдруг серьезно произнес Эйприл, спрыгивая с последней ступеньки и толкая тяжелую дверь в бежевый коридор. – Знаешь, кто тебя нашел, когда ты устроила потоп в палате и куда-то сбежала? Вот-вот, не хлопай мне тут глазками. – Эйприл терпеливо придерживал дверь, пока я ковыляла через проем. – Мы с Пёрл наткнулись на Каллума возле твоей пустой койки, запаниковали, а он нас успокоил и сразу отвел в зал, как будто знал наверняка, где тебя найти. – Эйприл улыбнулся, словно озорной мальчишка. – Кажется, для нашего Каллума ты значишь гораздо больше, чем думаешь.
Я не ответила. Услышав это абсурдное заявление, не смогла подобрать язвительных слов и не сумела скрыть изумления. Я что-то значу для Каллума? Прошу, не смешите… Он даже о нашем детстве вспоминать не хочет.