– «Убить пересмешника», – произнес он.
Затем бесшумно поднялся, шагнул к кровати, безмолвно спрашивая разрешения. И я молча кивнула, чуть отодвигаясь, чтобы он мог сесть рядом. Ткань его футболки коснулась моей обнаженной кожи. Тело мгновенно отозвалось, став чувствительнее, и я вздрогнула, ощущая, как теплеют щеки. Каллум сел совсем близко, наши колени почти соприкасались, и это… наивное, почти детское касание вдруг вызвало внутри меня странные чувства.
– Главная героиня всегда напоминала мне тебя, – сказал Каллум, развворачивая книгу так, чтобы ее корешок лежал между нашими ногами. Повернув голову, он посмотрел мне в глаза. – И каждый раз, перечитывая эту историю, я видел только тебя. Мне хотелось узнать о тебе больше, но я не всегда мог себе это позволить. Поэтому я узнавал о героине, что так сильно походила на тебя в детстве.
– Я никогда не читала эту книгу, – призналась я шепотом. – Но помню, как часто ты ходил с ней в руках. Даже в школе. Даже когда бывал у меня в гостях.
– Я принес эту книгу для тебя.
Я моргнула, не зная, как реагировать. Мне не хотелось этого делать, но пришлось отвести взгляд, чтобы посмотреть на первую страницу. Многие предложения были подчеркнуты простым, еле заметным карандашом. Некоторые абзацы были полностью выделены, а кое-где между строчек прятались пометки Каллума, оставленные аккуратным и разборчивым почерком.
– Почему ты хотел знать обо мне больше? – спросила я, вновь поднимая глаза на Каллума. – Почему просто не узнал?
– Если бы узнал, никогда бы не смог тебя оставить.
– Но ты оставил меня. Исчез, – произнесла я, сглотнув подступающий к горлу ком. – Значит, ты меня так и не узнал.
Лицо Каллума приблизилось к моему. Глаза его потемнели, вновь напомнив буйное… неспокойное море.
– Иногда, – прошептал он, – мне кажется, что я знаю тебя столь же хорошо, как принципы нашей Вселенной. Но… – Каллум качнул головой, – большую часть времени ты от меня так же далека, как и любой человек далек от постижения причины нашего существования.
Мой взгляд вернулся к книге и записям Каллума. Невольно улыбнувшись, я прикоснулась пальцами к буквам и словам, оставленным карандашом.
– Сегодня я соглашусь узнать о тебе больше, прочитав эту книгу, – сказала я. – Но вскоре ты должен будешь поведать мне тайны, связанные с твоей прошлой и нынешней жизнью.
– Ты не представляешь, как тяжело мне держаться на расстоянии. Молчать. Не делиться ничем. Хранить столько секретов внутри. Однако ты должна понять, Элли, что я не могу ничего тебе рассказать. Есть вещи, которые ты должна постичь сама. И в свое время. Ты должна осознать, почему, за кого и за что сражаешься. И если я раскрою тебе всю правду сейчас, это будет только моя правда. А я желаю тебе отыскать свою. Если скажу сейчас, ты… просто не поймешь. И я боюсь, что тогда точно потеряю тебя. И ты исчезнешь.
– Боишься, что я исчезну? – искренне удивилась я.
– Больше всего на свете я боюсь потерять тебя, – признался он, и его голос внезапно охрип, а ладонь коснулась моей щеки. – Боюсь, что никогда больше не увижу твоих глаз и не услышу твоего редкого смеха. – Каллум нежно провел большим пальцем по уголку моих губ, и слабая улыбка дрогнула на его лице. – И твоих метких саркастичных высказываний. Я боюсь всего этого так сильно, что уже не могу держаться в стороне. Мое сердце останавливается каждый раз, когда я вижу новые раны на твоем теле. Каждый раз, когда ты терпишь боль и идешь вперед. Я так сильно не хочу для тебя подобной жизни, что в груди болит от негодования. Но… так было всегда, не правда ли? Ты всегда была такой. Другой. Крепкой. Не бесстрашной, но смелой. Ты продолжишь идти по своему пути. Никто и ничто не остановит тебя.
Я не дышала. Не моргала. Лишь слушала, впитывая в себя каждое его слово, запоминая его грустное, но уверенное и решительное лицо. И глаза, что смотрят на меня так… тепло… искренне… по-настоящему – впервые с тех самых пор, как мы вновь встретились после долгой разлуки. Я ничего не могла сказать ему в ответ, лишившись способности говорить. Поэтому подняла руки… притянула Каллума к себе, и наши лбы соприкоснулись.
– Ты просила оставить тебя в покое и позволить решать проблемы самой. И я уважаю твою просьбу, Элли, – зашептал Каллум, и я ощутила греющее тепло его дыхания на своих губах. – Я всем сердцем уважаю твою силу и стойкость. Но прошу тебя, пойми. Пойми, что я всегда буду желать защитить тебя. Уберечь. Это рефлекс, от которого я вряд ли когда-нибудь избавлюсь.
– И я, – прошептала я.
– Что? – Каллум чуть отстранился, чтобы взглянуть мне в глаза.
– И я буду всегда желать защитить тебя, – фыркнула я по-доброму. – Это работает в обе стороны, Каллум.
Каллум улыбнулся и вновь прижался к моему лбу.
– Вот и договорились.
Мы просидели так совсем недолго. Касаясь друг друга. Закрыв глаза. Разделяя одно дыхание на двоих. Когда мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, я медленно и нехотя отстранилась.
– Почитаешь мне пару страниц? – попросила я, посмотрев на Каллума.
Тот вновь улыбнулся, на этот раз сдержанно и быстро. Взял книгу, взглянул на меня, чтобы убедиться, что я уселась поудобнее и внимательно слушаю, и принялся за чтение.
Через час Каллум в шутку назвал меня хитрюгой, отвлекаясь от книги всего на мгновение. Прочитал он гораздо больше одной главы, но я пока не разрешала ему уходить. Присела ближе и робко положила голову на его крепкое плечо. Голос Каллума убаюкивал. Успокаивал.
Интересно, что кошмары этой ночью все же обошли меня стороной.
Проснулась я только через несколько часов, когда за приоткрытым окном уже стояла глубокая ночь. Я оказалась почти полностью укутана в одеяло. И сейчас, отходя ото сна, вспомнила, как Каллум что-то ворчал, накрывая меня одеялом и выслушивая мою просьбу оставить окно открытым. О звёзды… я уже задремала, когда Каллум затих, закрыл книгу и принялся укладывать меня спать.
Однако проснулась я в полном одиночестве. В дверь снова постучали, и я соскочила с кровати, быстро осознав, что именно это меня и разбудило.
За дверью я обнаружила Эйприла и скромно стоящую рядом Пёрл. Сонно моргнув, я окинула их взглядом и попыталась разобрать слова, которые скороговоркой вылетали из уст парнишки.
– Леди Элли.
– Что? – зевнула я и проковыляла обратно в комнату.
Эйприл цокнул языком, последовал за мной, а Пёрл – за ним. Когда она закрыла за собой дверь, Эйприл подошел к кровати и щелкнул выключателем напольной лампы. Мягкое освещение залило прибранную комнату. Я не сразу заметила, что Каллум, уходя, забрал пакет с мусором и грязную посуду.
– Что-то случилось? – уточнила я, плюхаясь обратно на кровать.
– Лично я шел к тебе в гости, чтобы предложить посмотреть ужастик.
Я взглянула на часы на прикроватной тумбе и перевела на Эйприла недовольный взгляд.
– Ты разбудил меня в три часа ночи из-за внезапного желания посмотреть ужастик?
– Так ты сначала дослушай меня, леди Элли. – Эйприл вновь цокнул языком в притворном возмущении. – По пути я встретил Пёрл, которая тоже направлялась к тебе, вот только с более серьезными и достойными намерениями.
– Так оно и было. – Пёрл неуверенно улыбнулась ему и посмотрела на меня. – Вообще-то я просто хотела кое-что занести. Тебе.
Я вопросительно склонила голову и только теперь заметила в руках девушки некий мягкий сверток.
– Я думала, ее стоит выбросить, она совсем потрепалась, да и выдать тебе новую проблемы нет никакой, но… – Пёрл прошла через всю комнату, и я с удивлением и восхищением заметила, что ее плечи совсем не подрагивают рядом с Эйприлом. – Но потом решила, что ты захотела бы оставить ее себе… Если я ошиблась, ты только скажи, тут же отправлю запрос на новую и… подберу правильный размер.
Она протянула мне тяжелую куртку цвета индиго. И в моем горле встал ком. Армейский бомбер был в плачевном состоянии. Огнеупорная ткань едва выдержала пламя фантомов. Потемнела. Передняя часть была испещрена узкими разрезами в тех местах, куда врезались осколки и конечности монстра. Местами ткань обуглилась, хрупкие края свернулись и хаотично обтрепались. Символ организации – вышитый одуванчик на рукаве почернел лишь наполовину, но изящные семена над бутоном остались нетронутыми. Мое имя, вышитое серебристой нитью, тоже подпалилось только с одной стороны. Фамилия «Шторм» не утратила яркости. Словно выделенная маркером, это была единственная неиспорченная часть нашивки.
Своей крови я не увидела.
– Я постирала куртку, как смогла. – Пёрл завела руки за спину, переминаясь с ноги на ногу. – Если решишь ее оставить, то могу и подлатать дырки.
– Я была бы тебе безумно благодарна. – Мой голос сел. – Спасибо тебе, Пёрл.
Пёрл улыбнулась, сморгнув слезу. Эйприл отбросил одеяло, усаживаясь на кровать и придвинулся ближе, подперев щеку ладонью.
– О чем думаешь? – спросил он.
Я сжала куртку в руках, вспомнила момент, когда наемники вручили мне ее, а затем поднялись в лилово-огненное небо. Пообещала себе сохранить это воспоминание и оберегать его. Оно станет моим амулетом, моим стимулом. Моим импульсом.
Я посмотрела сначала на Пёрл, затем на Эйприла.
– Какие там правила?
– Правила чего?
– Как можно стать официальным отрядом? – Мой голос твердел с каждым словом, а лицо Эйприла из расслабленного становилось взволнованным. – Я хочу принимать участие в операциях против фантомов. Как тот отряд из Центрального штаба. Как отряд Каллума.
Эйприл с Пёрл переглянулись.
– Тут только один способ, – ответил он и выпрямился. – Собрать команду и сдать контрольный тест.
Я посмотрела на куртку, большим пальцем провела по вышивке со своей фамилией, доставшейся мне не от отца и не от матери. Эту фамилию мне дали родители, потому что когда-то она принадлежала одному из их ближайших родственников. И еще потому, что они посчитали, что Шторм подходит моим глазам.
– Тогда пора собрать команду. – Я вскинула подбородок и посмотрела на… на своего друга. – Ты со мной?