– Он охраняется? – устало спросил Эльминстер, соскочив под деревьями с лошади.
– Конечно охраняется, чародей ты недоучка! – прорычал кто-то позади него.
Обернувшись, Эльминстер увидел, как его пятящаяся лошадь расплывается и превращается... в знакомые очертания Ундарла, королевского мага Аталантара. Лошадь Мириалы в ужасе заржала, только неистовый топот ее копыт разносился по округе, когда она убежала.
Рука Эльминстера метнулась к поясу, чтобы достать кое-что нужное из того ничтожного запаса магии, что остался у него. По злорадной ухмылке Ундарла стало понятно, что он не успеет вовремя. Главный Верховный Чародей поднял руку и что-то негромко забормотал, но Мириала прыгнула между ними так, что закружились ее юбки. Пущенная Ундарлом молния расщепилась перед ее поднятыми руками и, не причиняя вреда, полыхнула в разные стороны.
Задыхаясь от ярости, королевский маг сердито вскрикнул, когда дар речи вернулся к нему, прорычав:
– Ты! Всегда ты! Тогда умри! – Он прошипел заклинание, и потоки пламени вырвались из кончиков его пальцев. Воздух стал алым от накрывшей его трескучей сети. Магический щит Мириалы отразил огонь. У Эльминстера не осталось заклинаний, подходящих по силе такой магии. Ему оставалось только стоять в тени защиты Мириалы.
Огненная сеть, выброшенная Ундарлом, засветилась злым тускло-красным. Угасающее пламя королевского мага ударило по щиту Мириалы. Ундарл выкрикнул имя, эхом отразившееся от камней усыпальницы.
Чудовищный звериный рев отозвался на его крик. Что-то огромное и темное поднялось из-за деревьев за спиной королевского мага... красный дракон! Злобно сверкая глазами, он зашипел и расправил перепончатые крылья. Плечи чудовища поднялись, и, прыгнув к принцу и темноглазой волшебнице, он дыхнул пламенем, ревущим потоком окатившим защиту Мириалы... но она выдержала.
Волшебница произнесла какое-то длинное, трудное заклинание, и пламя дракона вернулось к нему удвоенным. Клубы огня менялись с красного на жутко-голубой, затем на раскаленно-белый. Мириала превратила пламя в нечто ужасное. Как голодный ветер, оно набросилось на дракона. Мгновение Эл видел темные крылья, неистово бьющие посреди ревущего пламени, а затем дракон со взрывом разлетелся на куски, сотрясая холмик и сбив Эльминстера с ног.
Чешуя и почерневшие ошметки мяса пролетали перед последним принцем Аталантара, когда тот попытался подняться на ноги. Ундарл стегал огненным хлыстом, стараясь пробить защиту волшебницы. Огонь рычал и грохотал.
Мириала выдержала яростный натиск пламени, даже не шелохнувшись, и спокойно произнесла одно-единственное слово. Края ее магического щита начали расти, удлиняясь и, словно пики, заостряясь на концах. Они тянулись к Ундарлу, еле сдерживая скрытую в них силу.
Чародей презрительно рассмеялся. Его руки стали вытягиваться в щупальца, оканчивающиеся затвердевшими лапами с острыми длинными красными когтями. Похожие на пики концы щита добрались до него и прошли насквозь, не причинив вреда. Смех Ундарла превратился в хохот, и его лицо стало вытягиваться в ужасную морду. Теперь когти у него на руках оканчивались луковичными наростами, у каждого из которых появился собственный рот.
– Мое заклинание не действует на него, – удивленно воскликнула Мириала.
Чародей запрокинул голову, и его еще более безумный хохот эхом отразился от каменного постамента у него за спиной.
– Конечно нет! Я не какой-нибудь тщедушный смертный из Фэйруна, чтобы подчиняться твоей магии. Я хожу во мраке где захочу, во многих мирах. Многие считают себя могущественнее меня, но только чтобы познать глубины своей глупости за миг до своей гибели!
Выросшие до непомерной величины щупальца с головами Ундарла вдруг, обогнув щит, добрались до Мириалы, поражая и кусая ее, как извивающиеся змеи. Волшебница пронзительно закричала, когда одна голова откусила ее поднятую руку. Но ее крик тут же оборвался: голова чародея, напоминавшая теперь драконью, дохнула огнем, и он легко пробил защиту. Тело Мириалы исчезло, рассыпавшись дымящимся пеплом и почерневшими костями.
– Не-е-ет! – закричал Эльминстер и прыгнул на драконоподобное чудовище, в которое превратился Верховный Чародей. Он вцепился ему в глаза, лягаясь и плача.
Ундарл стряхнул его с себя. Отлетев в сторону, Эл увидел, как клыкастая морда поворачивается к нему, чтобы выдохнуть уничтожающий огонь, и с неимоверной скоростью перекатился к нему, вскакивая на ноги как раз под рычащими челюстями.
Пламя Ундарла вырвалось прямо в небо, не причинив никому вреда, когда принц выхватил оболомок Меча Льва и вонзил его несколько раз в горло, вынуждая чудовище выйти из себя. Но даже когда голова того откинулась назад, шипящие кусающие лапы стали рвать Эла, хватая за спину и лицо. Эльминстер схватил дракона за горло, стараясь удержаться при этом на ногах. Клацающие лапы бросились к нему, но меч уже вонзился по самую рукоять в один из золотых глаз дракона.
Ундарл задергался и задрожал. Его только что отросший хвост ударом отбросил Эльминстера. Эл откатился в грязь, а похожее на дракона чудовище, пронзительно крича, забилось в агонии. Эльминстер с трудом поднялся на ноги и осторожно бросил пробную молнию – совсем слабое заклинание, которое могло причинить дракону не больший вред, чем слегка опалить его чешую. Но он метнул молнию не в Ундарла, а в рукоять Меча Льва, торчащего из глаза дракона.
Молния ударила со вспышкой. Чудовище замерло, его хвост дернулся, и оно безвольно повисло на невысокой каменной стене: его мозги сварились. Из глаз и носа клубами повалил дым.
Рыдая от ярости, Эльминстер бросал все оставшиеся боевые заклинания. Магией он порубил чешуйчатое тело своего врага на части, а затем, стоя над расколотой тушей, он собрался с силами и дрожащими губами произнес последнее свое боевое заклинание: маленькие жалящие магические молнии раскромсали Ундарла на кусочки и разбросали их. Эл не останавливался, пока посреди лужи крови не остались лишь бесформенные куски мяса...
Слезы текли по щекам Эльминстера, когда он повернулся к тому месту, где пала Мириала. Пала, защищая его, в который раз. Он хотел обнять ее пепельные кости, но они рассыпались, и в руках оставался только пепел... а потом и вообще ничего.
– Нет! – судорожно рыдал Эл, стоя на коленях перед храмом Мистры посреди разгорающегося утра. – Нет!
Он поднялся на ноги, его губы задвигались, бросая вызов равнодушному солнцу:
– Магия приносит только смерть. Я никогда больше не буду иметь никакого дела с магией.
При этих его словах раздался гром и задрожала земля. Что-то скользнуло у его ног. Эльминстер посмотрел вниз... и замер в изумленном молчании. Пепел вокруг него светился и отовсюду собирался над заросшим камнем, поднимаясь и превращаясь в... Мириалу!
Золотистые волосы разлетелись в стороны, когда сияние стало ее лежащим на камнях белоснежным телом. Оно тихонько покачивалось, словно его колыхали волны. Затем волны отбежали в сторону, и он увидел знакомое лицо. Огромные глаза открылись и взглянули на него. Эльминстер потрясение молчал. Мириала нежно сказала:
– Пожалуйста, Эльминстер... никогда больше не бросайся такими словами, хорошо? Для меня.
Онемев, Эл снова упал на колени и протянул руки, чтобы коснуться ее плеч. Они были настоящими, как и руки, взлетевшие навстречу и притянувшие его к ее губам. Резкий запах жженого волоса ударил ему в лицо, и Эльминстер отшатнулся в тревоге, опасаясь очередного трюка Верховного Чародея, и пристально посмотрел в глаза волшебнице.
Их взгляды встретились и не расставались целую вечность. Эл знал, что перед ним Мириала. Слезы капали с его щек на ее щеки.
– Я... я обещаю. Я думал, что ты умерла... ты была мертва, сгорела до пепла! Как такое может быть?
В самых глубинах темных глаз разгорелся огонь. Едва уловимая улыбка появилась на губах Мириалы, и она тихо сказала:
– Для Мистры нет ничего невозможного.
Эльминстер пристально вглядывался в ее глаза и наконец понял, кто... кем... его наставница была на самом деле. С неподдельным страхом он отпрянул. В темные глаза закралась печаль, но только на мгновение: их взгляд снова стал ясным, и крепкие руки, обвившие шею Эльминстера, не дали ему даже пошевелиться. Богиня Мистра, не желая отпускать его, нежно сказала:
– Однажды ты сказал, что смог бы научиться любить меня. – Ее глаза вдруг вызывающе блеснули.
Потерявший дар речи, совсем бледный, Эльминстер кивнул.
– Так покажи мне, чему ты научился, – тихо сказала богиня, и прохладное белое пламя охватило их обоих.
Эльминстер почувствовал, как сгорела вся его одежда, когда посреди языков пламени они поднялись в воздух, прямо в утреннее небо над обвитым зеленью каменным постаментом. Их губы встретились, и Эл почувствовал, как неукротимая сила вливается в него...
Тележка скрипела так громко, что могла разбудить и мертвого. Бедгарл зевнул и привычно придержал ее на крутом склоне перед долгим спуском в Хастарл...
– Просыпайся, Хастарл, – пробормотал он, величественно потягиваясь и снова зевая. – Потому как грядет Бедгарл Нримз, знаменитый торговец сырами. Тележка нагружена доверху кругами шарпкрамбла и...
Что-то привлекло его взгляд, и он посмотрел в сторону старой усыпальницы, а затем чуть выше, и третий зевок замер на полдороге. С открытым ртом Бедгарл застыл в изумлении.
Он смотрел – нет, таращил глаза – на парящий в небе шар голубовато-белого пламени, сияющий невыносимо ярко... Присмотревшись, хотя очень жгло глаза, он увидел, что в самом сердце шара плавают полускрытые двое людей! Мужчина и женщина... Бедгарл посмотрел на них, протер слезящиеся глаза и снова посмотрел, а затем бросил тележку и, вопя от страха, без оглядки побежал по дороге, по которой только что явился сюда.
О боги, не надо было съедать столько улиток! Аммут, как всегда, права... о боги, ну почему он не послушался ее?
Уставшие, они плавали в объятиях друг друга, укрывшись от палящего солнца в тени старого могучего дерева. Белое пламя исчезло, и теперь Мистра казалась просто томной, красивой, земной женщиной. Ее голова лежала на его плече, когда она тихо сказала: