И можно самой идти переодеваться.
В операционной уже был совершенно готовый Кристиано. Он продолжал командовать Виолетте, та тем временем с причитаниями раздела пострадавшего и накрывала ненужные сейчас части тела.
Хирург появился, как зелёное привидение с чёрными глазами.
— Вы все — местные медики? А где у вас врач?
— Так-то у нас даже два, — сообщила Виолетта. — Дон Бруно и донна Мария, и ещё Стефано, он обычно ассистент, как и Кристиано, и медсёстры есть, и массажист, и физиотерапия.
— А вы? — он кивнул на Элоизу.
— А я не врач. Вообще. Я немного в теме, и только.
— Но госпожа Доменика сказала, вы анестезиолог и ассистент?
— Профессионально и документально — нет. Но практически — да, мне случалось. И вот с ним, — Элоиза кивнула на пострадавшего, — случалось. Врачи не жаловались.
— Госпожа Доменика сказала, с вами можно как с ней, — нахмурился он.
— Да, — пожала она плечами. — Невербально умеете? Если умеете точными командами, тоже сгодится. Но мне так сложнее.
— Умею, — сощурился он и ещё раз её осмотрел. — Вы погрузите его в сон?
— Отчасти уже. Сейчас добавлю — и можете начинать.
Она села, взяла в руки голову Себастьена — о господи, она ещё помнит, как его следует называть — и отключилась от реальности.
— Операция закончена, — услышала Элоиза.
Она открыла глаза. Неизвестно откуда взявшийся худой чёрт Джанфранко снимал перчатки, Кристиано отключал какую-то аппаратуру, Виолетта бегала, суетилась и невнятно причитала себе под нос, косясь то и дело на врача. Кристиано ухмылялся и подкалывал её — мол, повезло тебе, кто бы тебя в нормальной ситуации в операционную пустил? Так бы и померла, не узнавши, каково это!
Монсеньор герцог лежал по-прежнему тихо, но теперь уже ничего из него не сочилось. Разрез был больше, чем изначально, но края его были аккуратно соединены по всей длине.
— Что было… у него внутри? — Элоиза с трудом заставила язык ворочаться.
— Да в основном кровопотеря и немного повреждённый кишечник. Счастливчик он у вас. Легко отделался. Прошёл бы нож чуть в сторону — было бы не так радужно. Ну и быстро всё сделали. А вы ничего, госпожа Доменика не обманула, я бы с вами поработал. Но она во время операции способна реагировать на внешние раздражители и разговаривать. А вы нет, просто делаете, что вам говорят, и всё, хотя фиксируете ткани отлично, — хирург Джанфранко внимательно на неё смотрел.
— А я вообще не специалист. Я случайно тут оказалась. Я даже не ассистировала много лет.
— А вы вообще кто? — удивился он.
— Аналитик. Просто у меня, ну, небольшая подготовка. Была. Под руководством Доменики.
— Ладно, — он ушёл переодеваться.
— Эй, вы чего тут сидите? Вашего порезанного уже увезли, нечего тут сидеть, идите мыть руки и переодевайтесь, — ой, кто это?
Всё нормально, это врач, его нашла Доменика, он делал операцию. Мир снова стал резким.
— Я сейчас, — пробормотала Элоиза.
— Ничего себе, — он взял её за обе руки, а потом надавил на какую-то точку в правой ладони, Элоиза даже ойкнула от неожиданной мгновенной острой боли.
— Что это? — она подняла на него глаза, на мгновение встретилась с его взглядом, почувствовала, что её словно затягивает в омут.
— Ничего, — проговорил врач. — Вставайте. Чем вы поднимаете давление в таких случаях?
— Кофе. И ещё у меня лекарство есть, — проговорила она.
Смотреть было проще, но шевелить языком — по-прежнему трудно.
— Вам же найдут чашку кофе? — он помог ей подняться, сначала довёл до умывальника, потом вывел наружу. — Кто-нибудь, возьмите её. Она еле на ногах стоит.
Лодовико подхватил Элоизу под руку, повёл. Привёл в помещение с диваном, небольшим столиком и кофеваркой.
— Мне надо… посмотреть монсеньора, — проговорила она.
— Успеете ещё, — буркнул Лодовико и вложил ей в руку чашку с кофе.
16. Ночь
Когда Элоиза уже смогла осознать реальность вокруг себя, то оказалось, что она находится в комнате, через которую попадают в родную палату монсеньора герцога. Там был Лодовико, он разговаривал по телефону, у стола что-то делал Карло, а рядом с ней сидела Анна.
— Ты как? А то ещё и тебя лечить уже некому — врач сбежал, — сообщила она.
— Как сбежал? — встрепенулась Элоиза.
— Ногами, — пожала плечами Анна. — Попрощался и сбежал. Перед тем попросил, чтобы ему дали горячего чаю, кусок сырого мяса, два помидора и перец. Мясо, помидоры и перец сложил в свой рюкзак, а чай выпил, только насыпал в него чего-то. От сладостей к чаю отказался. От алкоголя — тоже. И ушёл.
— Ну и ладно. Теперь должно быть всё нормально. Ну, когда зарастёт. Скажи, ты можешь сходить ко мне и принести флакон с лекарством? Что-то я совсем развалилась.
— Без проблем, — Анна поднялась и вышла.
Лодовико закончил говорить по телефону и сел на место Анны.
— Не расскажете, что это было? — поинтересовалась Элоиза. — В чём состоял отчётливый криминал этого случая?
— Ай, — Лодовико досадливо махнул рукой. — Сегодня был не его день, определённо. С самого утра.
— Допустим, а нож в животе откуда взялся?
— От доброго человека, — скривился он. — Позволите без деталей? В общем, тут недавно сделали кое-что для одной доброй души. А другой доброй душе это очень не понравилось, и первая душа получила страшную месть, поджог дома и взрыв машины. Ладно, хоть не пострадал никто. Зато эта самая первая душа очень обиделась на нас — мол, плохо поработали, раз теперь такие проблемы. Связь была через Карло, он и разговаривал по телефону, и сказал, что подъедет и поговорит. Но Себастьяно случился рядом, всё услышал и сказал, что с нами так вообще нельзя, и это нужно объяснить вот прямо сейчас, и он сам лично поедет и объяснит. Ну, и объяснил — как видите.
— Это… ваша добрая душа в него нож всадила?
— Его человек.
— И…что с тем человеком?
— Я думаю, вам не стоит знать деталей.
— Он… жив?
— Это сейчас не важно, — покачал головой Лодовико.
И как раз в этот момент зашла Анна с флаконом.
— Еле нашла! Никогда бы не подумала, что можно так запрятать необходимое лекарство!
— А где она была? — Элоиза не могла сообразить, когда в последний раз держала в руках эту бутылочку.
— Не поверишь, в шкафчике в ванной. Там еще лак для ногтей и пилочки маникюрные лежат.
— В самом деле, странно. Впрочем, я давно к ней не обращалась. Ладно, накапай капель пятнадцать и дай мне, пожалуйста.
Анна накапала в какую-то склянку, развела водой и вложила Элоизе в руку, коснулась ее пальцев.
— Ничего себе, все еще холодные! Ладно, пей, мы сейчас все сделаем, — забрала у Элоизы пустой стакан и принялась растирать пальцы правой руки. — Чего сидишь, — глянула на Лодовико. — бери вторую руку и делай то же самое! И еще ухо пощипли с твоей стороны!
— Себастьяно снова взбесится, когда мы ему расскажем, как вы с Анной его неземную любовь в чувство приводили, — ухмыльнулся Карло и мгновенно получил с разных сторон щелчок пальцами по лбу и пинок по ноге.
Элоиза молчала и с четверть часа наблюдала, как в окружающий мир возвращаются нормальные цвет и звук.
Карло подтащил к их дивану стол, там был накрыт ужин. По всем правилам — закуски, горячее — какая-то рыба, — и напитки.
— Донна Эла, что вам положить? Вы сегодня герой дня. Правда, второй герой сбежал от заслуженной награды, но если доктор Доменика его знает, то может она найдёт его для нас? Мы ему хоть спасибо скажем, а то и не только скажем, — Карло будет трепаться даже на смертном одре.
— Честно, я тоже сегодня видела его впервые, — покачала головой Элоиза. — Работал он, как профессионал, а больше я ничего про него не знаю.
— Но если вдруг с Себастьяно что-то не то — тогда мы его из-под земли достанем, продолжал болтать Карло.
— Тогда уж и меня, мы вместе оперировали, — пожала она плечами.
— Вас — ни в коем случае, вы неприкосновенны, — рассмеялся Карло, подошёл и поцеловал ей руку. — Спасибо, госпожа де Шатийон. Если бы не вы и не ваши родственники… в общем, было бы глупо потерять Себастьяно в такой вот дурацкой стычке, после того, как он прошёл через всё остальное если и не невредимым, то живым. Но он весь день сегодня, как дурак, и мы это ему уже сказали, пока он ещё был в сознании, а завтра утром ещё придёт господин Дзани и тоже что-нибудь скажет. Я непременно послушаю, хоть бы и под дверью!
Анна ушла спать, Карло сказал по телефону, что после такого дня нужно приехать домой хоть бы и на три часа, и тоже ушёл. Элоиза попробовала ноги — стоять можно, и пошла в палату — нужно же посмотреть, как там пострадавший. Вот как раз и систему отключить — видимо, хирург Джанфранко велел что-то прокапать. Или Кристиано сам решил.
— Ступайте спать, Элоиза, я присмотрю, — Лодовико возник в дверном проёме.
— А если вдруг что не так? И вы этого не увидите?
— Ваша взяла. Хотя я могу позвать Кристиано, он сейчас тут главный, пусть отдувается.
— Знаете, раз уж я ввязалась в это дело, то дождусь хотя бы до утра.
Лодовико помолчал, потом принёс из проходной комнаты два стула.
— Спасибо, что не отказали, — он не смотрел на неё, он смотрел на лежащего монсеньора герцога.
— Я… абстрагировалась.
— Скажите, для чего вам нужен был хирург? К нам передавались данные с камеры, я видел, он вам говорил — а вы там что-то делали. У него, — он кивнул на лежащего, — в животе.
— Вот для того и нужен, чтобы командовать, что именно сделать. Я только фиксировала. Ну, зашивала. Я больше ничего не умею. Я не понимаю, что нужно сделать, когда видишь перед собой такой вот разрез, и с возникшими от него внутренними повреждениями. Мой максимум — мне говорят, какие ткани в каком месте собирать, и я это делаю. Наше всеобщее счастье в том, что хирург был от Доменики, и он умеет работать с таким ассистентом. Это немного не так, как если бы с обычным, с тем же Кристиано.
— Но с вами же лучше, — Лодовико даже слегка улыбнулся.