Элрик: Лунные дороги — страница 9 из 12

Забери все, что я защищал!

И пускай ворон душу мою склюет,

Зато совесть моя чиста».

IV

И уехал лорд Элрик дорогой своей,

Оставив Лорн навсегда.

«Мне не нужно ни золота, ни серебра,

Только та, что сокровищ милей».

Владыка Элрик и Ситорил, около 1340 года. Полковник Уэлдрейк, Баллады и песни бриттов, 1856 год

Глава первая

Элрик поспешил из Танелорна в поисках Миренбурга, где должен был осуществиться следующий шаг его судьбы. Он знал, что проклятье десяти тысяч лет лежит на нем, что он принес себя в жертву, найдя Похитителя душ.

И теперь его истинный сон возобновился, и судьба его неслась к безжалостному разрешению.

Хроники Черного меча (перевод Уэлдрейка)

Меня зовут Унна, я внучка графини Уны фон Бек. Это история об Элрике Белом Волке и Онрике, сыне Белого Волка; о говорящем звере из Нижнего мира; о Гильдии путешественников во времени; о Рыцарях Равновесия и тех, кто служит миру; о чудесах и ужасах, которые мне довелось пережить, когда Хаос и Закон пытались завладеть Черным мечом; об обнаруженном источнике Ада и Святом Граале. Это произошло несколько лет тому назад, я тогда была еще ребенком. И вот теперь я могу рассказать свою историю.

Обычно я проводила летние каникулы в старом семейном доме в Инглетоне, в Западном Йоркшире. Там появился на свет мой отец. Через несколько лет его родители погибли в Африке, и он, будучи еще мальчиком, унаследовал этот дом. Пока ему не исполнился двадцать один год, наследством распоряжались мои дедушка с бабушкой.

Тауэр-хаус – старинная усадьба, ее основная часть была построена еще в семнадцатом веке. В конце викторианской эпохи у усадьбы появилась пристройка из местного гранита, ее сделали, когда здесь организовали пансион для девочек в 1890‑х гг. К пятидесятым усадьбу разделили на несколько отдельных зданий и продали разным владельцам. Дедушка с бабушкой помогли моему отцу вернуть дому прежнюю славу. А это означало, что заезжим гостям отводилось целое крыло. Над старой конюшней, превращенной в гараж, располагалась квартирка, где жили мистер и миссис Хоторнтуэйт, наши бессменные домоправители.

Дедушка и бабушка, граф и графиня фон Бек, очень любили этот дом и жили в нем почти все время, лишь изредка выбираясь в Лондон, чтобы посмотреть спектакль, посетить врача или дантиста. Сердечная пара старичков. Деду было под девяносто, а бабушке, наверное, около семидесяти, хотя столько ей никто не давал. Все восхищались, какой молодой она кажется. Не я одна замечала, что под слоем косметики лицо ее выглядит намного свежее и мягче.

– Хорошая кожа – это у нас семейное, – как-то сказала моя мать. Она, похоже, и сама не замечала, как странно это звучит. Казалось, замедленные движения ба и ее явная забывчивость нарочиты и предназначены лишь для того, чтобы мы поверили, насколько она стара. Разумеется, она и должна быть старой, если учесть, что с дедушкой они поженились еще в 40‑х, после Второй мировой! Но тогда я об этом почти не думала. Вероятно, она специально старилась, чтобы пощадить дедушкино самолюбие. Никто в семье не говорил об этом, а потому и я игнорировала.

Мы приезжали в Йоркшир на лето с тех самых пор, как я была совсем еще крохой. Мама и папа тоже всегда проводили там отпуск, задолго до моего рождения. Я знала каждый дюйм в Сторрс-коммон: ручей, старые пещеры округи, заброшенные шахты позади фермы Бизли по дороге к знаменитым водопадам. Они ревели в узком ущелье в гуще леса. Фермеры по другую сторону долины предлагали туристам полюбоваться прекрасным видом за деньги. Благодаря этому сюда добирались лишь самые отчаянные любители природы! В викторианские времена к водопадам Инглетона ходил специальный экскурсионный поезд, но теперь здесь не было ни станции, ни железной дороги.

От былой славы Инглетона остались лишь репродукции старых фотографий – на них дамы в турнюрах и огромных шляпах позируют на фоне главного водопада. Иногда сюда приводили на экскурсию школьников. Эти истосковавшиеся в неволе голодные крокодильчики с обедами в ранцах бегали по высокому берегу над рекой. Но обычно это была безлюдная глушь. На дубах и ореховых кустах я нередко встречала крупных рыжих белок, здесь же впервые увидела раков на выступающих из речушки камнях, которые мы называли «отмелью». Если набраться терпения, можно было поймать форель, но большинству рыбаков река тут казалась слишком быстрой. С середины лета и до осени гости к нам наведывались редко. Приезжим запретили парковать автомобили на общественных землях напротив нашего дома из-за эрозии почвы. Вместо этого им приходилось парковаться в поселке, но для многих асфальтированная дорога к нашему дому была слишком крутой.

Мы к ней давно привыкли. Всего-то полмили, чуть больше, если идти задами. И хотя поход в поселок отнимал где-то час, мы все равно ходили купить рыбы с жареной картошкой, сладостей и комиксов или же наведывались в сувенирную лавку. Если мы и задерживались дольше, то только поболтать со знакомыми. Мы ладили практически со всеми. Понадобилось несколько лет, чтобы маму с папой здесь приняли, особенно фермеры с близлежащих холмов, но теперь даже они почти всегда помнили, как меня зовут.

Ближайшие соседи жили в получасе ходьбы вверх по холму. До этого старого фермерского дома без водопровода добирались по колее, проложенной телегой, даже полноприводным джипам тут приходилось нелегко. Большого участка земли к дому не прилагалось, так что работники здесь менялись довольно регулярно. Мы редко видели постояльцев, они жили затворниками. Дом назывался Старр-боттом, и, когда мы были маленькими, мои старшие брат и сестра говорили, что там живут привидения. Заросшие шерстью овцы паслись у неухоженных кирпичных стен дома.

В нашем Тауэр-хаусе не было газа, зато имелись электричество, центральное отопление, камины и большая плита на угле (на кухне, выложенной гранитными плитами), потому что когда-то здесь располагалась школа. Дом построили на склоне Инглеборо, одной из знаменитых Трех Вершин, отсюда расстилался прекрасный вид на двадцать миль холмов и долин до самой Атлантики, до залива Моркам. В ясный день с центральной башни можно было увидеть чудесный дикий пейзаж с блестящими на солнце скалами из песчаника и с кустами боярышника – из-за сильных ветров и зимних снегопадов они искривлялись и жались к скалам. Наши края даже показывали по телевидению в старом сериале «О всех созданиях, больших и малых», а красоты здешней природы охраняются государством и местными фермерами, которые искренне любят свою землю.

Мы жили неподалеку от Лейк-Дистрикт и примерно в часе езды от Лидса, поэтому наш дом годился для чего угодно. Иногда мы ездили в Лидс – просто поразвлечься, сходить в гости к папиным друзьям и провести день в «Аркадах», прекрасном крытом рынке с позеленевшими от древности викторианскими чугунными решетками и блестящим стеклом. Я очень любила поездки в Лидс.

Лишь один случай портит мои детские воспоминания о Йоркшире. Однажды я проснулась, когда полная луна заглянула в окно моей спальни и осветила всю мою дневную жизнь – коробки с игрушками, стол для лепки, пластинки, книги, незаконченные проекты, – но все это отчего-то казалось таинственным и даже зловещим. Помню, уже засыпая, я громко и жутко закричала, и это разбудило всех в доме, кроме меня самой. Больше я не помню ничего. Но после этого всегда просыпалась в страхе.

Один особенно страшный сон запечатлелся в моей памяти (остальные обычно забывались).

Мне снилось, будто я гуляла на общественных землях и каким-то образом забрела в глубокую пещеру. Заблудилась, хотя знала, что дом где-то рядом. Нужно лишь найти его. Подо мной в полутьме находился город с бледными тонкими башнями, похожими на каменные шпили. Ко мне подошли странные существа в колпаках, высоких, точно капюшоны ку-клукс-клана, они вели себя вполне дружелюбно. Лиц их я не разобрала, но отчего-то решила, что они не совсем человеческие. Я услышала крик и обернулась. За мной шел мужчина. Он напугал меня гораздо больше, чем эти существа. Лицо его закрывала тень широкополой черной шляпы. На нем была черная куртка с широким белым воротником. Как у пуритан. Пытаясь убежать от него, я бросилась в сторону и внезапно оказалась в мирном зеленом лесу. На мгновение ощутила себя в полной безопасности. А затем увидела человека с белоснежной кожей и красными глазами, он стоял на огромной ветке, нависшей над тропинкой, по которой я шла. На нем был тюрбан, плащ яркой расцветки и развевающийся кушак, он бежал ко мне по ветвям, держа в руках огромный черный меч. «Как?..» – спросил он. Я видела, как он открывает рот, но голоса не услышала. Он мог помочь мне, только если я отвечу ему. Мужчина напоминал мне дедушку в молодости. Я понимала, что он хочет спасти меня, но что-то его останавливало.

«Как?.. Грюнвальд? Миддлмарш?» – это все слова, что я запомнила.

Затем я побежала прочь от него, туда, где ждали меня существа в колпаках, и наткнулась на другое, странное, высокое, оно смотрело на меня добрыми карими глазами. Я решила, что это друг моего деда. Огромный лис в роскошном костюме по моде конца восемнадцатого века улыбался, обнажив острые белые зубы, словно радовался встрече.

«Должно быть, я в хороших руках», – сказала я, ощущая признательность за то, что он отнесся ко мне весьма по-дружески.

«В лапах, если на то пошло, – произнес он, следуя буквальной логике сна. – Нам нужно поторопиться, моя дорогая мадемуазель…»

А затем позади него появился тот самый пуританин, на худом, похожем на череп лице заиграла ухмылка, когда он поднял огромный пистолет и выстрелил лису в спину. С выражением удивления и печали на морде лис упал. Я снова бросилась бежать… И закричала.

Родители позвали местного врача, но он не особенно помог. Он выписывал мне одно средство за другим, но со временем признал, что понятия не имеет, в чем тут дело. Затем я несколько раз побывала у психиатра, и мне стало лучше – кошмары и страхи больше не возвращались. Я все еще помнила тот свой сон, но больше всего мне помог мистер Хендфорт, местный викарий и друг семьи. Он отнесся ко мне со всей серьезностью и сказал, что у меня, должно быть, много «ангелов-хранителей», которые за мной приглядывают. Глубоко образованный человек, он говорил о моем беспокойном духе: он думал, что душа моя подверглась нападению. Помню, мой отец тогда спросил, должны ли они волноваться, раз я считаю, что подверглась атаке.

– Мистер Бек, на нее напали, – настойчиво повторил викарий. – Я в этом убежден. Трудно сказать, вернутся ли назад эти силы. Но пока… – Он всплеснул руками и вздохнул.

– Странно, что из всех нас не пощадили именно ее, – сказала как-то бабушка, и эта фраза меня озадачила. Я не представляла, что она имела в виду, но это меня не слишком заботило. К тому времени кошмары прекратились, и я забыла обо всем, хотя огромный лис мне очень понравился. Казалось, что он вышел из сказки «Алиса в Стране чудес»!

Семейное поместье дедушки находилось в Германии, но много лет тому назад он отдал его в пользу государства, и там устроили дом престарелых для страдающих от деменции. Дед был высоким и стройным и поразительно красивым, как и ба. Она же была чуть крепче него, но такая же яркая. Примечательно то, что оба они – альбиносы с красными глазами, как и тот человек, который приходил ко мне во снах. Они крепко любили друг друга. Чем слабее становился дед, тем больше ба хлопотала о его здоровье. И хотя мои родители с явной теплотой относились к графу и графине, иногда они считали их старомодными, особенно из-за устоявшихся взглядов на современную поп-культуру. Мама с папой обожали рок-н-ролл, но у графини фон Бек имелись особые взгляды на современную поп-музыку. Музыку она принимала лишь ту, которую в тридцатые исполняли большие оркестры.

Иногда к дедушке с бабушкой в Инглетон приезжали давние друзья. Довольно разношерстная компания стариков. Они порой казались невероятно далекими от нас, хотя им очевидно нравилось общаться с детьми, и они почти всегда привозили нам подарки. Затем они исчезали в крыле, где жили дедушка с бабушкой, или уходили на долгие прогулки, разговаривая о непонятных и загадочных вещах. У нас они особого любопытства не вызывали. Как мы поняли, они когда-то тоже боролись с нацистами в Германии и знали наших предков еще со времен Второй мировой войны.

Большую часть года мы проводили в Лондоне, поэтому умели позаботиться о себе и наслаждались в Йоркшире неограниченной свободой. Нам дозволялось бегать по холмам сколько угодно, лишь бы мы брали с собой мобильные телефоны. Идиотами мы не были и старались не залезать в пещеры, которые находились почти повсюду. Пещерные системы притягивали спелеологов – они мечтали обнаружить новые проходы и пути, – точно так же, как сияющие террасы скал стали любимым местом для альпинистов: некоторые возвращались сюда на протяжении многих лет, и мы знали почти всех. Постепенно они начали снисходить до нас, и под их руководством мы с братом и сестрой обучались азам альпинизма и спелеологии. Для меня Йоркшир был лучшим местом в мире.

Приключение началось в один из тех спокойных, прекрасных, мечтательных, сверкающих летних дней, какие обычно случаются в долине. Весь ландшафт вдруг наполняется волшебством. И легко представить, что ты очутилась в сказке. В густом воздухе жужжат насекомые, на лугу среди травы обнаруживаются удивительные цветы – дикие орхидеи и рябчики, разные виды мха и мельчайшие существа, живущие в нем. Холмы кажутся бескрайними, а дни – бесконечными. Только полному идиоту все это может не понравиться. Но в тот день я осталась совсем одна.

Папа отвез дедушку с бабушкой в Ланкастер – они собирались сесть там на поезд в Лондон, мама тоже уехала с ними и взяла с собой Альфи и Герти, моих брата с сестрой, чтобы купить им новую обувь и принадлежности для рисования. Они планировали и еще что-то, так что вернуться собирались только вечером. Я осталась дома – по телевизору должны были показывать мой любимый старый фильм. Меня оставили на попечении добродушной пухлой миссис Хоторнтуэйт. И лишь когда они уехали, я обнаружила, что ошиблась и неверно прочитала телепрограмму – «Багдадского вора» уже показывали на прошлой неделе! Смотреть теперь было нечего, и мне стало скучно как никогда.

После обеда миссис X., которую, наверное, раздражали мои вздохи, сказала, что будет неплохо, если я прогуляюсь к отмелям (на нашем берегу реки у самого леса) и наловлю рыбы. Перспектива не слишком захватывающая, но лучше так, чем сидеть рядом и смотреть, как она загружает белье в стиральную машинку и развешивает его – помогать она мне все равно не разрешала.

Как обычно, я прихватила мобильный телефон. Домоправительница наказала мне звонить, если понадобится помощь или я попаду в беду.

– Мистер X. доберется до тебя за пару минут, – заверила она меня, провожая до дверей. – Если даже тебе покажется, что звонить глупо или бессмысленно – неважно, просто позвони. Он знает, что делать. И даже если ничего такого не случится, тем лучше. Ему все равно полезно чем-нибудь себя занять.

Мистер Хоторнтуэйт, дружелюбный мужчина с копной белоснежных волос и поразительными ярко-голубыми глазами на румяном лице, чинил трубу на башне; время от времени до нас доносились проклятия и звон молотка о металл.

Я закинула на плечо старую мамину индейскую сумку. Кисточки свисали почти до земли, но в ней было удобнее всего таскать всякую всячину, в том числе и телефон. По дороге к реке я немного поиграла в разрушенном здании, которое мы называли Замком. Когда-то здесь находился старый карьер с загрузочной платформой и рельсами – они шли к тому месту, куда во время Первой мировой грузовики привозили графит, затем его загружали в вагоны, и паровоз вез все это добро по узкоколейке на станцию Инглетон. Остальная часть графитового карьера находилась на другом конце поселка. Карьер взорвался в 1917 году. Некоторые считали, что это дело рук германских вредителей, но папа говорил, что это произошло, скорее всего, из-за недосмотра.

В сельской местности Йоркшира не меньше дюжины подобных заброшенных зданий. Чуть дальше по дороге от нашего дома до сих пор действует карьер, где добывают гравий. Время от времени слышно, как рабочие взрывают динамит. Именно из-за взрывных работ нам и не позволялось забираться в местные пещеры. Несколько лет назад мужчину с двумя детьми завалило в пещере Белого шрама, куда они спрятались от быка, и лишь по чистой случайности их удалось спасти. Но не только шахтеры использовали взрывчатку. Даже сейчас порой слышен грохот, и дом начинает трястись – обычно из-за того, что какие-то не особенно ответственные спелеологи, хулиганы подземного мира, прокладывают новые проходы в пещерной системе под землей!

Я набегалась по Замку, но к трем часам дня задумалась, вернуться ли назад и выпить чаю или все-таки стоит продолжать идти к реке. Затем в лесу выше по холму раздался резкий треск, и я решила, что на шахте идут взрывные работы, хотя привычного завывания аварийной сирены не услышала. Когда взрывы прекратились, я свесила ноги с платформы, спрыгнула на заросший травой берег реки и пошла по пыльной тропинке. Оставив сандалии на берегу, я вошла в воду и вскоре, позабыв обо всем, рассматривала камушки и журчащую воду.

Я надеялась наловить речных раков – крохотных почти прозрачных родичей лобстеров, но солнце светило слишком ярко, и мне удалось отыскать лишь несколько синявок. Мобильник в небольшой сумке висел на боку, и мне послышалось, что он зазвонил. Оказалось, ложная тревога. Я уже собиралась сдаться и покончить с рыбалкой, но телефон вдруг издал довольно странный сигнал, словно предупреждал, что батарея вот-вот разрядится. Хотя я зарядила мобильник во время обеда, я достала его из чехла и раскрыла, подумав, что миссис Хоторнтуэйт пытается со мной связаться. Иногда она звонила перед полдником, особенно если испекла что-то вкусное вроде сконов или пышек, которые лучше всего есть горячими.

Телефон совершенно разрядился. Я безуспешно нажимала кнопки. Никаких сообщений. Я сунула его обратно в сумку, решив, что это фокусы холмов, и снова сосредоточилась на рыбалке, пока шум сверху не возвестил, что кто-то идет по тропинке. Я торопливо поднялась. Все это было немного жутковато. Из леса показался он, похожий скорее на чудовище, чем на человека. Высокую грузную фигуру скрывал свободный кожаный плащ, лицо затеняла широкополая фетровая шляпа, глаза прятались за зеркальными солнцезащитными очками, а шарф прикрывал нижнюю половину лица почти до носа, будто наступила зима и он замерз. Хотя, возможно, он просто не желал вдыхать пыль, которая поднялась после последнего взрыва на шахте.

Нужно признаться, я почувствовала себя неловко, когда здоровяк появился на тропе и приветливо помахал мне рукой в перчатке. Он говорил с сильным акцентом, который отчего-то показался знакомым.

– Добрый день, юная леди.

Наверное, он старался говорить дружелюбно, но я лишь холодно кивнула в ответ. Я ненавидела, когда люди называли меня юной леди. В этом слышалась некая снисходительность. Несколько демонстративно я уселась и принялась застегивать сандалии.

Мужчина не двинулся с места.

– Вы тут живете поблизости? – спросил он. Что-то было странное в его голосе, что мне очень не понравилось.

Я снова кивнула. Мне не удавалось разглядеть его лицо, и я задумалась, а не специально ли он его прячет. Мужчина походил на человека-невидимку из комиксов Алана Мура, которые собирал мой брат. Наверное, и характер у незнакомца был не лучше, чем у героя комиксов. Может, поэтому я его и опасалась?

– Доберусь ли я по этой дороге до Инглетона? – спросил он.

– Вы идете задами, – ответила я. – Продолжайте идти, и выйдете прямо к скверу, что напротив мясной лавки. А газетный киоск будет дальше по главной дороге, справа от вас.

Он поблагодарил меня и отправился дальше. Затем остановился. Обернулся, потер подбородок, все еще прикрытый шарфом.

– А здесь недавно не проходил еще кто-нибудь?

Я покачала головой.

– Я ищу худощавого бледного джентльмена. Иностранца. Он любит одеваться в черное. Он должен был приехать вчера или чуть раньше. Мистер Клостергейм. Вы не знаете, не остановился ли он в этих краях?

– Лучше спросите продавца газет, – сказала я. – Он вам покажет, где находится отель «Бридж» на том конце виадука.

А еще примерно там же находились частные пансионы, но мне и так казалось, что я дала незнакомцу слишком много информации. Он задавал очень странные вопросы для Инглетона. Откуда он взялся? На нем были поношенные сапоги с голенищем до колена и толстой подметкой без каблуков. Штанины брюк заправлены в сапоги. Рюкзака он при себе не имел, да и вообще не походил на туриста. Одежда казалась старомодной, но к какому времени она относилась, было непонятно. Я радовалась, что он стоит далеко, и не собиралась к нему приближаться. Наконец я закончила застегивать сандалии.

Он хмыкнул, обдумал то, что я сказала, и удалился. Вскоре он исчез, прыгая по шпалам, как солдат на марше. Все местные ходили по этим путям, они вели прямо в поселок. Это был самый короткий путь, почти параллельный асфальтированной дороге, которая проходила мимо нашего дома. Мы считали, что по железке добраться до поселка так же быстро, как и на автомобиле, да еще и парковку искать не приходится.

Эта встреча меня растревожила. Всколыхнулись обрывки воспоминаний о старых кошмарах. Но ничего конкретного. Никаких образов. Может, за обедом я что-то не то съела и из-за этого мне не по себе? Стоя на берегу, я снова вытащила мобильник. Он все так же не работал, но тихонько жужжал, словно пчелиный рой вдалеке. Я решила, что пора возвращаться домой.

Обычно в золотистый летний вечер залитые солнцем земли Инглетона не вызывали у меня дрожь.

Я поднялась по травянистому берегу, дошла до тропинки и побежала вверх по зеленым холмам, мимо фермы Бизли, пока не добралась до задней калитки нашего дома. Миссис Хоторнтуэйт развешивала белье на веревках, натянутых около огорода. Она считала, что сушить белье лучше всего там, потому что растущая морковка и брюссельская капуста придают ему свежести. В детстве она прочитала этот совет в «Женском еженедельнике» и всегда ему следовала. Выстиранные простыни сияли белизной на ярком солнце. Накрахмаленное или нет, белье надувалось на ветру, как паруса волшебных кораблей.

Основной сад, окруженный стеной, находился перед домом, он выглядел примерно так же, как и в семнадцатом веке: можжевельник, кедры и тополя обступили гладкую лужайку, террасами спускавшуюся вниз. Годилась лужайка лишь на то, чтобы услаждать взор, так как располагалась на склоне. Когда мы хотели поиграть в крокет или во что-нибудь другое, то уходили на площадку за тополями и ивами на дальнем берегу ручья, который терялся в траве, так и не дойдя до реки. Оттуда виднелась дорога позади дома.

Меня разбирало любопытство – идет ли еще по ней незнакомец, но я решила, что он давно уже добрался до поселка. Что-то меня в нем беспокоило. Его тяжелая, угрожающая фигура не выходила у меня из головы.

– Ты проголодалась, милая?

Миссис Хоторнтуэйт, похоже, удивилась, увидев меня. Она посмотрела на часы, словно задавалась вопросом, почему я слишком рано вернулась с прогулки в такой прекрасный солнечный день.

– Немножко, – ответила я и спросила, хотя знала ответ: – Мама уже дома?

– Еще нет, милая. Помнишь, они же хотели дождаться, когда рыбаки со свежим уловом высадятся в Моркоме? Наверное, пошли в кино, что там еще делать в Ланкастере.

Она нахмурилась:

– Ты в порядке?

– Да, спасибо, – ответила я. – Просто увидела одного человека на задней дороге. Он меня слегка напугал.

Она встревожилась:

– Он не…

– Он ничего не сделал, просто спросил, как дойти до Инглетона и не видела ли я одного иностранца. А затем пошел в Инглетон. Я сказала, что ему стоит спросить о своем друге в «Бридже». Все в порядке. Просто решила пойти домой. Телефон отчего-то перестал работать.

Она успокоилась. Миссис Хоторнтуэйт доверяла нашим инстинктам так же, как и своим.

Я пошла в большую и теплую общую комнату, откуда открывался вид на Морком. Вечернее солнце заглядывало сюда через два больших окна. Из них можно было увидеть крыши поселка внизу. Я взяла с полки бинокль и посмотрела на отрезок задней дороги, что виднелся отсюда. Углядела лишь миссис Хендфорт, жену викария – она ехала на велосипеде к железке. Как обычно, со здоровенным рыжим котом Джерико в корзине на руле. Оба, несомненно, наслаждались поездкой. Больше никого не было. Я отправилась в свою комнату, чтобы зарядить телефон, но когда я достала его из сумки, он снова работал как ни в чем не бывало. Могла ли на него повлиять погода? Или пятна на солнце? Честно говоря, я лишь смутно представляла себе, что такое эти пятна.

Чуть позже я съела бутерброд с вареньем и выпила стакан молока на кухне. Теперь мне стало совсем скучно. Миссис Хоторнтуэйт предложила мне найти книжку и пойти с ней на улицу. Ничего лучше я не придумала, поэтому взяла книжку «Дом Ардена» Эдит Несбит, любимицы моей мамы, спустилась на первый этаж, вышла из дома, пересекла двор и по асфальтированной дороге зашагала в сторону Сторрс-коммон.

– Остерегайся того дядьку! – предупредила домоправительница, когда я уходила.

Прямо напротив дома располагалась ровная площадка. Изначально здесь парковали автомобили туристы, поднимавшиеся в горы. Как я уже говорила, теперь им приходилось парковаться в поселке. От площадки холмы шли вверх, к далекой вершине Инглеборо. Мы всегда шутили, что жизнь в Тауэр-хаусе хороша хотя бы тем, что можно натренировать голени. Нам приходилось напрягаться, идя наверх, и сдерживаться, спускаясь вниз, поэтому на ровной дороге за нами никто не мог угнаться.

На вершине горы лежали руины кельтской крепости. История гласила, что последние из иценов заперлись в этой крепости, противостоя римским завоевателям. Вооруженные до зубов, сидя за мощными стенами, они готовились к осаде. Но римляне лишь взглянули на крепость и решили обойти ее стороной, повернули на Ланкастер и Карлайл. Это озадачило кельтов. Пятьдесят лет ицены прожили на вершине, мужественно вынося холод и ветра, но в конце концов спустились вниз, чтобы найти работу в доках Ланкастера.

Вскоре я пришла на свое любимое место – впадину, заросшую травой, где никто не мог бы меня увидеть. В безветренную погоду здесь стояла полнейшая тишина. На общественных землях имелось множество подобных впадин: грунт проваливался над пещерами, которых было полно под всей этой местностью. Порой встречались впадины больше и глубже, особенно там, где валуны выходили на поверхность, они казались входами в пещеры, но на самом деле никуда не вели.

Оказавшись на дне такого перевернутого конуса, ты уже ничего не слышал. Лучше места для уединения не найти, хотя мои близкие всегда могли легко отыскать меня, да и домой можно было вернуться за несколько минут.

Предвкушая удовольствие от чтения, я открыла обложку «Дома Ардена» (у книги имелось и продолжение, не менее любимая мною «Удача Хардинга»). Там рассказывалось о временных парадоксах и о том, как люди встречали самих себя. Прогулка, видимо, утомила меня больше, чем я думала, – не дойдя до середины первой главы, я заснула. Помню лишь, как потом перевернулась на спину и заморгала, глядя на послеобеденное солнце. Я зевнула и увидела, как по небу плывет что-то большое и круглое, а за ним остается тонкая струйка дыма, словно след от самолета.

Окончательно проснувшись, я поняла, что это воздушный шар. Летом местные энтузиасты воздухоплавания катали туристов над долиной, но они редко спускались так низко. И такими большими и разноцветными их шары тоже не были – это я поняла, лишь когда тень от гондолы упала на впадину, где я пряталась. В следующее мгновение шар заслонил собой все остальное, и до меня донесся запах дыма. Шелк шара светился, закрыв солнце. Переливающиеся алые, зеленые и золотые цвета поразили меня. На ветру развевался привязанный к веревкам крест святого Андрея – сине-белый шотландский флаг. Я заметила языки пламени из горелки и два бледных лица, что смотрели прямо на меня. Затем что-то прошелестело мимо, я услышала стук и крик. Пока я выбиралась из своего укрытия, раздался рев мощного двигателя.

Я обернулась и увидела большой старинный автомобиль кабриолет. Не «лексус» с родителями, которого ждала, а огромное зеленое чудовище с тяжелыми крыльями и здоровенным радиатором с узорчатой буквой «Б». Автомобилем управлял человек, полностью одетый в синее. Машина свернула с дороги на ровную площадку. Темные окуляры придавали водителю сходство с крупным бешеным лемуром.

Я оглянулась на новый вопль. Монгольфьер все еще тащился по земле, блестящий шелк аэростата пружинил с гулким звуком, словно бил барабан. Пассажиры выскочили из корзины. Один из них выкинул огромный железный якорь – рассчитывал, что тот воткнется в землю и остановит движение шара по каменистой, заросшей травой почве. Другой крепко держался за плетеную корзину, явно не в восторге от своего положения.

Все произошло так быстро, что я едва успела осознать, что случилось. Похоже, никому из этих людей помощь не требовалась, да и особо опасными они тоже не выглядели. До меня дошло, что лучше нырнуть обратно и спрятаться, но водитель уже заметил меня и помахал рукой в перчатке.

– Простите, мисс. Вы не подскажете, туда ли я попал? Меня зовут Бастейбл. Я ищу друзей.

Он сдвинул окуляры на лоб и начал вылезать из машины, подхватив полы запыленного плаща, под которым скрывалась голубая военная форма. Фуражка на голове была того же цвета.

– Добрый день, – это все, что я смогла из себя выдавить.

Позади зазвучал чей-то голос:

– Добрый день, милая красотка.

Отчего-то этот медоточивый голос с густым, но приятным шотландским акцентом меня нисколько не обидел. Я обернулась. На меня с улыбкой глядел пилот аэростата в полном хайлендском наряде, включая яркий килт; пилот дергал за веревку якоря, желая убедиться, что шар не улетит. Его товарищ затаптывал горящие деревяшки, чтобы трава не загорелась. Затем он залез в корзину и что-то достал из нее. Черную прямоугольную коробку без украшений, узкую и длинную. Вроде футляра для электрогитары. Второй путешественник, высокий мужчина в европейском вечернем костюме, выглядел весьма элегантно. Никогда бы не подумала, что такой может быть рок-музыкантом. Когда он посмотрел на меня, я поразилась. Я уже видела его раньше, во снах! Альбинос мог приходиться родственником бабушке и дедушке, хоть и выглядел намного моложе. Такие же тонкие острые черты, высокое стройное тело, те же длинные пальцы, белые волосы и заостренные уши, а еще такие же алые глаза. Он слегка кивнул мне, а затем крикнул шотландцу:

– Ты обещал, что мы приземлимся аккуратно, Сент-Одран.

Тот лишь махнул рукой и снял свою шапочку с перьями, и я увидела над его ярко-голубыми глазами копну рыжих волос. С широкой очаровательной улыбкой, в которой читался некоторый кураж, он подошел ко мне. Протянул изящную руку, отвесил низкий поклон и поцеловал кончики моих пальцев.

– Насколько понимаю, вы – юная графиня? Шевалье Сент-Одран к вашим услугам.

– Я не графиня, – пролепетала я. Все еще очарованная его другом-альбиносом, я никак не могла собраться. – Но рада с вами познакомиться. А вы случайно не ищете человека с немецкой фамилией? Еще один джентльмен искал его в поселке.

– Боюсь, мы все британцы, – ответил водитель, который вел себя столь же очаровательно и старомодно, как и остальные. – Даже мой друг, – он указал на альбиноса в вечернем костюме, – прожил здесь так долго, что мог бы претендовать на гражданство.

Он козырнул:

– Полковник Бастейбл, ГТА, к вашим услугам, мадам.

Он совершенно очаровал меня своими манерами и легким сходством со Стингом и Хью Грантом вместе взятыми.

– Должен заметить, нам удалось рассчитать время прибытия до секунды. А такое редко случается. Надеюсь, вы не против, если я кое о чем спрошу. Скажите, это Тауэр-хаус, резиденция графа и графини фон Бек?

– Моя фамилия Бек, – подтвердила я. – И я самая младшая в семье.

Я удивилась, что мистер или миссис Хоторнтуэйт до сих пор не появились разузнать, что происходит; но если они смотрели крикет, то могли и не слышать, как прибыли гости. Эти трое не вызвали у меня никаких подозрений, а альбиносу я сразу начала доверять, потому что раньше мне снился кто-то похожий, и я разговорилась с ними, ничего не опасаясь. Сказала, что граф и графиня фон Бек действительно обычно живут в доме через дорогу, но сейчас они уехали в Лондон. А мои родители, их сын и невестка, скоро вернутся из Ланкастера.

– Ах, – звонко вздохнул высокий альбинос. – Вот об этом-то мы не договорились! – Он осторожно положил на землю длинный футляр и пожал мне руку. Таких крепких и сильных пальцев я еще никогда не касалась. – Прошу прощения, мисс фон Бек. Я совсем позабыл о хороших манерах. Меня обычно называют месье Зодиак.

– Так звали фокусника, который когда-то выступал в «Палладиуме», – сказала я. – Вы очень на него похожи. – Как-то я видела программки – дедушка с бабушкой их хранили. – Вы случайно не его родственник?

– Я добился кое-какой известности в этом театре, – признал он. – Но не ожидал, что меня знает и молодое поколение! – Он улыбнулся светло и грустно, но как-то отстраненно. – Мы с вашим дедушкой встречались… лет шестьдесят тому назад.

Пока мы говорили, шевалье Сент-Одран попросил полковника Бастейбла помочь ему выпустить горячий воздух из аэростата.

– Меня привлекает все, что связано с прошлым театра, – сказала я. – Когда-нибудь я тоже стану актрисой. А с «Битлз» вы не выступали?

Он сожалел, что так и не познакомился с группой.

– Я лишь однажды был на той же сцене. В Престоне. Совсем давно. Вы позволите, я оставлю это под вашим попечением на несколько минут?..

Он положил гитарный футляр на землю, извинился и пошел помогать остальным.

Я смотрела, как втроем они выпускают воздух, сворачивают шелковый купол и укладывают его в корзину. Все трое, высокие, спортивные, явно были давними друзьями, между делом они перешучивались и смеялись. В них ощущалась какая-то целеустремленность, которая придавала спокойствие. Мне казалось, я и сама свечусь изнутри от радости. Скука больше не угрожала испортить мои каникулы.

Глава вторая

Что поделаешь, я должна была вести себя как гостеприимная хозяйка и пригласить незнакомцев на чашку чая. Миссис Хоторнтуэйт как раз вышла с кухни, когда мы с гостями добрались до прихожей. Она слегка оторопела, особенно когда высокий сообщил ей, что они знают фон Беков и прибыли сюда по договоренности.

– Удивлена, – немного чопорно произнесла она. – Обычно мистер и миссис Бек заранее предупреждают меня, что ожидают гостей.

Мои родители хоть и могли по немецкой традиции использовать титул, но предпочитали, чтобы остальные не знали, что они граф и графиня.

Но вскоре Сент-Одран очаровал миссис X. и заручился ее доверием, поведав о своем знакомстве с хозяевами дома, а когда его спутники принесли свои глубочайшие извинения и сказали, что отправятся в поселок, как того требуют приличия, и вернутся попозже, она настояла, чтобы они остались.

– Должен предупредить вас, миссис Хоторнтуэйт: к нам присоединятся еще четыре человека, – начал было полковник Бастейбл, рассыпаясь в благодарностях, – Это будет совершенно невозможно…

Но она уже взяла ситуацию в свои руки. Я никогда прежде не видела ее столь же приветливой с посторонними, как с этими хорошо одетыми мужчинами, наверняка раненными в боях; думаю, нам обеим интуиция подсказывала, что они герои, ветераны невообразимых войн.

– Тогда мне лучше достать старый чайный сервиз, – с удовлетворением произнесла она. – Раньше, во время соревнований Трех Вершин, мы принимали множество гостей, джентльмены.

Она раздумывала, не стоит ли позвонить моим родителям на мобильный. Отчего-то порой до Моркома дозвониться было труднее, чем до Лондона, несмотря на все обещания современных провайдеров. Я сказала, что сама попытаюсь связаться с ними, как только наши гости устроятся. Я усадила их в гостиной в удобные кожаные кресла, откуда они могли разглядывать картины и наслаждаться видом из окна. Просьбы их были просты и непритязательны, правда, полковник Бастейбл упомянул, что, если ему подадут дарджилинг или что-то вроде этого, будет совсем прекрасно, впрочем, ему все равно, если остальные предпочитают ассам. Я отправилась на кухню, чтобы посмотреть, есть ли у нас хоть какие-нибудь старые сорта чая. Сами-то мы пили дома простой йоркширский золотой. Его-то я и положила рядом с большим чайником, который разогревала миссис Хоторнтуэйт. Затем, чтобы подняться повыше, я пошла на башню через «потайную» дверь в ванной на втором этаже и снова попробовала позвонить родителям.

Свет в башне я не включала – хотела насладиться последними лучами солнца. Наступали сумерки, туман накрыл поселок тонким голубым одеялом. Желтый свет лился из окон, кроваво-красные лучи закатного солнца касались черепицы крыш. Инглетон никогда прежде не выглядел таким по-неземному прекрасным. По другую сторону от башни виднелись огни городков и селений отсюда и до залива Морком: окна домов, уличные фонари, витрины – все источало теплый и густой желтый свет на фоне глубокой сумеречной синевы. Я почти физически ощущала, как тьма ползет по шельфу и скалам из песчаника, возвещая жителям здешних мест: наступает вечер, и пора возвращаться домой.

Я набрала мамин номер. В телефоне затрещало, потом прозвучал гудок. Мне показалось, будто кто-то взял трубку. Надеясь, что она меня слышит, я сказала, что у нас гости, и назвала их имена.

Полковник Бастейбл настаивал, что им с товарищами не следует надоедать нам, и предложил всем вместе поужинать в ресторане «Ингленук» – или же, если удастся заказать столик, в «Хилл-инн». В «Хилл-инн» подавали на ужин свинину, пожалуй, лучшую в Йоркшире, и я, конечно же, обеими руками голосовала за него. Я всегда выбирала его и понимала, что, если все пойдет как надо, никто не станет возражать. Приезжие, особенно с юга, как правило, заказывали мясную нарезку и пиво «Тикстон Олд Пикулер». Полагаю, ими наша провинция и славилась. А вообще-то трудно представить себе нормальный мир, где нет хотя бы одной из этих двух вещей.

Не успела я открыть дверь, чтобы спуститься вниз, как увидела две фигуры на главной дороге, идущей в поселок, – там, где она поворачивает у высокой белой стены полицейского участка. Кажется, Сэнди, нашего полицейского, и правда не было на месте. Обычно в окне его комнатки в конце здания виднелся свет – он смотрел там телевизор, притворяясь, будто его вызвали на задание. На одном незнакомце я разглядела тяжелый плащ. Это был тот самый человек, которого я встретила сегодня. Второй, похожий на персонажа из моих прежних кошмаров, тоже меня сразу чем-то насторожил. На нем была такая же широкополая шляпа. «Не глупи», – сказала я себе. Скорее всего, два незнакомца встретились-таки в «Бридже», как я и предполагала. На всякий случай я отступила от окна, чтобы меня не заметили. Тени их не двигались, я смотрела в ночь и гадала, что они задумали.

Спустившись вниз, я ничего не сказала о незнакомцах. Надо признаться, мне нравилось играть роль хозяйки дома, особенно когда я предложила гостям эклсские слойки с изюмом и разлила чай, а взрослые мужчины со всей серьезностью принялись благодарить меня и говорить, что это лучший чай, который они пробовали за все время путешествия по дальним странам. Я спросила их, понравилось ли им путешествие.

Полковник Бастейбл ответил, что все они недавно прибыли из Шотландии, где жил Сент-Одран, а до этого он сам побывал по срочному делу в Солсбери. Они были удивлены, что их здесь не ждали, поскольку получили приглашение от графа и графини, то есть дедушки с бабушкой. Когда они взяли по второй слойке, что испекла миссис Хоторнтуэйт, в дверь постучали, и экономка пошла открывать. Из прихожей раздался мягкий мужской голос. Снова начались извинения. А затем трое гостей встали, чтобы пожать руки новоприбывшим.

Но это были не те, кто прятался в тени снаружи, а старые друзья, с которыми наши гости давно не виделись. Они старались не забывать обо мне во время беседы, но я, конечно же, мало что понимала в их разговорах. Новые гости выглядели столь же впечатляюще. Один, с серебристыми седыми волосами, примерно того же возраста, что мой дед, хотя и гораздо крепче него, был ниже ростом и плотнее остальных. Голубоглазый, с квадратным лицом, прекрасными манерами, самоиронией и легким акцентом, кажется, немецким, князь Лобковиц взял мою ладонь обеими огромными руками. Добрые глаза его светились умом, он отличался от других мужчин, привыкших действовать, и походил скорее на профессора. Его спутник говорил с более сильным акцентом, явно французским. Лейтенант Фроменталь оказался крупным смуглым мужчиной с мягкими манерами, большой головой и черными глазами под копной кудрявых светлых волос. Он утверждал, что является легионером, хотя был одет в джинсы, белую рубашку и просторную кожаную куртку, которую не пожелал снять. В его руках фарфоровая чашка с блюдцем превратились в игрушечные, словно из кукольного набора, что я все еще хранила в своей комнате. Да и князь Лобковиц рядом с ним смотрелся карликом.

Отчего-то все эти люди казались мне знакомыми. Даже их имена что-то напоминали. Все они вели себя как ровесники дедушки, хотя выглядели намного моложе, и я была уверена, что уже слышала их имена в разговорах взрослых. Разумеется, они приехали сюда навестить деда с бабушкой. У меня сложилось впечатление, что все они когда-то входили в «мозговой центр» Оксфорда или Кембриджа, а может, Вестминстера.

– Понять не могу, отчего мои предки назначили такую важную встречу, а сами смотались в Лондон, – сказала я. – Обычно они так не поступают. Гостей у них, как правило, не слишком много, и они за несколько недель до встречи начинают о ней говорить. И все же я точно знаю: они собирались вернуться как минимум через день.

– Вероятно, у них были причины позвать нас сюда раньше, – произнес князь Лобковиц. – Возможно, что-то необходимо защитить.

– Вы имеете в виду от тех людей, которых я заметила снаружи, когда поднялась на башню?

– Каких людей? Вы говорите о том немце? – полковник Бастейбл присел передо мной, когда я доедала последние крошки слойки.

– Ну да, того самого, да еще и с приятелем, которого я встретила у реки. Они шли по главной дороге из поселка. Видно, не привыкли по холмам ходить, вот и остановились отдышаться.

К моему удивлению, общее настроение мгновенно переменилось. Полковник Бастейбл сразу же вскочил, кто-то выключил свет. Месье Зодиак осторожно выглянул из окна, откуда, если прижаться головой к стене, можно было увидеть лишь кусочек дороги. Все выглядело как в кино, и я захихикала, но почти сразу же умолкла, заметив, насколько они посерьезнели.

– Что случилось? – спросила я. – Они плохие?

– Никогда не приглашайте их в дом, – серьезно проговорил Сент-Одран. – Они желают вам и вашей семье лишь плохого.

– Ба наверняка бы знала, что нужно делать. Может, нам надо как-то приготовиться?

– Именно, приготовиться, милая, – отозвался полковник Бастейбл. – Эти хищники вышли сегодня вечером на охоту, они жаждут крови. Но даже эта пара злодеев не забрела бы на нашу территорию, если бы не собиралась устроить какую-нибудь заварушку. Полагаю, они пока вынюхивают.

– Если только не обладают какой-то огромной силой и не уверены, что могут победить, – отозвался месье Зодиак. Он напрягся больше остальных. Постоянно смотрел на часы, которые носил на обеих руках.

– И если не захотят воспользоваться ею, потому что понимают: сейчас мы слабы как никогда, – пробормотал лейтенант Фроменталь.

– Вы хотите сказать, эта пара негодяев устроила нам ловушку? – князь Лобковиц склонил голову, заложив руки за спину, и начал расхаживать по залу. – Но как они разведали дороги?

– Мы слишком привыкли к заговорам, джентльмены. – Месье Зодиак успокоился и прислонился к фортепиано, раскурил сигарету и пренебрежительно махнул рукой. – Они здесь, чтобы шпионить за нами. Шли по нашим следам.

Он шагнул к стеклянным дверям и распахнул их. Комнату наполнил теплый воздух. То, что сделал месье Зодиак, каким-то образом развеяло тревогу его товарищей. С легким презрением альбинос стряхнул сигаретный пепел во тьму. Но мне показалось, что двигался он осторожно и быстро, готовый отразить любое нападение. Кажется, я услышала какое-то бормотание за высокой стеной сада.

– Они выследили нас, – сказал альбинос во тьму сладко пахнущего сада. Бормотание резко прекратилось, и месье Зодиак усмехнулся. – Если у них и есть силы, то они их берегут.

– Какие силы? Для чего берегут? – я не могла промолчать.

– Силы скинуть нас с блюдца этого мира! – Шевалье Сент-Одран хрипло расхохотался, когда полковник Бастейбл взглянул на него. – Ладно, полковник, пора бы ей тоже узнать, что это не обычные похитители детей. И пусть сейчас наша мощь невелика, но мы боремся с силами самого уничтожения.

– Дети не должны нести такое бремя, – пробормотал месье Зодиак, голос его неожиданно смягчился.

Сент-Одран согласился.

– Но мы с вами все знаем детей, которым пришлось его нести. Не так ли?

Я догадалась, что что-то пошло не так. Они переглядывались и говорили тише, когда не хотели, чтобы я слышала их слова. Сент-Одран быстро заговорил по-французски, и я едва улавливала смысл, но все-таки поняла, что ответил ему француз.

– Раз они выбрали свою землю, – сказал лейтенант Фроменталь, – значит, весьма уверены в себе.

– Несомненно. У нас есть все необходимое, чтобы сдержать их, – мрачновато отозвался князь Лобковиц. – Кроме того, им придется сделать еще очень многое, даже если они захватят эту землю и дадут ей имя. Там они нас уже опередили, уверяю вас.

– С этими людьми не стоит миндальничать, – сказал месье Зодиак. – Они звери. И разделаться с ними следует, как со зверями.

Эти слова отчего-то смутили полковника Бастейбла и остальных, словно безжалостные методы альбиноса могли приписать и им тоже.

– Но мы должны действовать со всеми предосторожностями. – Князь Лобковиц приоткрыл стеклянную дверь и выглянул в темноту, вдыхая ночной воздух, напоенный ароматами левкоев и жасмина. – Сейчас там никого нет.

Этого хватило, чтобы все ободрились и разом расслабились. Я всегда завидовала людям, которые могли так глубоко доверять друг другу.

В комнату вошла миссис Хоторнтуэйт. Она явно считала простыни, полотенца и прочие постельные принадлежности.

– Уверена, вы без проблем сможете остановиться у нас на несколько дней, джентльмены. Здесь как-то гостили исследователи пещер, и альпинисты, и даже рок-группа. Разумеется, мне нужно подождать и спросить разрешения родителей Унны. Но они наверняка скоро вернутся. Всего лишь купят свежей рыбы в Моркоме. А затем сразу же поедут домой. Они бы обязательно позвонили, если бы их планы поменялись.

– Милая леди, это совершенно невозможно, – покачал головой шевалье Сент-Одран. – Насколько я знаю, в Инглетоне ведь не одна гостиница.

– Не одна, – подтвердила я.

Миссис Хоторнтуэйт бросила на меня неодобрительный взгляд. И я вдруг поняла, что ей и правда хотелось остаться в их компании, и не ради одного только развлечения. Что-то ее тревожило, хотя она и старалась не подавать вида.

– Вообще-то их довольно много, – глупо добавила я, хотя уже поняла, что наделала.

– Да, джентльмены, – с принужденной бодростью подхватила домоправительница. – Инглетон – известное туристическое место, по крайней мере, раньше таким было. Так что, возможно, вы просто не сможете найти достаточно комнат в одной гостинице. А вы, я полагаю, желали бы поселиться вместе.

– У нас есть мой «бентли», – заметил полковник Бастейбл. – Мы можем запросто поехать в Сеттл или городок побольше. Однако не позволите ли вы нам позвонить графу и графине фон Бек и сообщить им, что мы здесь?

Я даже не подумала о том, чтобы позвонить в лондонскую квартиру деда и ба! Наверняка они уже добрались. Если бы мой компьютер работал, я могла бы отправить им сообщение еще несколько часов назад. Я провела полковника Бастейбла в прихожую, где на покрытом старой зеленой бархатной скатертью столике стоял телефон. Рядом располагались два «табурета» – пара чурбаков от спиленного ствола. Полковник попытался присесть на один, но затем решил звонить стоя. Я чувствовала себя идиоткой, что не подумала об этом раньше, и назвала лондонский номер.

– Я с радостью оплачу междугородний звонок, – сказал он, пока набирал.

Бастейбл меня просто завораживал; он будто вышел из старого фильма, которые я так любила смотреть на канале «Тёрнер». Он даже слегка походил на Рональда Колмана. И уж точно говорил, как он! Было в нем некое достоинство начала двадцатого века, то, как он разговаривал и двигался, напомнило мне о Киплинге, фильме «Тонкая красная линия» и солдатах, готовых умереть за Империю. Только вот в глазах его светилось знание и даже печаль, словно его опыт, мудрость и понимание самого себя были уникальными.

Самым веселым из гостей оказался Сент-Одран, а самым печальным – месье Зодиак. В князе Лобковице ощущалась серьезность, но при этом он был вполне обычным, как и лейтенант Фроменталь, который явно чувствовал себя здесь несколько неловко – с большей радостью он оказался бы сейчас в крепости, защищая ее от набегов туарегов, боровшихся за независимость. При всех своих отличиях они все были славными и весьма основательными, но, несмотря на мои расспросы, не желали вдаваться в детали и рассказывать, почему прибыли сюда. Я не знала французский настолько хорошо, чтобы понять что-то существенное из их разговоров.

Полковник Бастейбл все-таки смог дозвониться до Лондона, но ему удалось только оставить сообщение на невероятном старомодном автоответчике деда. Он держал эту машину хотя бы за то, что она оказалась такой крепкой, что смогла пережить двадцать шесть новых моделей.

Спустя некоторое время, совершив еще несколько телефонных звонков и посовещавшись, наши гости наконец приняли решение. Чтобы подстраховаться, я все-таки позвонила в «Хилл» и предупредила, что мы придем на ужин.

Гости поблагодарили нас за радушие и сообщили, что господа Лобковиц и Фроменталь остановятся в «Бридже», где нашли свободный номер. Сент-Одран – в гостинице Окройда в поселке. Бастейбл отправится в небольшой отель в Сеттле, милях в десяти от Инглетона. Я, конечно же, расстроилась, что они уедут, хотя Сент-Одран попросил разрешения оставить свой аэростат в нашей конюшне, которая давно не использовалась по назначению. Я спросила его, не собираются ли они поискать в «Бридже» тех мужчин, и они снова встрепенулись.

– Нет, но мы присмотрим за ними, пока будем там. Если вы не возражаете, месье Зодиак займет комнату для гостей. Мы решили, что одному из нас все-таки стоит остаться здесь. – Он помолчал и добавил: – Разумеется, если ваши родители согласятся.

– Конечно. А кто вообще эти люди, полковник Бастейбл?

– Два негодяя, моя милая юная леди, как я уже и говорил. Так что не советую приглашать их в дом. И держитесь от них подальше, если пойдете гулять, – подчеркнул Бастейбл, со значением посмотрев на Сент-Одрана.

– Что ж, сегодня переночуем в гостинице, думаю, у нас, без сомнения, будет возможность приглядеться к ним повнимательнее.

Князь Лобковиц переглянулся с лейтенантом Фроменталем:

– Но вы должны быть готовы к любым фокусам, мадемуазель. Того человека, которого вы встретили на дороге, иногда называют Паулем фон Минктом, а иногда князем Гейнором. Тот, кого он искал и нашел, – герр Клостергейм. Полнейший подлец. Эти двое отвергают и Бога, и Сатану и замышляют конец света – хотят уничтожить все миры во вселенной.

– Но зачем им это? – удивилась я.

– Они ненавидят наш образ жизни, – ответил полковник Бастейбл безо всякой иронии.

Немного поколебавшись, Сент-Одран и остальные закивали.

– Возможно, они вообще ненавидят любые проявления жизни, – заметил князь Лобковиц.

Гости снова заговорили между собой, и я не уловила большей части их беседы.

Мы с миссис Хоторнтуэйт очень расстроились, что все они не остались у нас. Кажется, экономка решила, что нас бросили – и это после стольких-то разговоров об опасности! Но я быстро поняла, что они не бросили нас, как это могло показаться на первый взгляд. Они, что называется, сменили диспозицию. Я сообразила, что полковник Бастейбл не собирается ехать в Сеттл, а если и поедет, то не будет искать там гостиницу, чтобы как следует выспаться. Нас охраняли со всех сторон, окружили защитной сетью. Поставили щит против тех, кто желал нам зла. Обо всех этих скучных вещах все время говорила мама. И я думала, что ничего не воспринимаю, но теперь сама удивлялась, насколько быстро я все поняла. Чувствовала опасность нутром. Она мне снилась и раньше. Я понимала, как важно выстроить оборону, чем мы сейчас и занимались. Перед нами стояла угроза сверхъестественной атаки. И ее нельзя было отвратить методами миссис Хоторнтуэйт, сунув веточку сирени в вазу у порога или подняв упавшую вилку правильной рукой, чтобы тебе сопутствовала удача.

Мне снова вспомнились прежние кошмары. Тогда эта сила атаковала меня почти играючи. Но теперь я узнала ее только потому, что видела и худшую сторону. Я понимала, что лишь в компании месье Зодиака мне не будет угрожать опасность.

Нам приказали в случае тревоги тут же позвонить в гостиницу и связаться с остальными, но я знала: мы в хороших руках.

Месье Зодиак откровенно радовался, что я ему доверилась. Я ощущала странную связь с этим человеком с полными боли красными глазами.

Князь Лобковиц дружески похлопал меня по плечу:

– Нам пора, но мы вернемся вовремя, чтобы встретиться с мистером и миссис Бек. Обещайте мне, что не позволите этим негодяям ни на что вас уговорить, в каких бы бедах они вас ни обвиняли.

– Обещаю.

Его забота и старомодная манера речи тронули меня.

– Мы не позволим им переступить порог нашего дома, какие бы аргументы они ни приводили и какие бы сладкие приманки ни сулили. – Миссис Хоторнтуэйт указала на своего мужа – он кивал, стоя у нее за спиной. – Мы здесь привыкли к ведьмам и их проделкам, джентльмены.

Это было что-то новенькое, но в то же время успокаивало. Миссис Хоторнтуэйт явно имела в виду не мерзко хихикающих старух в островерхих шляпах и верхом на метлах. Она говорила о вторжении чистейшего зла, вторжении, которое, словно туман, клубится в оврагах и по берегам рек и расползается по улицам и домам деревни. Бороться с ним предстояло ничего не подозревающим простым людям, таким как полковник Бастейбл, – честным, добропорядочным обитателям здешних долин.

В Инглетоне я ощущала себя в полной безопасности; возможно, наши враги не зря решили напасть именно здесь? Даже во время взрывов в подземных пещерах мне всегда было спокойно в Тауэр-хаусе. Призраков, которых я боялась, тут не водилось.

Мы с месье Зодиаком посмотрели новости. Мне не терпелось, чтобы родители и Альф с Герти поскорее вернулись домой и наш гость сообщил им о том, что случилось. Возможно, мне не позволят остаться в гостиной, но акустика в доме такая хорошая, что я без труда смогу услышать самое важное из разговора, даже если придется прятаться в коридоре, ведущем в мою комнату.

Но когда родители вернулись, месье Зодиак рассказал им очень мало. Они, по всей видимости, уже знали его, потому что приветствовали с большой теплотой. Папа, почти такой же худощавый и жилистый, как и наш гость, взял меня на руки и обнял, словно меня и в самом деле спасли от какой-то опасности, а мама разрешила лечь попозже и поужинать со всеми в «Хилл-инн». Я немного чувствовала себя виноватой за то, что заказала стол для гостей, хотя мама пока этого не знала. Она собиралась запечь рыбу, но, похоже, искренне обрадовалась месье Зодиаку и тому, что его друзья поужинают вместе с нами. Я ею очень гордилась. Она держалась величественно и любезно, как настоящая королева.

Вскоре из «Бриджа» пришли Лобковиц и Фроменталь, и мы сели дожидаться Сент-Одрана и полковника Бастейбла. Незнакомцев в гостинице они так и не встретили. Мама с папой предложили гостям выпить и закусить перед ужином. Я помогала маме на кухне, а Альфи с Герти пытались уговорить месье Зодиака открыть футляр и показать им гитару. Он отшутился, что не захватил с собой усилитель, и отказался воспользоваться тем, который предложил ему Альфи.

– Боюсь, мой инструмент для него слишком мощный, мистер Бек.

– Альфред. – Мама ненадолго оторвалась от чугунной плиты. – Иди-ка лучше помоги мне наколоть орехов. Герти с папой могут развлечь наших гостей.

Альфи неохотно отправился на кухню, недовольно склонив белокурую голову, его щеки раскраснелись больше обычного. Мама поставила его в неловкое положение перед гостем. Я попыталась его подбодрить, но он забрал орехи и начал пересыпать их в миску; я знала, что его плохое настроение продлится недолго. Опять включили телевизор. Папа с месье Зодиаком живо интересовались новостями.

– Он напоминает мне братьев Винтер, – сказала мама. – Знаешь, кто это?

– Какие-то ваши с папой любимые давнишние поп-звезды? – спросила я.

– Я очень их любила, когда училась в колледже. – Она пригладила кудрявые темные волосы.

– Чертов страшный ритм-н-блюз, – сердито бросил Альф.

– Не говори таких слов, Альфи, – мягко сказала мама. – Ты разобрался с орехами?

– А мне нравится блюз, – отозвалась я. – Они играли, как «Воющие волки»?

– Вроде того, – мама усмехнулась и подмигнула мне.

Мы обе понимали, что Альфи пожалеет о том, что огрызнулся; так и случилось минут через пять, когда вошла Герти. Она была почти такой же высокой и стройной, как мама. Я считала ее самой красивой девочкой в мире, красивее все певиц и актрис, которых когда-либо видела. У нее были такие же кудри, как у мамы, только рыжие, большие карие глаза, полные губы и белая кожа, как у Альфи. Она сказала, что на Ближнем Востоке произошла серия землетрясений и еще одно на западном побережье Америки.

- Худшее за последнее время. Кажется, именно об этом хотел узнать мистер 3. Он даже подумал, что, вполне вероятно, мы и здесь можем ощутить толчки. Помните, как в прошлый раз?

Я отнесла месье Зодиаку газировку. Остальные пили вино и виски.

Месье Зодиак обсуждал с папой новости.

– Так вы с друзьями именно поэтому сюда приехали? – спросил папа.

– Это немного связано с нашей экспедицией, сэр, вы верно подметили.

– А что насчет тех двоих в «Бридже»? Если они, конечно, еще там.

– Неприятная парочка, сэр. Они желают зла вашей семье. Но, если нам повезет, они уберутся отсюда через несколько дней. Нужно лишь дождаться возвращения графа с графиней. Мы поговорили с ними по телефону, они прибывают завтра утром первым поездом и выразили надежду, что вы сможете встретить их на вокзале в Ланкастере.

– Разумеется. Полагаю, нам стоит подумать о том, чтобы лечь пораньше.

– Как только все соберутся, отправимся в «Хилл». Ваша дочь оказала нам услугу, забронировав стол.

До сих пор никто не знал, что я сделала заказ.

– Как предусмотрительно… – улыбнулся папа.

Я держала пальцы крестиком, чтобы все пришли точно к ужину. И проблем не возникло. Все собрались вовремя, большинство отправилось на «бентли» с полковником Бастейблом, остальные же поехали на старом «лексусе». В «Хилл» все прошло здорово. Родители не знали о приключениях ба и деда всего, но знали достаточно, чтобы понять: для нас большая честь принимать таких гостей. Месье Зодиак сказал, что не голоден, и мне достались почти все его бутерброды!

Вскоре мы вернулись домой и попрощались с нашими друзьями. Месье Зодиак остался у нас, другие отправились каждый к себе. И мне опять почудилось, что нас охраняют. Я снова чувствовала себя в полной безопасности.

Я выпила чашку какао перед камином в компании симпатичного альбиноса. Остальные в беседах с месье Зодиаком отчего-то осторожничали, словно он имел взрывной характер, но мы с ним отлично поладили. Почему-то мне было его немного жаль. Печаль придавливала его, словно «стальной лист на плечах, который не мог разрубить даже клинок остроумия», как писал поэт Уэлдрейк.

Перед тем как я отправилась спать, альбинос потрепал меня по плечу, смерив задумчивым взглядом красных глаз. Затем попытался улыбнуться. По-доброму. В глазах его светилась почти отцовская любовь. Меня это удивило, но я тоже улыбнулась в ответ.

– Будьте осторожны, маленькая мадемуазель, – сказал он.

В ту ночь я просыпалась несколько раз – мне снились плохие сны. Нельзя назвать их кошмарами – я пробуждалась до того, как случится что-то страшное, но они оставляли неприятные ощущения, так что, когда папа встал (очень рано, хотя поезд должен был прибыть лишь через несколько часов), я тоже поднялась. Он собирался отправиться на прогулку, и я упросила его взять меня с собой. Думаю, мне удалось его убедить, потому что он еще не до конца проснулся, иначе он бы вспомнил предостережения наших друзей. Но я так привыкла доверять свою безопасность тем рамкам, которые устанавливали для меня взрослые, что, когда папа взял меня с собой, решила, что все в порядке.

Начиналось очередное прекрасное летнее утро. Мы поднялись по склонам и террасам над домом и оглянулись. Тауэр-хаус сверкал гранитными стенами и стеклами окон и казался волшебным, словно холмы вокруг него отодвинулись к далекому блестящему морю. Долины Западного Йоркшира предстали перед нами во всей красе.

Мы перелезли через перекладину и вскоре оказались в полях, длинная кирпичная стена осталась внизу, в неглубокой долине, а на холме паслось небольшое стадо кудлатых овец. Мы снова остановились полюбоваться видом.

Мы с папой часто ходили гулять. И особенно любили это место. В то утро мы торопились, папа ведь должен был поехать в Ланкастер по петляющей дороге, что пересекала границу Йоркшира и Ланкашира. Там люди все еще не забыли Войну Алой и Белой Розы и продолжали баталии, правда, скорее словесные и, как правило, в местных пабах.

Мы благополучно возвратились домой и позавтракали еще до того, как поднялись остальные. И лишь уже расправившись с едой, я поняла, что месье Зодиак, похоже, успел уйти, пока мы гуляли. Он очевидно собирался еще вернуться, как сказала мама, выйдя на кухню в старом халате, потому что оставил в гостевой комнате сумку и одежду, правда, его черный футляр исчез. Мама, по утрам пребывающая не в лучшем настроении, гадала, куда бы он мог отправиться с гитарой в столь ранний час.

– Вряд ли он мог договориться о выступлении или репетиции в наших краях. Или, думаешь, все-таки мог?

Полусонный Альфи пошутил, что альбинос играет на рассвете с хиппарями из Кирби Лонсдейла, Герти в ответ сморщилась от отвращения. Комнату наполнил запах кофе и сгоревших тостов. Альфи предпочитал на завтрак все черное.

Я увидела, как папа уезжает, и ненадолго выбежала на улицу. Взобралась на холм, чтобы помахать вслед его автомобилю, потом поднялась еще выше. И в этот миг земля под ногами дрогнула. Затем все затихло. Снова задрожало и затряслось.

Пока я бежала домой, земля подбрасывала меня, угрожая расплющить в лепешку о стену еще до того, как я доберусь до ворот.

Я перепугалась. Первой мыслью было – спелеологи снова взрывают пещеры. На этот раз они зашли слишком далеко. Потом я сообразила: землетрясение. Попыталась вспомнить, что полагается делать в таких случаях. Когда мы ездили в Диснейленд, в гостинице нам говорили, что нужно встать под прочным косяком или залезть под стол.

Земля вдруг ушла из-под ног, и я почувствовала, что падаю. Я катилась к входу в пещеру Клаффама – это была не настоящая пещера, а заросшее травой углубление в известняке, дно которого я едва могла разглядеть. Как могло так случиться, что я была уже почти у калитки во двор, а в следующую секунду летела в темную скользкую дыру? Мне удалось ухватиться за камни и остановить падение.

Запах пыли ударил в ноздри, нащупать ногами прочную поверхность не получалось. И не хватало дыхания, чтобы закричать. Наверняка дома кто-то знает, что произошло, и придет ко мне на помощь.

Галька продолжала с шорохом скользить вниз, и вдруг я увидела того самого иностранца в плаще, Пауля фон Минкта, прямо под собой. Он пытался отряхнуть пыль с головы, его белые похожие на когти пальцы разгребали камни, на длинном сером лице отражалась решимость, и он собирался добраться до меня. Наконец я попыталась заорать. Но из горла не выходило ни звука. Этот человек, кого назвали моим худшим врагом, стоял между мной и моим домом. Я не могла кричать, поэтому просто отпустила камень и приземлилась ему на голову, сбив с ног, а затем бросилась вперед и выскочила на луг. Но тут я потеряла направление. Где же мой дом? За спиной раздавался топот тяжелых ног, впереди раскрылась пасть еще одной пещеры. Я прыгнула туда, чтобы он меня не заметил, но все еще слышала его поблизости.

– Мисс Унна. Может, мы с вами поговорим?

Я вжала голову в плечи.

Он, должно быть, знает, что я рядом и слышу его.

– Вы разрушили заклятье, – прорычал он. Голос его звучал, как порывы жестокого ветра. – Вы разорвали сеть, которой они окутали вас. Теперь вы наша!

А затем появился пуританин Клостергейм и заговорил – таким голосом, будто кто-то скреб железом по стеклу. Разве можно забыть такой отвратительный голос? Или эти черно-белые одежды, прямо как из моего давнего кошмара?

– Вы всем доказали, насколько своевольны, милое дитя. Всегда действуете по собственному разумению. Вы предпочитаете остаться с нами…

Это было так откровенно лживо и так бессмысленно, что я рассмеялась и ощутила прилив сил. Мне удалось встать и посмотреть, где я нахожусь, я увидела дом и бросилась бежать к нему.

К моему облегчению, месье Зодиак махал мне сверху. Я не узнала его вначале – он сменил официальный вечерний костюм. Теперь он выглядел так же, как в моих снах, словно вышел из индийского кино, которое я так любила. На нем был тюрбан с длинными концами, текучее одеяние, шарфы и ленты красивых ярких цветов. Почему он так странно оделся?

Позади меня раздался рык:

– Сюда!

От валуна, где стоял альбинос, послышался гул; он нагнулся и поднял Черный меч.

– Лишь этот клинок остается неизменным.

Альбинос вздохнул и потянулся ко мне, но я пробежала мимо, хотя он и звал меня по имени. Я подумала, что вышла из-под его защиты и теперь вообще ничто не может меня защитить. Я бежала во тьме по твердой земле, потом поскользнулась… Все остальные исчезли, и выхода из пещеры я тоже больше не видела.

Я обернулась, пока падала, и увидела зеленый свет – он струился из глаз огромной кошки!

А затем и этот свет погас.

Глава третья

В тот момент я не боялась – была уверена: кто-нибудь придет и спасет меня. Даже не думала, что кто-то специально устроил ловушку в пещерах, чтобы меня поймать. Я верила, что месье Зодиак защищал меня от фон Минкта и Клостергейма изо всех сил. Поэтому прошло несколько часов, прежде чем я сдалась и начала двигаться вниз, где блеснул слабый лучик света. Возможно, это просто снова сверкнули в темноте глаза огромной кошки, но выбора у меня не оставалось.

Двигалась я осторожно и дрожала от холода. На мне ведь были лишь футболка и шорты. Я шла вниз, надеясь, что наткнусь на спелеологов и они отведут меня обратно на поверхность. А затем позади раздался громкий треск, и землю тряхнуло. Посыпались камни, но меня не задело. От страха меня замутило, но я пыталась держать себя в руках. Если Клостергейму так просто меня напугать, то я должна собраться и успокоиться. Я перелезла через каменный гребень и вдруг обнаружила, что смотрю на глубокую долину и самый странный город из всех, какие когда-либо видела. Он выглядел, словно декорации черно-белого научно-фантастического фильма. Разумеется, я его узнала. Он снился мне в тех давних ночных кошмарах.

Далеко под ногами возвышались хрустальные шпили, которые могли бы оказаться и природными образованиями; они поднимались на тысячу футов, а может, и больше. Серебристая река бежала через центр города, странные удлиненные существа, внешне похожие на хрустальные пики, ходили по склонам. Во сне я не боялась ни их, ни города. Вообще-то я почувствовала облегчение, и меня совсем не удивило то, что я совершенно не удивлена. В конце концов я знала этот город и его странных обитателей всю свою жизнь.

А потом подземные жители увидели меня и пошли мне навстречу.

Как и во сне, я начала убегать от них, хотя они не выражали угрозы. А затем впереди возник силуэт гигантского лиса, стоящего на задних лапах. Первой мыслью было: «Нельзя позволить пуританину убить его». Поэтому я развернулась и побежала обратно в город. Я была готова на что угодно, лишь бы эта часть кошмара не воплотилась в жизнь.

Два странно выглядящих существа в островерхих капюшонах приближались ко мне. Я знала, что они безвредные. Мне нужно было изменить сон, чтобы лиса не убили, так что я позволила им подойти ко мне. Высокие, ростом футов в девять или десять, с руками такими вытянутыми, что больше походили на голые кости. Островерхие капюшоны, которые могли быть чем-то вроде панцирей, превращали их в подобие священников во время аутодафе или ку-клукс-клановцев. Лица под этими длинными заостренными черепами были одновременно чуждые и дружелюбные, из-за складок кожи каменного цвета казалось, что они, такие нечеловеческие и прекрасные, образовались из внезапно застывшей вулканической лавы.

На странных маскообразных лицах светились доброжелательные, хоть и ледяные глаза. Они заговорили, и голоса их звучали как перезвон колокольчиков на ветру, и хотя языка их я не понимала, но все-таки взяла за руку первое существо, когда оно протянуло мне холодные длинные пальцы. Оно знало, что мне не следует здесь находиться. Отчего-то я была уверена, что вскоре они отведут меня домой. Беря его за руку, я тут же заметила обычную черную кошку с тонким телом и длинными ушами. Она устроилась у ног двух пришельцев и смотрела на меня миндалевидными глазами. Мои новые знакомые повели меня обратно в город, и кошка последовала за нами. Вскоре к нам присоединилось еще несколько; хвосты они держали трубой. Медленно шагая к хрустальным шпилям, мы представляли довольно странную процессию.

В тот миг я еще была уверена, что вскоре воссоединюсь с родителями или, по крайней мере, со мной свяжется месье Зодиак. Я понятия не имела, какое приключение меня ждет.

Наконец мы добрались до города. Вокруг поднимались высокие башни неправильной формы; их необычайная глубокая красота вызвала у меня такие же ощущения, как когда мы ездили в Йоркский собор и Вестминстерское аббатство, но гораздо более сильные. Я испытывала огромную радость и была ею так поглощена, что не заметила существо, которое стояло неподалеку у дверей и улыбалось мне.

– Вижу, город офф-му вас впечатлил, барышня.

Ко мне обращался тот же самый огромный лис, одетый в изысканный костюм конца восемнадцатого века; чуть выше человека среднего роста, он несколько неуверенно стоял на задних ногах. Одной лапой он держал длинную узорчатую трость, что помогало ему сохранять равновесие. Он добавил:

– Здравствуйте, мадемуазель. – Подушечки лап у него были мягкие, чувствительные и теплые. – Я – Реньяр фон Гриммельсхаузен, Владыка Глубокого города, наследный хранитель тайн центра и всякое такое. Меня назвали, полагаю, в честь моего любимого автора. Вы читали «Симплициссимуса»? Я и сам написал несколько книг. Здесь я буду вам проводником. К вашим услугам, маленькая мадемуазель. Не в этом городе, разумеется, ибо он не мой, но в другом, который частично принадлежит мне.

– Один человек хочет застрелить вас, – сказала я, пожимая его лапу. – Вам нужно быть осторожным.

– Я привык к этому, – заверил он. – Я всегда осторожен. А вы…

– Унна Бек. Надеюсь вернуться обратно в Инглетон, и как можно скорее.

Лорд Реньяр нахмурился, словно не понял, что я сказала. Затем опять поклонился.

– Очаровательно, мадемуазель. – Говорил он по-английски с легким акцентом. – Похоже, вы завоевали расположение наших друзей офф-му.

– А кто это?

– Вон те господа. Они строители и жители подземного города. Думаю, не ошибусь, если назову их моими союзниками. Они не причинят вам вреда.

– Но Клостергейм где-то поблизости! – Я огляделась, но пуританина с лицом-черепом больше не видела.

– Поверьте, он больше не потревожит нас, по крайней мере какое-то время. Он не может прийти сюда. Но что я могу сделать для вас?

Лис говорил с безмятежной уверенностью. Я тоже успокоилась.

– Может быть, вы укажете, в какую сторону идти, чтобы попасть в поселок, – предложила я. Должен же где-то быть другой выход из пещеры. – Или немного проводите меня до Инглетона…

– До Инглетона, милое дитя?

– Там я живу.

– И оттуда вы попали в Нижний мир?

– Ага. – Ба рассказывала мне на ночь истории о Верхнем и Нижнем мирах, когда я была маленькой. Я о них совсем забыла. – Ну, так что насчет Инглетона?

Он покачал длинной головой. И я в первый раз искренне забеспокоилась.

– Тогда как же я найду дорогу домой?

– Полагаю, нам придется поискать ее.

– А здесь можно потеряться надолго?

– Это всегда возможно, – с сожалением ответил он. – Но я уверен, что смогу вам помочь. Там, где я живу, у меня есть множество карт. Обширная библиотека. Я навестил своих друзей офф-му случайно, так что мы можем уйти в любой момент, не рискуя их обидеть. Я прихожу сюда расслабиться. Они не видят во мне ничего странного, в то время как и в вашем, и в моем роду скорее с подозрением относятся к лису, который не только одет в человечью одежду, но еще и знает всех энциклопедистов.

– Мне не многое известно об энциклопедиях, господин Реньяр. – Я почувствовала себя ужасно глупо. Неужели он прочитал их все?

– Я интеллектуальный потомок Вольтера и Монтеня, – с легкой самоиронией произнес он. – О ком вы, без сомнения, ничего не слышали.

– О Вольтере слышала, но мы в школе еще не занимались историей Франции и философией.

– Разумеется, – он открыл пасть и несколько раз отрывисто тявкнул. Я не сразу поняла, что лис смеется. – Сколько вам лет, мадемуазель?

– Двенадцать.

– Еще шесть лет до поступления в университет.

– Около того. Моя сестра собирается в следующем году.

Он расспросил меня о семье, и я рассказала. Сказала, что наша настоящая фамилия фон Бек, и он снова затявкал.

– Фон Бек? Возможно, я знаю вашего отца. Или, по крайней мере, одного из ваших родственников. Его зовут Манфред?

– Это имя одного из них, но вообще их так много. Уже давно никого не называли Манфредом. Где-то лет двести.

– Вполне возможно. Я встретил его примерно в тысяча восьмисотом году.

– Больше двухсот лет назад! – Может, мне все снится? Во сне это звучало бы логично. – А какой здесь год сейчас?

– Офф-му не ведут календарей, как мы. Но в Миренбурге, городе Осенних Звезд, где я князь и правитель, сейчас, должно быть, ну, не знаю, где-то тысяча восемьсот двадцатый. Но, честно говоря, моя дорогая, точно так же может быть и тысяча девятьсот двадцатый. Если бы у меня имелись средства исчисления, я бы мог определить год точнее. Когда мы прибудем туда, я смогу вам помочь.

– Тогда нам лучше поскорее отправиться в Миренбург. Мои мама с папой будут волноваться. Наверное, мы сможем позвонить им оттуда.

– Может быть, они не будут волноваться, дитя мое, – мягко и успокаивающе сказал он. – Время везде течет по-разному, и, возможно, здесь пройдут дни и недели, а в Инглетоне – лишь пара секунд…

Отчего-то это меня подбодрило, точно как во сне.

– …или же несколько лет, – добавил лорд Реньяр. Затем, сообразив, что я могу расстроиться, лис наклонился и, кажется, улыбнулся мне. – Но чаще всего это вопрос мгновений. Я уже закончил свои дела. Хотите отправиться ко мне домой? Там мы сможем предпринять что-нибудь более конкретное.

– Похоже, у меня нет выбора.

– Вы, разумеется, всегда можете остаться с офф-му. Вон тот джентльмен, ученый Ри, их духовный наставник. Он очень добрый.

– Лучше я останусь с вами, лорд Реньяр, если вы не против…

– Буду рад путешествию в вашем обществе. – Красивый лис протянул мне лапу и повел к большой группе похожих на камни существ. – Но сначала следует попрощаться.

Лорд Реньяр грациозно поклонился хозяевам города, а затем повел меня по узкой тропе, высеченной на гладком камне. Над нами открылся высоченный свод пещеры. Казалось, до него несколько миль. Вместо звезд тут блестели кристаллы и серебристая река вдалеке, ее светящиеся воды освещали лес сталактитов и сталагмитов, бледных, сверкающих и совершенно неземных.

Примирившись с тем, что не могу сейчас связаться с родителями, я почувствовала себя лучше, когда лорд Реньяр взял меня за руку мягкой лапой и вывел из города офф-му. Пока мы шли, он немного рассказал мне о народе, обитающем в этом мире, который он именовал Му-Урией. Они жили здесь задолго до того, как разумные существа населили поверхность Земли, сказал он. Их мир иногда называли Пограничными землями, или Миддлмаршем, измерение, где он существовал, соприкасалось с множеством других измерений мультивселенной. Идея об альтернативных вселенных была мне знакома, и я легко понимала то, что он рассказывал, хотя никогда не ожидала, что окажусь в месте, которое старомодные писатели именовали «другим измерением», и до сих пор считала все это фантастикой. В большинстве детских книжек, что мы с братом и сестрой читали, описывались другие миры, параллельные нашему, и эта идея никогда не казалась мне странной. Иными словами, я знала, что сбежать из другой вселенной, куда ты случайно попал, может быть нелегко, и продолжала волноваться о моих обеспокоенных родителях и чувствовать вину за то, что иногда забывала о них, отвлекаясь на чудеса подземного мира.

У офф-му почти не было естественных врагов, поэтому они очень мирный народ, сказал лорд Реньяр. Кошки, которых я видела, часто приходят к ним и помогают держать связь с некоторыми людьми.

– Кошачьи часто приходят в город и уходят. Офф-му питают к ним особые чувства, даже не знаю почему.

Лорд Реньяр сказал, что сам он приходит сюда, когда хочет получить интеллектуальный стимул. Большинство его коллег из Миренбурга отрицательно относятся к интеллектуалам.

- Многие возмутительно суеверны. Но если бы они не были такими, то я бы ими не правил.

– Так вы правитель Миренбурга?

– Не всего города, дорогая моя.

Пока мы шли, он рассказывал о том, как наслаждался дружбой моего прадеда в десятом колене и еще одного искателя приключений, его друга и известного воздухоплавателя шевалье Сент-Одрана.

– Вы знаете шевалье Сент-Одрана? Я вчера с ним познакомилась! – обрадовалась я, что у нас нашлись общие друзья.

– В самом деле? А не с его потомком?

– Только если его потомок тоже воздухоплаватель.

Он описал своего друга, который часто появлялся в Миренбурге. Это был мой Сент-Одран, до самых мелочей. Иногда он прилетал в компании двух других друзей, и я решила, что это почти наверняка Лобковиц и Фроменталь. У меня появилась надежда. Если шотландец смог прилететь на шаре в Инглетон, значит, и я каким-нибудь образом тоже смогу встретиться с родителями, и, наверное, шевалье Сент-Одран догадается, где меня искать. И, как это бывает с детьми, я решила не беспокоиться и по возможности наслаждаться приключением. Раз уж небольшая встряска земли завела меня в этот мир, то существует немалая вероятность, что другой толчок выведет меня обратно.

Оказалось, лорду Реньяру нравятся абстрактные идеи. В этом он походил на моего папу – вместо обсуждения чего-либо конкретного он начинал философствовать. Я часто теряла нить повествования и радовалась, когда лис прерывался, чтобы обратить мое внимание на восхитительный вид или рассказать о флоре и фауне окружающего мира.

Я начала уставать и уже проголодалась к тому времени, как мы увидели раскачивающиеся башни города Осенних Звезд, беспорядочно разбросанные высокие жилые дома, печные трубы, шпили и купола. Высоко в небе виднелись бледные, блеклые светящиеся точки, ржаво-красные и темно-желтые – вероятно, древние звезды. Смогу ли я найти в этом городе своего защитника, месье Зодиака?

Лорд Реньяр посоветовал мне смотреть под ноги.

– Вскоре мы будем дома, но тропинка тут коварная. – Он указал на очертания Миренбурга и пояснил: – То, что вы видите, это зеркальное отражение города на поверхности. Не спрашивайте, как появился такой феномен. Мне не хватит ума, чтобы объяснить. Но в некоторых точках верхний и нижний город соединяются и позволяют нам перемещаться из одного места в другое. Думаю, верхний город покажется вам более знакомым. Я не уверен, но не исключено, что он существует и в вашем измерении.

– В этом случае у них наверняка есть междугородний телефон, – сказала я. – И я смогу связаться с родителями.

Он скептически взглянул на меня и ответил не сразу:

– Наш Миренбург, то есть мой Миренбург, не слишком прогрессивный город, хотя в последнее время в нем прошли промышленные реформы, пусть и довольно скромные.

Когда мы спустились к городским стенам, тишину огромных пещер нарушил гулкий стук. Лорд Реньяр оглянулся и толкнул меня в тень громадной гранитной скалы. Он поднес лапу к морде, давая знак молчать. Вдали, на гребне скалы, в тусклом свете «осенних звезд» я увидела двух всадников. Лиц их было не рассмотреть, пока они не подъехали ближе. Я бы позвала их, если бы не совет лорда Реньяра. И, наконец их разглядев, обрадовалась, что не сделала этого. Это были таинственный гость и тот другой человек из сна – пуританин с бледным костлявым лицом. Клостергейм. Видимо, они искали меня.

Вскоре мы добрались до высоких стен Миренбурга. Это было холодное, довольно тревожное место. Я еще крепче сжала лапу лиса, пока он заводил меня внутрь сквозь неохраняемые ворота и объяснял, где мы сейчас находимся.

– Больший по размеру внешний город мы называем Мелким. Но мой народ обитает в самом центре этого места. В квартале, который называется Глубоким городом. Мелким городом правят севастократоры, потомки византийских рыцарей. Но я с ними почти не общаюсь. Они плохо образованны и утратили свою древнюю мудрость и старые навыки. Они никогда не выходят из города, и у них нет дел под землей, как у меня.

Мы прошли по темным улицам без фонарей и добрались до широкого бульвара. Эту часть города освещал единственный шар света, издалека довольно тусклый. Шар был установлен на верхушке монолита из черного мрамора, эта плита стояла на другой гигантской плите и тянулась к базальтовым кубам.

– Дворец севастократора из нижнего города, – пробормотал лорд Реньяр. – Для нас он не представляет опасности.

Многие другие строения выглядели как общественные здания или жилье важных официальных лиц. Лишь изредка в окнах мелькал желтый свет. Высокие здания стояли очень кучно. Я сразу же вспомнила Нью-Йорк, но, в отличие от него, в этом городе царила странная тишина, словно все спали. Я побывала в Нью-Йорке лишь однажды, и меня поразило, что дорожный шум и полицейские сирены не затихали даже ночью.

Лорд Реньяр заметно нервничал и сказал, что плохо знаком с этой частью города.

– Мой квартал самый старый в городе, чаще всего его называют Кварталом воров.

– Воров?

– За респектабельного гражданина меня здесь не держат, – смущенно пробормотал он. – Всю свою жизнь я стараюсь учиться, чтобы быть цивилизованным существом, но, несмотря на это, люди, среди которых мне суждено обитать, все еще считают меня чудовищем. Многие тут чрезвычайно консервативны. Даже религия у них несколько старомодная. И лишь в квартале, куда не ступает нога достойнейших жителей города, я могу обрести покой и отдохновение.

Речь его показалась мне чересчур мелодраматичной. Лично мне говорящий лис казался классным. По-моему, если бы он переехал в Лондон, то стал бы звездой всех телевизионных ток-шоу. И я собиралась сообщить ему об этом, как только мы придем к нему домой. В конце концов, если он так легко путешествует по своему миру, то так же легко мог бы попасть и в мой.

Как только мы достигли района пристани на берегу то ли озера, то ли очень широкой реки, показались большие здания. Горизонт окрасился светло-розовым – начинался рассвет. Черная вода заблестела. Звезды над головой померкли. Лорд Реньяр провел меня по ступенькам вниз к самой воде, а затем, к моему удивлению, снова повел по ним вверх. Солнце поднялось у нас за спиной, Миренбург проснулся, готовый приветствовать новое утро. Это был тот же самый город, что мы только что покинули, но совершенно преобразившийся!

Кричали петухи, лаяли собаки, девушки переговаривались друг с другом через окна, разносчики зазывали покупателей, звонили колокола, и грохотали по мостовым телеги – жизнь кипела повсюду. Однако местные жители меня напугали, хотя и не выглядели зловещими. Скорее, наоборот, со свежими лицами, в большинстве своем круглоголовые и в прекрасном настроении. Только вот одеты они были как в другом веке. Улицы по спирали сбегались к центру, где возвышался огромный замок. И, судя по запахам, я явно попала в прошлое.

Теперь я по-настоящему забеспокоилась. С тревогой пробормотала:

– Лорд Реньяр, похоже, вы не собирались отвести меня к родителям. Я начинаю волноваться. Мне правда очень нужно попасть домой!

Лис остановился. Впереди виднелись высокие жилые дома, они раскачивались, словно в танце. Даже дымовые трубы подпрыгивали и дергались.

– Наши гости иногда умеют ходить по дорогам мультивселенной, – почти извиняясь, сказал он.

Я вроде бы не собиралась плакать. Но почему мне потребовалось столько времени, чтобы осознать, что произошло? Я понятия не имела, что случилось. Я заблудилась не только в пространстве, но и во времени, и как бы добр ни был лорд Реньяр, простого способа помочь мне он не знал. Меня, конечно, утешали его огромная лапа и подрагивающие от сочувствия усики, но этого было недостаточно.

Я взяла себя в руки. Князь Лобковиц и его друзья наверняка догадаются, куда я попала, и обязательно найдут меня. Я сказала себе, что у меня есть все шансы вернуться домой. Лис вздохнул с облегчением, когда я перестала плакать.

– Уже почти пришли, мадемуазель. И как только мы окажемся в моих покоях, обещаю, я тут же начну искать людей, которые сумеют вам помочь.

Я снова взяла его за мягкую лапу, и вскоре мы очутились в ущельях Глубокого города, окруженные высокими скособоченными домами, которые трещали и раскачивались. Лорд Реньяр заверил, что такова уж природа этой части Миренбурга, но действительно падают здания здесь очень редко.

– Зато это помогает нам сохранить неприкосновенность. И репутацию.

Он заговорщически подмигнул мне, хотя я вряд ли когда-нибудь могла понять, о чем он. Чтобы отвлечься, я сменила тему разговора.

– Лорд Реньяр, вы назвали себя вором. А что вы крадете?

Он прижал свои большие пушистые рыжие уши, словно от гордости.

– Как я и говорил, я князь воров. Поэтому со мной вы в полной безопасности. Сам я ничего не краду, но руковожу бандами грабителей, карманников и разбойников с большой дороги.

– С большой дороги?

– Большая дорога – это тракт. Там грабят проезжающих. Хотя иногда сами они называют себя рыцарями дорог.

– И убийцами тоже руководите?

Он взглянул с осуждением.

– Мы не одобряем убийства.

Под сенью зданий мелькали какие-то тени. Иногда мне удавалось разглядеть бледное, похоже на крысиную морду лицо, временами я замечала блестящие глаза в подвалах, слышала какие-то шорохи, шепот и писк.

А затем лорд Реньяр остановился у таверны. Краска на вывеске совсем выцвела и местами облезла, так что название читалось с трудом.

– Вот мы и пришли!

Я попыталась прочитать:

– Р-А-С-П-А-Ц-И-А-Н.

Таверна «Распациан» оказалась питейным заведением в подвале. Крепкий запах алкоголя и табака окутал нас, когда мы спустились по грязным ступеням к двери; она тут же открылась, приглашая нас внутрь.

Вокруг шумело так, словно мы спугнули стаю крыс, но внутри таверны, освещенной масляными лампами, оказалось неожиданно уютно. За столами сидели мужчины и женщины в некогда пышных, а теперь заплатанных и обветшавших нарядах, очень грязных; они приветствовали моего друга, подняв стаканы и оружие, и уважительно обратились к нему.

– Доброе утро, капитан. А что это за смертная чикса с вами?

– Довольно, невежи, – неожиданно высокомерно отозвался лорд Реньяр. Видимо, так он поддерживал порядок среди своих подчиненных. Я порадовалась, что нахожусь под его защитой. Мы прошли через зал к задней двери и поднялись по лестнице в просторную комнату, где было гораздо чище, чем внизу.

Судя по столу и стульям, здесь обедали. В конце этой комнаты я заметила еще одну лестницу. Лорд Реньяр проводил меня туда, и мы оказались в удобной квартирке с двумя спальнями. Таких очаровательных комнат я прежде никогда не видела. Я‑то думала, что князь воров обитает во дворце, а попала в простое удобное жилище джентльмена, любящего читать. Повсюду были книги. Даже на кухне рядом с приправами разместилась полка с томиками в кожаных переплетах.

Лис сказал, что я могу занять маленькую спальню. Пока я умывалась, он послал слуг подыскать мне одежду. Вскоре горничная принесла все необходимое, включая чепец. По крайней мере, буду выглядеть нормально, когда выйду наружу. Пока я одевалась, запахло едой. Лорд Реньяр сидел за столом с горой хлеба, масла и джема, которые предложил мне, перед ним же черноволосая служанка поставила тарелку с полусырой курицей. Каким бы цивилизованным эрудитом он ни был, лис оставался лисом.

– Я уже отправил своих людей в дальние края, мадемуазель. Они ищут друзей Сент-Одрана, князя Лобковица и лейтенанта Фроменталя, которых недавно видели, да и раньше они здесь появлялись. Если кто и сможет их разыскать, так это мои люди.

– А что вам известно о Клостергейме и Гейноре? – спросила я.

– Почти ничего. Разумеется, сейчас они уже прибыли сюда. Полагаю, у них появились могущественные союзники. В прошлом я сталкивался с Клостергеймом. И хотя я подружился с вашим предком, тем не менее я не уверен, что эта дружба пошла мне на пользу.

– Что вы хотите этим сказать?

– Были кое-какие последствия. Мне не хочется рассказывать об этом, мадемуазель.

Он не ответил на мой вопрос, и я не решилась расспрашивать его дальше. Сейчас важнее всего было связаться с друзьями дедушки.

Мы сидели в уютной квартирке этого странного существа, и разум мой пытался постичь все, что произошло со мной за последние несколько часов. Пока лорд Реньяр рассказывал, где и как его люди собираются искать моих друзей, я незаметно заснула прямо за столом. Крайне смутно помню, как он поднял меня своими неуклюжими, но нежными лапами и уложил в кровать. Она показалась очень удобной, словно на ней лежало несколько пуховых тюфяков.

Мне снова приснился сон.

Я оказалась в объятиях альбиноса, его шелка развевались, огромный рычащий рунный меч пульсировал в правой руке. «Я сражусь с другом! – воскликнул он и начал смеяться. – Идем!»

Белый вихрь поднял нас на черную хрустальную скалу, где стоял великий лорд Реньяр в оборках и шелках с увитой лентами элегантной тростью в левой лапе и моноклем в правом глазу, он с почтением поклонился нам обоим. А затем альбинос дунул на меня, будто на одуванчик, одарив своей силой и благословением, и я полетела к лорду Реньяру.

Оглянувшись через плечо, я увидела далекие шпили Му-Урии, пейзаж снов и продолжительных иллюзий, высеченный из черного гранита и хрусталя. Я почувствовала, что лапа лорда Реньяра обнимает меня за плечи. Альбинос исчез, но тонкие духи огромного лиса невозможно было спутать ни с чем.

Затем мне приснился Тауэр-хаус.

Мои родители гадали, куда я делась, но их беспокойство перевесила радость от того, что они нашли меня. Иногда мне казалось, что я рассказываю им, как меня защищал лорд Реньяр – он сидел тут же, за кухонным столом, с чашкой чая в лапах, и поглядывал на неощипанных каплунов, которых мои родители ему подарили. Нос его подрагивал, белоснежные зубы слегка оскаливались, словно он не мог дождаться, когда ему позволят вонзить их в сочных птиц.

Глава четвертая

Когда я проснулась, вокруг было темно. Лишь тонкий луч света проникал сквозь незапертую дверь. Я на цыпочках подошла к ней и слегка приоткрыла. В гостиной никого не было, но снизу доносились голоса. Смех, клятвы, звон посуды и горшков. А громче всего остального – резкий, лающий голос лорда Реньяра; он говорил на языке, которого я прежде никогда не слышала.

– Два щелчка, и она откинет копыта.

– Нельзя катить бочку на козырного смертного!

Из чистого любопытства я начала подслушивать странную речь, которая тут звучала повсюду. Вроде как английская, но и чуть-чуть ирландская – я понимала лишь одно слово из десяти. Теперь, прочитав книгу своего предка с рассказом о том, как он побывал в Миренбурге примерно в 1800 году[9], я уже знаю, что тогда услышала так называемое арго, язык, производный от цыганского, – в той или иной форме его использовали воры и бродяги в Англии и других частях Европы.

Вернувшись в постель, я поняла, что говорили обо мне. Они называли мое имя. И, кажется, подчиненные лорда Реньяра были против моего присутствия, отчасти потому, что решили, будто он меня похитил. Я улыбнулась их предположению, но тут до меня дошло, что это вполне возможно. Почему вдруг я незаметно ушла так далеко от дома, от тех мест, где меня могли отыскать друзья и знакомые? Может быть, лис специально заманил меня, чтобы похитить? Может, он хочет потребовать за меня выкуп и лишь делает вид, что готов мне помочь?

Нет, подумала я, нырнув в безопасность и тепло пуховой постели. Если бы лорд Реньяр и замыслил такое, то выдал бы себя с головой. Если бы он мне лгал, я бы заметила это по выражению морды. Но все же оставалась вероятность, что кто-нибудь уговорит его похитить меня или, что еще хуже, передать тому, кто меня ищет и о ком меня предупреждали. Я начала осознавать, что не могу доверять всему, что услышу, и всякому, кто мне что-либо скажет. Если я хочу добраться домой, придется полагаться лишь на свою интуицию и здравый смысл.

Так я проспала до раннего утра, постоянно просыпаясь, пока льющийся сквозь маленькое окошко свет не подсказал, что уже рассвело. Я выглянула наружу, посмотрела на кривые мощеные улицы, качающиеся дома, беготню людей и животных. В этом свете дома казались такими же живыми, как люди и звери. Запах кофе смешивался с запахом дыма из множества труб. Серый краешек неба над высокими зданиями стал ржаво-красным, затем желтым и наконец голубым, солнце взошло во всей красе, отражаясь в стеклах окон, в банках с молоком, оловянных кувшинах, цинковых ведрах, в стальных мечах и кинжалах на поясах мужчин, бродивших между едальнями и пивными. Если б я приехала сюда на каникулы, то все это разнообразие очаровало бы меня, но сейчас так хотелось увидеть хоть что-нибудь знакомое, убедиться, что я скоро вернусь домой.

Симпатичная служанка лорда Реньяра постучала в дверь и сказала, что завтрак подан. Я умылась, надела новую одежду и села за стол, заставленный тарелками с ветчиной, сыром, черным хлебом, маслом и джемом. Незнакомая с местными обычаями, я намазала масло на хлеб и положила сверху пару ломтиков сыра и ветчины. Пока я ела, служанка принесла кофе и горячее молоко. Спустя пару мгновений появился лорд Реньяр. Он выглядел слегка уставшим, словно провел бурную ночь. Сказал, что ему пришлось дать несколько указаний своим людям, которые совсем не ранние пташки.

– Но я привык вставать на рассвете, хотя часто сплю и днем. Это наследственное. А вы, моя дорогая, спали хорошо?

– Да, благодарю вас, лорд Реньяр. Но ночью я так скучала по дому.

– Конечно, конечно. – Он погладил мою руку мягкой лапой. – Я ожидаю новостей от ваших друзей в любую минуту. Мои люди побывали везде – в верхнем, нижнем и среднем городах. У них есть сообщения о Клостергейме, который преследовал вас, но ничего существенного о тех, кто преследует его. Лишь слухи. Чужаки, по всей видимости, стараются не называть своих имен. – Лорд Реньяр с удовольствием выпил со мной чашку теплого молока и промокнул губы салфеткой. – Думаю, вам лучше оставаться здесь, пока я не получу дополнительных сведений.

Я была вынуждена согласиться.

– А можно мне почитать какую-нибудь книгу? – попросила я. – Раз уж у вас нет телевизора, надо же мне хоть чем-то занять себя, иначе я снова начну волноваться о маме с папой.

Лорд Реньяр отнесся к этому с пониманием. Он просветлел, радуясь, что может хоть что-то сделать для меня.

– Я покажу вам свою библиотеку, хотя, боюсь, она по большей части на французском. Вы языком владеете?

– Вообще-то нет. Может, у вас найдется хоть что-нибудь на английском?

– Идемте, поищем. – Он достал из жилета ключ и медленно пошел к комнате, которую мне еще не показывал. С благоговением он открыл замок и распахнул дверь, прошел к дальней стене и раздвинул шторы; слабый уличный свет осветил аккуратные полки, на них размещалась огромная, впечатляющая библиотека. Мне всегда нравились и запах старого пергамента и бумаги, и тусклый блеск названий. Я взяла бумагу и карандаш, решив записать заинтересовавшие меня заглавия. К несчастью, подойдя поближе, чтобы их рассмотреть, я обнаружила, что все они либо очень древние, либо, как и предупреждал лорд Реньяр, на французском или немецком языках. А если и не на них, то на греческом или латыни. Спустя какое-то время мне все-таки удалось найти роман «Жиль Блас» в переводе Генри Филдинга, честно говоря, ужасно скучный. Даже став взрослой, я так и не полюбила Смоллетта и Филдинга. Прочла разве что «Путешествие пилигрима» Джона Буньяна и детские издания «Гулливера» и «Робинзона Крузо».

Мне надоело лазать вверх и вниз по лестнице, и я сдалась. Вежливо поблагодарила лиса и взяла лишь карандаш и бумагу, чтобы записать все, что случилось со мной с тех пор, как я ушла из дома. Тогда я и не думала, что мои записки, ставшие дневником, лягут в основу этой книги. И хотя мне не удалось забыть о своих проблемах, ведение дневника помогло сконцентрироваться и посмотреть на ситуацию с другой точки зрения.

Лорд Реньяр собирался отправиться по делам и умолял меня оставаться дома – как он это подавал, «под его защитой». Я пообещала, хотя мне очень хотелось позвонить родителям и успокоить их, что я в порядке. Лис сказал, что делает все возможное, чтобы каким-нибудь образом передать им весточку.

– Думаю, друзья ваших дедушки с бабушкой уже разыскивают вас. Я же упоминал, что ходят слухи.

Он взял свою вычурную шляпу с перьями, крепко сжал свою длинную трость и, пригнувшись, прошел сквозь низкую дверь и закрыл ее за собой.

Когда он ушел, я услышала снизу из таверны какой-то шум и несколько слов, которые звучали как полная абракадабра. Затем громкий и пронзительный женский смех. Это меня испугало. И я вновь начала размышлять, на чьей стороне может быть лорд Реньяр – Клостергейма или месье Зодиака.

Лис вернулся домой в хорошем настроении. Ему сказали, что меня искали какие-то прибывшие в город люди. Говорили, будто они на аудиенции с севастократором, правителем города. Лорд Реньяр не знал, что они собирались делать дальше, но его люди присматривали за дворцом и планировали связаться с моими друзьями (если это на самом деле они) так скоро, как это возможно. Между тем кое-кто еще хотел встретиться со мной. Лис сказал, что «она может помочь».

Она? Но кому еще известно, что я здесь? Я была сбита с толку.

Лорд Реньяр поклонился и предложил мне свою лапу.

– Вы не против прогуляться со мной, мадемуазель? Тут недалеко.

В голове крутились вопросы, которые я не могла озвучить. Поэтому ответила я несколько невпопад:

– Буду рада. Спасибо.

Рука об лапу мы вышли из таверны подышать прекрасным вечерним воздухом. Пока мы шли, лорд Реньяр пытался пересказать мне историю города Осенних Звезд, почему он так называется, кто основал его, кто теперь правит и всё такое. Город был огромный и по большей части хорошо организованный.

– В центре проживают злочинцы и богема, а также все те, кто водит с нами знакомство. Меня считают главным среди них. В других частях города зло не должно процветать. – Казалось, он немного стыдился. – Вам следует знать: я, конечно, чудовище, но призвания своего не выбирал.

Мы повернули на другую улицу и вышли в широкий двор.

На дальней стороне двора располагался маленький живописный домик с парой окон и дверью. Треугольная соломенная крыша и белая решетка с облаком вьющихся розовых и белых роз придавали ему сходство с человеческим лицом. Я ничего подобного раньше не видела и даже не удивилась, когда окна открылись и за ними показались два огромных голубых глаза. Затем дверь заскрипела, и дом заговорил.

Инстинкты приказывали бежать. Я еще могла воспринять говорящего лиса, но не дом, который вел себя как человеческая голова.

– Добрый вечер, дитя, – произнес дом женским голосом.

Лапа лорда Реньяра удержала меня на месте, но голос мой все равно дрожал.

– Д-добрый вечер… э-э-э… мадам.

– Я услыхала, что ты в городе. Твой друг лис объяснил, кто я такая?

– Н-нет, м-мадам, не объяснил.

– Это не сон, по крайней мере, не такой, какие снятся остальным; не существует такой вещи, как одна конкретная реальность. Мы путешествуем по мультивселенной как можем, используем логику как можем и понимаем то, что способны понять. Ты удивлена, что дом может говорить. Я бы тоже удивилась, если бы, например, какая-то коробка показывала мне события на другом конце мира в то самое время, когда они происходят, – но для тебя это в порядке вещей, если не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, мадам. Это называется телевидение.

– Мне рассказывали о нем другие гости. Но я попросила своего друга лорда Реньяра привести тебя сюда не для того, чтобы обсуждать природу реальностей. Я хотела тебя предупредить, потому что ты находишься в серьезной опасности.

– Клостергейм? Он рядом?

– Ты находилась в опасности с того самого дня, когда родилась. Видишь ли, в твоих жилах течет роковая кровь. Ты обладаешь силой. Ты когда-нибудь слышала о Граалевом посохе?

– Нет, э-э-э, мисс…

– Можешь звать меня миссис Дом. Меня здесь все знают как оракула, время от времени я живу на этом месте и в целом провела тут около пяти или шести тысяч лет, хотя, кажется, подходит пора переселяться. – Окна прикрылись ненадолго, словно дом задумался. – Может, даже придется основать свой собственный город…

– Спасибо, миссис Дом.

– Ты не слышала о Крови, но твои враги считают, что ты та самая дева, которой суждено обладать ею. Еще не решено, сохранишь ты ее или нет.

– Простите, миссис Дом. А вы бы не могли объяснить чуть больше?

– Оракулы не слишком склонны к объяснениям, – сказала она, почти извиняясь. – У нас лучше получается предсказывать, особенно когда мы привязаны к одному и тому же месту, как в моем случае.

– А почему меня должны выбрать, чтобы обладать какой-то кровью? – спросила я.

Она едва не потеряла терпение.

– Если ты находишь Кровь, то ты или тот, кого ты выберешь, должен взять ее домой и хранить там вечно.

– Но я не могу вернуться домой. В этом-то вся проблема!

– Решив одну проблему, ты решишь обе. Кровь – это слепой мальчик. Одно откроет другое.

– А можно мне сперва вернуться домой?

– Когда-нибудь вернешься, в этом я уверена. Если тебя не соединят со слепым мальчиком. Если это произойдет, то ты погибнешь при ужасных обстоятельствах. Ты должна сделать все, чтобы они не поймали тебя.

– Поймали меня? Вы хотите сказать…

– Это те, кто знает лишь секрет Крови и Камня, но не их функцию.

Сердце мое застучало так сильно, что воздуха не хватало. Кажется, я заплакала.

– Скажите, кто хочет причинить мне зло? – спросила я.

Дом посмотрел на меня с сочувствием. Розы тихо зашелестели.

– Одного, как тебе известно, зовут Клостергейм, – заявила миссис Дом. – Он уже здесь. Но есть и другой, более опасный. Давний спутник Клостергейма. Да, я вижу его. Когда-то он был величайшим Рыцарем Равновесия, а теперь стал князем Хаоса. Пауль фон Минкт. – Она прикрыла глаза, словно от боли. – А! У него нет лица. У него слишком много лиц! Опасайся его. Отыщи своего дядю в промышленном огне!

Неожиданно глаза закрылись, и передо мной снова стоял обычный сельский дом. Потрясенный лис кивнул, показывая, что нам пора уходить. Я оперлась на его лапу.

– Знаете, моя дорогая, – сказал он, выводя меня со двора, – иногда в моем мире не хватает логики. Его ужасы заставляют меня рассуждать, стоит ли мне верить в бога или нет, ибо я, похоже, обречен жить в Аду. Сожалею, что вы так перепугались.

Мы снова шли по шумному городу.

– Я получил лишь ее сообщение. Обычно ее пророчества точны. Но в этот раз она говорила так таинственно. У вас здесь есть брат?

– Нет, – сказала я. – И ни дяди, ни кузена, о каких мне было бы известно.

– А вас случайно не удочерили?

– Конечно, нет! Мама говорила, что я оказалась сюрпризом. Кроме того, перед поездкой в Индию мы все сдавали кровь на анализ, и он ясно показал, что мы все родственники. А почему вы спрашиваете?

– Просто глупая идея в голову пришла, – он извинился и глубоко задумался. – Промышленный огонь, который она увидела, это, вне всякого сомнения, фабрики на другом берегу реки. Возможно, ваши друзья тоже направятся туда.

– Она что-то сказала о том, что нужно вернуться домой. Может, на другом берегу есть дорога туда? Может, там нам будет безопасней?

– Сомневаюсь, моя дорогая.

В размышлениях мы вернулись в квартирку лорда Реньяра. Мы оба пребывали в полном замешательстве, даже большем, чем до встречи с оракулом.

Я начинала привыкать к чудесам, но требовалось время, чтобы все, что случилось, улеглось в голове. Пока мы шли в таверну «Распациан», лорд Реньяр имел гордый вид. Миссис Дом за кем попало не посылает, сказал он. И хотя она предупредила меня, она не сообщила ничего такого, чего я уже не знала. Разумеется, меня разбирало любопытство насчет того, что она называла «Граалевым посохом», и на обратном пути я засыпала лиса вопросами. Он ответил, что слышал о Святом Граале, знал о Черном мече, но ничего не читал о Посохе.

– Возможно, его еще не нашли, и именно вам суждено совершить это открытие. В конце концов в вас течет могущественная кровь, так ведь?

Это лишь сильнее озадачило меня. Я попыталась снова расспросить его, но он только многозначительно прикрыл пасть лапой и подмигнул мне.

Если честно, предсказания миссис Дом меня встревожили. Не попала ли я в край чудаков и безумцев? Тяжело, когда вокруг все такое странное, как усиленно намекал лорд Реньяр. Может, в Мелком городе, где люди более нормальные, мне было бы легче?

Когда показалась выцветшая вывеска таверны, к нам подошел один бродяга в лохмотьях, служивший лису, он пугающе ухмыльнулся мне и поклонился своему господину.

– Ну что, Куши? – спросил лорд Реньяр.

– У вас гость, мой господин. Мы и раньше его видели, если я не ошибаюсь. Бледный тип. Выглядит как покойник. Да еще простужен.

– Как зовут?

– Не дотумкал, ваша милость, – Куши перешел на жаргон, который я уже слышала.

После короткого разговора мы отправились дальше, лис нахмурился и смерил меня взглядом. Прежде чем мы успели дойти до таверны, он перебросился еще парой слов с Куши, и тот рванул с места и вскоре вернулся с большим мешком из дерюги.

– Для чего он? – спросила я.

– Для вас, моя дорогая. Я хочу, чтобы вы залезли внутрь.

– Мне это не нравится.

– Не хочу, чтобы Клостергейм вас увидел. А так я смогу пронести вас в свои покои, и он не узнает, что вы здесь.

Я неохотно согласилась. В мешке пахло не так плохо, как я думала. Чем-то сладким. Наверное, в нем хранили сахар или конфеты. Куши закинул меня на плечи, проворчав, что я слишком тяжелая, хоть и маленькая, и понес меня в таверну. Он поставил мешок у дверей, когда раздался голос, который я тут же узнала.

– Я вас помню, – сказал лорд Реньяр. – Вы друг Тома Рейкхелла, то есть Манфреда фон Бека.

– Я тоже вас помню, – ледяной голос Клостергейма был мне так же знаком. – Надеюсь, у вас все хорошо.

– Неплохо, учитывая тот урон, что вы и ваш отряд нам нанесли. Надеюсь, вы нашли то, что искали. Многие погибли в той гонке. Мне пришлось укрыться на некоторое время в другом городе.

– Ага! Вы были в Танелорне!

– Это мое дело, герр Клостергейм. А вам что тут нужно?

– Боюсь, мне снова придется прибегнуть к вашей помощи.

Лежа в мешке неподвижно, словно мертвец, я смогла расковырять дырку, но, несмотря на это, так и не увидела ни лорда Реньяра, ни Клостергейма. Но была уверена, что предупреждали меня именно об этом человеке.

– Кажется, юная графиня Унна фон Бек находится под вашей защитой, – решил перейти к делу Клостергейм. – Внучка графа Улрика и Уны, крадущей сны.

Никогда не слышала, чтобы бабушку так называли, и постаралась не упустить ни слова.

– Имел честь немного помочь девочке, когда она заблудилась в Му-Урии. Тех, кто там не бывал, все сбивает с толку.

– Как и весь подземный мир.

– Именно так.

– Как я понимаю, она продолжила путешествие.

– Понимайте как хотите.

– Сделайте одолжение, расскажите, куда она направилась.

– Не сделаю, – ледяным тоном отрезал лис.

Клостергейм ему явно ни капельки не нравился. И я стала чувствовать себя чуть лучше: по крайней мере, в этом он сходился с друзьями деда и ба.

– Мне нужно срочно с ней поговорить. Она в опасности.

– И что ей угрожает? Вы?

– Я ей не враг.

– Ваши союзники ей не друзья, судя по тому, что я слышал.

– Вы имеете в виду Пауля фон Минкта, также известного как Гейнор Проклятый? Почему вы считаете меня его союзником?

– Возможно, мне рассказали, что вы прибыли в город в его сопровождении.

– Лишь для того, чтобы разведать его истинные планы. Должен сказать, мы с ним поспорили и пошли каждый своим путем.

– Но вы оба ищете девочку?

– Я должен отвести ее в безопасное место.

– И где это?

– Я говорю о Танелорне.

– До недавнего времени никто не мог бы сказать, что в городе безопасно. Кажется, я припоминаю, что именно Гейнор каким-то образом и подверг Танелорн опасности.

– Думайте что хотите, но я никак не связан с тем нападением. И ребенку я не желаю зла. Если бы вы могли поспособствовать, чтобы я поговорил с ней…

– Я должен сначала задать этот вопрос ей. Обещаю, она узнает обо всем, о чем мы тут говорили.

Я улыбнулась лисьей шутке, он явно знал, что я оценю его слова.

– Она весьма чувствительная особа с бурным воображением, – зловеще произнес герр Клостергейм. – И мы должны сделать все возможное, чтобы защитить ее от нее самой.

– Именно так, – подтвердил лорд Реньяр.

В конец концов герр Клостергейм ушел, и лис развязал мешок.

– Ну что, мадемуазель? Что вы об этом думаете?

– Меня предупреждали, чтобы я не верила ему, что бы он ни говорил.

– И я бы на вашем месте прислушался к этому предупреждению, – согласился он. – В любом случае это показывает, что либо он сам, либо его шпионы будут искать вас. Мы должны вести себя осторожно.

– Согласна, лорд Реньяр. Но как я могу прятаться от него и в то же время делать то, что сказала миссис Дом?

– Она не давала вам конкретных указаний, мадемуазель. Она же оракул, а не повелительница.

Я кивнула.

– Но что, если князь Лобковиц найдет нас совсем не скоро? Мне же нужно что-то делать, вы так не думаете?

– Я разделяю ваше недовольство, дитя мое, – вздохнул он. – Но нам не следует забывать о Клостергейме. Он исполнен решимости и, подозреваю, далеко не уйдет, даже если сказал правду и в самом деле поссорился со своим партнером фон Минктом. Эти двое не простые негодяи. Оба желают зла. Я почувствовал это еще при первом знакомстве с ним, когда фон Минкт пришел сюда с вашим предком.

Мне хотелось получить ответ на вопрос, который давно меня мучил.

– Вы говорите о времени, когда познакомились с моим предком, но он жил больше двухсот лет назад. Так когда же вы познакомились?

– С тех пор прошло лет пятнадцать или двадцать. Как я уже говорил, мадемуазель, у нас время течет по-другому, нежели в вашем мире. Я не знаю, отчего так, хотя многие люди пытались объяснить этот феномен, даже я сам как-то приобрел модель планетарной системы и различные астрологические приборы, пока их не украли в одной из войн, что регулярно сотрясают наш город. Все связано с циклами измерений, из которых состоят наши вселенные, они движутся с разной скоростью, вроде того, как движутся вокруг солнца планеты, каждая по-своему. Я не неуч, но так и не смог открыть закон, который удовлетворительно объяснил бы существующий феномен. Однако будьте уверены: вы не первая, кому довелось наблюдать его. А это может означать, что ваши родители пока даже не заметили вашего отсутствия.

Это его и самого подбодрило. И лишь тогда я поняла, что мой добрый капитан злочинцев волновался за меня так же сильно, как я переживала за своих родителей. Я бросилась к нему и обняла. Нос его задрожал, в горле у него что-то булькнуло, и большие лисьи глаза затуманились.

Следующие несколько дней меня сильно разочаровали. Люди лорда Реньяра сообщили, что Лобковиц и Фроменталь и в самом деле появились во дворце и даже встретились с Клостергеймом и фон Минктом, хотя встреча прошла не слишком дружески. Сколько бродяги из Глубокого города ни пытались связаться с моими друзьями, им это никак не удавалось. Лорд Реньяр хотел передать меня им из рук в руки, но считал, что не следует рисковать, путешествуя по городу. Нужно подождать, пока они сами не станут искать нас, думал он.

– Они не знают, где вас искать. Клостергейм явно не поделился с ними тем, что ему известно.

Тем временем я пыталась разгадать, что имела в виду миссис Дом, говоря о человеке без лица, Граалевом посохе и прочих вещах. В своем ли уме оракул? Может, она уже впала в детство? Как намекнул лорд Реньяр, будучи чудовищем, отрезанным от привычного опыта, ты постепенно теряешь связь с реальностью. Мне было ужасно скучно в таверне «Распациан», хоть я и подружилась с Куши и некоторыми другими «рыцарями с большой дороги» и «щипачами» и даже начала немного понимать их язык.

Со временем лорд Реньяр, хоть и неохотно, но все же позволил им брать меня с собой на улицу – при условии, что я переоденусь мальчиком. Они показали мне тайные проходы по городу, даже научили перелезать под мостами, минуя общее движение.

Куши называл меня «чудной шмакодявкой», говорил он это как комплимент, имея в виду, что я красивая, а Уинни, подружка Куши, называла меня «сладкой худышкой с черепушкой, полной премудростей» и вздыхала, что хотела бы иметь такую дочь. За неделю я стала чем-то вроде талисмана бродяг и разбойников и гордилась их расположением, хотя вряд ли мама с папой одобрили бы, что я провожу столько времени в подобной компании. Мне редко разрешалось покидать таверну, и мои новые друзья приводили своих детей поиграть со мной. Чтобы убить время, я училась у них разным трюкам, в том числе как шарить по карманам, воровать в магазинах и не быть пойманной.

Лорд Реньяр все чаще уходил по своим тайным делам. Я предполагала, что он ищет моих друзей. Куши, Уинни и другие обитатели таверны «Распациан» заботились обо мне, и хотя я знала, что нахожусь в надежных руках, оставаться здесь надолго мне не хотелось, неважно, как медленно текло время в моем измерении мультивселенной.

Но однажды утром мы утратили возможность принимать собственные решения: безо всякого предупреждения дверь отворилась, и на пороге стоял Клостергейм с горящими глазами на похожем на череп лице и в черной шляпе с широкими полями. На нем было все то же пуританское одеяние с белым воротником и манжетами. На широком ремне висели клинок и два пистолета – их он выхватил, когда вошел. По обе стороны от него стояли воины с обнаженными мечами в древнегреческих доспехах и в ожерельях, напоминавших связки лука. При виде высоких смуглых мужчин с блестящими черными бородами Куши и остальная компания занервничали. Куши снял шляпу с перьями, поклонился им и с той же издевательской вежливостью, с какой всегда обращался к властям, проговорил:

– Доброго утречка господам из Городской стражи. Ваш визит для нас редкое удовольствие. Чем обязаны?

Клостергейм ткнул в меня пальцем:

– Девочка. Вы похитили ее. Стража, убейте всех, если они окажут сопротивление. Вы в безопасности, фройляйн. Я отведу вас домой.

Я посмотрела на Куши, потом на стражников. Растерялась на мгновение.

– Это он хочет убить меня, – сказала я.

Затем, повинуясь инстинкту, я бросилась назад в комнату, хлопнула дверью и закрыла ее на засов, как учил меня лорд Реньяр. В таверне раздались выстрелы.

Я была уверена, что Клостергейм, заручившись поддержкой городских властей, на этот раз победит. В любой момент они могли ворваться в мою комнату. С колотящимся сердцем я открыла окно спальни и спрыгнула на черепичную крышу под окном. Сползла вниз, схватилась за водосточную трубу и спустилась на вымощенный камнем задний дворик таверны. Надеялась спрятаться где-нибудь поблизости, пока они не уйдут. Я открыла засов на воротах и выскочила в переулок. К тому времени как я добралась до темной подворотни, на заднем дворе уже раздавались крики. Ко мне бежали стражники. Выбора не оставалось. Я заползла во двор и спряталась между штабелями ящиков и бочек. К счастью, сапоги стражи прогрохотали мимо. И лишь когда окончательно стемнело, я рискнула высунуть нос и вернуться обратно в таверну, но обнаружила, что ворота уже закрыты. Чтобы войти через переднюю дверь, мне нужно было рискнуть и выйти на улицу.

Я выскользнула на улицу, ведущую на площадь, и заметила блеск доспехов. Там стояли городские стражи – их, вероятно, оставил Клостергейм. Я продолжала идти, стараясь прятаться в тени, хотя понятия не имела, куда направляюсь. В конце концов вышла к колышущемуся черному мрамору реки и рядам заброшенных складов, по которым бегали крысы. Мне казалось, что у воды в темноте я буду в сравнительной безопасности. В новом городе, на противоположном берегу реки, солдат было вроде бы намного меньше. Искры и пламя вырывались из дымящихся труб фабрик и заводов. Даже досюда доносился запах дыма, похожий на запах сваренных вкрутую яиц; я сразу вспомнила, что так пахнут фейерверки, которые запускают в Ночь Гая Фокса.

Мне показалось, что я узнала ближайший мост – именно там Куши с друзьями учил меня перебираться на другую сторону. Под мостом пролегал узкий проход, который рабочие используют во время ремонта. Если ты маленький и верткий, туда можно взобраться по узорчатой железной решетке, протиснувшись сквозь трубы.

Медленно и осторожно я добралась до основания моста. Слышала, как грохочут по нему телеги, конские копыта и солдатские сапоги. Никто даже не думал посмотреть вниз, пока я быстро взбиралась по кованой решетке и пролезала по короткой трубе. Я перебралась сквозь защитную металлическую крышу и перепрыгнула на проходной мостик по другую сторону закрытых ворот.

Оставалось лишь тихонько пробежать по деревянным мосткам на другую сторону и повторить все еще раз, чтобы очутиться у складов, которые, хочу добавить, воняли не лучше предыдущих. Я была права. На той стороне солдат вообще не оказалось. Все они собрались на дальнем берегу.

Я старалась держаться боковых улиц. Чем ближе я подходила к огромным заводам, окруженным стенами, тем жарче становилось. В моем собственном мире в Миренбурге производили сталь, которой он прославился, выпуская известную марку восточно-европейских автомобилей «Попп». Тут они, по всей видимости, делали копья, мечи, пушки и прочее оружие, более подходящее для клиентуры этого времени.

А затем, как назло, как только я дошла до середины заводской стены, не имея возможности спрятаться, на дорогу выехал эскадрон вооруженных всадников. Скорее всего, они не меня искали, а направлялись в сторону моста, но я была уверена: если меня увидят, то сразу же узнают.

В заводской стене я заметила дверцу, как я полагала, наверняка закрытую или чем-то заставленную. Но, к моему удивлению, ручка повернулась. Дверь открылась без скрипа, и я скользнула в жаркую тьму. Может, какая-нибудь богиня благоволила ко мне?

Здесь, в конце мрачного коридора, обнаружилось еще три двери. Не дожидаясь, пока сюда ворвутся солдаты, я позволила любопытству увлечь меня дальше. Будь я хоть немного благоразумнее, спряталась бы ненадолго, а затем снова вышла на улицу. Но я пошла по коридору и приоткрыла среднюю дверь. Там находился турникет, а за ним конторские служащие. Они вполне могли бы быть из моего времени, если не обращать внимания на их одежду. Повсюду раздавался гул и заводской шум. Иногда в воздухе вспыхивали яркие языки пламени.

Левая дверь, судя по первому впечатлению, вела в неиспользуемый кабинет с пыльными столами и шкафами для бумаг. Но в этой комнате имелся еще один выход. Я закрыла входную дверь, и стало совсем темно, пришлось перемещаться на ощупь, пока я не добралась до него. Как я и ожидала, он оказался заперт. Но в замочной скважине я нащупала большой ключ. Он повернулся с трудом. В отличие от дверцы в заводской стене, эту обслуживали из рук вон плохо. Я повернула ручку и услышала пронзительный скрежет. Он чуть не повредил мне барабанные перепонки, хотя и оказался не таким уж неприятным, а скорее на удивление мелодичным. Затем шум затих. Что-то забулькало. Хлынуло. Зашипело.

Я открыла дверь пошире. Она вела на смотровую площадку над заводским цехом. Расплавленная сталь выливалась, точно лава, из огромных чанов, их тащили на цепях потные полураздетые мужчины. За их работой наблюдали горластые мастера и другие специалисты, они помогали направлять чаны и наклоняли их над формами для отливки. Свет слепил, жар обрушился на меня, словно стена. Горящая жидкая сталь текла и разливалась.

Прищурившись, я заметила слепого парня-альбиноса. Он стоял у металлического пульта управления. Задрав подбородок и склонив голову к плечу, он внимательно прислушивался к чему-то. В какой-то момент его тонкая белая рука взметнулась вверх. И все замерли. Он снова прислушался, в алых глазах отразились отблески раскаленного докрасна металла. Чаны над головой загрохотали, зашипели, расплавленный металл переливался через края. В цеху кипела работа, но я так и не могла понять, что здесь производят. Большинство отливочных форм были дюйма три в ширину и фута три в длину. Они отливают какие-то прутья?

Мне удалось протиснуться в пространство за рулонами неиспользуемой цепи и получше разглядеть, что творится внизу. Пока я смотрела, один из рабочих вскрикнул. Капля расплавленной стали упала ему на плечо. Из другого конца цеха к нему подбежал медик и налепил на рану пластырь. Рабочий вернулся на свое место. Я заметила пластыри и на других рабочих. Какая опасная у них работа! Почему же им не выдадут защитную одежду? В экономике я тогда совершенно не разбиралась.

Слепой парень меня заворожил. Он был года на четыре старше меня. Длинные молочно-белые волосы, как у месье Зодиака, а кожа его светилась, словно полированная кость. Но пластырей на нем было гораздо меньше, чем на рабочих. Даже издалека было заметно, что он потеет. Его светящиеся алые глаза совсем ничего не видели. Может, его ослепил сверкающий металл? Однако парень явно отличался острым слухом. Именно из-за отменного слуха его и взяли сюда, как я поняла.

Мужчины остановили работу, рядом с ним оказался чан с кипящим металлом, и парень прислушался. Затем что-то сказал, показывая на формы для отливки. Рабочие поднесли к ним чан и залили жидкий металл. Подошел кто-то вроде начальника и заговорил с ними. Они все сторонились парня и старались не касаться его.

Я наблюдала за ними больше часа, смотрела, как альбинос слушал, почти всегда забраковывая сталь, иногда давал указания, размахивая руками. Когда сталь остывала, отливку подносили ему, и он снова прислушивался. Некоторые принимал, другие отвергал. Судя по реакции рабочих, это была привычная для них рутина. Должно быть, альбинос определял брак на слух.

Я не сомневалась, что парень состоит в родстве с моим дедом и месье Зодиаком. Даже манеры его казались мне знакомыми. Неужели он узник завода? Я не была в этом уверена. Ведь его никто не охранял.

Он постоянно работал, слушал и давал указания, слушал и отвергал. Наконец я поняла, что они отливают клинки, которые потом отполируют, заточат и украсят другие руки. Но большую часть болванок парень отбраковывал. Я сказала бы, что он прислушивался к песне стали. Клинки говорили с ним, и он не принимал почти ни один.

Вдруг прозвучал гудок. Работа остановилась, мужчины уселись в сторонке, развернули пакеты с бутербродами и принялись за еду. Слепого подвели к месту всего в паре ярдов подо мной. Пока рабочие обедали, парень только пил из большой кружки, которую подал ему охранник. Обращались с ним охранники осторожно. Наверное, он им по-своему нравился, но относились они к нему как к чужаку, а не как к своему. У меня появился шанс. Когда его ненадолго оставили, я рискнула позвать громким шепотом:

– Мальчик! Слепой мальчик!

Он поднял голову. Услышал меня. Но не ответил вслух, а тихонько пробормотал:

– Девочка? Наверху? Нуда, лежит на мостках наверху, скрытая цепями, и…

– Я видела, какой ты умный, – перебила я его. – Но я тут не для того, чтобы тобой восхищаться.

– Зачем ты здесь? Это Макталбейн послал тебя найти меня?

– Не знаю такого. Я потерялась. Случайно. Мои родственники очень похожи на тебя. Фамилия Бек тебе что-нибудь говорит?

Он покачал головой и осушил кружку до дна. Снова прозвучал гудок. Начальник направился к нему, чтобы отвести на рабочее место.

– Ты должна забрать меня отсюда, – неожиданно зашептал парень. – Если ты друг, помоги освободить меня. Как тебя зовут?

– Унна, – ответила я.

– Так звали мою мать! Ты знаешь Танфелля Хилла? – на лице отразилось отчаяние. – Эти двое привели меня сюда, но…

– А тебя? Как тебя зовут?

– Здесь меня называют Онрик, – сказал он. – Мой отец…

Начальник подошел слишком близко. Парень замолчал.

– Я освобожу тебя, – прошептала я. – Но я должна найти того, кто поможет. Я всего лишь маленькая девочка.

– Ты подарила мне надежду, как никто другой, – произнес он так тихо, что я едва услышала. Начальник забрал его и отвел обратно на пост.

Я растерялась. Каким образом я могу находиться в родстве с парнем, которого никогда не видела и который обитает в другом времени в другой части мультивселенной? Я вышла из своего укрытия. Кто-то закричал. Неужели меня увидели? Я бросилась к ближайшей двери, где царила тьма, вспомнила, что нужно повернуть ключ, а затем на цыпочках пробежала к входной двери. В коридоре по-прежнему никого не было. Как я могу помочь Онрику, думала я, если себе-то помочь не могу?

Я вернулась на улицу. Может быть, лорд Реньяр найдет кого-то, кто освободит Онрика и избавит нас от опасности? Неужели мы родственники? Может быть, Клостергейм и фон Минкт искали его? Или надеялись, что я приведу их к этому парню? Может, мы с ним все-таки связаны?

В полном тумане я добралась до моста и вернулась туда, откуда пришла. Где найти помощь? Таверна – единственное подходящее место. Мне оставалось только надеяться, что стражники севастократора уже ушли, так как на мосту все еще кипела жизнь.

Я пересекла складской район, нашла знакомую улицу и пошла по ней. Позади раздался топот марширующих стражников. Я была так измотана, что почти приготовилась попасть в плен.

Когда я зашла в подворотню, меня замутило от страха: чья-то рука зажала мне рот, другая рука обхватила меня и подняла. Я пыталась вырваться, пока не услышала, как Куши прошептал мне на ухо:

– Тихо, смертная шмакодявка.

Мы свернули в переулок, и он отпустил меня. Все лицо его было в синяках и ушибах, на левом боку рана. Казалось, ему стыдно за свой вид – он все время извинялся.

– Его милость до сих пор не вернулся. Болтают, что его схватили.

Я ужаснулась.

– Что мы можем сделать?

– Увезти тебя отсюда. Увезти в безопасное место. Понятия не имею, как Клостергейм переманил стражников на свою сторону. По всему, убедил севастократора, что мы тебя похитили.

– Князь Лобковиц и лейтенант Фроменталь должны быть у него во дворце. Они бы ему не позволили этого!

– Мы не знаем, что там случилось, малышка. – Он вел меня по лабиринту переулков между зданиями. – Нужно найти шефа. А пока мы спрячем тебя здесь.

Он открыл дверь, и мы вошли в бедняцкую лачугу.

В углу лежал тюфяк; кроме него, в комнате были стол и грубо сколоченные табуретки.

– Постарайся поспать, – посоветовал он. – Утром я принесу тебе еды.

Я легла отдохнуть.

Куши так и не вернулся к полудню следующего дня, и я поняла, что либо он погиб, либо его схватили. Если его станут пытать, то узнают, где я. Но я все еще думала о бедах парня-альбиноса. Я не могла просто так оставить его. Он же попросил о помощи. Прихватив с собой одеяло, я покинула лачугу и вышла на шумную улицу. Сначала нужно отыскать еду. Затем севастократора. По крайней мере, я смогу объяснить ему, что Клостергейм его обманул, а может быть, даже найду лорда Реньяра и уговорю его помочь парню.

Глава пятая

Днем выходить рискованно, но мне надо было что-нибудь съесть. По крайней мере, я уже не привлекала внимания. Грязная, одетая в лохмотья, я выскользнула на улицы, даже не представляя, где можно раздобыть еды. Глубокий город наводнили напуганные люди, они не привыкли к присутствию городской стражи, даже несмотря на то, что стражники, по древней традиции, держались особняком. Лорд Реньяр исчез, а кроме него никто не мог потребовать соблюдения давних договоров. Стражники чувствовали себя не слишком удобно в странных древнегреческих доспехах. У большинства из них на шеях висели гирлянды из чеснока. Очевидно, так они пытались защититься от болезней. Пистолеты имелись только у Клостергейма. Остальные вооружились мечами, копьями, щитами и луками, хотя жители Глубокого города не имели недостатка в огнестрельном оружии. Случись бунт, стражники не смогли бы удержать их под контролем.

Мне пришлось применить в жизни те знания, которым научили меня Куши и его друзья. Мучаясь от чувства вины, на рынке я стащила у зазевавшегося пекаря каравай и пирог. Забежала в ближайшую подворотню и набросилась на них. Любой, умирая от голода, сделал бы то же самое, что и я. Хорошо, что мама этого не видела! Стоит ли мне пытаться снова отыскать миссис Дом? Она предсказала мое будущее и даже упомянула мальчика. Но я напомнила себе, что лучше пойти в Мелкий город и попробовать разузнать, что случилось с лордом Реньяром и князем Лобковицем, поэтому, стараясь не бросаться в глаза, я медленно пошла по спиральной улице в направлении широкого базальтового бульвара.

К полуночи я добралась до черной мраморной улицы, что перерезала город с востока на запад; посреди нее стоял огромный дворец в греческом стиле, огонь на его крыше освещал ближайшие кварталы. Я посмотрела на дом-монолит, где жил севастократор, с новой точки зрения.

Понимала, что мне не стоит выходить на открытое пространство, но постоянно держала в поле зрения огромный темный купол, блестящий лаком, золотом и серебром. Прячась за деревьями и домами от патрулей, я приближалась к дворцу, окруженному черной стеной; ее освещали расположенные на равном расстоянии факелы, пламя их дрожало в ночном воздухе. Сверху на меня смотрели древние охряные, желтые, коричневые и темно-зеленые Осенние Звезды.

Позади раздался какой-то звук, пахнуло чем-то знакомым. Я спряталась в тень. Обернулась и, к своему удивлению, увидела ту же черную пантеру, которую впервые встретила в пещере Инглетона. Вроде бы она не желала мне зла, в ее узких глазах светилось добродушное выражение, словно у домашней кошки. Вибриссы дернулись, в горле раздался низкий рокот, похожий на мурлыканье. При ее дружелюбной позе довольно странно смотрелась пасть с дивными саблезубыми клыками. Пантера улеглась передо мной. Каким-то образом я поняла: она хочет, чтобы я забралась к ней на спину, и она поможет мне сбежать.

– Я не могу, – прошептала я. – Нужно забраться во дворец и найти лорда Реньяра.

Кошка заурчала вопросительно. Затем поднялась и замерла в ожидании. Я снова покачала головой. Так как я отказалась от поездки на ее спине, пантера повела меня во тьму в сторону дворца, время от времени оборачиваясь. Решив, что она знает тайный ход, я пошла за ней, пока мы не очутились в густых зарослях у огромной обсидиановой стены. Перелезть через нее казалось невозможным, однако другого пути не было. И вновь пантера легла, явно давая понять, что хочет перепрыгнуть через стену со мной на спине, в этот раз я сделала то, что она потребовала. Обняла мощную шею, и огромная кошка совершила жуткий прыжок. Ветер трепал мои волосы, и я вдруг необычайно обрадовалась, почувствовав, как напряглись невероятные мускулы. Мы приземлились на широкой лужайке. Вблизи я разглядела фонтан и летний дом, построенный как греческий храм в миниатюре. Рядом с фонтаном темнело не меньше дюжины силуэтов, должно быть, там стояли стражники. Пантера пересекла лужайку, направляясь в сторону здания. Еще один прыжок, и, выскочив из ночи, мы угодили прямо в яркий день!

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к свету. А затем я увидела их. В ярко освещенном летнем доме стоял не только лорд Реньяр, но и князь Лобковиц с лейтенантом Фроменталем. Увидев нас, они, кажется, удивились не меньше моего. Я скатилась со спины пантеры и бросилась обнимать лорда Реньяра, который выглядел одновременно обрадованным и обеспокоенным. Я обернулась, чтобы погладить по голове большую черную кошку, но та уже исчезла. На ее месте стояла женщина, точная копия моей бабушки, только намного моложе. Белоснежные волосы, бледная кожа и необычайно яркие алые глаза.

– Какая же ты упрямая, детка, – сказала она. На ней были красная куртка и черные узкие брюки. На ногах кожаные сапоги, на плече колчан со стрелами. В левой руке она держала ненатянутый лук. – Почему ты убежала?

– Ба? – удивленно протянула я.

– В каком-то смысле.

– Ты родственница месье Зодиака?

– Да.

– Ты… и пантера… но как?

– У нас особые отношения, – улыбнулась она. – Прости за все эти тайны, но другого способа найти тебя не было.

– Ты здесь в плену?

– Я‑то нет, а вот моих друзей схватили. Клостергейм убедил правителя города, что их надо бояться, потому что они похитили тебя и держат в плену.

– Но с чего ему так мной интересоваться?

– Из-за пророчества оракула насчет Граалевого посоха. Из лучших побуждений они хотят стать хранителями Посоха. Полагаю, они ни в коем случае не согласятся с тем, что ты достойна этого звания.

– Я даже не знаю, что это за работа. И что за Посох такой. Да и нет его у меня, я понятия не имею, где он.

Я хотела расспросить ее о слепом мальчике Онрике, но не знала, с чего начать.

– Мы все это понимаем, Унна. – Князь Лобковиц шагнул вперед, присел и обнял меня. – Но Гейнор, тот другой, кого вы видели в Инглетоне прошлой ночью, убежден, будто вы являетесь ключом к обладанию Посохом. Думаю, они ошибаются, но случилось так, что нас схватили прежде, чем мы смогли найти вас и забрать домой. Здесь вы пока в безопасности. Они не догадаются искать вас в тюрьме, я в этом уверен.

– Как они вас схватили?

– Магия, – просто ответил лейтенант Фроменталь. – Могущественное чародейство, которое превосходит все наши знания в этой области. Никто из нас, кроме Уны, крадущей сны, не обладает такими силами. Мы едва можем защититься от них, не говоря уж о том, чтобы нападать. Но вы способны нам помочь.

Я пребывала в полном замешательстве, но предположила, что Уна, крадущая сны, – моя бабушка в молодости.

– Помочь вам? – удивилась я. – Но я даже себе помочь не могу. И вообще-то даже не верю в магию. Вернее, не верила, пока не встретила миссис Дом, хотя вполне возможно, что это просто другая форма жизни.

– Я во многом согласен с вами, моя дорогая юная леди, – нахмурился лейтенант Фроменталь. – Но рациональное мышление не способно полностью объяснить то, чему я стал свидетелем в мире, называемом Миддлмарш. Например, просто поглядите наружу.

Он указал на окно. Снаружи стоял солнечный день, а фигуры на лужайке оказались дюжиной индейцев в ярких, украшенных раковинами и бусинами набедренных повязках, штанах и кожаных куртках. Бритые виски, один-единственный длинный клок волос посреди бритого же черепа, яростные лица в боевой раскраске. В руках они держали разное оружие – томагавки, копья, луки и щиты – и выглядели так, словно сошли со съемочной площадки фильма «Последний из могикан». Все они застыли как вкопанные, не успев завершить шага.

– Кто они такие? – спросила я.

– Мои друзья, – ответила Уна. – Соплеменники. Они пришли со мной, чтобы найти тебя, милая. Но, с тех пор как мы сюда прибыли, я не могу общаться с ними, и они не могут двинуться с места. На них наложили чары. Все находятся во власти севастократора, князя Миренбуржского.

– А я тоже узница? – уточнила я.

– Вероятно, нет. Ни ты, ни пантера, ни я. Поэтому мы и смогли привезти тебя сюда, чтобы объяснить, что случилось. Наши друзья пришли попросить помощи севастократора. Их обманом заставили ступить на его землю и войти в это здание. Мы понятия не имеем, почему он перешел на сторону таких злодеев, как Пауль фон Минкт и герр Клостергейм. Я уже говорила: либо они чем-то его напугали и встревожили, либо пообещали то, от чего он не смог отказаться.

– Что, например?

– Полагаю, Камень, – отозвался князь Лобковиц. – Он весьма сильно им интересовался, когда мы пришли сюда в поисках тебя. Спросил, знаем ли мы, где находится Камень. Мы честно ответили, что, насколько нам известно, он пропал. Севастократор сказал, что Камень и его хранителя в последний раз видели в Миренбурге. Мы, разумеется, знаем, что его совсем недавно кто-то украл из лондонской квартиры твоих дедушки и бабушки. Потому они и не смогли встретиться с нами, как мы договорились. «Исполняй свое дьявольское дело», кажется, таков девиз? Может, Камень нашел себе другого хранителя? Как мы все знаем, он сам определяет свою судьбу.

Я хотела спросить Уну, кем она мне является. Была уверена, что это моя бабушка. Но имелись и другие вопросы, более насущные.

– Вас тут кормят? – спросила я.

– До сих пор еды нам не предлагали, – отозвался лейтенант Фроменталь. Он показал на пару чересседельных сумок, лежавших на диване. – Но князь Лобковиц запасся провизией, прежде чем мы выехали из Инглетона на поиски вас. Видите ли, с тех пор как мы сюда прибыли, в этом здании прошло всего лишь несколько часов. Подозреваю, что, как и город, оно лежит вне обычных законов времени и пространства. Хотите бутерброд?

Я хотела спросить насчет Онрика, но князь Лобковиц заговорил первым. Причем как-то неловко.

– Мы не должны тревожиться, мадемуазель, – сказал он, взглянув на меня.

– Хорошо, – ответила я. – Я знаю, что все здесь такое странное. Даже более чем. Но я не боюсь. Особенно теперь, когда я нашла вас. Но тут есть один мальчик…

– Только мы с тобой можем уйти отсюда, – сказала Уна. – Только на нас не лежат чары.

– Это севастократор виноват? Что он затеял?

– Подозреваю, что ничего. Он желает добра, но, похоже, оказался не слишком умен, – ответил лорд Реньяр. – Видимо, Клостергейм и фон Минкт скормили ему ложь и почти наверняка напугали, заставив наделать глупостей и в том числе захватить Глубокий город, защищенный множеством древних заклятий. Это может привести к катастрофе. Если Клостергейм и фон Минкт убедили его, что, борясь с нами, они помогают вам, то, вероятно, в этом и кроется ответ. Разумеется, я не знаком с ним слишком близко. Мы встречались лишь по всяким торжественным случаям и никогда не общались. Он правит здесь, а я – в Глубоком городе. Все так, как и должно быть. В устойчивом равновесии.

– Но почему равновесие нарушилось?

– Это началось несколько лет назад, – произнес лорд Реньяр. – Когда Манфред фон Бек впервые посетил нас. Он был не причиной, а скорее первым знаком каких-то серьезных подвижек Космического Равновесия.

Князь Лобковиц ответил:

– Я знал этот город и его правителей много лет. Всегда наслаждался общением и никогда не подозревал, что они могут устроить такой фокус, из-за которого мы оказались в ловушке. Думаю, фон Минкт и Клостергейм наложили на севастократора чары, либо он перед ними в долгу, поэтому они используют его для осуществления собственных планов.

– Чтобы найти меня? – спросила я.

– Полагаю, у вас есть нечто, что они хотят заполучить, моя дорогая, или доступ к этому.

– Посох, о котором говорила миссис Дом?

Лорд Реньяр рассказал, как сводил меня к оракулу. Может ли Онрик быть тем самым мальчиком, о ком пророчествовала миссис Дом? Я сдалась и больше не пыталась поднять эту тему. Никто меня не слушал. Да и понятно: они решали насущные проблемы.

– Обо всем прочем можно догадаться, – сказала Уна. – Грааль опять исчез. Какая сила нарушает Равновесие снова и снова, все чаще и чаще?

– Мне кажется, проблемы создает сон нашего друга, – заметил князь Лобковиц. – Хотя он скоро закончится, а это может означать, что для всех нас наступит небытие.

– Нет, – покачала головой Уна. – Разумеется, обычное окончание сна не принесет разрушения. Но то, что произойдет в момент, когда он завершится, и определит, продолжится ли жизнь или же нас ждет полное уничтожение. Он готов умереть за это равновесие, но без нашей помощи он может умереть зазря.

– А дитя… – Князь Лобковиц посмотрел на меня, словно извиняясь, что говорит обо мне в третьем лице. – Она хранит тайну?

– Очевидно, Клостергейм и фон Минкт верят в это. Они попытаются завладеть Граалем и в третий раз. Уже дважды мы нарушали их планы. На этот раз у них намного больше сил. Присутствующая здесь мадемуазель играет важную роль в их махинациях. Поэтому так важно увести тебя в безопасное место, детка.

– Я лишь хочу попасть домой, – проговорила я с чувством. – Но я обещала помочь мальчику. Он работает на заводе над рекой. Он сказал…

– Не хочу показаться мрачной, – перебила меня Уна, – но, возможно, мы отдаляемся от нашего мира, а не приближаемся к нему.

Заметив мою тревогу, она смягчилась и добавила:

– С точки зрения мультивселенной, безразмерной и бесконечно разнообразной, мы находимся не слишком далеко. Все реальности пересекаются в Миддлмарше – Пограничных землях. Вне всяких сомнений, ты уже ощутила это на собственном опыте.

Я кивнула. Помолчав, спросила:

– Вы, кажется, говорили, что у вас достаточно еды, лейтенант Фроменталь. Если так, то нельзя ли мне…

– Конечно, моя дорогая. Конечно. Бон аппети!

Широким жестом он раскрыл корзину, и я сразу же заметила, что мама положила туда все мое самое любимое. Я вынула булочку с сосиской, чипсы с солью и уксусом, яблочный пирог и диетический «Доктор Пеппер» и набросилась на еду. И через пару минут была как новенькая!

– А теперь нам с тобой пора выбираться отсюда, – сказала Уна. – У моих воинов нет таких способностей, и они угодили под чары прежде, чем я поняла, что случилось. Мне нужно освободить их. Мой старый друг позволил ненадолго воспользоваться их услугами. Сомневаюсь, что он обрадуется, когда узнает, в какую ловушку я их завела.

Я посмотрела на индейцев.

– А из какого они племени?

– Они родичи ирокезов, – ответила Уна. – Но сами называют себя какатанава – Народ Круга.

– А кто твой друг?

Она широко улыбнулась.

– Ты знаешь его под именем Гайавата. В школе еще проходят эту поэму?

– Моя ба ее читает. – Я прямо сверлила ее взглядом.

– Не сомневаюсь, – неожиданно усмехнулась Уна.

Она точно моя бабушка! Интуиция подсказывала, что это так. Я даже не пыталась понять это логически. Подобные мысли меня еще больше путали, поэтому я и перестала задаваться вопросами.

Передо мной вновь возникла величественная пантера. Я взобралась к ней на спину, и, прежде чем успела обернуться и попрощаться с остальными, большая кошка прыгнула вперед, перескочила через лужайку и стену и побежала по широкой улице.

Я спрыгнула с нее и укрылась в тени. Уна бежала рядом, отставая на пару шагов.

– И что будем делать дальше? – спросила я.

– Поищем Клостергейма и фон Минкта, – сказала она. – Боюсь, это все, что мы можем сделать. Придется использовать тебя как наживку.

– В каком смысле?

– Единственный способ выманить их наружу – это вернуть тебя в «Распациан». Будем надеяться, что Клостергейм и его спутник пойдут искать тебя. И если они не придут со стражниками севастократора, то у нас есть шанс.

– А что, если они меня схватят?

– Я буду рядом, чтобы спасти. Это все, что я могу обещать.

– Ладно, – с сомнением согласилась я. План выглядел довольно отчаянным. Но ничего лучше я предложить не могла.

– Тогда идем в таверну.

Пантера растворилась во тьме. Уна, похоже, знала все закоулки Глубокого города. К рассвету мы пришли в «Распациан». Стражники севастократора исчезли. Зато бунтовщики вернулись – они слонялись вокруг таверны, правда, утратив весь свой воинственный дух. Куши обнаружился в подвале. На лбу сверкал еще один синяк, шляпа пропала. Одежда была разодрана. Однако щербатый рот расплылся в широченной улыбке, когда он узнал меня.

– Хвала Арри-Оку! Ты цела! И свободна! Мы думали, стража схватила тебя. Они ушли всего несколько часов назад. Будь осторожна, вернуться могут в любое время. Им нужна ты, это уж как пить дать. А лорда Реньяра ты, случайно, не видела?

– Я нашла его! Он в темнице севастократора, у него во дворце. Невредим, но сделать ничего не может.

– Его держат там с помощью чародейства, – добавила Уна.

– То-то и оно, мадам, – кивнул Куши. – Только чародейство и могло удержать моего хозяина в темнице. Мелкий город нарушил многовековой договор с Глубоким городом. Лорд Реньяр говорил мне, что это против правил, когда один король захватывает другого.

– Они говорят, наступили отчаянные времена, Куши, – сказала я.

– Должно быть, так, маленькая мисс. Должно быть, так, – с горечью согласился он.

– И только чародейство способно освободить его, – произнесла Уна. – Кто сможет нам помочь, герр Куши?

Он повел нас по ступенькам в таверну. Внутри толпились воры и их подружки. Все вооруженные. Встревоженные. Они собрались вокруг нас в ожидании новостей, ужасаясь тому, что кто-то прибегнул к чарам. В Миренбурге это редкость. Их потрясли не только доказательства применения магии, но еще и то, что ее вообще использовали. Магия считалась делом неспортивным, чем-то выходящим за рамки. Севастократор вел нечестную игру. Они принялись обсуждать это между собой. Почему он так поступил? Может, кто-то получил над ним власть? Может, это проделки Владык Порядка и Хаоса?

Наконец Уна подняла руку.

– Могу сказать лишь одно: здесь наверняка замешаны Клостергейм и фон Минкт. Кто-нибудь из присутствующих знает, почему они так влияют на севастократора?

– Чего они хотят? – спросила атаманша, миссис Нагель.

– Если коротко, им нужна эта девочка.

– Что у нее есть такого, что им нужно?

– Честно, я не знаю, – развела я руками. – Я просто… просто маленькая девочка.

Звучало это ужасно глупо и смешно. «Что за отстой!» – подумала я.

– Почему это мы должны защищать тебя? – спросил кто-то. – Лорда Реньяра схватили. Древние заветы нарушены, магия в действии. Почему бы нам не отдать тебя людям севастократора?

Ответить я не могла. Хотела, но сдалась. Чувствовала себя ужасно виноватой и начинала плакать. Уна обняла меня, но и это не утешило.

Она спокойно проговорила:

– Будете беречь ее, и тогда сможете с ними торговаться. Отдадите – ничего не получите взамен.

Это их уняло. Куши с заострившимся лицом шагнул вперед. Он нашел свою шляпу с перьями. Мрачное лицо выглядело решительным. Он заговорил, тихо и отчаянно:

– У нас есть собственная честь. И магия нам нужна своя. Выбора нет. Придется попросить Клемента Шнука о помощи.

Имя герра Шнука мне не понравилось. Похоже, всем остальным тоже.

Уна хотела что-то сказать, но ее перебили.

– Такое доверие мне льстит, господа.

Я повернулась к двери. Там стоял радостный круглолицый человечек. Зализанные назад блестящие черные волосы. Камзол из красных, золотых и зеленых лоскутков. Темно-зеленые башмаки с медными пряжками. Желтый шарф на шее. Он выглядел как клоун, но то, как зашипела и отпрянула толпа, ясно говорило: здесь его не любят и даже боятся.

Куши произнес упавшим голосом:

– С добрым утречком, Клемент Шнук. «Вспомнишь дьявола…» – так, кажется, говорят?

– А я ведь тебя много лет убеждал, что этот ваш сопливый севастократор заслуживает, чтобы на его дворец наложили чары, Куши. А теперь это звероподобное чудовище, которого ты зовешь хозяином, не смогло спасти вас от греческой солдатни, и вы наконец-то обратились к Клементу Шнуку. А что, если я откажу вам? У вас есть на примете другой чародей, который кинется представлять интересы Глубокого города, как только услышит о случившемся?

– Лорд Реньяр запретил тебе пользоваться магией под страхом изгнания, – проговорил кто-то в углу.

Арлекин обернулся к нему и ткнул пальцем:

– Изгнания? Будто я не могу убраться отсюда, когда мне захочется. Тогда что я могу для вас сделать? Прямо сейчас? Сейчас, когда я вам так нужен? Лорд Реньяр запретил… так, кажется? Между прочим, а где сам лорд Реньяр? Ах да, вы же хотели, чтобы я освободил вашего господина от тюремных чар. Чтобы он вернулся сюда и наказал меня за применение магии? Не вижу смысла, сограждане. Мне потребуется значительное вознаграждение, если я все-таки решу рискнуть и освободить вашего высокомерного господина. И потом я попрошу, чтобы он дал мне полную свободу использовать черную магию в городе. Тогда древнее искусство снова будет в ходу, и Клемент Шнук добьется справедливости и вознаграждения, которых заслуживает!

Еще одному актеришке слава вскружила голову, подумала я. В его присутствии я начинала дрожать от холода, когда он с вызовом вглядывался в лица тех, кто презирал его. Он снял свой капюшон и поклонился мне, но заговорил с Уной.

– Я слыхал о тебе, крадущая сны. И однажды даже встречался с твоей матерью. Она тоже оскорбила и унизила меня. И ты не выказываешь уважения. Скажи мне, почему я должен относиться к тебе по-другому?

– Мне не нужно ваше уважение, – спокойно произнесла Уна. – Только услуги. Назовите цену.

Он склонил упрямую голову.

– Цену? Возможно, душа или две. – Он жутковато ухмыльнулся и победно заплясал перед нами – кривлялся, извивался, вытягивал пальцы на руках и ногах, так что я почти ожидала: сейчас он, словно змея, сбросит свою блестящую кожу. – Но золото полезней. Мне нужно достаточно золота, чтобы выбраться отсюда – туда, где мне место. Туда, откуда я пришел.

– И где это? – спросила я.

Он смерил меня ледяным саркастичным взглядом.

– Где это? – прошипел он. – Где это?

Я посмотрела ему прямо в глаза. Я увидела в этих глазах зло – и меру его могущества.

– Именно это я и спросила.

Он отвел взгляд и вздохнул.

– Когда-то я был князем Цинциннати. Не того Цинциннати, которое ты, вероятно, знаешь, а восхитительного города с тонкими башнями и зиккуратами, где кошки говорили на множестве языков, где мой чародейский дар ценили и признавали, где меня окружал слабый пол, прекрасный и многочисленный. Все, что мне нужно для счастья, осталось в Цинциннати.

– А зачем вам золото, чтобы попасть туда?

– Я отправился на поиски золота, и оно поможет мне сохранить репутацию. Я могу путешествовать по лунным дорогам, но так и не могу отыскать свой народ. Каждые шесть месяцев покупаю новые карты. А они ужасно дорогие.

– А что, если я проведу вас? Я знаю тайну серебристых дорог, – шагнула к нему Уна.

– Золото мне все равно потребуется.

– Если мы дадим тебе золота, – сказал Куши, – а фройляйн Уна отведет тебя домой, тогда ты освободишь нашего господина и его друзей?

– Сделаю что смогу, хотя силы мои слегка подзаржавели, – пообещал Клемент Шнук. – Вы все знаете, на что я способен. Ибо, несмотря на репрессии лорда Реньяра, добрая половина из вас все эти годы бегала ко мне за чарами и зельями, и я вам угождал.

– За огромную цену, – заявила какая-то старуха.

– Обоснованную, сестрица, учитывая риски.

– Ты убил не одного своего клиента, – выкрикнул еще кто-то. – Тебя тут все ненавидят, и ты это знаешь. Фрау Фрёлих разбил паралич, а герр Нипкош несколько дней кричал, перед тем как умер. Мы знаем, что плотник Фрёлих не смог заплатить тебе за то, что ты навредил его жене. И нос у него почернел, а голова отвалилась.

Клемент Шнук с улыбкой раскланялся.

– Ценю ваши отзывы, друзья мои. Благодаря им ко мне все время идут клиенты, и денежки копятся.

– Ну что ж, – сказал Куши. – Мы от тебя избавимся, так ты нам всем и послужишь.

Шнук ухмыльнулся и приосанился:

– Дайте мне день-два, и я освобожу вашего господина. Это будет вам стоить сотню.

– Золотом?

– Нет, глупец! Сотню лет! Конечно, золотом. Сотню килограмм.

Среди обитателей таверны поднялись шумные споры. Но спустя какое-то время все согласились на его условия, и Клемент Шнук удалился.

– Я должна вернуться в темницу севастократора и предупредить лорда Реньяра о том, что вскоре случится, – сказала Уна. – Куши и остальные о тебе позаботятся.

Вскоре она исчезла. Я осталась одна в библиотеке лорда Реньяра. Но на этот раз я искала конкретные книги, те, откуда Клемент Шнук мог черпать свои чародейские знания. Обнаружила несколько томов и принялась изучать их с прилежностью, какой никогда не отличалась на уроках.

К следующему вечеру Уна вернулась. Она принесла мне пирожок со свининой, чипсы и маринованный лук. Я не могла отделаться от мысли, что на обратном пути она в последний момент забежала в паб, но маринованный лук мне всегда нравился, тем более что я умирала от голода. В Миренбурге английских пабов не так уж и много.

– Как там лорд Реньяр и другие? – спросила я.

– Без изменений. И мои какатанава до сих пор неподвижны. Как это ни ужасно, я отчаянно надеюсь, что у этого Шнука что-нибудь получится, хотя Клостергейм и фон Минкт наверняка станут противодействовать. Не хочешь навестить севастократора?

– А это не опасно?

– Возможно. Но если Клемент Шнук нападет на них с одной стороны, то это отвлечет наших врагов, и, может быть, получится выяснить, как они заставили князя вести себя столь неподобающе.

– А если не получится?

– У нас есть лук. И пантера, – ее усмешка меня подбодрила. – И хотя я совершенно не хочу подвергать тебя опасности, мне почему-то кажется, что в моей компании она грозит тебе меньше, чем здесь.

– Я уверена, что там мне будет спокойнее, – согласилась я.

– Тогда давай подождем и посмотрим, что сможет сделать Клемент Шнук.

Весь остаток дня я спала, ела или говорила с крадущей сны. Она ответила на многие вопросы, но избегала разговоров о семье или о том, какое имеет ко мне отношение.

– Если мы друг другу родные, то эта пара негодяев еще сильнее станет угрожать тебе, – сказала она. – Тебе лишь нужно знать: я дочь крадущей сны.

Смеясь, она добавила, что не нужно совать нос в чужие дела и что сны в одном мире мультивселенной являются реальностью в другом.

– А кто такая крадущая сны? – спросила я.

– Это точно не я, – ответила она.

– А Шнук сказал, что ты.

– Я дочь крадущей сны. Я знаю самые простейшие азы ремесла, но не хотела следовать примеру матери, у нее свое призвание. Я получила от нее небольшое наследство, когда она, по всей видимости, умерла. Начала путешествовать по мультивселенной, ходить по лунным дорогам, искать свой идеальный мир и спутника, который захочет разделить его со мной.

– И ты их нашла?

– Конечно. Но придется снова отказаться от них.

– Почему?

– Тот, кого мы любим, в беде. И тому, что мы ценим, угрожает опасность.

– И больше ты ничего не расскажешь?

– Пока нет. Обещаю, расскажу больше, когда удостоверюсь, что это безопасно.

– У тебя есть и другие враги, а не только Клостергейм и его напарник?

– Думаю, справедливо будет сказать, что враги у нас с тобой общие, – продолжать она не стала. – Я шла по твоему следу с самого Инглетона. Мне потребовалось почти два года, чтобы найти тебя.

– Два года! Но я здесь пробыла всего несколько дней!

– В разных снах время идет по-разному, – это все, что она сказала.

– И когда мы пойдем?

– Давай дадим герру Шнуку то, что требуется. Не знаю, как быстро они смогут с ним расплатиться и как скоро он исполнит обещанное, когда ему заплатят. Он работает над каким-то заклинанием дождя и существом, состоящим из воды, чтобы освободить наших друзей. Даже если его попытка не увенчается полным успехом, чары всех отвлекут. А нам пока нужно быть настороже. Люди севастократора могут вернуться сюда в любое время.

Хотя меня терзало беспокойство, я совершенно убедилась, что дочь крадущей сны знает, что нужно делать, и стала ждать.

Глава шестая

Солдаты севастократора вернулись на площадь «Распациана» еще затемно. Когда они появились из ближайших переулков, на их шеях все так же висели гирлянды из чеснока, словно они в любой момент ожидали нападения вампиров.

Врываться в таверну они не стали, просто выстроились на краю площади и махали бунтовщикам, которые к ним приближались. Выглядели стражники сурово, но не слишком враждебно. Жители Мелкого и Глубокого городов никогда не проявляли агрессии по отношению друг к другу и воспринимали это как должное. Даже приезд Клостергейма и фон Минкта не смог разжечь серьезной вражды между ними. Нас с Уной это озадачило.

– Кажется, им не очень хочется здесь находиться, – сказала она. – Ни одна из сторон не желает ссоры, так что же это значит? Впрочем, я уверена: выйди мы наружу, они бы тут же заковали нас в оковы и потащили в темницу!

– Интересно, что сказали им Клостергейм и фон Минкт?

– Нужно постараться это узнать. Тогда мы поймем, как действовать. Похоже на трехмерные шахматы, да?

Наступила ночь, и мы выскользнули в переулок позади таверны и сбежали от стражников. Уна шла впереди. Вскоре мы снова оказались у черного мраморного дворца, наблюдая за ним из зарослей и размышляя, как проще войти. Наконец Уна обнаружила самое слабое место в стене и выдохнула.

– Я пошлю пантеру, – сказала она. – Иди первой.

Она исчезла в зеленых зарослях. Через секунду пантера – она явно находилась рядом, послушная ее командам, – появилась передо мной и легла, чтобы я могла взобраться на ее гладкую спину. Мы снова перепрыгнули через стену, но на этот раз направились не к декоративному домику, который охраняли неподвижно стоящие индейцы-какатанава, а сделали крюк и по белой дорожке зашагали к дворцу.

Огромная лампа над головой, по всей видимости электрическая, отбрасывала тени, и они становились все гуще, по мере того как мы приближались. Яркому свету преграждала путь обильно и красочно украшенная каменная резьба в классическом восточно-византийском стиле. В самых темных местах горели факелы, они мерцали и отбрасывали подвижные тени – уставший разум мог принять их за чудовищ, стерегущих дворец. Я спустилась на землю, и пантера исчезла, но через пару секунд я услышала, что Уна шепотом зовет меня из зарослей. Как она и ожидала, большинство людей севастократора отправились в Глубокий город. Здесь же остались только телохранители.

Очень скоро мы уже пробрались во дворец и перебегали от колонны к колонне в поисках правителя. Издалека слышалась музыка. Мимо проходили слуги, но они смотрели на нас безо всякого подозрения. В центральном зале под высоким куполом, украшенным золотом, самоцветами и мозаикой, что-то происходило.

Там шел концерт. На троне, в серебристом венце с бриллиантами и рубинами, сидел стройный молодой человек с золотистыми волосами. Квартет состоял из арфиста, лютниста, флейтиста и барабанщика. Играли они что-то величавое и, по ощущению, удивительно современное, хотя мне такое совсем не нравится. Я отвлеклась на музыку.

Тогда Уна внезапно приняла решение. В мгновение ока она подскочила к трону севастократора и приставила клинок к его горлу. Музыка резко оборвалась.

Такой поворот даже меня поразил. Уна ничего не говорила о том, что она собирается угрожать жизни монарха.

Когда севастократор увидел меня, он отреагировал весьма впечатляюще. Вскочил и, к удивлению Уны, неожиданно сбил ее с ног. Она едва удержала клинок в руке. А затем он тоже упал. Севастократор явно запаниковал из-за меня, Уна же его совершенно не интересовала, пока он не оглянулся и не обнаружил, что она встала, сунула меч в ножны и прицелилась из лука прямо ему в сердце.

Взгляд его метался в поисках стражи; он тяжело дышал. Я направилась к нему, и он в страхе отпрянул.

– Прошу, – сказал он. – Умоляю! Я вам ничего плохого не сделал.

– У меня другое мнение, – ответила я. С прямым носом, с яркими голубыми глазами севастократор был невероятно красив, словно древнегреческий бог. – Я хочу знать, почему вы бросили в темницу моих друзей и нарушили древний договор с Глубоким городом.

– Ради общего блага, – сказал он. – Ваши друзья просто находятся в карантине. И вам тоже следует это сделать. По крайней мере, пока не будет найдено лекарство.

– Лекарство? – в один голос спросили мы с Уной. – Лекарство от чего?

– От болезни, которую вы принесли из своего мира.

– Это вам Клостергейм с фон Минктом сказали? – догадалась Уна.

– Доктор Клостергейм объяснил, что у девочки смертельно опасная чума, от которой вымерли Франкфурт, Нюрнберг и Мюнхен, да и в других городах Германии почти не осталось жителей, живых не хватало, чтобы хоронить мертвых. И все, кто находится рядом к ней, скорее всего, уже заражены, – севастократор говорил как человек, увидевший свою неминуемую смерть. – Вы поступили безответственно, приведя ее сюда.

– Но я не больна, – сказала я. – Со мной все в порядке, я никого не заразила. Даже моя белая крыса не подхватила от меня простуду в этом году!

– Они предупредили нас, что именно так вы и скажете. Лично у вас нет симптомов чумы, но вы можете заражать других.

Я вспомнила рассказ по радио о Тифозной Мэри и даже на секунду задумалась: а вдруг я и в самом деле являюсь носителем какого-то смертельного вируса?

– Чушь! – резко воскликнула Уна. – Мы с девочкой совершенно здоровы. Так же, как Лобковиц и Фроменталь, которые видели ее несколько дней назад. И лорд Реньяр, если уж на то пошло, тоже здоров.

– Я бы поступил безответственно, если бы не посадил ваших друзей в изолятор. Наш город очень древний. Я не могу допустить, чтобы его жители заразились. Поэтому нам пришлось действовать быстро и захватить Глубокий город. Никто не знает, с какой скоростью распространяется чума.

– Тогда почему никто из моих друзей в «Распациане» не заразился? – возразила я. – Никто из них не болен!

– Требуется время, чтобы болезнь проявилась.

– Это смешно, – покачала головой Уна. – Пара злодеев обвела вас вокруг пальца, и вы запаниковали. Они несут ответственность за неисчислимое количество смертей. Если потребуется и им выпадет такая возможность, эти негодяи, скорее всего, убьют девочку.

Севастократора ее слова, похоже, не слишком убедили. Он смотрел то на меня, то на лучницу, то на своих поданных и музыкантов.

– Доктор Клостергейм заверил меня…

– Доктор Клостергейм! – хмыкнула она. – Он не доктор, а скорее мясник!

– Что вы знаете об этом великом врачевателе? Он рискнул своей жизнью, чтобы предупредить нас об опасности.

– Какой еще опасности?

В этот миг в зал вошли двое мужчин и остановились в тени под мерцающим факелом на стене. Я сразу же их узнала. Разглядела тяжелое, но красивое немецкое лицо фон Минкта с холодными голубыми глазами и тонкими губами. Он был весь в черном со стальным нагрудником. Рядом с ним стоял худой мрачный старый «доктор» Клостергейм, глубоко сидящие глаза его сверкали. Голова напоминала бесплотный череп, узкий и зловещий. Я бы никогда не приняла их за пару героев.

– Которая исходит от ребенка. – Клостергейм ткнул в меня длинным костлявым пальцем.

– И каким образом маленькая девочка может представлять опасность? – Уна натянула тетиву.

– Она представляет жуткую опасность для всего мира, – хрипло и жестко ответил Гейнор фон Минкт.

– Я никого не обижала в Йоркшире. – Разговоры начали меня раздражать. – Я никому не причинила зла в Лондоне. Я была счастлива у себя дома в Инглетоне, пока не появились вы и не взяли наш дом в осаду!

– Мы лишь пытались предотвратить опасность, которую предвидели, – перебил Клостергейм. – Чуму, которая опустошит полстраны.

Эта ложь привела меня в ярость.

– Чума? Когда я уходила, Англия была в порядке.

– Бедная девочка. Лондон уничтожен, и твоих бабушку с дедушкой унесла чума. Ты об этом не знала?

Волна ужаса и отчаяния захлестнула меня.

– Что? – Я посмотрела на Уну.

– Это мерзкая ложь, князь Гейнор. Как же вы низко пали. И ради чего? – Уна вновь положила стрелу на тетиву, готовясь выстрелить в него.

Севастократор смотрел на меня с тревогой и поднес к лицу платок, пахнущий чесноком. Только теперь я догадалась, почему на шеях стражников висели связки чеснока. Они думали, что чеснок защитит их от чумы! Ну и от вампиров, конечно.

Я решила, что Уна и мои арестованные друзья обязательно рассказали бы мне правду.

– Я совершенно здорова, – сказала я, – и мои бабушка с дедом тоже.

Уна с широкой усмешкой глядела на двух злодеев.

– Именно так, – сказала она. – Я это гарантирую.

Севастократор нахмурился:

– Кому мне верить? Я отвечаю за жителей Миренбурга. Зачем доктору Клостергейму и князю Гейнору фон Минкту приходить ко мне с такой ужасной ложью?

– Потому что они хотят похитить меня, – ответила я. – Они уже пытались сделать это раз или два. Поэтому я нахожусь так далеко от дома… и хочу поскорее вернуться назад.

– Не нужно лжесвидетельствовать, – пробормотал Клостергейм. – Это не подходит столь юной особе.

– Согласна, – кивнула Уна. – Хотя вы это делаете по привычке, герр Клостергейм. Вы знаете меня, знаете мою силу. Вы ищете то, чем обладает девочка. Полагаю, вы уже заполучили второй предмет для заклинания. И совсем недавно, не так ли? Но половина заклинания хуже, чем полное его отсутствие. В любом случае есть вероятность, что вы собираетесь ее убить.

Прекрасное лицо севастократора затуманилось, он пробежался пальцами по золотистым кудрям. Ему не хотелось нести ответственность за мою смерть.

– Мои родители предупреждали меня насчет этих людей, – сказала я. – Это правда, ваша честь. Добра они мне точно не желают.

– Но они говорили так убедительно.

– Они умные слуги самого Мастера обмана, – сказала Уна. – Они служат лишь Князю Лжи.

– Это ты лжешь, а не я! – вскричал Клостергейм.

Но Уна попала в цель. Она запрокинула голову и снова рассмеялась.

– Ага! Лжец! Лжец! Вы даже не можете отличить истину от лжи!

– Что от меня требуется? – увиденное произвело на севастократора огромное впечатление.

– Отпустите моих друзей и воинов, и мы уйдем из Миренбурга, – пообещала Уна. – Кроме лорда Реньяра – он по традиции вернется в Глубокий город, как и всегда.

– А если у нас разразится эпидемия?

– Не разразится. Я же сказала вам. Клостергейм и фон Минкт солгали.

– Возможно, вы просто хотите спасти своих друзей. У девочки нет симптомов чумы. Так мы этого и не утверждали. Мы сказали, что она носитель, – шагнул ко мне князь Гейнор. – Доктор Клостергейм все вам объяснил. Он служил лекарем при множестве королевских дворов.

– И, без сомнения, отравил не одну чашку королевского какао, – заметила я, «доктор» же бросал на меня полные ненависти взгляды. – Я вам сказала. Он – лжец!

– Но ведь и ты можешь лгать.

Уне все уже надоело. Она еще сильнее натянула тетиву.

– У нас нет причин делать это. Если вы отдадите девочку Клостергейму и фон Минкту, то фактически приговорите невинное дитя к ужасной смерти.

Я верила ей, и у меня слегка кружилась голова. Я смотрела на двух злодеев. Они смотрели на меня, ничего не отрицая. Холодные глаза Клостергейма светились злобой. Фон Минкт прятал лицо под капюшоном.

Ситуация сложилась патовая.

Севастократор вздохнул:

– Похоже, чтобы исполнить свой долг, мне следует изолировать девочку и вас, фройляйн, пока мы не узнаем истину.

– А Клостергейм с фон Минктом?

– Их мы тоже посадим на карантин.

Клостергейм зашипел, несогласный с решением правителя, но не знал, что делать дальше. Оба яростно уставились на меня. Я почувствовала себя стейком, который пожирают глазами двое голодных мужчин, и придвинулась поближе к Уне.

– Нет, – сказала я. – Со мной все в порядке, и я хочу домой. Мои родители будут беспокоиться.

– Мы отведем тебя домой, – прорычал Гейнор фон Минкт. Клостергейм вынул из складок плаща большой пистолет.

– Кажется, вам крупно не повезло, – заметил он.

У фон Минкта тоже оказался пистолет. Он с глухим щелчком взвел курок.

Уна не выпустила стрелу. Она держала их на прицеле, но начала отступать. Фон Минкт, Клостергейм и севастократор смотрели на меня, но не посмели пойти следом. Я побежала к темнице, где в залитом лунным светом саду застыл отряд какатанава.

Я не ожидала, что снова окажусь во тьме. Время опять сыграло странную шутку. И вновь я подумала, что все это мне снится.

Уна не отставала.

– Кто-то позволяет себе лишнее, балуясь с механизмом мультивселенной, – пробормотала она и подняла взгляд туда, откуда Осенние Звезды, похожие на цветущие георгины глубоких, насыщенных оттенков, изливали на нас свой свет. Свет, в котором было ощутимое тепло.

А затем по улицам города пронесся яростный холодный ветер. Я услышала звучный приказ, который тут же узнала. Может быть, это отвратительный Клемент Шнук? Ему заплатили, и он без предупреждения начал свое колдовство?

Голос произнес заклинание, в этом я была уверена. Он призывал погодных элементалей. Это все, что я поняла. Мама не хотела, чтобы я слишком глубоко вдавалась в сверхъестественные дела.

Сверкнула яркая молния. Свет на крыше дворца погас, потом снова загорелся.

Туман коснулся моего лица. Затем полил дождь, и я задрожала от холода.

А после в ночи раздался выстрел. Я оглянулась. Это явно было дело рук Шнука. Косой дождь хлестал, как ятаган, свет с крыши дворца прорывался сквозь сверкающее серебро и мерцал, точно стробоскоп. Я увидела, как севастократор с изумленным выражением на лице сжимает раненую руку, пока фон Минкт приставляет дуло пистолета к его виску, а Клостергейм перезаряжает свой.

– Думаю, преимущество на нашей стороне, – оскалился князь Гейнор.

В этот миг страшный шум эхом пронесся по саду, вокруг нас все вспыхнуло золотым огнем, меня на мгновение ослепило. Я услышала рев, словно от далекого водопада.

Мелькнула быстрая тень, и севастократор упал. Я бросилась бежать.

Вскоре я услышала шум воды. Она струилась повсюду. Все затопило!

Индейцы вдруг вернулись к жизни. Позади них извергался переполненный фонтан.

Я должна была подняться выше воды. С облегчением чувствовала, как земля постепенно поднимается у меня под ногами. Я карабкалась по склону холма. По крайней мере, на данный момент у меня были шансы спастись.

Но как же мои друзья? Удалось ли им сбежать из тонущего города?

Часть вторая