Что же до дочерей его, олигархов и приемного сына Юмашева… Отцовская любовь – слепа.
Разогнав всех своих друзей и наперсников, Ельцин оказался в сплошной изоляции; никого, кроме семьи, рядом с ним больше не было.
Всю свою жизнь он не обращал внимания на родных, относясь к ним как к обязательному, но малопродуктивному своему придатку. Главным для него всегда оставались работа, карьера, власть. (В Свердловске, когда переехали они на новую квартиру, соседи много лет искренне считали Наину Иосифовну матерью-одиночкой.)
А потом незаметно наступила старость, и в лицо пахнуло могильным холодком. Наверное, тогда-то, выкарабкавшись с того света, и понял он, что жизнь, в сущности, прожил неверно, неправильно; то, что считал он главными ценностями – на поверку оказались миражами Фата Моргана. А поняв, судорожно кинулся наверстывать упущенное.
Ельцинский рецидив поздней отцовской любви – это не что иное, как попытка загладить свою вину, реабилитироваться – в первую очередь в собственных глазах. И ради этой высокой цели президент готов был поступаться любыми принципами, платить за право любить и быть любимым.
Беда только в том, что платил он за свою любовь исключительно государственными деньгами…
В отечественной истории жизнь большинства кремлевских царевен зачастую складывалась не самым лучшим образом. Часть из них сгнила в монастырях, кое-кого даже придушили, а парочку и вовсе расстреляли в уральском подвале. Светлана Аллилуева, дочь великого кормчего, точно шпионка бежала из своей страны; Галина Брежнева – окончательно спилась.
Дочери Ельцина – являют собой завидное исключение из общих кремлевских правил.
После ухода отца в отставку они мгновенно выпали из поля зрения страны, уступив место под солнцем своим преемницам: по стечению обстоятельств у нового президента тоже две дочери. Но вряд ли забвение это удручает их, скорее наоборот. Перестав быть царственными особами, они получили наконец возможность жить в свое удовольствие: так, как понимает это каждая из них.
Старшая сестра, Елена Окулова, по-прежнему погружена в свою малую семью. Ее младший сын, рожденный в 40 лет, всего на два года старше собственного племянника – первого президентского правнука. Обе Елениных дочери успели благополучно выйти замуж: старшая – за однокурсника, младшая – за владельца мусороперерабатывающего завода. Обе родили по мальчику.
Муж Елены Валерий Окулов все так же трудится в скромной должности гендиректора компании «Аэрофлот», к назначению которым тесть, разумеется, ни малейшего отношения не имел. Живут Окуловы на роскошной даче на Рублевке, проданной им когда-то управделами президента.
Младшая, Татьяна Дьяченко… Да, собственно, и не Дьяченко уже, а Юмашева. После долгих раздумий она вышла-таки замуж за своего названного брата, сыгравшего в ее судьбе столь роковую роль.
Широко известен исторический факт, когда сценарист Алексей Каплер признался дочери Сталина в любви посредством газеты: статья в «Правде» называлась, кажется, «Письмо лейтенанта Л. из Сталинграда» и заканчивалась словами: «Из твоего окна – видна зубчатая стена Кремля»…
Журналист Юмашев сумел повторить подвиг Каплера: только еще более оригинальным способом. О своих чувствах к принцессе он написал целую книжку: «Президентский марафон», выпущенную, правда, за подписью Ельцина – ну так это не важно. (Каплер тоже писал от имени мифического «лейтенанта Л.»)
Добрая треть книги посвящена именно ей: ее подвигам, свершениям и доброте. Дьяченко упоминается здесь – я специально подсчитал – 141 раз; больше нее – только Путин, но это уже – политика…
В 2002 году Татьяна Борисовна благополучно родила Юмашеву дочку Машу: третьего ребенка от третьего брака. Чуть раньше, в этой же самой английской клинике «Хаммерсмит» – 35 тысяч долларов за все про все, как одна копеечка – разрешилась родами и ее новоявленная падчерица – Полина Юмашева.
Когда-то будущий ельцинский зять тщился мечтами породниться с царственной фамилией, выдав Полину замуж за Татьяниного сына Бориса: отпрыски учились в одном английском колледже. Но все сложилось куда как лучше: Полина была сосватана за олигарха Олега Дерипаску ($ 4,5 млрд. по оценке журнала «Форбс»). А породниться Юмашевы с Ельциными все равно породнились: верно говорит народная мудрость – деньги к деньгам.
Сегодня супруги Юмашевы-Ельцины живут полноценной и очень красивой жизнью. Как и мечтала всегда Татьяна Борисовна.
Она не носит больше брюк и костюмов, предпочитая неброские, но дорогие драгоценности, а чтобы окончательно измениться, отважилась даже на пластическую операцию. И живет она теперь – после долгих лет – тоже отдельно от родителей, в роскошном доме в элитном поселке Жуковка, построенном, как пишут репортеры светской хроники, бывшим президентским литрабом аккурат ко дню рождения жены.
Впрочем, почти все свое время супруги проводят за кордоном, не пропуская ни одного престижного теннисного турнира или показа мод.
Часть их бывших друзей – Березовский, Гусинский – давно уже превратились в тлен истории; другая – по-прежнему при деньгах и при власти. О первых они, естественно, давным-давно постарались забыть, со вторыми – катаются вместе на горных лыжах и дружно плавают на яхтах…
Словом, жизнь удалась…
Почему-то вспоминается анекдот эпохи застоя.
Чукча возвращается из поездки в Москву.
«Правильно, однако, говорят: все для блага человека, все во имя человека. И я сам, однако, этого человека видел…»
1 Эти 15 соток в Молокове он отдал потом своему зятю – Валере Окулову, а тот попытался продать их моему свояку. Но забрал их в итоге я, присоединив к своему участку: теперь у меня 25 соток.
2 О существовании у Ельцина и его дочерей счетов в иностранных банках и кредитных карт я долго не знал: от меня это скрывалось. Лишь в 1996 году Бородин рассказал, что Лене и Тане были открыты карты, с которых они ежемесячно могли тратить по 5 тысяч долларов. Причем Бородин очень возмущался их невоздержанностью: приходят, говорят, в магазин и скупа-ют все, что попадается под руку, – лишь бы потратить искомую сумму.
Глава двенадцатаяСВЯТОЙ ПРЕЗИДЕНТ
Никто не верил, что Ельцин когда-то уйдет. Он казался таким же незыблемым, вечным, как зубцы кремлевской стены.
Да и глупо было ждать этого от человека, давным-давно потерявшего уже всякую связь с реальностью; живущего в иллюзорном, придуманном его окружением мире.
Несколько раз парламент пытался отправить президента в отставку: в 1998-м, в 1999-м. В Госдуме была создана специальная комиссия по подготовке импичмента. Депутаты точно забыли печальные уроки недавнего прошлого: чем сильнее наседаешь на Ельцина, тем быстрее возвращается он в чувство.
Российский президент являл собой прямую противоположность пушкинской формуле: чем меньше, тем легче…
Но, видно, даже у патологических властолюбцев наступает рано или поздно предел прочности.
В конце 90-х Ельцин всерьез начинает задумываться о преемнике. Это уже не разводки его, когда испытывал он соратников на прочность, безжалостно избавляясь от тех, кто не сдал тестов . Теперь президент действительно хочет подыскать преемника, которому сможет передать возведенное здание.
Критерии у него – нехитрые. Главное – соблюсти преемственность . Будущий наследник должен быть послушным, благодарным и безоговорочно принимать установленные правила игры; то есть – и не пытаться даже отбирать капиталы у олигархов, забыть о деприватизации и новом переделе . А еще он должен относиться к «Семье», как к своей собственной, свято выполняя ее волю.
Вот уж когда снова пожалел он, что не дал ему Бог сына; как бы теперь пригодился единоутробный наследник.
Ельцин даже подумывал над тем, чтобы двинуть в президенты младшую дочку – журналисты и политологи идею эту обсуждали на полном серьезе – но потом понял, видно, что вариант этот – не пройдет.
Кандидатов в преемники было много: Немцов, Чубайс, железнодорожный олигарх Аксененко, держиморда Рушайло, пограничник Бордюжа. В 1999-м казалось, что выбор семьи окончательно пал уже на Степашина; президент демонстративно кинулся пересаживать тогда кабинет министров: «Не так сели!» – усаживая Степашина по правую руку от себя.
В мае Степашина даже вывели почти на орбиту: назначили премьер-министром. Но доверия тот не оправдал.
Когда вскоре после назначения ему позвонила Татьяна Борисовна и приказала немедленно явиться, дабы обсудить состав будущего кабинета – вместе с Березовским и Абрамовичем – простодушный Степашин принялся отнекиваться: дескать, сейчас не могу, у меня совещание, вот если ближе к вечеру…
«Можешь тогда совсем не приезжать», – отрезала вельможная дочка и бросила трубку. Со Степашиным все стало ясно. О том, кто будет у него министрами, председатель правительства узнал уже из уст президента…
В не раз цитировавшемся мной «Президентском марафоне» – этом беспрецедентном по числу исторических фальсификаций труде – эпопея с коротким вознесением Степашина подается весьма оригинально.
«Уже внося кандидатуру Степашина, я знал, что сниму его», – пишет Ельцин. Оказывается, он должен был «заполнить паузу»: «Заполнить чисто технически. Что называется, для отвода глаз.» Ибо: «Путин должен появиться неожиданно. Когда наши политические оппоненты проявятся до конца. Когда в разгаре будет настоящая предвыборная борьба».
Подобное на блатном жаргоне именуется «взять за корову»; так по весне, уходя в побег, урки берут с собой «ушастого фраера», убаюканного рассказами о благородной воровской дружбе, – дабы его потом съесть…
Путин появился на горизонте совершенно внезапно. Что бы там ни утверждал сегодня Ельцин, но выбор на нем остановился явно не от хорошей жизни: просто в колоде кончились уже все карты.
Как и подобало выпускнику разведшколы, Путин умел нравиться. Кроме того, директор ФСБ обладал еще одним завидным преимуществом перед всеми прочими соискателями: он абсолютно не рвался к власти.