В массовом сознании четко закрепилась нехитрая формула: в Борового стреляли за правду – значит, он молодец. Вскоре недострелянный мог уже щеголять думским удостоверением.
А история другого депутата, Николая Лысенко, чей кабинет взорвали прямо в Думе опять-таки накануне выборов? Потом, правда, выяснилось, что бомбу установил он сам, и вместо нового депутатского срока Лысенко получил срок тюремный. В отличие от коммуниста Илюхина. Этого деятеля террористы подкараулили на лестничной клетке, когда он выносил мусорное ведро. Как был – в тренировочных штанах и тапках – Илюхин запустил пустым ведром в киллеров, те, понятно, опешили, да и ведро было пустое – примета нехорошая – так что даже в упор не смогли попасть они в жертву.
Список подобных трагикомичных, умозрительных историй можно продолжать бесконечно. В борьбе за симпатии избирателей годятся любые средства. Но первым понял эту незамысловатую истину именно будущий президент.
В конце 80-х ничего подобного страна еще не знала. Политики того времени были, как на подбор, скучными, бесцветными субъектами в одинаковых костюмах и блеклых галстуках. На них и глядеть-то без зевоты было тяжко.
И тут на авансцену выходит человек совершенно иного толка. Нестандартный, яркий, горлопан и бунтарь. Опять же – страдалец за идею.
Он первым осмелился бросить вызов системе, и за это подверг себя смертельной опасности. Его резали ножом хулиганы в штатском. Его сбрасывали с моста в реку. Таранили машинами. Всячески пытались дискредитировать, запуская, например, по центральному телевидению запись, где он, якобы пьяный вдребезги, еле ворочал языком.
Но все было Ельцину нипочем. Он шел вперед всем смертям назло, поднимаясь во весь свой высоченный рост, наперекор коммунистическим невзгодам. И чем больше гнобили его, тем крепче становилась народная любовь…
После скандального выступления на октябрьском пленуме над головой Ельцина сгустились тучи.
Сразу после ноябрьских праздников его должны были снимать с московского горкома.
Последний раз, 7 ноября, Борис Николаевич поднялся на трибуну Мавзолея. Со стороны было это незаметно – он так же точно, как и остальные члены Политбюро призывно размахивал шляпой, приветствуя колонны трудящихся, – но в том кругу был он уже инородным телом; живым мертвецом. Остальные вожди старались даже не смотреть в сторону вчерашнего соратника; вроде как нет его.
Я специально залез в календарь: 7 ноября приходилось в 1987 году на субботу.
Дни недели играют в этой истории принципиально важную роль. Ведь 9 ноября, при таинственных обстоятельствах, Ельцина срочно госпитализируют в ЦКБ.
9 ноября – это был, в свою очередь, понедельник. Улавливаете мою мысль?
В субботу – праздник, причем со слезами на глазах. Если для кого-то он и был торжеством, то для Ельцина являлся, скорее, трауром; своеобразными поминками. (Повторяю: в тот день в последний раз всходил он на трибуну Мавзолея.)
Мог ли Борис Николаевич его не отметить? Ясное дело: еще и усугубил , должно быть, снедаемый тоской и печалью. А где суббота, там и воскресенье. А в понедельник с утра – хочешь не хочешь, надо выходить на работу. И тут же увозит его, завывая сиренами, «скорая»…
«Видимо, организм не выдержал нервного напряжения, – жалуется Ельцин в мемуарах, – произошел срыв. Меня сразу накачали лекарствами, в основном успокаивающими, расслабляющими нервную систему. Врачи запретили мне вставать с постели, постоянно делали капельницы, новые уколы. Особенно тяжело было ночью, в три – пять часов я еле выдерживал эти сумасшедшие головные боли. Ко мне хотела зайти проведать жена, ее не пустили, сказали, что беспокоить нельзя, слишком плохо я себя чувствовал».
То, что Ельцин именует «нервным напряжением» и «срывом», в народе называется куда проще: похмельный синдром. Отягощенный вдобавок жуткой депрессией. В таком состоянии и на стену полезешь.
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Посталкогольный синдром (алкогольная абстиненция). Обычно начинается через 12–48 часов после употребления алкоголя. Легкие симптомы включают тремор, слабость, потоотделение и тошноту. Психические расстройства выражаются в нарушениях сна, сниженном настроении с оттенком тревоги. Больной испытывает выраженное желание выпить.
Впрочем, окажись все произошедшее обычной белочкой – это бы еще полбеды. Но в том-то и штука, что обстоятельства этой понедельничной госпитализации выглядят намного загадочней.
По версии Ельцина и его окружения, в больницу он был увезен по причине сильных приступов головной и сердечной боли.
(Ельцинский помощник Лев Суханов уверяет, к примеру: «В конце 1987 года из-за непрекращающихся стрессов он попал в больницу».)
Стрессы, конечно, были. Но к ЦКБ никакого отношения они не имели. В больничную палату Ельцин угодил совсем по другой причине. Ввиду… попытки самоубийства.
«В первой половине дня, кажется, 9 ноября мне доложили, что в московском горкоме ЧП, – пишет Горбачев. – В комнате отдыха обнаружили окровавленного Ельцина. Сейчас там бригада врачей во главе с Чазовым. Вскоре дело прояснилось. Ельцин канцелярскими ножницами симулировал покушение на самоубийство, по-другому оценить эти его действия было невозможно. По мнению врачей, никакой опасности для жизни рана не представляла – ножницы, скользнув по ребру, оставили кровавый след. Ельцина госпитализировали».
Крови опальный секретарь потерял изрядно, но это был, скорее, психологический эффект. Если он в самом деле решил свести счеты с жизнью, путь для этого выбран был довольно странный и бесперспективный – харакири ножницами. Дрожащей рукой он воткнул их себе в грудь.
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Кровотечение – излияние крови в просвет анатомической полости или полого органа при механическом повреждении артериальных и венозных стволов, аррозии сосудов, разрыве аневризмы.
В то время 4-м Главным управлением Минздрава руководил бывший брежневский врач Евгений Чазов.
Состояние Ельцина – в первую очередь злоупотребление снотворным и алкоголем: смесь гремучая – и раньше вызывало у него тревогу. Чазов даже устроил ему консультацию опытных психиатров во главе с известным профессором, член-корром Академии медицинских наук Наджаровым.
Е. Чазов:
«Состоялся консилиум, на котором у Ельцина была констатирована появившаяся зависимость от алкоголя и обезболивающих средств… Наши рекомендации о необходимости прекратить прием алкоголя и седативных препаратов Ельцин встретил в штыки, заявив, что он совершенно здоров и в нравоучениях не нуждается. Его жена, Наина Иосифовна, поддержала нас, но на ее просьбы последовала еще более бурная и грубая по форме реакция».
Пил Борис Николаевич давно и много, еще со времен строительной молодости. Что, в принципе, не удивительно. Ритм, в котором он существовал, был невыносим для любого человека. Ельцин начинал работу в восемь, а заканчивал не раньше полуночи. Весь его день был заполнен постоянными встречами, совещаниями, поездками, выступлениями. Его «шахматка» – ежедневный график – разбивалась на каждые 15 минут.
Ельцину, кровь из носу, требовалось постоянно снимать стресс, отходить от дел, забываться хоть на короткое время. И нет здесь средства лучше выпивки. (Разве только наркотики.)
Очень показателен рассказ бывшего его телохранителя Михаила Моржанова. Когда, уже после избрания председателем Верховного Совета, Борис Николаевич начал формировать свою службу безопасности, Моржанов пришел на «смотрины». Отбор проводил ельцинский помощник Валентин Мамакин.
«Валентин Иванович мне говорит: “Полтинник выпьешь?”
– Выпью, – уверенно отвечаю я.
– А сто? – тоже как бы между прочим спрашивает Мамакин.
– Выпью.
– А сто пятьдесят? – уже пристально глядя на меня, интересуется.
– Выпью.
– А двести? – заинтересовался Мамакин. Я глубоко вдохнул и на выдохе выдал:
– Выпью.
– Наш человек, – решил Мамакин и отправил меня на собеседование к Ельцину».
Комментарии, полагаю, излишни. То есть главным критерием для охранника в понимании Ельцина были вовсе не профессионализм, выносливость и физическая сила, а умение пить. Короля, как известно, делает свита…
Вот в таком примерно депрессивно-похмельном состоянии, после двух выходных дней, Ельцина и находят с ножницами в груди.
Послушаем анамнез от Евгения Чазова:
«Это был нервный срыв, в общем понятный с учетом структуры личности Б. Ельцина, типа его нервной системы. Для такого типа превыше всего власть. Все, что на пути к ней, должно быть преодолено или сметено. В обычных условиях эту особенность человек сдерживает, контролирует. Но алкоголь, особенно если им постоянно злоупотреблять, обязательно ее выявит, доведет до состояния патологии».
Теперь вам все ясно?
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Нервный срыв на почве алкогольной патологии – это вариант острого алкогольного психоза, развивающийся на пике похмельного синдрома. Характеризуется страхом, ощущением враждебности окружающего мира. Больные могут быть крайне опасны для себя и окружающих, часто пускают в ход оружие, если оно окажется под рукой.
Политбюро и Горбачеву ясно все было тоже с самого начала. Но как донести правду широким массам? Таких прецедентов в новейшей истории никогда не бывало: чтобы кандидат в члены Политбюро, секретарь МГК, пусть и опальный, на почве алкогольного синдрома сделал себе харакири ? Ладно бы пустил пулю в лоб – это хоть выглядит благородно, по-офицерски. Но взрезать грудь канцелярскими ножницами – явно не комильфо .
И не то чтобы Горбачев щадил Ельцина. Уж ему-то, напротив, чрезвычайно было выгодно выставить этого бунтаря на всеобщее посмешище. Но у генсека оказались связаны руки. История с ножницами касалась не одного только Ельцина. Другим концом она прямиком била по Политбюро и генсеку. Это какие ж кадры подбирает Кремль?
Правда о суициде шла в разрез с самым главным секретом власти – с ее сакральностью. Хоть и перемалывал народ кости партийным богам, хоть и крыл, на чем свет стоит, но неизменно соблюдалась при этом некая дистанция. Те, кто сидел в Кремле, – при всех их минусах и огрехах – казались людьми иного сорта, неприступными небожителями. Все, что делали они, исполнено особого, не всегда даже понятного для простых смертных смысла.