Ельцина спрашивают: неужели «центральное руководство» не предвидело, какова будет международная реакция на военные действия в Прибалтике, какой протест в мире они вызовут?
Ельцин ответил, что он разговаривал с президентом на эту тему в преддверии событий, уговаривал не допускать применения военной силы в Прибалтике.
− Я ему сказал, что мы же тогда просто опозоримся перед всем миром, потому что это конец демократии. Вы ездили и просили помощи в этот тяжелый для народа страны период, в том числе кредитов, продовольствия. Понятно, что сейчас эти страны просто откажутся предоставлять нам эту помощь, и нельзя было не спрогнозировать этого. А если такие элементарные вещи не прогнозируются, тогда вообще становится тяжело на душе. Что же у нас за руководство!
На пресс-конференции Ельцин вернулся к теме американского неведения, касающегося того, что происходит в СССР. Он сказал, что уже утром 13 января посол США Мэтлок попросил его о встрече:
− Мы обсуждали эти вопросы (то есть − что происходит в Прибалтике. − О.М.) Я сказал, что складывается впечатление, что руководство Соединенных Штатов не представляет себе в полной мере, что происходит в нашей стране. У них есть только один образ (то есть «образ» Горбачева. − О.М.), и вокруг этого образа вся эйфория. А те процессы, которые происходят в суверенизации республик, перемещении центра тяжести, в том числе политических событий, именно в республики, это не замечается. Это будет стратегической ошибкой руководства Соединенных Штатов Америки.
Один из участников пресс-конференции поинтересовался, почему Ельцин возвратился из Таллина в Москву не напрямую, а через Ленинград: ходили слухи, что в случае «прямого» рейса его могли ждать неприятности. Поначалу Ельцин ушел от прямого ответа: он, дескать, решил заехать в северную столицу, чтобы поговорить с ленинградцами о том, «какие у них складываются отношения с республиками Прибалтики, в том числе с Эстонией»: будучи в Таллине, он обсуждал «вопросы взаимных поставок продовольствия и выполнения договоров». После этого, однако, загадочно добавил, что «были и другие причины» для такого кружного возвратного маршрута.
Через некоторое время другие журналисты попросили Ельцина все же раскрыть, что это за «другие причины», поскольку ходят разговоры о том, что «была какая-то попытка покушения на вас».
Ельцину пришлось отвечать откровенно.
− Со мной, вы знаете, случайностей много, − сказал он, − за год четыре, поэтому, когда была получена информация, что на обратном пути готовится акция, то решили сменить путь передвижения.
Стало быть, все-таки не на пустом месте возникли слухи.
Думаю, в те критические годы у немалого числа политических противников Ельцина возникала соблазнительная мысль о его физическом устранении. Как говорил товарищ Сталин, нет человека – нет проблемы. А уж если бы не стало Ельцина, не только многие проблемы для его врагов сами собой отпали бы, но и вообще вся российская история, наверное, двинулась бы совсем по другому направлению. Как это часто бывает в России, очень многое было на одном человеке завязано.
15 января, выступая на сессии Верховного Совета СССР, Горбачев, среди прочего, отреагировал на заявление Ельцина, касающееся перспектив создания российской армии. Отреагировал весьма резко:
– Это грубейшее нарушение Конституции СССР… Я это осуждаю как политически продуманный провокационный акт, не способствующий консолидации общества, а наоборот, подстрекающий к противоборству. Это надо отвергнуть и осудить. Это товарищ Ельцин должен самокритично признать и снять подобного рода призывы. Будем рассчитывать, что благоразумие его еще не окончательно покинуло.
Однако Ельцин не собирался «снимать подобного рода призывы», поскольку никаких провокационных призывов, по его словам, не делал. Свою позицию он разъяснил в интервью «Аргументам и фактам»:
«Вопрос. Борис Николаевич, из трансляции с сессии Верховного Совета СССР мы узнали о вашем намерении создать российскую армию. Как это согласуется с Конституцией СССР?
Ответ. Во-первых, такого решения не было принято Съездом народных депутатов РСФСР. Поэтому нельзя говорить об антиконституционных действиях. Во-вторых, я говорил о том, что нам надо искать пути для защиты своего суверенитета. Первое – создавать органы безопасности, и Съезд депутатов России уже принял такое решение; второе – может быть, думать и об армии. Потому что неизвестно, как будут развиваться события в республике, да и в Союзе после таких действий Центра (надо полагать, прежде всего имеются в виду действия в Прибалтике. – О.М.)
Мы только что провели консультации с рядом специалистов. Может быть, стоит начать с создания национальной гвардии, территориальных образований, ополчения.
Я не имею в виду приступить к их немедленному формированию, тем более что на нашей территории армии больше чем достаточно, в том числе и с ядерным оружием. Но думать об этом надо…»
Ельцину был также задан вопрос насчет его обращения к солдатам, сержантам и офицерам, находящимся в Прибалтике: дескать, некоторые говорят, что вы призываете не подчиняться приказам командиров, а это уже бунт и преступление перед государством.
– Это прямая инсинуация, – ответил Ельцин, – и таких слов не было. Есть другое: «Перед тем как идти на штурм гражданских объектов на Прибалтийской земле, вспомните о своем родном очаге, о настоящем и будущем своей республики, своего народа. Насилие над законностью, над народом Прибалтики породит новые серьезные кризисные явления и в самой России, и в положении россиян, проживающих в других республиках, в том числе прибалтийских…»
В этом же интервью Ельцин лаконично, на «доступном для всех» языке объяснил, почему он поддерживает стремление прибалтийских республик к независимости:
– Почему были прерваны переговоры Центра с Литвой? Ну, ушла бы она из Союза, ну и что? Мы остались бы с дружественным соседом, связанными экономическими и прочими связями, но не кровью. Были же избраны крайние, недопустимые меры. И за это должны отвечать конкретные виновники.
Нетрудно догадаться, кого Ельцин считал главным конкретным виновником балтийской трагедии.
19 января в «Российской газете» было опубликовано открытое письмо Ельцина народам Прибалтики. Председатель российского парламента констатировал, что «обстановка накалена до предела», прогремели выстрелы, погибли люди, «на дорогах и улицах городов − боевая техника и вооруженные люди в военной форме», «люди разных национальностей в Латвии, Литве и Эстонии ощущают: надвигается большая беда».
Вину за драматическое обострение обстановки Ельцин возложил на союзное руководство:
«Центр отказывается от переговоров с законно избранными органами власти. В любой момент может произойти непоправимое. Нет гарантии, что не будет отдан преступный приказ, который в сложившейся обстановке может послужить детонатором эскалации насилия, вызвать цепную реакцию вооруженного противоборства. Если это произойдет, в крови мирных, ни в чем не повинных граждан утонут надежды на возрождение всех наших республик, будет растоптана свобода и демократия. Горе придет в каждый дом, в каждую семью».
Но дело не ограничится Прибалтикой − реакционный переворот расползется по всей России:
«Сегодня реальна опасность превращения Прибалтики в регион, откуда реакция маршем пойдет по стране, по всем ее республикам».
Тут стоит вспомнить недавнюю высказанную Ельциным уверенность, что переворот России не грозит. Правда, тогда он говорил о военном перевороте, здесь же − о государственном, инициаторами которого, похоже, готовы выступить люди, стоящие вне армейских рядов.
Но, все равно, многое зависит и от военных. Ельцин призвал тех, «кто носит оружие», «не направлять смертоносные стволы против мирного населения, не стрелять в безоружных людей», − выстрелы, прозвучавшие в Вильнюсе, пусть будут последними».
Что касается политиков, подталкивающих армию «под локоток»… «Я обращаюсь к тем, − писал Ельцин, − кто возлагает надежды на силу оружия и военной техники. Откажитесь от чудовищной иллюзии, что с помощью этих средств можно установить порядок и спокойствие».
Ельцин резко выступил против всевозможных «комитетов национального спасения», там и сям создаваемых в Прибалтике:
«В спешном порядке, в глубокой конспирации формируют самозваные структуры, претендующие на всю полноту власти. Вещают от имени народа, но трусливо скрываются от него. Уже на третий день существования Комитета спасения Литвы его засекреченные руководители совершили тягчайшее преступление, обагрили свои руки кровью, бросили на кровавую бойню военнослужащих, снова подставили солдат, заставили убивать. Взвалили на них груз ответственности, повернули на них гнев народа».
Отдельный призыв – к Горбачеву:
«Президенту нужно вернуться к логике мирного политического диалога с республиками, с законно избранными органами власти, оставить опасную иллюзию, что из гражданского кризиса можно выйти с помощью военной силы, опираясь на самозванцев, которые рвутся к власти, но боятся своего народа, хотя объявляют себя его спасителями… Нужно помнить о президентской присяге, которую он давал…»
По словам Ельцина, ситуация такова, что вполне возможно наступление диктатуры в стране. А потому всем партиям, общественным движениям необходимо остановить политическую борьбу «хотя бы на это пиковое время». Ни в коем случае нельзя допускать межнациональных конфликтов, «видеть в военных, которые сегодня находятся в Прибалтике, только слепую и темную силу».