Начиная с 15 августа 1991 года, Крючков отдал распоряжение об организации прослушивания телефонов руководства России и демократических лидеров из числа наиболее вероятных противников заговора.
16 августа Крючков, планируя меры по изоляции Президента СССР, поручил своему заместителю Агееву Г. Е. подготовить для поездки в Крым предназначенную для этого группу связистов.
<…> 17 августа Крючков перед начальником 7-го Управления КГБ СССР Расщеповым Е. М. поставил задачу совместно с Министерством обороны спланировать операцию, предусматривающую ЗАДЕРЖАНИЕ И ДОСТАВКУ НА ВОЕННЫЙ ОБЪЕКТ В ЗАВИДОВО ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ Б.Н. ЕЛЬЦИНА (выделено мной. – О.М.)»
После Горбачева Ельцин был главной их мишенью. Они понимали, что именно Ельцин станет центром сопротивления их заговору. Как мы видели, накануне путча Горбачев и Ельцин в очередной раз сблизились благодаря проекту Союзного договора, по поводу которого они вроде бы достигли согласия. Те, кого они подозревали в заговоре, еще сильнее подтолкнули их к сближению, по крайней мере, временному (другого у них по понятным причинам тогда не могло быть).
17 августа главные организаторы путча собрались на решающее совещание.
Из обвинительного заключения по делу ГКЧП:
«Объединившись для совместной деятельности по захвату власти в стране, вечером того же дня (17 августа – О.М.) на объекте «АБЦ» КГБ СССР собрались Крючков, Язов, Павлов, Шенин, Бакланов, Болдин, Ачалов, Варенников, Грушко. Имея по своему служебному положению реальные силы и средства для достижения поставленной цели, они договорились приступить 18 августа 1991 года к реализации планов захвата власти, предусматривавших следующее:
Предварительно изолировав Президента СССР в Форосе и лишив его связи с внешним миром, потребовать от него ввести в стране чрезвычайное положение или подать в отставку.
В случае его неподчинения, продолжая блокаду, объявить М.С. Горбачева больным и неспособным по этим причинам к руководству страной. Сместив его таким образом с поста Главы государства, обязанности Президента СССР возложить на Вице-президента Янаева Г.И. Для управления страной из числа участников заговора образовать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР), наделив его всей полнотой власти, ввести в стране чрезвычайное положение».
Какую же «болезнь» путчисты придумали для Горбачева? Уже в Москве двое врачей принесли ему записку, где сообщалось, какого свидетельства добивались от них: написать, что 16 августа у президента произошло нарушение мозгового кровообращения, состояние его тяжелое, он лежит в постели и вообще «ничего не соображает». Это при том, что в действительности и 16-го, и 17-го, и 18 августа Горбачев вел интенсивные переговоры с разными людьми по поводу предстоящих важных событий, прежде всего по поводу подписания Союзного договора.
Любопытны детали «решающей» встречи путчистов 17 августа на объекте «АБЦ» (из материалов следствия):
«Свидетель Егоров А.Г. (помощник первого зама председателя КГБ. – О.М.), присутствовавший на встрече, показал, что все приехавшие на объект «АБЦ» собрались в отдельно стоящей беседке, где был накрыт стол с легкой закуской, водкой и виски.
Крючков высказал предложение следовать к президенту СССР и убедить его временно передать свои полномочия Комитету по чрезвычайному положению, а самому «отдохнуть в отпуске». Болдин (руководитель аппарата Горбачева. – О.М.) одобрил это предложение, заявив, что Горбачев «находится на пределе моральных и физических сил...» Беседка для разговора, надо полагать, была выбрана не столько ради создания «непринужденной дачной обстановки», сколько опять-таки для большей конспирации: все-таки в ней было меньше шансов оказаться подслушанными и записанными: все они прекрасно знали свои собственные обычаи и повадки. Хотя, думаю, и в беседке понатыкано было достаточно «жучков».
Водки, как всегда, не хватило. Послали за ней одного из младших в должностной иерархии – этого самого Егорова, помощника одного из начальников.
«Далее Егоров А.Г. пояснил, что, выйдя из беседки за водкой, он вернулся примерно минут через двадцать, и в это время собравшиеся обсуждали кандидатуры на поездку к президенту СССР в Крым (предъявлять ему этот самый ультиматум: объявить в стране чрезвычайное положение или уйти в отставку – О.М.) По ходу разговора он понял, что Шенин и Бакланов уже дали свое согласие <...>
Павлов сказал, что лететь надо людям, представляющим реальную власть – армию, КГБ, и предложил войти в состав группы Крючкову или Грушко, на что Крючков возразил, сославшись на необходимость находиться в Москве и контролировать обстановку, а Грушко не был знаком с Горбачевым. Решили послать Плеханова как начальника Службы охраны и лицо, хорошо знакомое с Горбачевым. Язов также сослался на невозможность его личного участия в вылете и предложил [своего зама] Варенникова, с чем все согласились».
Как видим, лететь к Горбачеву, предъявлять ему ультиматум, вести с ним, скорее всего, тяжелый разговор с неизвестным результатом никому особенно не хотелось. Все придумывали разные предлоги, чтобы увильнуть. Не увиливал только генерал-каратель Варенников. Несколько месяцев назад они с Ачаловым залили кровью Вильнюс, и теперь он снова рвался в бой «За Родину! За Сталина!», то бишь, в данный момент, – за родную коммунистическую партию и за родной коммунистический Советский Союз.
В числе согласившихся отправиться в Крым Егоров забыл упомянуть уже названного руководителя аппарата президента Болдина, пожалуй, самого близкого к Горбачеву человека.
Еще одна любопытная деталь: во время этой «исторической» встречи заговорщиков охранник сообщил Крючкову, что его просит к телефону президент («ничего не соображающий» Горбачев постоянно звонил соратникам). Разговаривали они минуты три. О том, о сем. О том, что собравшаяся в беседке компания собирается его Горбачева, свергать, объявлять недееспособным, захватывать власть, Крючков Горбачева, понятное дело, уведомлять не стал. Видимо, не хотел огорчать.
«...Претензий к президенту я каких-либо не предъявлял, – рассказывал потом Крючков следователям, – иначе говоря, с требованиями или просьбами не обращался. Наверное, потому, что эти претензии еще не были четко сформулированы собравшимися. Обсуждение только началось».
Ну да, вот если бы к этому моменту, после выпитых водки и виски, все было четко сформулировано, Крючков сразу так и рубанул бы Горбачеву: «Михаил Сергеевич, мы завтра приедем вас свергать. Встречайте».
Один из главных, традиционных шагов всех заговорщиков – первым делом захватить «телеграф и телефон». В данном случае – поставить «на прослушку», а потом и «вырубить» телефонную связь у всех, кто мог помешать осуществлению заговора.
Из материалов следствия по делу ГКЧП:
«<...> 17 августа в первой половине дня Крючков дал ему (начальнику 12-го отдела КГБ Калгину (этот отдел специализировался на прослушивании телефонных разговоров. – О.М.) устное указание поставить на контроль телефонные аппараты Руцкого, Силаева, Хасбулатова, Бурбулиса, а также Янаева и Лукьянова, что и было сделано. 18 августа 1991 года по команде Крючкова на контроль были поставлены телефонные аппараты Ельцина… (Подслушивали, как видим, даже «своих» – Янаева, Лукьянова. Так, на всякий случай. Видно, не очень им доверяли. – О.М.)
Прослушивание телефонов указанных абонентов осуществлялось до середины дня 21 августа. Затем по указанию Крючкова оно было прекращено, а все связанные с этим документы и материалы уничтожены».
Вот так, все уничтожено, все следы заметены. Никакой «прослушки» не было. Хотя многие приказы путчисты давали своим подчиненным устно, так что и уничтожать было нечего.
Уточняли списки «экстремистски настроенных лиц». Из материалов следствия:
«17 августа 1991 года около 11 часов его (начальника 7-го Управления КГБ Расщепова. – О.М.) вызвал Крючков и, находясь с ним наедине, предложил ему заняться отслеживанием ситуации и повысить бдительность в отношении наиболее экстремистски настроенных лиц, которые проявляли себя на митингах. Такое же указание было дано и Прилукову (начальнику УКГБ по Москве и Московской области. – О.М.) Помимо этого, Крючков приказал обеспечить встречу президента РСФСР Ельцина Б.Н. с представителями руководства страны, задействовав группу «А» («Альфа»), а конкретные указания на этот счет получить у Грушко.
Выполняя порученные задания, он (надо полагать, Расщепов. – О.М.) несколько раз разговаривал по телефону с Прилуковым, обсуждая круг лиц, подлежащих контролю. Затем он зашел к Егорову А.Г., занимавшемуся составлением списка граждан, с которыми планировалось провести беседы. Просмотрев его, он дополнил несколько фамилий – Бóксер (Владимир Бóксер, в ту пору один из лидеров движения «Демократическая Россия». – О.М.), Новодворская и др.»
Как видим, в «экстремисты» мятежники зачисляли людей по их выступлениям на митингах. Как бы им тогда пригодился Интернет, если бы он в ту пору существовал! Как облегчил бы им вычисление «вольнодумцев»!
А с другой стороны, и проблем прибавилось бы: выяснилось бы, что «экстремистов» несопоставимо больше, чем они полагали, – соответственно, и мест на нарах потребовалось бы несравненно больше.
Но главная, конечно, после Горбачева, цель заговорщиков, как уже говорилось, – президент Российской Федерации. Его надо устранить любыми способами. Либо временно, либо «насовсем».
18 августа путчисты собирались встретиться и «поговорить» с Ельциным. Планировали они эту встречу своеобразно. Из материалов следствия:
«[17 августа] в 12 часов дня он (Расщепов. – О.М.) получил указание от Грушко связаться с Ачаловым и согласовать вопрос встречи Ельцина Б.Н. (18 августа тот должен был вернуться из Казахстана. –