Апогей напряжения в 2-15 (или в 2-05). В репортажах «Свободы» появились панические нотки: со стороны Киевского вокзала стреляют трассирующими очередями; со всех сторон к Белому дому подтягиваются войска для штурма (на самом деле, как потом выяснилось, этого не было); по внутреннему радио Руцкой попросил народ отойти от здания на пятьдесят метров и не оказывать сопротивления войскам, если они пойдут на штурм; в Белом доме признают, что в случае штурма сопротивление будет недолгим…
Однако эта высшая фаза напряжения длилась всего минут пятнадцать. Уже в 2-30 та же «Свобода» сообщила, что войска отходят от Белого дома (на самом деле никто не отходил, поскольку никто не подходил) и вообще будто бы дан приказ вывести их из Москвы. Все это было неожиданно и необычайно радостно.
21 августа в экстренном выпуске ленинградского «Часа пик» появилось сообщение, что «полномочная делегация Президента РСФСР» − вице-президент Руцкой, премьер-министр Силаев, исполняющий обязанности председателя российского парламента Хасбулатов − провела в Кремле переговоры с председателем Верховного Совета СССР Лукьяновым. Лукьянов − один из главных гэкачепистов, пытавшийся, однако, остаться в тени (потому и в состав ГКЧП официально не вошел). Представители Ельцина потребовали в течение трех дней провести медицинское освидетельствование Горбачева, по прошествии двадцати четырех часов организовать встречу с ним российского руководства, отвести войска в места их постоянной дислокации, отменить чрезвычайное положение, объявить о роспуске ГКЧП.
Газета писала, что Лукьянов «как юрист» «признал несоответствие» многих положений, содержащихся в документах ГКЧП, и пообещал «разобраться» с этим на Президиуме Верховного Совета (вот уж действительно для этого надо было иметь юридическое образование!) Более того, Лукьянов выразил пожелание, чтобы и Горбачев присутствовал на этом разбирательстве. А вот это уже был белый флаг, флаг капитуляции.
Лукьянов связался с Горбачевым по телефону (уже была такая техническая возможность), после чего сообщил, что Горбачев «жив-здоров», хотя у него и есть «некоторые отклонения» в здоровье − «повышенное давление и радикулит». Как видим, способность исполнять президентские обязанности − налицо, так что и медицинское освидетельствование не требуется.
Итак, заговорщики решили лететь к Горбачеву. Объясняться и каяться. Туда же собралась и российская делегация, посланники Ельцина, – Руцкой, Силаев, министр юстиции Николай Федоров. Взяли с собой также Примакова и Бакатина. Естественно – охрану: более тридцати офицеров милиции, вооруженных автоматами.
Благодаря хитроумным уловкам Крючкова «Ил-62» с заговорщиками приземлился в «Бельбеке» первым, в 16-08. А «российский» «Ту-134» мало того, что опоздал с вылетом, долго метался в воздухе, будучи не в состоянии сесть: по приказу ГКЧП, взлетно-посадочная полоса аэродрома была заблокирована тяжелыми машинами. На аэродроме дежурило подразделение морской пехоты, в чью задачу входило уничтожить пассажиров «Ту», если он все-таки приземлится. По дороге на президентскую дачу была устроена засада из верных Генералову охранников и сотрудников крымского спецназа КГБ. Так что война продолжалась и на земле, и в воздухе.
Однако Горбачев категорически отказался разговаривать с приехавшими к нему мятежниками. Сказал, что говорить будет только с российской делегацией. Спасения он мог ожидать только от Ельцина и вот его вроде бы дождался.
Выяснив, что «российскому» самолету не дают посадку, Горбачев позвонил начальнику Генштаба Моисееву (связь уже была включена) и приказал открыть «Бельбек». Тот не посмел ослушаться. В 18-45 грузовики были убраны, воины, укрывшиеся в засадах, ретировались. В 19-16 «Ту-134» приземлился в «Бельбеке».
Власть ГКЧП кончилась. Если считать с момента, когда у Горбачева была отключена связь и началась его изоляция, она продержалась чуть более трех суток.
ПОСЛЕ ПУТЧА
Уже 21 августа 1991 года, преодолевая гэкачепистский запрет, стали выходить закрытые мятежниками газеты. Понятно, что единственная их тема – путч.
«Российская газета», в своем «чрезвычайном выпуске», хоть и запоздало, печатает обращение Ельцина, Силаева и Хасбулатова «К гражданам России!» от 19 августа. Помещает указы Ельцина, приказы только что назначенного министра обороны РСФСР Кобеца – не допускать выполнения любых решений и распоряжений ГКЧП, отменить введение комендантского часа в Москве.
Газета вышла в сокращенном объеме, отпечатана где-то в Волгограде каким-то кустарным способом (кажется, опять-таки в виде листовок). Редакция просит читателей извинить за то, что не может сообщить, когда выйдет следующий номер.
Во втором спецвыпуске, вышедшем позже в этот же день, уже сообщается о гибели троих ребят на Садовом кольце, дается другая новая информация о путче и сопротивлении ему. На этот раз читателей уведомляют, что следующий номер выйдет 23-го уже «в типографском» исполнении (видимо, издание печатается в «полевых условиях» – корректоры не читают текст).
Ленинградский «Час пик» (экстренный выпуск), рассказывает, как была предотвращена попытка распространить гэкачепистскую чуму на северную столицу.
В момент, когда газеты печатались, в редакциях и типографиях еще не знали, что путч фактически завершился, что ГКЧП больше нет.
22 августа только что вернувшийся из Фороса Горбачев тоже выступил по Центральному телевидению.
– Дорогие сограждане, – сказал он. – Я выступаю сейчас перед вами уже в тот момент, когда могу с полным основанием сказать – государственный переворот провалился. Заговорщики просчитались. Они недооценили главного – то, что народ за эти, пусть очень трудные, годы стал другим. Он вдохнул воздух свободы, и уже никому этого у него не отнять.
Горбачев поблагодарил «всех тех, кто, рискуя не только положением и личной свободой, но и часто жизнью, стал в первые шеренги защитников конституционного строя, защитников закона, прав человека».
– Прежде всего, я должен отметить выдающуюся роль Президента России Бориса Николаевича Ельцина, который стал в центре сопротивления заговору и диктатуре…
Эти слова благодарности Ельцину Горбачев еще не раз повторит в дальнейшем.
По словам Горбачева, «надо сплоченнее и быстрее идти по пути радикальных реформ», быстрее – уже в новые сроки – подписать Союзный договор, принять новую союзную Конституцию, выборы союзного парламента и президента.
– Надо провести эту работу в установленные сроки, не затягивая, – сказал Горбачев, – поскольку затяжка переходного периода, как видим, опасна для демократических преобразований…
Увы, ничему этому уже не суждено было сбыться. С радикальными реформами Горбачев непростительно запоздал. Радикальные реформы будут проводиться уже без него.
В тот же день, 22 августа, вечером Горбачев провел свою первую послепутчевую пресс-конференцию. Она опять-таки транслировалась по телевидению (всё происходило на глазах у всей страны). Хорошо было видно, что президент еще не совсем ориентируется в новой обстановке. Возможно, в какой-то мере этому поспособствовал его тогдашний пресс-секретарь Виталий Игнатенко, который вел пресс-конференцию. Он умудрился не дать слово ни одному из корреспондентов российских демократических газет, запрещенных хунтой, − напрасно те тянули руки. Вопросы задавали в основном зарубежные журналисты. Впрочем, и сам Горбачев почему-то нахваливал главным образом зарубежную прессу. Российские демократические издания, в дни путча дружно выступившие в его защиту, хоть и получили о