«Утром 25-го М. С. еще не знал (мы с Грачевым ему рассказали), что во многих газетах напечатано: Ельцин на Старой площади рассказал редакторам газет об «итогах» 8-часовой его встречи накануне с Горбачевым и Яковлевым: я, мол, ему в 10 раз урезал охрану (вранье: Горбачев не просил 200 человек), дачу дал «поменьше», чем сейчас, минус – городская квартира... О неприкосновенности не может быть и речи: если есть вина, пусть признается сейчас, пока он еще президент, положил ему 4000 рублей пенсии. И еще что-то в таком же гнусном стиле...»
Не знаю, сколько человек обслуги в действительности просил Горбачев, но сам он, как пишет Андрей Грачев, после встречи 23 декабря, сказал:
– Он срезал мне пенсию и охрану, но это, в конце концов, неважно.
Что касается неприкосновенности, в которой было отказано Горбачеву, – напрасно, конечно, Ельцин пошел на этот шаг: все же в большинстве цивилизованных стран неприкосновенность бывшему главе государства, добровольно покинувшему свой пост, предоставляется. Я имею в виду – что его не могут привлечь к судебной ответственности за его деятельность НА ЭТОМ ПОСТУ.
Впрочем, Горбачеву неприкосновенность так и не понадобилась. Никто и ни за что его не собирался привлекать к ответственности. По крайней мере, в период президентства Ельцина. Может быть, Путин надумает предъявить ему какие-то обвинения, тем паче что Горбачев в последнее время нередко его критикует (раньше расхваливал на все лады)…
Все же Горбачева проводили не очень хорошо. Вопреки договоренности с Ельциным не дали ему спокойно собраться, вывезти все из кабинета, потребовали быстро освободить квартиру, дачу… Чем это объяснить? Вроде бы противник уже повержен… Валентин Юмашев:
29 декабря 1991 года по телевидению было передано выступление Ельцина. Не новогоднее – предновогоднее. Ситуация в стране была настолько тяжелая, что президент, видимо, посчитал неуместным выступать «в легком жанре» – с праздничным новогодним тостом. Новогоднее напутствие он соединил со своеобразным «отчетом о проделанной работе».
Говоря о тяжелейшем положении, в котором к тому моменту оказалась страна, президент Ельцин сказал, что это «заслуга» коммунистов, правивших в ней 74 года:
– Наследство, которое мы получили, просто удручает. Ощущение такое, что на нашей земле хозяйничал враг. Россия получила от Союза огромный внешний долг, почти 70 миллиардов долларов. Самое печальное, что эти колоссальные средства на протяжении многих лет уходили в песок. Была создана античеловеческая экономика… Мы получили от Союза в конец запущенное сельское хозяйство. Миллионы гектаров земли отравлены. Уже не один десяток лет Россия вынуждена ввозить огромное количество зерна. Мы получили в наследство крайне запущенную техническую базу и в промышленности, и в сельском хозяйстве, и на транспорте, и в энергетике, и в сфере услуг.
Не пощадил Ельцин и последние годы коммунистического правления – годы перестройки, горбачевские годы. По его словам, в последние годы ситуация даже усугубилась.
В окружении Горбачева, эти его слова восприняли, конечно, весьма болезненно. Анатолий Черняев:
«Вчера Ельцин произнес новогоднюю речь. Можно бы и согласиться, если бы «сообщил», кому он обязан тем, что может именно так выступать. Но – ни слова. Напротив, оставили, мол, мне Россию, будто в ней 70 лет хозяйничал враг».
Что ж здесь обижаться? Ельцин не раз говорил о заслугах Горбачева. Но в данном случае речь ведь не о Горбачеве, о другом – по милости прежних властителей новая власть оказалась «у разбитого корыта».
Впрочем, и по милости Горбачева тоже.
Нищая страна, перебивавшаяся, как говорится, «с хлеба на квас», как-то еще умудрялась субсидировать своих «социалистических» друзей и, буквально до последнего времени, зарубежные компартии. Отныне этому будет положен конец. Ельцин:
– В 1992 году впервые снимаем такую гигантскую статью расходов, как дотации КПСС. КПСС часто и глубоко залезала в государственный карман, перечисляла деньги на содержание других компартий во многих странах.
Снова и снова Ельцин пытается успокоить сограждан – трудности, связанные с вынужденными реформами (а как иначе вытащить страну из глубокой ямы, куда она провалилась?) будут недолгими:
– Говорил не раз, я хочу повторить: нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идет о 6 – 8 месяцах. В это время нужна выдержка. Ни в коем случае нельзя допустить срыва, паники, и тогда наши сложнейшие реформы удастся провести.
В действительности, как мы знаем, эти трудные месяцы растянулись на годы. Что было, то было…
После заявления Горбачева об отставке их противостояние с Ельциным продолжалось. Выполняя вроде бы данное российскому президенту обещание не критиковать его хотя бы полгода, Горбачев в первое время и не критиковал Ельцина. Однако, не дотянув все же до обещанного полугодия, в своих интервью стал выступать с критикой ельцинской политики, начатых в России реформ. В его позиции произошел резкий поворот: как мы помним, в конце своего президентства, он поддерживал реформы и призывал западных лидеров поддерживать их, и вот – стал их энергичным противником.
Одновременно у Горбачева появляется мысль, что он сам может вернуться в большую политику и снова сыграть какую-то важную роль в российской истории. Уже в середине марта в интервью газете «Берлинер цайтунг» он сказал:
– Страна нуждается во мне. Я это чувствую. Многие, в том числе и среди интеллигенции, меняют сейчас мнение обо мне. Сейчас они понимают меня лучше.
В апреле в одном из своих выступлений он сослался на политическую судьбу генерала де Голля: после короткой отставки тот, мол, вновь вернулся на пост президента. Ссылка на выдающегося французского политика и государственного деятеля была вполне прозрачна: почему бы и ему, Горбачеву, не повторить этот путь?
Возможно, эти настроения у экс-президента СССР подогревало вроде бы усилившееся у многих людей сожаление о прошлых советских временах, – как его назвала одна из газет, «социалистическая ностальгия у населения, оглушенного диким капитализмом российского рынка».
То там, то здесь к власти возвращались бывшие коммунистические лидеры: в Грузии – Шеварднадзе, в Азербайджане (пока что в Нахичевани) – Алиев. В Литве близок к такому возвращению Бразаускас. Почему бы и ему, Горбачеву, не продолжить этот перечень?
В конце мая, вернувшись из поездки в Америку, в интервью «Комсомольской правде» Горбачев в весьма резкой форме, – кажется, впервые в столь резкой, – заявил, что не согласен с политикой российского правительства. По его мнению, «народ на грани срыва».
Андрей Грачев:
«Уже к маю 1992 года, оценив социальные и политические последствия избранной модели реформы и убедившись, что его опасения, связанные с развалом Союза, оправдываются, Михаил Сергеевич прервал молчание, авторитетно заявив, что новая российская команда двинулась «не туда».