На заднем дворе Грейсленда было больше дыр, чем кратеров на Луне – все они образовались в результате боев с римскими свечками. Каждое Четвертое июля[18] Элвис спускал целое состояние на фейерверки, их привозили целыми ящиками. Парни делились на команды, нацеливались прямо друг на друга и стреляли.
Хотя не обходилось без пострадавших – у кого-то обжигались пальцы или подпаливались волосы, – казалось, это никого не беспокоило. Сам Элвис был беспечным, как ребенок – прятался от «соперников», а потом пугал их внезапным нападением. Элвис умел по-настоящему отрываться и веселиться. Я скучаю по тем временам.
К сожалению, настало время ему вернуться в Голливуд. Шла подготовка к съемкам фильма «Да здравствует Лас-Вегас!». Его автобус, загруженный и готовый к поездке, стоял перед белокаменными львами, украшающими парадный вход в Грейсленд.
Мне так не хотелось, чтобы он уезжал. Рука об руку мы вышли на улицу.
Неожиданно для него я потянула его обратно в дом, попытавшись объяснить, что чувствую, но все вокруг его отвлекало – люди прощались, из автобуса доносилась громкая музыка, Алан кричал Джорджу Кляйну, чтобы тот не включал никакой ерунды.
Если бы только там было тише, если бы Элвис сам отвел меня в сторону, чтобы мы могли нормально поговорить наедине.
Но нет, его внимание было сосредоточено на кипевшей вокруг нас деятельности, к тому же он радовался, что возвращается к работе.
– В чем дело, детка? – спросил он.
– Мне просто не хочется, чтобы ты так скоро уезжал, – сказала я, никак не решаясь высказать ему все свои мысли. – Только мы начали привыкать друг к другу, как ты уезжаешь. Мне грустно, что у нас было так мало времени.
– Я знаю, малышка. Просто дай мне пару недель, чтобы привыкнуть к съемкам, а потом, может, ты могла бы ненадолго меня навестить. Веди себя хорошо, я позвоню тебе завтра.
Он быстро чмокнул меня в губы и залез в автобус. Дверь за ним захлопнулась. Изнутри я услышала знакомый возглас:
– Ну что, поехали!
Автобус заревел и поехал вниз по холму, через Музыкальные ворота, где, как всегда, собрались его преданные фанаты, чтобы помахать рукой и покричать: «Скорее возвращайся!» Я не отрывала взгляд от автобуса, пока его красные фары не растворились где-то вдалеке на 51-й магистрали.
Ругая себя, я никак не могла понять, почему у меня не получалось поделиться с ним моими страхами. Я была расстроена уже давно – как только узнала, что его напарницей по фильму будет Энн-Маргрет, тогда – самая популярная старлетка Голливуда. Энн-Маргрет снялась лишь в нескольких фильмах, включая «Пока, пташка», но ее уже окрестили «женской версией Элвиса Пресли». Она интересовала Элвиса, потому что, как он сказал, «имитация – высшая форма похвалы».
Я поняла, что даже если бы поделилась с Элвисом своими страхами, он не мог бы никак меня успокоить, потому что однажды вечером он совершил ошибку и рассказал мне о своих интрижках с разными актрисами. Стараясь спокойно слушать его рассказы, я оправдывала его тем, что я жила в Германии в те годы, и у нас тогда не было настоящей связи.
Теперь я была на его территории, жила в его доме с его друзьями, его родственниками, кусочками его прошлого. Тогда я этого не понимала, но я жила именно так, как ему хотелось – такая домашняя девочка вдалеке от голливудского общества. Я адаптировалась. Я не была с ним, но в каком-то смысле была. И мне казалось, что он верен мне так же, как и я ему.
Но тогда почему же я была так уверена, что, как только Элвис окажется далеко от меня – и близко к Энн-Маргрет, – у него тут же с кем-то закрутится роман?
20
Старые добрые времена – Том Джонс и Элвис играют вместе
Каждый раз, как я собиралась навестить Элвиса в Лос-Анджелесе, он находил способ отложить мой визит.
– Детка, сейчас совсем нет времени. Проблема на съемках.
– Какая проблема?
– Да тут просто цирк устроили. Этот чокнутый режиссер по уши влюбился в Энн. Он так снимает, что можно подумать, будто это ее фильм. Все крупные планы только на ней, чтоб его. – Элвис ненадолго замолчал, я чувствовала, как нарастает его гнев. – И это еще не все: они хотят, чтобы она спела со мной несколько песен. Полковник чуть с ума не сошел. Говорит, платите ему больше, если надо, чтобы она с ним пела.
Слушая гневную речь Элвиса, я пыталась сочувствовать ему и его ситуации, но эмоционально меня куда больше беспокоила его напарница, нежели его режиссер.
– Ну а как вы поладили с Энн-Маргрет? – спросила я.
– А, ну она ничего, нормальная, – непринужденно отмахнулся он. – Типичная голливудская старлетка.
Я на время успокоилась. Я знала, что к актрисам он относился не очень хорошо. «У них карьера на первом месте, а мужчина на втором, – говорил он. – Не хочу быть в чем-то или для кого-то на втором месте. Так что не бойся, я в этих звездочек точно не влюблюсь».
Я хотела ему верить, но никак не могла игнорировать сплетни в журналах и заголовки, кричащие о жарком романе на съемках фильма «Да здравствует Лас-Вегас!». Проблема была в том, что роман закрутили не Энн-Маргрет и режиссер, а Энн-Маргрет и Элвис.
Одним вечером мы говорили по телефону, и я спросила:
– За этим правда что-то есть?
– Черта с два, – отрезал он, тут же приняв оборонительную позицию. – Ты же знаешь этих журналистов. Вечно они делают из мухи слона. Она иногда приезжает в гости по выходным на мотоцикле. Просто сидит и общается с парнями. Вот и все.
Но мне было достаточно того, что она там есть, а меня там нет.
Вне себя от гнева я провозгласила:
– Я хочу сейчас же туда приехать.
– Нет, сейчас нельзя! Мы заканчиваем съемки, я буду дома уже через неделю или две. Держи свою попку там и следи за домашним очагом.
– Очаг уже почти потух. Нужно, чтобы кто-то пришел и разжег огонь.
Элвис рассмеялся.
– Ты уже говоришь, как я, – самодовольно заметил он. – Мне надо быть осторожнее. Нельзя, чтобы нас таких было двое. Я скоро вернусь домой, детка. Подготовь там все.
Когда мы закончили говорить, я тут же радостно принялась строить планы на его возвращение.
Я достала свой календарь, отсчитала дни до его приезда и стала по одному зачеркивать каждый день. Терзаемая страхами и сомнениями, я старалась делать все, что могла, чтобы его порадовать – от ознакомления с музыкой госпела до заботы о его любимом Грейсленде.
Мое стремление удовлетворить Элвиса было настолько всеобъемлющим, что его это злило. Он всегда находил оправдание, почему его прежние отношения провалились. «Они либо были слишком домашние и не вписывались в мою голливудскую жизнь, – говорил он. – Либо были актрисами, слишком увлеченными своей карьерой». Но разве же он мог отвернуться от такого старательного партнера, как я?
Я часто жалела себя, злилась на Элвиса за то, что он ставил меня в такое положение, в котором я была вынуждена оставаться в полном одиночестве на многие недели.
Умирая от скуки, я решила изучить чердак Грейсленда. Я как-то раз спросила бабушку, что там, а она ответила:
– Да ничего, милая, просто старое барахло. Господи, я там так давно не была. Бог знает, что там – или кто.
На чердаке явно творилось что-то странное. Над кухней постоянно раздавались какие-то странные звуки. Бабушка говорила, что и сама слышала эти звуки, не могла от них уснуть и молилась Господу, чтобы рассвет наступил как можно скорее.
Она представляла, что там обитает дух Глэдис, наблюдает за Элвисом.
– Бабушка, ты веришь в духов? – спросила я.
– Еще как, милая. Иногда я брожу по дому и прямо чувствую их рядом. Можешь Хэтти спросить. Она их тоже чувствует.
Хэтти была крупной афроамериканкой, нашей верной и преданной спутницей. По ночам она оставалась с бабушкой и со мной, когда Элвиса не было, и оберегала нас как зеницу ока – с помощью небольшого пистолета, спрятанного у нее под кроватью.
Одним вечером, после того как Хэтти выключила свет, я спросила ее:
– Хэтти, ты тоже, как и бабушка, думаешь, что здесь обитают духи?
– Знаете, мисс Присцилла, я вам так скажу: я слышу странные голоса, которых никогда ни в каком доме не слышала, и иногда тут становится жуть как тихо, такая тишина, которую я никогда и нигде раньше не чувствовала. Но вы ничего, не переживайте, моя хорошая. Если тут и есть какие духи, они вам вреда не причинят.
– Аминь, – добавила бабушка.
На следующий день я решила отправиться исследовать чердак, чтобы своими глазами увидеть, что там. Поднимаясь по лестнице, я провела рукой по выкрашенным в золотой цвет перилам и обратила внимание на сколы краски. Я крикнула:
– Как думаешь, Хвостик, может, нужно их перекрасить?
Бабушка стояла у основания лестницы; она приподняла темные очки, чтобы получше разглядеть краску.
– Да, милая, надо бы Вернону сказать. Выглядит паршиво.
– Думаю, нужно сделать это до возвращения Элвиса, подготовить ему сюрприз. Я утром спрошу мистера Пресли.
Я поднялась на последнюю ступеньку и обнаружила мир Элвиса.
Там было несколько сундуков, полных военного оснащения. Стояли старые телевизоры и мебель, много лет назад вынесенная из его спальни. Я провела рукой по дивану, думая, кто мог сидеть на нем с Элвисом. Почувствовав укол ревности, я отошла.
Я обнаружила два шкафа и открыла один из них. Он был набит старой одеждой Элвиса – черные кожаные куртки, защитные шлемы, одна розовая рубашка, которую я видела на фотографиях. Ему очень шла эта рубашка, мне хотелось, чтобы он снова начал ее носить.
С нарастающим любопытством я принялась перебирать вещи. Касаясь вещей Элвиса, я чувствовала, будто становлюсь ближе к нему, и меня не оставляли мысли о том, с какой девушкой он был тогда – Дикси, Джуди, Анита, Бонни? Мне нужно было это знать. Я была такой ревнивой.
Затем я обнаружила несколько писем, спрятанных под старым свитером – письма от Аниты, отправленные ему в Германию. Я разложила их в хронологическом порядке, начиная моментом его прибытия в Германию и заканчивая отъездом, и просидела над ними несколько часов, тщательно изучая каждую буковку.