Он прислушался к своим ощущениям.
Привычное приятное тепло в желудке не появилось. Как будто воды хлебнул.
Что за хрень? Коньяк без градусов делать начали?
Сделал еще пару глотков. Заглянул в бокал. И вопросительно поднял глаза на бармена.
Тот смотрел на Максима внимательно, губы его дрожали, как будто он с трудом сдерживал смех.
Максим взял дольку лимона и осторожно надкусил ее.
Да что же это за лажа?! В жизни такого не было – лимон без кислости!
Он тщательно, как бутерброд, разжевал сразу обе дольки.
Бармен наблюдал теперь за ним с легкой улыбкой. А потом глаза его сделались откровенно насмешливыми.
Ишь, радостно ему, видите ли, старому хрычу! Впрочем, подобное обращение с клиентами в таком месте никак невозможно. Это же не забегаловка в подворотне!
Объяснение происходящему было только одно.
– Неужели белая горячка? – растерянно проговорил Максим. – В рот мне компот! Половину друзей у меня, зараза, забрала. Но о таких симптомах я не слышал. Ни от кого. Разве лишь у Толи Крупнова что-то похожее было. Царствие ему небесное. Он без стакана вообще с постели не вставал. И даже не чувствовал жжения от водки. Пил как воду… – Он снова заглянул в бокал и пожал плечами. – Да нет, не может быть. Я же так, коньяк, вино. Водку – довольно редко. Не может быть. Что ж такое?
– А вторая половина? – участливо спросил бармен.
– Какая? – удивился Максим.
– Вторая половина друзей… Осталась?
Вопрос был настолько неожиданным, что Максим не сразу нашел что ответить. А когда открыл наконец рот, сбоку раздался голос:
– Успокойся, старик. Это самое главное, что требуется от тебя первое время, – просто успокоиться. Обойтись без нервов!
Максим развернулся.
Слева от него сидел у стойки незнакомый мужик. Тоже в джинсовом костюме. И тоже – чистеньком и непомятом.
Нет, ей-богу, натурально белочка притопала – ведь только что его тут не было. К тому же на совершенно лысой голове мужика красовались небольшие острые демонические рожки. А на физиономии – ухмылка типа «гы».
Еще один придурок? Или все-таки?..
– Как говорится, спи спокойно, дорогой друг, – сказал мужик и заразительно расхохотался. – Извини, старик. Тебе не смешно, понимаю. Первое время у всех тут очень плохо с юмором… Мне, дядя Сережа, как обычно, виски со льдом.
Бармен тут же соорудил заказанное лысым пойло.
Тот сделал изрядный глоток и повернул голову к Максиму, в очередной раз потерявшему дар речи.
– Ну чего ты перепугался, дружок? – не удержавшись и снова рассмеявшись, спросил лысый. – Ах, это?.. – Он стащил с головы рожки на резинке и положил на стойку. – Да не бойся ты. Он выглядит совсем не так. В отличие от меня, на вид он – совершенно приличный человек… Вот тебе мой совет: любишь коньяк – просто понюхай его. Ты еще денек будешь чувствовать запах, но уже не почувствуешь вкус. Так что бери и нюхай. Согласен, это печально – нас не вставляет ни алкоголь, ни герыч, ни трава. Увы. Эти социальные язвы тут отсутствуют.
Максим послушно понюхал коньяк. Ну да, определенно и знакомо пахло клопами.
Похоже, лысый прав насчет запаха.
Но продолжать разговор не было никакого желания. Мало ли чем такое общение закончится! Если белочка у обоих собеседников, хорошего не жди. Тут до махача рукой подать… Надо, пожалуй, сваливать отсюда подобру-поздорову.
Он похлопал себя по карману и не обнаружил кошелька. Банковской карты в кармане куртки тоже не наблюдалось. Ну вот и причина отвязаться от этого типа.
– Деньги забыл, извините. Сейчас сбегаю в номер, принесу.
Бармен молча взял пустой бокал и блюдце – похоже, неплатежеспособность клиента его абсолютно не волновала.
Максим быстро пошел прочь от стойки. Потом оглянулся на ходу.
Дядя Сережа по-прежнему не обращал на него ни малейшего внимания. Зато лысый, забыв о своем виски и бутафорских рожках, целеустремленно топал следом.
– Ты уж прости, старик, – сказал он теперь уже с совершенно серьезным видом. – Я в некотором роде твой гид, так что выслушай меня. Тебе не будет холодно или жарко, ты не будешь хотеть спать и есть. Ты, конечно, станешь все это делать, но скорее по привычке, чем по желанию. Здесь вообще крайне плохо с желаниями.
Похоже, Максима хотели купить на какую-то разводку, смысла которой он пока совершенно не понимал. Зато прекрасно понимал, что надо дать немедленный отпор.
– Слушай, ты, гид! – Он резко остановился. – Бабла я тебе все равно не кину, не старайся. И ничего не кину! Я двадцать лет в шоу-бизнесе. Так что повидал аферистов и пооригинальнее. Паспорт покажи!
Лысый снова громко заржал. Он хохотал и демонстрировал оттопыренный большой палец в знак восторга. И, пожалуй, был лет на пятнадцать моложе Максима. Присутствуй на его башке волосы, сориентироваться в возрасте было бы много проще. Может, потому и побрит?
– Крутотень. Старик, вот это настоящая крутотень. Молодец! Свежую тему принес. «Паспорт покажи»! – Он спародировал суровую интонацию Максима и снова расхохотался: – Никто еще не просил у меня здесь паспорт.
– Это почему? – тупо спросил Максим.
– Потому что я – Элвис.
– Какой такой Элвис?
Лысый опять мгновенно посерьезнел:
– Слушай, что ты делал двадцать лет в шоу-бизнесе? «Какой такой Элвис»! Какой может быть Элвис? Пресли, конечно, не Кобзон же.
Он направился к стоящему справа от стойки древнему музыкальному автомату. Выбрал нужную песню и нажал кнопку.
В баре зазвучала музыка. Максим ее прекрасно знал. Blue Suede Shoes Элвиса Пресли. Пятьдесят шестого года или где-то так…
Лысый с совершенно каменным лицом стоял у аппарата, не сводя глаз с Максима.
Во всяком случае, сумасшедшим он определенно не выглядел. Хотя в наше время и сумасшедшие кажутся вполне нормальными. Идиотизм ситуации был настолько велик, что Максим не выдержал и в свою очередь расхохотался. А потом, неожиданно для самого себя, все понял. Другого объяснения попросту не существовало.
Однако лысому теперь было совсем не смешно.
– К тебе вернулся юмор, старик, – сказал он с печалью в голосе. – Все-таки я хороший гид.
Максим перестал хохотать, подошел к музыкальному автомату и выключил его. А потом с улыбкой сказал:
– Спасибо, парнишка! Все было круче некуда. Можешь мне еще как-нибудь присниться, если захочешь. А теперь давай. Валяй. Ущипни меня!
– Изволь! – Лысый послушно ущипнул Максима за ухо.
Тот ничего не почувствовал и снова улыбнулся:
– Ладно, так и быть, посплю еще немного. Рано, наверное, от силы часа три ночи. Успею проспаться.
– Нет, не проспишься, – сказал лысый. – А кроме того, сейчас полдень. Здесь вообще всегда полдень. В любое время.
И вот тут Максим растерялся. Мысли его разбежались, как стадо без пастуха. В любое время полдень… Конина без вкуса, но с запахом… Совершенно пресный лимон… Элвис Пресли, мать его за ногу…
Он подошел к лысому и, пристально глядя ему в лицо, сказал тихо:
– Все, уже не смешно. – И добавил шепотом: – Подъем, Макс! Подъем!
Он зажмурился, с надеждой улыбнулся и снова открыл глаза.
Ничего не изменилось. Печальное сочувствующее лицо лысого никуда не исчезло.
Это было уже слишком. Максим схватил липового Пресли за грудки и принялся трясти его. Тот был покорен, как тряпичная кукла.
И тогда на Максима обрушился смертный ужас. Если это не сон, то объяснение может быть только одно.
– Что со мной? – закричал он. – Что случилось? Где я? Что это? Кома? Я в коме? Сердце? Печень? Я хочу очнуться! Я хочу в туалет! Сделайте мне укол и приведите в чувство!
И тут он понял, что ни в какой туалет он не хочет. И что утром, перед тем как умыться, тоже не хотел.
Это уже было выше всякого понимания.
Бармен дядя Сережа смотрел на него с сочувствием и легонько качал головой. Поведение клиента его явно не удивляло. Насмотрелся он на таких…
Надо было срочно что-то предпринять, чтобы наваждение исчезло.
И тогда Максим отпустил лысого и побежал через холл к выходу на улицу.
Может, там все изменится?
Рванул на себя дверь и вылетел из гостиницы.
Ветра на улице не было. Машин на парковке и прохожих – тоже. А вот море присутствовало. Знакомое с детских лет, изумрудное, зеркально гладкое. Абсолютно летнее…
Море его и добило. Оно, как известно, никаким наваждениям не поддается.
Максим достал из кармана куртки пачку «винстона», выщелкнул из нее сигарету. Тысячу раз услышанный тихий звук, раздавшийся позади, заставил его обернуться. За спиной стоял лысый с зажигалкой в руке, протянул Максиму уверенно горящий язычок пламени.
– Я здесь, старик, не бойся, – лицо его светилось улыбкой матери Терезы, – и все-таки успокойся. Чем быстрее, тем лучше.
Максим молча прикурил. Несколько раз затянулся, стараясь сделать это как можно глубже, чтобы хоть чуть-чуть продрало. Но столь знакомая вкусность табака напрочь отсутствовала, и он швырнул горящую сигарету на газон, размахнувшись, как будто кидал в море камень.
Потом, не оглядываясь, вернулся в холл гостиницы. За стойкой ресепшена по-прежнему было пусто. Из бара не доносилось ни звука – судя по всему, других клиентов у седого бармена сегодня по плану не предусмотрено. Удачно устроился дядя Сережа! Не работа, а синекура настоящая!
– Хорошо… Элвис, – сказал Максим. – Я согласен. Это действительно страшный сон. Что дальше?
Он не ошибся – лысый Элвис был рядом.
– Зря ты так, – обиженно сказал он, развернув Максима лицом к себе и заглянув ему в глаза. – У нас тут совсем не страшно. Страшно там… у них.
– У кого?
– У пустых, – загадочно ответил Элвис. – Ладно, не будем терять время, тем более что оно… – он сделал паузу, будто подбирал верное определение, – …бесконечно. Сегодня по плану тебе, старик, предстоит посещение ритуала.
Похоже, он снова вернулся к обязанностям гида. Что бы это понятие ни означало…
Максим промолчал: у него просто больше не было слов.