Через неделю «бэдламовцы» отправились в очередные гастроли с новым режиссером по свету.
Через месяц выяснилось, что Француз способен не только песенки сочинять – талант он талант во всем.
Через три месяца улегшийся в хоспис Кирилл умер от рака.
Через год Платону стало понятно, что былые композиторские наклонности к Максиму вряд ли вернутся. Но к этому времени тот уже стал незаменим. То есть заменим, конечно, – незаменимых людей вообще нет, – но коней на переправе, как известно, не меняют. Тем более если всадника все устраивает.
А еще через год Француз перестал терзать себе душу несбыточными мечтами. И его теперь тоже все в жизни устраивало.
11. «Бэдлам»
С сайта «Энциклопедия русского рока»:
В 20** году Платон Талесников пригласил в художники по световому оформлению экс-музыканта, выступавшего ранее в составах нескольких московских групп, Максима Коробова по кличке Француз, и, по мнению многих экспертов, дальнейший рост популярности гастролей «Бэдлама» напрямую связан с его творческой деятельностью.
Коробову удалось освоить работу самых современных аппаратных средств по световому оформлению рабочего пространства, гармонично сочетая и подчеркивая ритмику и аудиохарактер исполняемых группой музыкальных композиций.
В отдельных случаях, правда, присутствует определенный перекос в сторону психоделики и мистических начал, в результате часть зрительного зала вынужденно впадает в полуистерическое состояние, близкое к нарушению общественного порядка. Тем не менее некоторые считают Максима лучшим в своей профессии за всю историю существования отечественной эстрады.
Дискография группы:
20** год – «Ботанические джунгли», премия «КРР»
20** год – «Герасимова и Муму»
20** год – «Кобальтовая бомба»
20** год – «Ледяной колибри»
20** год – «Кому на Руси…»
20** год – «Спонтанный маятник жизни»
20** год – «Скользкие люди барина лимитед»
20** год – «Сумка самки богомола»
12. День четвертый
Розовый катафалк неторопливо ехал по улицам адского города. Или города-ада. Кому как нравится… В общем, по улицам Южноморска в его нереальной ипостаси.
Максим и Бакс смотрели в окна машины. Элвис крутил баранку и казался отстраненно-задумчивым. Будто находился совсем не здесь. То ли гид вспоминал недавние похороны, то ли получал незримые и неслышимые инструкции от своего непосредственного начальника. Должно же у него быть начальство, в конце концов! Чтобы мертвец пахал по собственной доброй воле – так не бывает, всегда в любой работе есть кнут и пряник…
На улицах, по которым проезжал лимузин, чередой происходили странные события, то и дело привлекавшие внимание пассажиров катафалка. События были совершенно безрадостные.
Вот впереди девочка лет пяти в зеленом коротком платьице и с желтыми бантами в жиденьких косичках самозабвенно играет в «классики» у самого края тротуара, совершенно не замечая того, что происходит вокруг. Мимо медленно плетущегося катафалка проезжает синяя «тойота». Окна ее не затонированы, и хорошо видно, что сидящий за рулем молодой человек щупает голые коленки своей спутницы. Мгновение, занос, визг стирающихся об асфальт покрышек, и тело девочки взлетает в воздух, тряпкой падая на тротуар…
Мужчина лет сорока пяти, по виду – вполне преуспевающий бизнесмен, в шикарном костюме-тройке, выходит из правой дверцы сверкающего лакокрасочным покрытием «мерседеса», наступает на развязавшийся шнурок дорогой туфли и тут же прикладывается лбом об острую кромку поребрика…
Другой мужик, много постарше годами, поплоше одеждой и обувью, с венчиком седых волос вокруг лысины и с абсолютно пропитой физиономией, роняет на асфальт семисотграммовый фугас с дешевым винищем. Бутылка вдребезги разбивается, пятная красным давно не стиранные штаны, и бедолага, судорожно схватившись за грудь, оседает на землю…
– И вот так умирают люди, – сказал Максим, глядя на его обмякшее тело. – Бог мой! Глупо. Как же глупо!
Элвис вышел из задумчивости, будто сбросил с себя тяжелый груз. Оглянулся, оценил произошедшее:
– Люди еще и не так умирают, старик. Бывают и посмешнее ситуации. Один мой знакомый палочками себя заколол.
Погрустневший от уличных сцен Бакс тут же встрепенулся:
– Как это – палочками? Барабанщик был, что ли?
– Да нет. Первый раз в ресторан японский пришел, ну и умудрился в глаз себе воткнуть, да так глубоко, что…
– Кул! – восхитился Бакс.
– А другому сосед дрелью голову просверлил. Бедняга дремал в кресле, у стены, а сосед эту стену сверлить начал. Хотел фотографию жены повесить. Стена тонкая, сверло оказалось очень длинное, ну и…
– Кул! – снова восхитился Бакс. – А у меня тоже сосед был, дядя Витя. Он на заводе пахал. Так он домой с работы растворитель постоянно таскал.
– Выпил растворителя, ну и… – высказал предположение Элвис.
– Не. Он не для выпивки носил растворитель. Для дома, для семьи. Мало ли, понадобится, себе или еще кому. Накопилось у него десять банок. Девять продал – другому соседу моему, Витальке. Виталька герыч долбил, из соломы сам гнал, ему растворитель нужен был как хлеб. Расходный типа материал! Ну, дядя Витя получил от Витальки бабло. Решил жене блузку в подарок купить, чтоб она его простила за то, что он бухает уже пятнадцать лет.
– Купил жене блузку и от радости… – высказал новое предположение Элвис.
– Не-не. Подарил бабе блузку. Вроде та довольна. Вечером пошли к соседям в гости в новой блузке. Набухались там, и жена блузку салатом уделала в говно.
– А, понятно. Расстроился, и…
– Не. Дядя Витя не такой человек был. Из-за блузки бы не расстроился. Утром он на завод ушел, а жена решила блузку отстирать. Стирала, стирала, никак не отстирывается. Нашла оставшуюся банку растворителя. Думала, он пятна выводит. И замочила блузку в растворителе. Блузка растворилась в полный аут. Пуговицы одни остались, да и те поплавились. Жена, чтоб дядю Витю не сердить, а дядя Витя в гневе – скотина полная, слила, не будь дура, забодяженную блузку в унитаз.
– Ну все, понял, – обрадовался Элвис. – Он увидел, и…
– Не. Не увидел. Не успел. Дядя Витя, когда на заводе перерыв на обед был, домой бегал. Там жрал, плотно. Первое и второе. Потом в сортир. Там газету читал, привычка такая. И курил. Ну, почитал, покурил и бычок под себя бросил. Вот тут уже дядя Витя расстроился! Взрывной волной его так шкивануло, дверь башней выломал, весь обгорел, скончался через два часа в страшных муках.
Элвис захохотал:
– Свежак! Беру в коллекцию!
Максима вдруг замутило, да так, что он с трудом загнал назад рванувшееся по горлу содержимое желудка.
– Останови на хрен! – попросил он, справившись с возникшей проблемой.
Элвис коротко оглянулся на него:
– Зачем?
– Да слушать вас больше не могу. Нашли, в рот вам компот, друг друга! Братья по крови!
Элвис снова посмотрел на него, на сей раз пристальнее. И послушался.
Максим с трудом вышел из машины – его опять начало мутить. И снова он справился с собой, но в машину уже не вернулся, пошел прочь по тротуару пешком.
Судя по всему, обещанное Элвисом равнодушие пока не наступало. На кладбище всего лишь померещилось. Наверное, шок от случившегося подействовал. Или близость собственного тела…
– Прости, бро! – сказал догнавший его Бакс.
– Да, извини, старик! – к ним присоединился и Элвис. – Экий ты прямо… – Он не договорил.
Максим не стал отвечать. Ему показалось, что стоит открыть рот – и желудок все-таки вывернет наизнанку.
Вот только с какой стати эта парочка бросила машину без присмотра? Или в преисподней угонщики не водятся?
Он оглянулся.
Катафалка позади не было.
– А где твое розовое порождение автомобильной промышленности?
– Нигде, – сказал Элвис. – Экскурсия по следам усопших завершена.
И стало ясно, что продолжать расспросы совершенно бессмысленно.
Между тем эта сладкая парочка оставила наконец тему смертельных происшествий с разными людьми.
Теперь Элвис принялся рассказывать недавнему рэперу о здешних порядках. В отличие от Максима, Бакс ему сразу поверил. Он то хлопал себя ладонями по ляжкам, то удивлялся, присвистывая, то потрясенно чесал репу.
– Бухло не берет, трава не вставляет. Ну и дела, бро… – Он снова присвистнул. – А насчет телочек как?
– Да ты что! Это же некрофилия!
– Мэн, ты не хаваешь модные темы! Некро… че ты сказал?
– Некрофилия. – Элвис улыбнулся. – Подожди, брат… Вот пройдет девять дней, и ты перестанешь обо всем этом даже вспоминать.
Лицо Бакса сделалось мрачным.
– Девять дней?.. В натуре тут ад, – угрюмо сказал он.
Элвис тоже перестал улыбаться:
– Давайте-ка я вам покажу кое-что.
Они сделали пару поворотов, пересекли по диагонали пару перекрестков, и гид привел экскурсантов на улицу, кардинально отличавшуюся от всех увиденных ранее.
Вдоль нее тянулся ряд похожих друг на друга зданий. Судя по переливающейся разноцветными огнями рекламе на фасадах, тут были расположены клубы.
Максиму улица показалась неким подобием Арбата. Слабым подобием, конечно, – не наблюдалось тут ни самопальных художников с бумагой и карандашами, ни бренчащих на гитарах музыкантов, ни торговцев, расхваливающих продаваемые сувениры, но все-таки…
– Вот вам злачное место, – сказал Элвис. – Все доступные нашему брату развлечения сосредоточены именно в этом квартале.
– Кул, бро! – восхитился Бакс. – Это годная тема.
Он тут же обратил внимание на двоих парней в белых баскетбольных кроссовках и серых толстовках без надписей и с надетыми на головы капюшонами. Они крутились возле угла одного из клубов и казались мутными до безобразия.
– Дилеры! – воскликнул радостно Бакс и снова хлопнул себя по ляжкам. – Кул!
– Да не ори ты, – тихо сказал Элвис.
– Но это же дилеры! Правильно?
– Ш-ш-ш, – прошипел Элвис и взял Бакса под руку. – Что ты кричишь? Ну да, дилеры. Но это все сугубо нелегально. Здесь с подобными делами очень строго.