— С тобой, — коротко кивнула она.
— Тогда идём, — он печально улыбнулся: — Жаль только что твоё знакомство с моим жилищем происходит при таких грустных обстоятельствах. Я представлял себё это совсем по другому.
Лана действительно была здесь в первый раз. Как-то возвращаясь с прогулки за городом они сделали небольшой крюк по дороге к её дому и проезжали по этой улице мимо, но останавливаться и заходить не стали — в тот день в гости к девушке собиралась её престарелая тётка и до оговорённого часа оставалось всего ничего времени.
— А для меня ещё какие-нибудь поручения будут? — спросил Олио.
— Пока нет. Хотя… — Роклан на секунду задумался, — пошли внутрь, я напишу записку, отнесёшь её в торговые ряды.
Через несколько минут гном вышел со двора, держа в руках записку для Понса. Как найти лавку, где ему недавно приобрели боевой молот, он помнил прекрасно.
С тех пор прошло ещё около трёх часов. Большую часть этого времени Эл просидел в комнате, где на кровати лежали покойные. Похоронные мастера постарались на совесть. Отмытые, причёсанные и переодетые в нарядную одежду тела, были готовы отправиться по своему последнему маршруту за северную городскую стену. Со стороны казалось будто пожилая чета мирно спит. Только резко заострившиеся черты лиц и бледно — желтоватый оттенок кожи портили это впечатление.
Роклан пребывал словно в каком-то оцепенении. После почти бессонной, полной напряжённых событий ночи и затем утренней суеты по организации траурной церемонии, теперь, когда со всеми приготовлениями было покончено, вдруг навалилась зверская усталость. Осознание понесённой утраты нахлынуло с новой силой, рождая внутри ощущение бездонной пустоты. Он без движения сидел, не отрывая взгляда от своего мёртвого друга. В памяти против воли всплывали картины прошлого, в основном из детства и ранней юности, в которых обязательно присутствовал Ринк, со своей неизменной, когда он смотрел на молодого сорванца, доброй, не по обидному насмешливой, улыбкой. Сколько Эл не пытался изменить направление мыслей, рвущие душу сцены всплывали одна за другой.
Вот управляющий, всеми силами пытаясь сохранить серьёзное выражение на физиономии, отрицательно мотает головой в ответ на вопрос отца не видел ли он «этого мелкого шалопая», учинившего очередное безобразие, после которого вопли соседа уже около четверти часа оглашают всю улицу. При этом Ринк, отведя руку за спину, грозил, с опаской выглядывающему из-за угла дома мальчишке, кулаком. Или одобрительно взъерошивает волосы Элвуду, тогда не достающему ему макушкой и до груди, вместе с ним радуясь удачному попаданию из его первого настоящего лука. А вот Ринк присаживается на ступеньки крыльца, рядом с Элом, успокаивающе похлопав по плечу. У недавно вернувшегося, после окончания двухлетней войны новобранца мобильного отряда, только что состоялся очень тяжёлый разговор с родителем, относительно будущих планов на жизнь молодого воина, в котором отец и сын так и не пришли к компромиссу. В тот раз они просидели больше часа в полном молчании. Управляющий не порицал и не одобрял решения Роклана связать свою жизнь с армией. Но он смог сделать то, что не получилось у Карбида — он признавал право юноши на это решение.
Перед мысленным взором Элвуда проходило множество подобных эпизодов из прошлого, пока он сидел возле мёртвых тел старого друга семьи и его любимой женщины. Наконец, вошедшая в комнату Иллиана, прервала поток грустных воспоминаний.
— Эл, — негромко позвала она, и когда Роклан повернул голову в её сторону, продолжила: — пора. На улице всё готово, работники похоронной конторы ждут указания выносить усопших. Собралось много народу.
Удивленный её последней фразой, воин подошёл к окну. Ворота стояли распахнутые настежь. Перед крыльцом ожидала повозка, оплетённая по кругу гирляндами из чёрных пионов. Две тяговые лошади светлой масти неспешно переступали копытами на месте. Кто-то предусмотрительно заранее развернул их мордой к выходу на улицу. Всё остальное пространство двора заполняли люди в соответствующей случаю, траурной одежде серого цвета. Среди собравшихся взгляд Эла сразу заметил выделявшегося своими габаритами Корда. Ещё из знакомых Роклан увидел пухлого Понса и, к своему не малому изумлению, господина Хаундера. В простом, подобающем моменту окраски, костюме седоволосого мага, ничто не выдавало его принадлежности к гильдии чародеев. Больше никого из пришедших Элвуду узнать не удалось. Всего во дворе находилось никак не меньше полсотни человек и судя по всему ещё как минимум столько же ждали начала шествия на улице, по ту сторону забора.
— Откуда они все так быстро узнали о случившемся? — недоумённо произнёс Роклан.
— Плохие новости разносятся очень быстро, — Лана подошла и встала рядом.
— Вот уж не думал, что твой отец тоже придёт, — заметил воин.
— Он довольно неплохо знал вашего управляющего, и часто говорил что Ринк давно уже стал полноправным членом семьи Рокланов, хотя и продолжал по собственной инициативе, при посторонних обращаясь к твоему отцу, придерживаться тона подобающего наёмному работнику по отношению к нанимателю.
— Старик всегда считал такое положение вещей единственно верным. Временами, в определённых вопросах он бывал неимоверно упрям, и переубедить его не удавалось даже моему не менее упорному родителю, — Элвуд постарался подавить тяжёлый вздох. — Ну что ж, действительно пора выдвигаться.
Церемония заняла всю вторую половину дня. Хотя от дома Роклана до северных ворот, недалеко от которых располагалось поле Памяти, было сравнительно недалеко, траурное шествие, как принято, медленно продвигающиеся по улицам города, продолжалось более двух часов. В самом его начале к идущему возле повозки Элвуду присоединился только что прибывший Мариан. Друзья обменялись взглядами и Вилланд, не сказав ни слова, зашагал рядом. Так в молчании они и проделали всю дорогу.
Ритуальное поле представляло собой огромных размеров пустырь, вдоль начала которого, на расстоянии двух десятков шагов возвышались несколько каменных постаментов кубической формы, высотой значительно превышавших человеческий рост. На одном из них также проводилась похоронная церемония, судя по полыхающему сверху глыбы огню, подходившая к концу.
Знакомый по сегодняшнему посещению храма жрец, с двумя помощниками уже ожидали возле одного из серых кубов. Лошади остановились. Пришедшие проводить умерших в последний путь, стали поочерёдно приближаться к повозке. Каждый, постояв несколько секунд, шепча напутствия, дотрагивался поочерёдно до рук покойных и отступал, давая возможность проститься следующим. Роклан подошёл последним, вслед за двумя сравнительно молодыми женщинами, чем-то неуловимо напоминавшими Сонию. Обе дочери возлюбленной Ринка, довольно долго простояли около повозки, не сводя заплаканных глаз с лица матери. Их мужья, с похожими как у родных братьев, кряжистыми фигурами и мрачными физиономиями, топтались рядом. Когда все четверо удалились на несколько шагов, пришла пора прощаться и Элу. Положив ладонь на холодные пальцы управляющего, воин прошептал одними губами:
— Покойтесь с миром, мой старый друг. И пусть в заоблачных чертогах вы вместе сможете насладиться заслуженным счастьем, на которое на этом свете вам было отведено так мало времени! — затем коснувшись руки Сони, так же тихо добавил: — пусть Альтар с благосклонностью примет ваши души!
Он отошёл, чувствуя, как в горле разрастается неприятный ком.
Тела на дощатых щитах аккуратно передали с повозки на верхнюю площадку постамента, где их уложили рядом на только что установленный, невысокий настил из деревянных досок, накрыв серым покрывалом с вышитыми ритуальными символами. Несмотря на то, что Ринк и Сония не проходили официальный обряд бракосочетания, хоронили пожилую чету как супружескую пару. Этот вопрос при утреннем обсуждении, вызвал у жреца некоторые колебания, но полновесный золотой, переданный Элвудом сверх установленного взноса, помог положительно решить дело. Забравшийся по приставной лестнице на верх, служитель Альтара приступил к чтению положенной молитвы. Все присутствующие зажгли заранее приготовленные свечи.
Прикрывая ладонью огонёк от гуляющего, по весеннему тёплого, ветерка, Эл случайно перехватил устремлённый на него взгляд одной из дочерей Сонии. Заметив, что он смотрит в её сторону, женщина поспешно отвернулась, но Роклан успел заметить болезненный упрёк в красных от слёз глазах. Случайное наблюдение отдалось ощутимой болью в душе Элвуда, и без того наполненной чувством вины за случившееся. Словно что-то уловив, стоявшая рядом Иллиана крепче сжала его руку.
Жрец произносил положенные в соответствии с обрядом фразы на древнем языке, около получаса. К концу речи его, хорошо поставленный голос звучал всё громче и резче. Почти выкрикнув последние слова, он воздел руки к небу и тут же помощники подняв на верх большой кувшин, принялись поливать укрытые тела густым маслом, золотистого цвета.
— Пусть кто-то из самых близких зажжет огонь от своей свечи, — спустившись с постамента, произнёс жрец.
Элвуд и старшая из дочерей Сонии одновременно сделали несколько шагов по направлению к приставной лестнице. Не дойдя до неё одного шага, они так же синхронно остановились и обменялись взглядами. Женщина понимала, что Роклан, по праву мужчины и просто как человек организовавший всю церемонию, может настоять на своей привилегии самому зажечь погребальный костёр. Она уже собиралась вернуться на место, когда воин неожиданно отступил чуть в сторону и протянул руку, предлагая опереться о неё перед первой, самой высокой ступенькой. Какое-то мгновение они смотрели в глаза друг другу, и Элвуду показалось, что его помощь будет отвергнута. Но дочь усопшей пробормотав слова благодарности, всё же воспользовалась предложенной поддержкой, вступая на нижнюю перекладину лестницы. Пока она поднималась, гуляющий ветерок задул свечу в её пальцах, но поджидавший наверху один из помощников жреца, тут же помог зажечь фитилёк вновь. Женщина поднесла огонёк к краю ткани, и та, обильно политая маслом, сразу вспыхнула, накрывая пламенем тела умерших. Служитель Альтара нараспев затянул новую молитву на том же древнем языке. Всё было кончено буквально в течении нескольких минут.