ровь её отца.
Насчёт лёгкости исполнения задуманного, воин иллюзий не питал. Ему приходилось видеть на что способен обладающий магическими способностями человек в бою. Но и завышенным представлением о возможностях и непобедимости чародеев, подобно большинству простых обывателей, воспитанных на легендах о могуществе магов далёкого прошло, Эл не страдал, справедливо полагая — стоит любому, даже самому одарённому и опытному волшебнику, колдуну или шаману проткнуть сердце или снести голову, тот неминуемо испустит дух как самый обычный смертный. «Очень сложно, но возможно!», одно из выражений его бывшего командира, любившего обильно обогащать свою речь поговорками, как нельзя лучше подходило к ситуации.
Выйдя из своей комнаты и начав спуск по лестнице, Роклан увидел Олио, сидящего на её нижней ступеньке. Услышав звук шагов, гном обернулся. Судя по помятой физиономии и отсутствию привычного здорового румянца на щеках, сон подгорника этой ночью тоже не отличался глубиной и безмятежностью.
— Доброе утро, — приветствовал крепыш хозяина дома.
— Вряд ли! — ничего доброго начинающийся день воину не сулил.
Услышав тон, которым Роклан это произнёс, поднимавшийся, чтобы посторониться с прохода гном, бросил на него быстрый, внимательный взгляд.
— Что-нибудь ещё случилось? — сразу догадался подгорник.
— Ты говорил, можешь опознать по голосу человека, запустившего тебе в голову кочергой? — вместо ответа спросил Элвуд.
Колени Олио, против его воли сразу стали ватными. Похоже перспектива встречи с внушающим ему подсознательный ужас человеком, нарисовалась куда быстрее, чем он предполагал. Собрав всё своё мужество и искренне надеясь, что ответ звучит достаточно твёрдо, гном кивнул:
— Думаю смогу.
Словно почувствовав его состояние, Эл заметил:
— Ты не обязан со мной ехать. Вчерашнее предложение в силе — можешь возвращаться домой, к своим родным. Думаю я и сам сумею во всём разобраться.
Олио молча развернулся и отправился в каморку. Через несколько секунд он снова появился, держа в руках свой молот. Гордо задрав подбородок с короткой, по причине молодости бородой, крепыш важно произнёс:
— Гномы, в отличии от некоторых представителей других народов, всегда крепко держат своё слово. Я своё уже дал.
— А где «не в обиду будет сказано»? — несмотря на мрачное настроение, Эл не смог сдержать беглую усмешку.
— Чего? — не поняв, что воин имеет в виду, немного растерялся Олио.
— Ну ты обычно вставляешь это выражение, когда собираешься начать критиковать другие расы, и подчёркивать достоинства своей, — пояснил Роклан.
Какое-то время гном соображал потом с подкупающей непосредственностью пожал плечами:
— Конечно я не хотел никого обижать, просто так и есть на самом деле.
— Ну естественно! — на этот раз Элвуду удалось сохранить совершенно серьёзное выражения на лице.
Они вышли во двор. Двое стражей порядка расположились на крыльце, негромко переговариваясь. Громоздкие алебарды лежали рядом, в пределах досягаемости. Ещё пара служителей закона спали, расстелив форменные плащи прямо на земле под деревьями. Увидев выходящего хозяина дома, сидевшие поднялись на ноги.
— Ночь прошла без каких-либо происшествий, — доложил один из них, ещё до того, как Эл успел что-нибудь спросить.
— Спасибо, — Роклан протянул говорившему четыре серебряные монеты, правда не добавив планированных с вечера двух бутылок вина.
Стражник, без видимых колебаний, принял звонкий знак благодарности. Вслед за направляющимися в своё отделение служителями закона, воин и гном вышли на улицу просыпающегося города. Животных решили не брать — идти до дома чародея было не очень далеко, и к тому же быстрая ходьба хорошо разгоняла кровь, хоть частично заменяя привычную утреннюю разминку. Коротконогий гном умудрялся не переходя на бег поспевать за человеком, хотя ему и приходилось на порядок чаще передвигать конечностями.
По дороге Роклан уже в который раз, снова пытался найти изъян в своих рассуждениях и выводах. Не получалось. Наоборот, чем больше он думал, тем сильнее и сильнее верил в справедливость посетивших его догадок. Постепенно воин начинал ощущать как боль, растерянность и горечь, царившие в его душе, уступают место холодной ярости, подобно той, что он испытывал во время их с Рианом вторжения в «Мокрого кота», чуть больше суток назад. Бывший «медведь» не старался её подавить, во-первых, понимая бесполезность такой попытки, а во-вторых прекрасно зная из своего богатейшего опыта боёв и поединков — в предстоящей схватке, лучшей помощницы не сыскать. Напряжённым усилием воли, ему удалось задвинуть, мешающий сосредоточиться образ Иллианы на самые задворки сознания. Изменить теперь всё равно ничего нельзя, так лучше если мысли о стремительно рушившихся планах и надеждах, не будут мешать делать то, что он считал необходимым. То, что по мнению Роклана было единственно правильным в сложившихся обстоятельствах, хотя его намеренья и шли вразрез с установленными законами государства, за которое ему множество раз приходилось проливать свою, а ещё чаще, чужую кровь.
Между тем Олио, пыхтя и немного нелепо семенивший рядом с воином, с удивлением отметил, что необъяснимый страх, который он испытывал от мысли о новой встрече с незнакомцем в капюшоне, не то чтобы прошёл совсем, но словно притупился. Возможно, и даже скорее всего, ощутимую долю уверенности крепышу добавляла успокаивающая тяжесть боевого молота в руках. Кое в чём они с Элвудом, по отдельности пришли к весьма похожим выводам: для себя гном решил, что кем бы ни был человек, «порадовавший» его череп соприкосновением с чугунной кочергой, хороший удар увесистого оружия переломает ему кости не хуже чем любому другому и с лихвой вернёт тот долг.
Подойдя к знакомой калитке, Роклан несколько раз резко дёрнул за висевший сбоку от неё шнурок, протянутый к колокольчику внутри дома. Спустя минуту послышался звук открываемой входной двери и приближающаяся недовольная ругань. С чем-то очень напоминающие злорадное удовлетворение, Эл сквозь прутья калитки узнал молодого толстого слугу, во время нескольких визитов сюда, всегда раздражавшего его своим высокомерным видом и наглыми, вызывающими ухмылками. Через несколько секунд дверь распахнулась и в проём высунулась недовольная пухлая физиономия. Тем хамовато — пренебрежительным тоном, который могли себе позволить только слуги по настоящему влиятельных людей, парень громко проворчал:
— Кому тут неймётся с утра пораньше? — и узнав визитёра, скривил губы в характерной надменной гримасе: — А, господин Роклан пожаловали! Да ещё и с малоросликом! Несказанно рады видеть! — он даже не пытался крыть сарказм в последней фразе.
Но основное оскорбление заключалось не в интонации. Гномы прекрасно знали, как люди называют их племя в разговорах между собой и относились к этому спокойно. Пока им не кидали прозвище «малорослики» в лицо. Краска начала заливать, и без того раскрасневшиеся от быстрой ходьбы, щёки подгорника. А наглый верзила, нисколько не заботясь о произведённом явной грубостью впечатлении, продолжал:
— Но я не припомню, что бы хозяин предуп…
Закончить он не успел. Открытой ладонью Элвуд, не видя более причин сдерживаться, хлёстко ткнул его в мясистый нос и тут же другой рукой, сжатой в кулак, нанёс короткий, но достаточно сильный удар в солнечное сплетение. Задохнувшись на вдохе и широко раскрыв рот, в который почти сразу попала струйка крови бегущая из ноздри, слуга начал сгибаться и одновременно с этим развернулся на сто восемьдесят градусов, подсознательно собираясь рвануть в сторону дома. Мощный пинок под зад придал ему резкое ускорение. Запутавшись в собственных ногах и не сумев сохранить равновесие, пузан растянулся на дорожке ведущей к крыльцу. Роклан прошёл мимо, даже не взглянув на корчившееся тело. А вот Олио идущий следом, чуть задержался. После недолгого размышления, гном размахнулся ногой и оставил след своей подошвы рядом с отпечатком сапога воина, на не в меру объёмной пятой точке толстого хама. Тот, только что, наконец, сумевший, после полученного удара под дых, набрать в грудь воздуха, громко заскулил, ожидая продолжения побоев. Но их не последовало. Посчитав себя вполне удовлетворённым за полученное оскорбление, крепыш, двинулся догонять Эла, уже поднимавшегося на красивое крыльцо с изящными перилами.
Переступив порог, Роклан увидел Уласа Хаундера в сопровождении старого слуги выходящего в прихожую. Хозяин дома был облачён в длинный домашний халат из дорогой мягкой ткани темно — синего цвета. Судя по свежему лицу и аккуратно расчёсанным седым волосам, проснулся чародей явно не только что, и уже успел совершить утренний туалет.
— Господин Элвуд? Не ждал вас так рано, — на физиономии мага отразилось ещё большее удивление, когда он заметил осторожно выступившего из-за спины гостя, молодого гнома с боевым молотом в руках. — О, да вы не один! Надеюсь больше ничего случилось?
Тут с улицы раздался жалобный стон. Бросив взгляд между визитёрами в открытый проём входной двери, Улас увидел своего молодого работника, кое-как вставшего на четвереньки, посреди вымощенной дорожки, ведущей к воротам. Элвуд с показным равнодушием пожал плечами и ответил на не высказанный вопрос.
— Ваш человек имеет весьма смутное представление о хороших манерах. Пришлось взять на себя труд немного просветить его по этому вопросу.
Хаундер без сомнения уловил в интонациях воина еле сдерживаемую агрессию, хотя тот и не собирался выставлять её на показ раньше времени. К тому же вряд ли какому хозяину могло понравиться, когда кто-то бьёт его людей. Брови чародея чуть заметно нахмурились, но больше он никак своего неудовольствия не проявил.
— Нош, пожалуйста помогите Юрону подняться и проводите к нему в комнату, — повернулся маг к старому слуге стоявшему рядом и в растерянности ожидавшему распоряжений. И снова обратившись к гостям, предложил: — А мы давайте пройдём в гостиную, думаю там разговаривать будет удобнее.