Наряду с поэтическим и другими нерациональными видами искусства, в Эльзасе бурно развивались общественно-полезные его типы, например керамика, в которой местные мастера достигли больших высот. В свое время вся Европа пользовалась посудой «Hannong», выпущенной на фаянсовом заводе в Страсбурге. Компания всегда принадлежала одной семье и по традиции называлась по имени создателя Шарля Франсуа Аннонга. Безвестный француз прибыл в Страсбург, имея небольшой капитал и большие планы. И то и другое удалось реализовать к 1724 году, когда к семейному заводу «Hannong» был присоединен товарищеский «Haguenau». Обе фабрики быстро набрали обороты, благо выпускаемые на них тарелки, чашки, вазы, суповые миски были удобны в пользовании и мило украшены, отчего пользовались хорошим спросом. Дело отца продолжил Поль-Адам Аннонг, но житейские неурядицы заставили его покинуть Эльзас, и оставшиеся без хозяина заводы пришли в упадок.
Восстановлением семейного предприятия занялось третье поколение рода, точнее, внук Шарля Франсуа – Жозеф Аннонг. В 1760 году, обосновавшись в Страсбурге, он отремонтировал и запустил завод, сумев вернуть изделиям былой престиж. Однако воспользоваться успехом не пришлось и ему. Через 20 лет предприятие было ликвидировано, а последний владелец уехал в Мюнхен, где умер, оставив после себя добрую память и замечательную посуду, ныне хранящуюся в музеях Страсбурга.
Очаровательный «Ловец синиц» прибыл в Страсбург из Мюнхена
Коммерческий успех города во многом обусловил прилив свежих сил. Немаловажной причиной расцвета послужило и то, что мастера, торговцы, люди искусства и науки прибывали из Франции, страны передовой, открытой всему новому. Между тем богатству одних противостояла бедность других, что вызывало волнения в народе. Пожар сословной борьбы пришлось тушить либеральному аристократу барону Фредерику Дитриху, который, будучи представителем Людовика XVI в Страсбурге, не только принимал наказы местных бюргеров, но и старался их исполнить. В 1789 году население взволновалось настолько сильно, что едва не разгромило ратушу. Судья вышел в отставку, народный любимец Дитрих стал мэром и с поддержки бюргеров приступил к реформам. Начавшаяся вскоре война предоставила барону возможность проявить себя в армейском деле. Подавая пример солдатам, он храбро шел в атаку, распевая революционную Марсельезу, которую по его же заказу написал поначалу безвестный капитан. Дитрих слишком открыто выражал свое недоверие якобинцам и, когда эта партия все же пришла к власти, мэр лишился сначала должности, а затем и головы.
В Страсбурге той поры отмечался угрожающий рост числа пивных и табачных лавок. Однако в целом городская торговля оставляла желать лучшего ввиду больших налогов и плохого состояния дорог – давней гордости Эльзаса. В канун Великой французской революции примерно пятая часть горожан существовала на грани нищеты. Сам город, перенаселенный, задыхавшийся в крепостных стенах, требовал не только расширения, но и коренной реконструкции. Собственно, работа в этом плане началась еще при «короле-солнце», но градоустройство в то время было нацелено на красоту и потому не решало даже малых городских проблем.
Архитектор Робер де Котт не пытался бороться ни с перенаселением, ни с теснотой улиц. Его задачей являлось украшение, с чем он справлялся блестяще. Француз был потомственным зодчим, следовательно, имел авторитет и принимал внушительные заказы. Ему поручали работы в Версале, перестройку монастыря Святого Жермена, часовни Инвалидов и Дворцовой молельни. В Страсбург он прибыл уже академиком, главой парижской фабрики гобеленов и главным королевским архитектором. Такой человек мог заниматься только дворцами, один из которых – роскошное жилище епископа Рохана – находился в столице Эльзаса. Де Котт составил план реконструкции, успев лишь ее начать. Продолжил перестройку его молодой коллега Жозеф Массоль, который после того возвел еще и коллеж иезуитов, лицей Фюстэль, замок для семьи Дитриха и дворец для графа Ханау-Лихтенберг, впоследствии переоборудованный в ратушу и оставшийся в этом качестве до сих пор.
Скульптура фонтана «Двуликий Янус»
Славу Страсбурга по-своему создавал художник Гюстав Доре. Он любил этот город, несмотря на то что видел его только в детстве: рожденный в Эльзасе, он с 10 лет жил в Германии, но образ родины остался в памяти мастера навсегда. Чарующей красоты пейзажи – лесные чащи, виноградники, развалины замков, старинные городки – красной линией проходят через творчество Доре, возникая даже там, где северная природа, казалось бы, не совсем уместна. Ему довелось иллюстрировать лучшие произведения мировой литературы: Библию, «Ад» Данте, рассказы Бальзака и сказки Перро, «Приключения барона Мюнхгаузена» Распэ, «Дон Кихота» Сервантеса. Художник умер в 1873 году на чужбине в расцвете сил, так и не побывав в Эльзасе. Судя по памятнику в Страсбурге, земляки сумели оценить любовь, которую он испытывал к далекой, но недосягаемой родине.
В Страсбурге очень много памятников, по которым можно изучать историю. Бронзовая статуя перед главным корпусом университета свидетельствует о пребывании в городе Гёте. Прославленный поэт «прогуливается» на постаменте из белого мрамора, чем смахивает на толпящихся вокруг студентов. Своеобразным памятником, кстати, опровергающим злую критику Бранта, является и сам университет (франц. Universite de Strasbourg), один из самых старых в Европе, а во Франции – второй по важности после Сорбонны. Это почтенное учреждение с коротким перерывом действует в Страсбурге с 1621 года. Вначале его славу составляли факультеты естествознания и юриспруденции; на последнем в свое время обучались Гёте и Наполеон.
Купол библиотеки Страсбургского университета
После поражения Франции во Франко-прусской войне 1870–1871 годов, Страсбургский университет как «рассадник французской косности» был закрыт, а вместо него в городе появился «передовой» Университет кайзера Вильгельма. В 1919 году, после воссоединия с Францией, власти Эльзаса решили его восстановить, и с тех пор это учебное заведение больше не закрывалось. В годы Второй мировой войны университетская профессура вместе со студентами перебралась в Клермон-Ферран, где примкнув к Сопротивлению, оставалась до 1945 года. В течение последующих 20 лет, действуя на прежнем месте, в Страсбурге, университет настолько разросся, что его решено было разбить на 3 подразделения, которые теперь принято считать самостоятельными учебными заведениями: университеты имени Луи Пастера, Марка Блока и Робера Шумана. Университет Пастера состоит из факультетов точных и естественных наук, наук о Земле, отдела математики, институтов физики, физики Земли, химии, физиологии и биохимии, ботаники, зоологии и общей биологии, геологии и геофизики. К нему же относятся медицинский факультет, астрономическая обсерватория и 2 научных колледжа. Заведение, получившее имя Марка Блока, включает в себя историко-филологический факультет, а также отделения католической и протестантской теологии. В университете Робера Шумана занимаются будущие специалисты в области права, криминально-исправительных и разнообразных экономических наук.
Новое здание Страсбургского университета можно рассматривать как место встречи с великими личностями, например с Готфридом Вильгельмом Лейбницем или Иммануилом Кантом, которые имели непосредственное отношение и к нему, и к самому городу. Теперь место старого университета занимают элегантные корпуса Академии наук, которую строили еще «те» французы в 1825 году. До прихода германцев в одном из них находились известные всей просвещенной Европе Музей естественных наук, библиотека, Анатомический музей и обсерватория. Напротив университета и поныне действует ботанический сад с открытым английским парком и оранжереями, где сегодня, как и два столетия назад, по вечерам играет музыка.
Фронтон нового здания Страсбургского университета
Каменные стены и железные люди
Оказавшись в Страсбурге случайно и зная, что пребывание будет недолгим, не стоит терять время на музеи. Лучше просто побродить по средневековым кварталам, где история наглядна и более доступна. Словно в подтверждение этого в самом сердце Страсбурга на стене одного из домов на площади Ом-де-Фер (от франц. de fer – «железный») красуется облаченный в доспехи рыцарь. В Средние века это место служило местом сбора городских ополченцев. Именно сюда, надев тяжелые доспехи и вооружившись кто чем может, стекались цеховики, когда слышали бой набатного колокола. Вместе с ополченцами приходили и все остальные горожане, ведь тревожный звон раздавался в городе редко, означая смерть епископа, пожар или войну. Если от первого и второго спасения не было, то третье еще можно было предотвратить, призвав, например, на службу по охране города профессиональных солдат.
О том, какие отношения связывали наемников и бюргеров Страсбурга, подробно рассказывают средневековые хроники: «Каждый солдат должен поклясться святыми, что он будет честно служить совету и горожанам. Он также должен повиноваться своему военачальнику и не разглашать того, о чем требуется молчать. Обязательный для него панцирь и желательная лошадь должны служить бюргерам залогом. Сам же солдат от них никакого залога требовать не смеет. В силу данной присяги, он должен нападать на того, на кого ему приказано нападать и грабить там, где ему разрешат грабить. По договору каждый шлем (то есть солдат) получает ежегодно 50 фунтов, а во время похода – двойную плату на хлеб, вино и пиво. Если он понесет какой-либо ущерб, на службе ли у бюргеров или на поле брани, куда он является со своим имуществом, то этот ущерб возмещается ему согласно оценке. Если же, упаси Господи, он получит рану или хуже, то ущерба ему никто не возместит…». Служба наемного воина в Средневековье оценивалась довольно высоко. Получая около 2 шиллингов в день, то есть вдвое больше, чем, к примеру, городской повар, на эти деньги солдат мог купить огромный кусок (8–10 кг) говядины. Та же плата позволяла приобрести 4 серые куропатки или 20 кур или столько же сальных свечей и лишь 2 фунта (1 кг) сахарного песка: сладкое в старой Европе считалось роскошью.