Противники сошлись вечером 27 января. Дуэль проходила по правилам: секунданты подготовили оружие, отмерили шаги, предложили перемирие и, услышав отказ, объявили, что первый выстрел достался Дантесу. Барон не промахнулся; он ранил Пушкина в живот, но тот, упав, сумел приподняться, прицелился, выстрелил и закричал от радости, увидев падающего француза.
Чувствуя приближение смерти, Пушкин просил врачей не пугать жену и велел секунданту написать царю, попросив извинения и обещание взять семью на попечение, что впоследствии и было исполнено. После двух неполных дней физических мук Пушкин умер, исповедавшись и причастившись, благословив близких и детей, попросив не мстить, простившись с друзьями и книгами. Его отпевали в придворной Конюшенной церкви, после чего Александр Тургенев отвез тело для погребения в Святогорский монастырь неподалеку от дорогого покойному села Михайловское.
Красотой Наталии Николаевны Пушкиной восхищались все, но лишь восторги Дантеса давали повод для сплетен
Интеллигенция России была потрясена неожиданной смертью поэта. Известие о дуэли и кончине Пушкина вызвало в Санкт-Петербурге сильное волнение. Даже зарубежная пресса пестрила подробностями (порой весьма фантастичными) печального события, уделяя особое внимание жизни и смерти русского гения. Именно с этого времени в Германии и Франции появился интерес к изучению его творчества и русской литературы вообще.
Наталия Николаевна пережила мужа почти на 30 лет. Она вышла замуж, став почтенной генеральшей Ланской, подарила второму супругу детей и умерла от воспаления легких, окруженная многочисленным семейством. Ни с Дантесом, ни со своей сестрой вдова Пушкина не встречалась никогда.
После дуэли Жорж-Шарль уехал домой и, несмотря на благополучную жизнь, никогда не был счастлив. Чтобы не тревожить память, имя покойного поэта в этой семье никогда не произносилось вслух. Между тем третья, младшая дочь Дантеса, Леони, благоговела перед Пушкиным. Юная баронесса знала наизусть многие его стихи, немного сочиняла сама и вместо Бога обращалась к его портрету, вывешенному там, где русские традиционно ставили иконы. Леони умерла в клинике для душевнобольных: психическая болезнь стала развиваться у девочки после смерти матери. Несмотря на все попытки врачей, вылечить ее не удалось, но современники утверждали, что отец приложил к тому немало стараний.
Дуэль на Черной речке оборвала жизнь великого поэта и обрекла на проклятье достойное семейство Дантесов-Геккеренов
Похоронив дочь, барон часто и подолгу сидел под дубом во дворе своего замка, записывая в дневник отрывистые строки: «За что меня покарала судьба, отчего единственная любимая мной женщина осталась недосягаемой, дай Бог, чтобы новый супруг любил ее так же как я…». Его похоронили на фамильном кладбище позади дома, где уже покоились его дочь, супруга Екатерина и обретенный отец Луи Геккерен.
Нынешние Геккерены-Дантесы почти свыклись с проклятьем рода. Они спокойно и даже с юмором относятся к тому, что в компаниях, где имеется хотя бы один русский, их представляют «убийцами Пушкина», словно забыв о дуэльных традициях и о том, кто именно стрелял в великого поэта. Некоторые из них, как в свое время Жорж-Шарль, страдают от одиночества и депрессии, заливая тоску вином или погружаясь в литературу, причем писать стихи здесь принято гусиным пером.
В старом Бученеке, перепланированном в комфортабельный отель, снаружи ничто не напоминает о прежних владельцах, зато память о Пушкине жива. Хозяин отказывается брать с русских плату за ночлег, шеф-повар привычно выписывает на тарелке красным перцем характерный арабский профиль, одно из мясных блюд подают в «чернильнице» из хлеба, с таким же «гусиным» пером. Кроме того, в меню значится шоколадный десерт «Царевна Лебедь», а со стойки бара гостям печально улыбается 2-метровое безе в виде золотой рыбки. По выходным в баре работает, ловко взбивая алкогольные коктейли, барон Лотер де Геккерен-Дантес, праправнук Жоржа-Шарля, поведавший о фамильных секретах в своей книге. Кроме писательства и барменства, он занимается мусорно-канализационным бизнесом, поддерживая тем давнюю традицию и добрую репутацию семьи, не гнушающейся трудом несмотря на богатство и высокое положение в обществе.
Венеция по-кольмарски
Путешествуя по дорогам Эльзаса, отыскать среди них прямые пути почти невозможно. Кажется, что здесь дорожным строительством занимался добрый волшебник, который устроил так, чтобы за каждым поворотом взору неожиданно открывалось что-то новое: готический собор, ренессансная ратуша, средневековая крепость или мрачная «башня ведьм», усадьбы виноделов со ступенчатыми виноградниками и причудливой формы колодцами. За одним из дорожных изгибов скрывается Кольмар – сказочно красивый город, не из пустой похвалы именуемый маленькой Венецией. Прогулка по нему занимает не более 2 часов даже с учетом тесноты старинных улиц и того, что при осмотре приходится частенько переходить с шага на езду, и не в автомобиле, а на лодке, по водной магистрали, роль которой играет городской канал.
Кольмар, кажется, возвел добрый волшебник
Столица департамента Верхний Рейн невелика, но изумительно красива: островерхие черепичные крыши, легкие мостики над каналами, фахверковые здания, сияющая чистотой брусчатка мостовых, уютные дворики, каналы со свисающими над водой плакучими ивами, ухоженные фасады домов, столики на верандах и цветы повсюду, где только найдется клочок земли. Можно лишь удивляться обилию изысканных растений, которые в здешних краях высаживают для того, чтобы снизить уровень шума на дорогах и заставить водителей хоть немного снизить скорость.
По этому городу лучше путешествовать по воде
История Кольмара – прелестного французского города с германским прошлым – во многом повторяет историю Эльзаса. Он фигурировал в хрониках начиная с IX века, когда был простой деревней с латинским называнием Коломбариум (от лат. Colombarium – «Голубятня»). Перед Тридцатилетней войной поселение превратилось в процветающий город, а после нее, уже под своим современным именем, впервые стало французским. Сами горожане тогда не причисляли себя ни к одной из известных наций и упорно именовались кольмарцами.
Для властей подобная вольность была нежелательна, хотя и простительна, поскольку еще в середине XIV века Кольмар присоединился к Лиге независимых городов Эльзаса, таким образом обеспечив себе свободу от Германии, точнее, от основанной ею Священной Римской империи.
Население Кольмара не превышает 90 тысяч человек, однако провинциальности в нем не ощущается, во многом из-за оживленных улиц и насыщенной культурной жизни. Горожане ежегодно отмечают День аиста, фестиваль вин, весело проводят праздники Ландышей, Улитки, Спаржи, гостеприимно распахивая двери в дни ярмарок, издавна ценимых обитателями Старого Света. В этом городе жил и работал автор колоссальной статуи Свободы, скульптор Фредерик-Огюст Бартольди. На его улицах можно повстречаться с певицей Патрисией Каас, избравшей Кольмар в качестве места постоянного проживания. Сюда же каждое лето приезжает русский дирижер Владимир Спиваков, но не на отдых, а для того, чтобы поучаствовать в Международном музыкальном фестивале, организатором которого он и является. Недалеко от Кольмара находится журавлиный заповедник, где можно увидеть белых почти ручных журавлей, спокойно разгуливающих по лужайкам.
Изенгеймский алтарь. Лучшее произведение Матиса Нитгарда (Грюневальда) сегодня находится в музее Унтерлинден
Между тем своей всемирной известностью город обязан вовсе не птицам, и даже не музыке. Любому поклоннику Северного Возрождения знакомы шедевры Мартина Шонгауэра – живописное полотно «Мадонна в беседке из роз» (1473) и гравюра «Большое несение креста». Если говорить высокопарно, этот мастер родился вместе с Ренессансом, и потому в его творчестве соединились черты двух культур: средневековая статичность и более поздняя монументальность. Оба этих качества присущи и другой кольмарской ценности – Изенгеймскому алтарю, созданному в 1512–1515 годах Матисом Нитгардом, но не летописцем, а художником, более известным под прозвищем Грюневальд, чья жизнь окружена тайной, но произведения легко узнать по необыкновенному драматизму сюжетов. В настоящий момент его бессмертное творение находится в Унтерлинден, одном из самых популярных провинциальных музеев Франции, откуда обычно начинаются все местные экскурсии.
Это почтенное учреждение, которое в течение года посещает около 350 тысяч человек, располагается в монастыре, где с XIII века обитали монахи доминиканского ордена. Теперь комплекс принадлежит государству и служит местом постоянных выставок произведений средневекового и ренессансного искусства. Из множества представленных здесь живописных работ наибольшую ценность имеют картины Шонгауэра и родоначальников двух знаменитых династий – Ганса Гольбейна и Лукаса Кранаха. Не меньшего внимания заслуживают богатые коллекции скульптуры и алтарей, а также собрания предметов народных промыслов Эльзаса. Посещение музея будет полезным и для любителей современного искусства, если им интересны работы мастеров-абстракционистов прошлого века.
Творения фантаста Грюневальда легко узнать по драматизму сюжетов
Работы Мартина Шонгауэра отличаются филигранной тонкостью рисунка и тщательной проработкой деталей
Очаровательный внутренний дворик монастыря опоясан галереей с ажурными готическими окнами. В нем особенно красиво летом, в солнечные дни, когда площадка, вымощенная большими каменными плитами, кажется кружевной из-за теней, падающих со стороны оконных проемов. Внешняя площадь, тоже уютная и красивая, получившая название Унтерлинден, как и музей, интересна уличными экспонатами: ренессансным колодцем с кранами для красного и белого вина, а также скульптурным изображением Мартина Шонгауэра работы его знаменитого поклонника Бартольди.
Оба этих мастера родились, учились и работали в Кольмаре, проживая на одной, Торговой, улице, правда, на разных ее концах и в разное время.