Эмбер. Чужая игра — страница 4 из 6

ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ

— Что дальше? — уныло спрашивает Гилва.

— Подумать надо, — отвечаю я минут через пять. Идей — никаких.

— Дался тебе этот Терминал… — Гилва словно читает мои мысли.

— Не могу я жить в этом мире. Он меня беспомощным делает. Я самим собой хочу быть. Работать хочу. На благо и по специальности.

Молчим. Все уже десять раз переговорено. Паола плачет по ночам тайком, что плохая жена, что не может сделать меня счастливым. Днем притворяется веселой. С красными, опухшими глазами.

— Эмбер… Янтарь… Когда-то, очень давно о прибрежные скалы разбилась боевая ракета с фосфорной боеголовкой. Потом волны долго выбрасывали на берег куски фосфора. Люди находили их… Брали в руки… Фосфору совсем немного надо, чтоб загореться. А потушить его невозможно.

— К чему ты мне это рассказываешь?

— Не знаю. Они были очень похожи на янтарь, эти куски фосфора. А море издавна выбрасывало в тех местах на берег куски янтаря…

Опять молчим.

— Как думаешь, Гилва, тебя простят во Дворах Хаоса.

— Сначала убьют, потом простят. Шучу. Конечно, простят… Если правильно себя поставлю. Политика кнута и пряника. Кнут — ты. Пряник — тоже ты.

— Хочешь домой?

— Ты нанял меня телохранителем Паолы.

— Когда?

— Когда Паола пришила двоих из Рассекающих.

С трудом вспоминаю. Это было так давно…

— Забудь об этом. Сама видишь, у нас ничего интересного не намечается. Хочешь домой — поезжай.

— Гад ты, а не Повелитель.

Хлопаю глазами.

— Пока я телохранитель, я на службе. А теперь я кто? Думаешь, у меня совсем гордости нет?

— Все равно не понял.

— Душу перед тобой вывернуть? Куда я поеду? Что дома увижу? Четыре стены? Здесь ты, Паола. Семья, не семья, но что-то близкое. Хоть изредка к тебе в постель забираюсь. А там? Ловить спиной презрительные взгляды?

Опять молчим. Нечуткий я. Только свои болячки вижу. В голове застряла фраза из «Эзопа»: «Где тут у вас пропасть для свободных людей?»

Камень правосудия. Талисман. Самоцвет. Глаз Хаоса. Левый глаз Змея, который сейчас хранится в правой глазнице Корал, жены Мерлина. Дворкин решил, что там он будет в безопасности. Придал Камню пару стройных ножек для активной обороны. Мне нужен Камень.

— Я задумал починить Лабиринт Дворкина.

— Ты не настроен на Камень. Это верное самоубийство.

— Смеешься? Я же бессмертный. Дворкин знает, где терминал. Я должен починить Лабиринт, чтоб восстановилась память Дворкина. Другого выхода не вижу.

— Для починки Лабиринта нужен Камень! Но он у Корал. В глазнице, вместо глаза.

— В этом вся проблема…

ИГРА В КОШКИ-МЫШКИ

В третий раз прохожу Лабиринт Корвина. Самое удачное время. Так Харон сказал. Месяц дожидались. В промежутках между Вуалями болтаем с Хароном о пустяках как старые приятели. Шушик реет в высоте и контролирует, правильно ли я иду. Умный дракончик. Как только подойду к центру, усядется Паоле на плечо. Знает, что без нее я никуда. Кони сначала боялись его, но сейчас привыкли.

— Харон, почему ты не пустил на Узор Фиону?

— Не понравилась она мне. У нее были корыстные планы. И что значит — не пустил? Намекнул, сама испугалась. Прояви она чуть больше настойчивости, куда б я делся?

— А знаешь, ты был неправ, когда говорил, что на Земле не было Черной Дороги. Была она там. И не одна. Но, опять же, выверты со временем. По местному времени черные дороги еще не появились, а по моему — уже выходят из моды. И на Земле никакого вреда от них нет. Наверно, потому что выбились из графика. Сплошная польза. Они — экоочистители. Впитывают всякую гадость из воздуха, воды, почвы — и транспортируют куда следует. Чтоб там это переработали. В озон и свет.

Подхожу к последней Вуали и замолкаю. Не то место, чтоб отвлекаться на разговоры.

— Фу-у… Можешь доставить меня туда, где живет Корал.

— Прямо к ней в объятия?

— Нет, лучше рядом. Но, желательно, недалеко.

— Оттуда ты не сможешь дотянуться до Паолы по картам.

— Вот дьявол!

— Не беспокойся, — усмехается Харон. — Переправлю с тобой и женщин, и лошадей.

— Спасибо, — сказал я и огляделся. Красивое место. Полудикий сад. Сорвал черешенку и бросил в рот. Гилва с Паолой ничуть не удивились, уже привязывают лошадей к деревьям. Зато Шушик встревожился, распахнул крылья и озабоченно вертит головкой. Странно. Не в первый раз перемещается. Вызываю Логрусово зрение и осматриваюсь. Нет, все спокойно.

— Это там живет Корал? — спрашивает Паола.

Изучаю просторный двухэтажный дом.

— Видимо, там. Идем, посмотрим.

Трехмерным зрением смотрю, что делается за стенами дома. Зар-раза! Об этом я даже не подумал. Что же теперь делать? Ждать двадцать лет?

Паола уже стучится в дверь.

— Мерль, ты вернулся?! — раздается радостный голос Корал. — Говорил, на неделю. — Щелкает засов, дверь распахивается, и на крыльцо выбегает растрепанная, радостная Корал с черной повязкой на правом глазу. Радость сменяется удивлением, потом испугом.

— Прошу прощения, что огорчил вас, — говорю я, не давая вставить ей ни слова, — меня зовут Богдан Борисович. Не бойтесь Шушика, он совсем ручной. Разрешите пройти в дом.

Корал отступает, оглядываясь и подыскивая предмет потяжелее, я следую вплотную за ней, чуть ли не вталкивая ее в дом, Паола и Гилва — за мной. Шушик на моем плече злобно шипит.

— Познакомьтесь. Это моя жена Паола. А это…

Корал хватает дубинку, но Гилва невероятно быстрым движением выхватывает меч и перерубает дубинку у самых пальцев Корал.

— … это Гилва из Птенцов Дракона, — продолжаю, как ни в чем не бывало, я.

— Птенцов Дракона?! — Корал стремительно бледнеет, и вдруг исчезает, оставив нам тающую радугу.

— Дело — дрянь! — выразительно произносит Гилва.

— Еще хуже, — говорю я. — Загляни в соседнюю комнату.

Гилва заглядывает.

— Она вернется!

— И очень скоро. И не одна.

Паола тоже заглядывает в соседнюю комнату.

— Ой, какие мы маленькие! Нам всего полгодика! А наша мама нас бросила… А мы и не боимся, правда? Нам и без мамы хорошо. Ой, какой потягунчик! И папа нас бросил… Это что же получается? Мама за папой побежала, вернется сердитый папа, нас резать-убивать начнет? Богдан, давай куда-нибудь спрячемся, а?

— Мысль заманчивая, — говорю я, — но, по теории, честным людям прятаться незачем. Гилва просто заехала навестить Мерлина.

— А мы записку оставим, что через два-три дня снова заедем.

— А вдруг с малышом что случится?

— Ша! — говорю я. — Весь план строился на том, что Мерлина дома не будет. Думаете, он позволит сделать такое с Корал? Появление Мерлина — это провал плана.

— А это, — Гилва кивает на колыбельку с младенцем, — не провал? Ты учти, Корал — одно, но это ребенок Мерлина. Я за него любому глаза выцарапаю.

— Провал, — соглашаюсь я. — Меняем план. Мы просто гости. Охраняем малыша до прихода родителей.

Шушик снимается с моего плеча и садится на заднюю стенку колыбели. Гилва вскрикивает, но дракончик ведет себя мирно. Наклонив головку, смотрит на младенца и… воркует.

Что-то не так. Прошло уже часов шесть, вечереет, а никто так и не появился. Странно это.

— Дан, у нас проблема, — окликает Гилва. Вдвоем с Паолой они возятся с малышом. Опыта у обеих нет, знания чисто теоретические, но Паола утверждает, что тут достаточно здравого смысла. Мой здравый смысл говорит, что ничто на свете не заставит малыша есть овсянку, которую она варит.

— Чем могу?

— Пеленки кончились. Я не смогла достать новых.

Примеряю к рукам манипуляторы Логруса и тянусь… Облом. В первый раз. Я сумел дотянуться манипуляторами со Дворов Хаоса до склонов Колвира, а сейчас обломался. К чему бы это? Достаю колоду карт и пытаюсь дотянуться до Фионы. Как и обещал Харон, неудача. Что ж, остался старый, проверенный метод. Надеваю сапоги, выхожу из дома и бегаю кругами. Высокая трава уже вся в холодной росе. Сапоги не спасают, через минуту штаны прилипают к ногам холодным компрессом. С некоторым опасением возвращаюсь в дом.

— Спасибо, Дан. — Гилва уже рвет наколдованные мной простыни на пеленки. Опасение не подтвердилось. Мой метод надежнее. Куда же запропастилась Корал?

Утром даже Паола соглашается, что случилось что-то нехорошее. Мерлиненок устроил нам веселую ночь, поэтому дамы не прочь сплавть его законным родителям. Собираем военный совет.

— По-моему, и так ясно, что Корал попала в беду и не сумела предупредить Мерлина, — заявляет Гилва. — Не надо было тебе упоминать Птенцов Дракона.

— Почему это?

— Потому что в первый раз ее похитил отряд Чайнуэя. Угадай, из какого дома он был?

— Птенцы Дракона?

— Да, мои пропавшие родственники. Давно подозревала, что они влезли в грязное дело, но детали узнала только из «Хроник», которые ты мне дал. Не правда ли, похожая картина? Птенцы Дракона опять охотятся за ее глазиком.

— Вот почему она так перепугалась.

— Конечно. Если учесть, что Логрус и Лабиринт по-прежнему хотят заполучить ее…

— Все понятно. Но как она сумела исчезнуть? Я видел ее руки. У нее не было ни карт, ни спикарта.

— Камень Правосудия сам охраняет своего носителя, — сообщает Паола. — В «Хрониках» говорится, что Корвин, получив кинжал в бок, козырнулся с помощью Камня в безопасное место.

— Что там еще про это сказано?

— Что во всех остальных случаях Корвин перемещался по картам, или собственными ножками. Камень действует только в минуту опасности.

— Понятно, — говорю я. — Это как катапульта в самолете. Она испугалась, и Камень ее катапультировал. К черту на кулички. Вернуться по Камню Корал не может. Карты здесь не действуют, а в Лабиринт она боится соваться. Может, Лабиринт Корвина и не причинит ей вреда, но знает ли она туда дорогу? Надо спасать девочку.

Карты Корал ни в одной колоде нет. Есть карта Мерлина, но даже Гилва не спешит увидеть его вблизи. Сдаю карту Колеса-Призрака. Гилва и Паола повторяют мои действия. Втроем пытаемся дотянуться до него сознанием, но карта остается теплой. Шушик волнуется, бегает по столу, заглядывает нам в лица.

— Чего тебе? — спрашиваю я. Хватает меня зубами за палец и тянет вглубь дома. А зубы острые как иголки! Освобождаю палец, слизываю две бусинки крови и иду за дракончиком. Подходим к стенке. Дракончик царапает ее лапкой и выжидательно смотрит на меня. Но я и без подсказки трехмерным зрением вижу в стене тайничок. А в нем — шкатулку. Прослеживаю, куда идет рейка от защелки дверцы тайника. А никуда! Механизм сломан! Сажусь на стул верхом и мрачно смотрю на стену.

— В чем дело? — интересуется Паола. Объясняю.

— Тоже мне — проблема! — Гилва сует руки в манипуляторы Логруса и тащит шкатулку сквозь стену. Только что она была там — и уже у нее в руках. Ловко! Я думал, манипуляторы действуют только между тенями.

— А назад как? — интересуюсь я.

— А голова на что? — манипулятором Логруса Гилва нащупывает и открывает защелку. Дверца тайника откидывается вниз. Паола скалит зубы и взлохмачивает мне волосы.

— Я не волшебник, я только учусь, — жалуюсь ей. Гилва вертит в руках шкатулку.

— Дан, мне что-то не хочется ее открывать, — сообщает она. А я смотрю на Шушика. Отбежал в дальний конец другой комнаты и через дверь следит за нами.

— Мне тоже. Гилва, что ты знаешь о драконах? Об их уме.

Гилва тоже оглядывается на Шушика. Тот вылизывает крыло, будто не о нем говорят.

— Неразумные твари. Не ядовиты. Не приручаются. Дрессировке не поддаются. Живут долго. В неволе не размножаются.

— Наш очень даже разумный. Только пытается казаться глупее, чем есть. Шлангом прикидывается. Странно. При таком маленьком объеме головного мозга… Ладно, это не в тему. Идем на улицу, подальше от дома, там откроем эту коробку. Паола, ты остаешься с Мерлиненком.

— Я с вами.

— Шутить потом будешь. Можешь держать козырной контакт.

Как только выходим из дома, Шушик уходит высоко в небо. Отходим от дома метров на двести и со всеми предосторожностями открываем шкатулку. Ничего… В смысле, ничего страшного не случилось. А в шкатулке лежит перстень. До того магический, что трехмерным зрением его даже не видно. А обычным — перстень-печатка. Что-то типа зубчатого колесика, приклеенного к обручальному кольцу. Только вот рот Гилвы все больше открывается, а глаза готовы выскочить из орбит.

— Что с тобой?

— Это же… спикарт! Вот срань! Такая вещь, а надеть нельзя.

— Почему?

— Это ВТОРОЙ спикарт, — объясняет Паола через козырь. — Тот самый, на котором заклятие.

Осторожно беру перстень в руку, подношу кончик пальца к отверстию. В ушах словно шепот появляется. «Иди к Мондору. Коронуйся. Поговори с Дарой. Поговори с Мондором. Начни приготовления…»

— Да, это тот самый. Похоже, я ему приглянулся.

— Будь осторожен, Повелитель.

Ого! Не Дан, а Повелитель! Видимо, колечко с шестеренкой воздействует не только на меня.

— Гилва… Э-э-э… А ну-ка, быстро отвали на двадцать пять метров!

— Что ты будешь делать, Повелитель?

— Вывинчу запал у этой адской машинки.

Пока Гилва удаляется, хожу кругами, наколдовывая себе стул и маленький столик. Кладу спикарт на стол, усаживаюсь поудобнее и погружаюсь магическим зрением в его глубины. Невероятно сложная и красивая трехмерная конструкция!

Спикартов всего девять. Это я знаю из «Хроник». Два у Мерлина, остальные неизвестно где. Долго-долго просто приглядываюсь, прежде, чем начинаю понимать, для чего служат отдельные элементы. Когда приходится копаться в технике при полном отсутствии документации, использую простой прием. Тупо смотрю на узел и думаю, как бы я сам его сделал. Часто помогает. Пытаюсь применить этот фокус и здесь. Переплетения нитей Силы, узлы логического анализа внешних условий, узлы анализа внутреннего состояния, модули подкачки энергий из источников теней, объединенные в единый энергетический контур, а по ободу кольца — интерфейс взаимодействия с Носителем. Это периферия. Здесь все понятно. Но вот в центре — логический модуль. Я назвал бы его магическим процессором. Жизни не хватит, чтоб изучить его. Каким же умным надо быть, чтоб не побояться вплести в это устройство свой контур управления Носителем! Или нужно быть полным идиотом! Эта штука играет такими силами, что сравнима по мощности с Лабиринтом.

Меняю парадигму восприятия. Силовые контуры выделяю красным цветом, остальное — серебристо-золотистым. Словно выкрасил в компьютере шины питания в красный цвет. Чем больше энергии использует нить заклинания, тем ярче она светится. Заклинания, подталкивающие меня к трону, сейчас активны и должны выделяться яркостью.

Не получилось. Слишком много активных заклинаний. Хотя… Вот этот контур в достаточной степени автономен. Имеет выход на энергетический контур, на интерфейс связи с носителем и еще в пять-шесть мест. И этот контур тоже подходит… И этот… Нет, надо зацепиться за другие признаки.

Опять меняю парадигму восприятия. Выделяю цветом возраст заклинания. Это сложно технически, требует большой подготовительной работы, но зато результат… Я гений! Маленький и скромный! Весь перстень светится лунным светом старины, но нужные мне нити горят красным огнем как неоновые трубки! Дара с Мондором, видимо, торопились. Или здорово боялись, что в перстень вмонтирована система безопасности от подобных посягательств. Во всяком случае, их заклинания простейшие. Слабенький поток внушения, представляющий опасность лишь при длительном воздействии. Совсем неразборчивый. Одинаково действует как на мужчин, так и на женщин. Видимо, заговорщики надеялись на то, что, если спикарт попадет не в те руки, носитель добровольно явится к ним. И послушно вернет материальную ценность.

Аккуратно выпутываю красные нити. Потом теряю терпение, рву их на кусочки и извлекаю по частям. Вот он — спикарт, свободный от поделок безобразников. Выныриваю из глубин волшебного кольца, переключаюсь на обычное зрение. Боже мой, уже вечер! Спина болит. Ног не чувствую. Отсидел. Но я сделал это! Мерлин не смог, а я сделал!

Осторожно разминаю одеревеневшие конечности. Очень хочется короноваться, а потом поговорить по душам с Дарой и Мондором. Вокруг моего столика земля покрыта мухоморами. Сплошной ковер, даже красиво. Большие и маленькие, приземистые, с широкой шляпкой и стройные как кипарисы, крепенькие, свеженькие и (чего в мире не бывает!) червивые. Не хочу марать сапоги, поэтому сую руки в манипуляторы Логруса и отгребаю эту гадость с тропинки.

У крыльца меня встречают Гилва и Паола с Мерлиненком на руках. Мерлиненок тянет ко мне ручонки, пускает пузыри и говорит: «ап-па». Шушик наблюдает за нами с конька крыши. На ладони лодочкой протягиваю девушкам спикарт.

— Немного усидчивости — и никаких побочных эффектов.

Паола осторожно переворачивает спикарт пальчиком, затем, на всякий случай, вытирает руку об юбку.

— Ты стал очень крутым, Повелитель, — сообщает Гилва. — Если настроишься на Камень, станешь самым крутым парнем в мире.

— У нас есть что-нибудь покушать? Крутые тоже кушать хотят.

Покушать не успеваю: валюсь на кровать и засыпаю.

ИГРА В КАРТЫ

Отлично выспался, короноваться уже почти не хочется, теперь приступаю к освоению спикарта. Надеваю на палец и прислушиваюсь к себе. Или я ничего не понимаю, или эта фиговина пускает в меня корни. Хотя, с другой стороны, как же иначе я буду ей управлять?

Гилва раскладывает пасьянс или гадает. Бросит на стол три карты, перевернет, взглянет, перетасует колоду и опять сдаст себе три карты. Когда так повторилось раз десять, я заинтересовался и подошел.

На карте был изображен путник, шагающий прямо к обрыву. Собака кусала его за ногу.

— Кто это?

— Сумасшедший, — объяснила Гилва и перевернула вторую карту. Жутко костлявый, скромно одетый джентльмен с косой. — Смерть, — подтвердила Гилва. — А сейчас будет Суд. — И открыла последнюю карту.

— Странные у тебя козыри.

— Это не козыри. Это карты Таро. Для гадания.

— А в чем суть?

— Сними, — протянула мне колоду. Я сдвинул ногтем треть. Гилва бросила на стол три верхние карты. Суд, Сумасшедший, Смерть.

— Ловкий фокус.

— Это не фокус. Я думала, ты развлекаешься. Сколько раз сдаю, выпадает всегда эта троица.

— А если сдать четыре карты?

— Четвертая — любая.

— Почему — так?

— Не знаю, — пожимает плечами дева Хаоса. — Колода заколдована.

Идиотский мир. Подумаешь — чудо! Обычное колдовство, и вопрос исчерпан.

— А тебя не волнует такой подбор?

— Нет, — равнодушно отвечает она. — Колода-то не моя.

Тогда зачем браться за гадание? Женская логика. Мне бы ее спокойствие. Три "С". Суд, Смерть, Сумасшедший… Сумасшедший суд, смерть… Мистиком станешь. Что бы это значило? Послание? Кому? Тревожно как-то.

— Дан, — поворачивается ко мне Гилва, — ночью я пыталась связаться с Мерлином. Ничего не получилось. Это какое-то заколдованное место. Карты не действуют, Логрус не действует… Малыш плачет…

Если Птенец Дракона говорит, что место заколдованное, к этому стоит прислушаться.

— Есть у меня пара идей. Сейчас освоюсь с кольцом — и начнем.

Спикарт медленно оживает. Тянется силовыми линиями к источникам энергии тени, заряжает аккумуляторы. Я наблюдаю, но не тороплю. Из «Хроник» знаю, что Мерлин через две минуты после того, как надел спикарт, уже левитировал. Но у него опыта в магии больше. Не умею я играть в эти игры. Знания — одно, опыт — немного другое. А Гилва созналась, что ночью, тайком пыталась связаться с Мерлином. Тайком… Но ведь созналась. А если б ей удалось связаться? Черт! Становлюсь подозрительным как эмберит. Что я, Гилве не верю? Связалась, нет — ее проблемы. А если Паола в курсе, тогда — не тайком. Просто я спал.

— Гилва! Паола! Подойдите сюда. Гилва, ты с Мерлином откуда пыталась связаться? Из дома, или с улицы?

Услышав имя Мерлина, Паола на секунду изумленно округляет глаза. Но, если я спрашиваю, значит, я в курсе. И успокаивается. А я делаю вывод, что Гилва действовала тайком.

— А это имеет значение, Повелитель? — интересуется мрачная Гилва. Похоже, решила, что я ее судить буду. Суд будет…

— Имеет.

— Из дома.

— И с остальными мы пытались связаться из дома. Возьмите колоды, выйдем наружу, попробуем еще раз.

Отходим от дома метров на двести, сдаем козырь Мерлина, тянемся к нему сознанием изо всех сил…

— Ну и что? Еще из «Хроник» известно, что есть такие места, где козыри не действуют, — говорю я, убирая колоду. — Переходим к плану "Б".

Под настороженными взглядами девушек марширую по кругу, играя отражениями. Мне нужен козырь Корал в натуральную величину. Смотрю на то, что получилось. Рекламный щит! Семерка червей. Корал — как живая. Удивленная, растрепанная. Словно сфотографирована в тот момент, когда выбежала из дома встретить нас.

— Паола, принеси Мерлиненка, но не показывай ему козырь раньше времени.

Пока Паола бегает за малышом, разогреваю спикарт. Осторожно дотрагиваюсь сознанием до каждого из его зубчиков, выбирая наиболее подходящие.

— Сосредоточились… Начали! — смотрим на козырь, вызывая контакт. Ничего… Ничего — это не тот случай, когда спикарт может чем-то помочь.

— Покажи Мерлиненку маму!

Паола разворачивает малыша лицом к портрету, делает шаг вперед. Слабенькая ниточка контакта появилась. Вливаю в нее энергию из спикарта. Контакт усиливается. Изображение на щите наливается объемом. На скуле у Корал проявляется синяк, по другой щеке тянется царапина. За спиной виднеется весьма мрачный ландшафт. Скалы и камни, местами покрытые снегом. Корал устало бредет куда-то в грязной, рваной одежде. Готов спорить, ее в болоте искупали. На плече — меч-кладинец. Этот меч, наверно, весит не меньше четверти центнера. Почти полтора метра длиной, клинок шире ладони. Моей, не ее. Былинные богатыри на картинах такими орудуют. Этот меч очень гармонирует с повязкой через правый глаз. Будь я предводителем бесстрашных лесных разбойников, приказал бы своей ватаге храбро отступить и отважно спрятаться по кустикам.

Корал нас не видит. Обеспокоенно вертит головой. Вливаю в контакт еще порцию энергии из спикарта, хватаю ее за локоть и втаскиваю к нам.

— Что вам от меня нужно? — с усталой обреченностью спрашивает она.

— Что-что! Я к вам нянькой не нанимался, — грубо отвечаю я, забираю у Паолы малыша, сую ей. Страшный меч падает на землю. Вот так бы сразу! Разворачиваюсь и иду к дому. За спиной Паола шумно возмущается моей грубостью и просит Корал не обращать внимания. Узнаю, что я грубый, черствый, бестолковый, без понятия, но все-таки хороший, и сердиться на меня не надо. Все идет по плану. Женщины без меня лучше договорятся.

ИГРА СО СПИЧКАМИ

— … собрался починить Лабиринт. Для этого мне нужно настроиться на Камень. — Кидаю черешенки в рот одну за другой и выплевываю косточки.

— Это мой глаз!

— Ясен пень, твой. Был бы мой, вопроса б не было! Ты сама-то хоть настроена?

— Как я на него настроюсь? Думай, что говоришь!

— Копыто единорога! Все бабы — дуры! Носить Камень в себе — и не настроиться!

— В Лабиринт мне нельзя. Это все равно, что в тюрьму.

Насмешливо качаю головой и цокаю языком.

— Знаю, что предложить хочешь. Через зеркало! А ты подумал, что в зеркале право и лево перепутаны! После такой настройки я и часа не проживу.

— Поясняю: думать надо головой. Через два зеркала! Первое право и лево меняет, второе восстанавливает. Или у тебя двух зеркал нет?

— А… О… А вдруг со мной что случится? Что с Брианом будет?

Бриан — это настоящее имя Мерлиненка.

— А кто тебя просит настраиваться? Мне нужно, чтоб ты полчаса смирно сидела, пока я настраиваться буду. Все! Итак два дня из-за твоих фокусов потеряли. Там Лабиринты за власть дерутся, а мы твоего малыша манной кашкой пичкаем, — поднимаюсь и ухожу в «свою» комнату. Паола срывается и семенит за мной. Прямо в одежде бросаюсь на кровать.

— Ты вел себя как свинья! — сердится Паола.

— Извини, малышка, так надо.

— Хамить?

— Угу. Корал должна думать, что мы ее ни в грош не ставим и ничего, кроме глупостей, от нее не ждем. Ее на «слабо» ловить нужно, иначе весь наш план — тю-тю.

Не успеваю договорить, как дверь распахивается, на пороге возникает разгневанная Корал.

— Ничего у тебя не выйдет! Без камня Лабиринт не починить! А сам ты сдохнешь!

— Выйди. Это мои проблемы.

— Выйди, — неожиданно поддерживает меня Паола. — У нас и так мало времени осталось. Это у тебя вся жизнь впереди!

— Но… Без Камня — это верная смерть!

— Моя смерть, не твоя!

— Без меня ты точно погибнешь! Вместе пойдем.

— Ты что, забыла? Тебе нельзя соваться к Лабиринту!

— Слушай, ты! В моем доме будешь командовать, что можно, а что нельзя?

Раззадорил женщину. Ну просто Афина-Паллада. Тигр в юбке.

— Завтра поговорим.

Не успевает за Корал закрыться дверь, врывается Гилва.

— Дан, разговор есть. Ты не должен так разговаривать с королевой.

— Что же мне — руки ей связвть?

— Пленить или убить — твое право. Но грубить королеве нельзя!

Опять логика наизнанку. Оглядываюсь на Паолу. Мордашка в полной растерянности. Не знает, чью сторону принять. Бедняжка.

— Хорошо, Гилва. Завтра утром последний раз немного погрублю, а как только починим Лабиринт, извинюсь.

Гилва сразу добреет. Словно камень с души сбросила.

— И второе. Корал говорит, пока нас здесь не было, карты работали.

— Вот те раз! Кто же их заблокировал?

— Не догадываешься? Ты, Повелитель. Харон сказал, что карты здесь не действуют, ты поверил — и вот! Они здесь не действуют! В Питере ветку метро прокопал, здесь карты заблокировал.

— Харон не это сказал. Он сказал, что отсюда до него по картам не дотянуться, — поправляет Паола.

— Глупо получилось, — огорчаюсь я.

— Почему же? Корал довольна. Дан… Что б ты делал, если б Корал не согласилась чинить с тобой Лабиринт?

— То же самое, — жестко говорю я. — Но ее пришлось бы связать.

Существует несколько способов настройки на Камень, и служат они для разных целей. Простейший способ — имея перед глазами Камень мысленно пройти Лабиринт в нем. Разумеется, и эффект от такой настройки будет минимальным. Более действенный метод — пройти с Камнем Лабиринт. Лучше — первозданный. Глубокие знания по трансформации внешности можно получить, пройдя с Камнем Логрус. Не те верхушки, которых нахватался даже я, а понимание физической сути и первопричин процесса. Но этот раздел учебника эмберитам недоступен. Все это я узнал от Фионы. Когда-то она прошла настройку на Камень, возможно, даже несколькими способами. Но старательно это скрывает.

Готовимся недолго, но тщательно. С Брианом остается Гилва. Мерлин ее знает, к тому же, Корал оставила ему письмо. Я предпочел бы оставить и Паолу, но… Не так-то это просто.

Встаем тесной кучкой, Шушик укореняется на моем плече, разогреваю спикарт.

— Дан! Два слова! — бросается ко мне Гилва. Отходим на несколько метров. — Дан, запомни, для тебя карты действуют везде и всегда. Нужно только захотеть.

— Вчера…

— Вчера именно ты установил контакт с Корал. Бриан тут ни при чем. Он не проходил Лабиринта, даже близко не был. По картам с ним тоже никто ни разу не говорил. Он не знает, как ими пользоваться. Это ты решил, что он сможет установить контакт с матерью. И установил контакт за него. У тебя получается все, в чем ты втайне убежден. Так что… не теряйся, и все получится. Ну, проваливай.

Тянусь одной из силовых линий спикарта к Лабиринту Корвина, остальными коконом охватываю группу, четверть минуты невесомости — и мы на месте. Здороваемся с Хароном, Шушик переселяется на плечо Паолы, а мы с Корал вступаем на Узор. Корал сняла повязку, и Камень в ее глазу ярко пульсирует. Она идет первой. Я — ноги циркулем — иду вплотную за ней, прижимаясь грудью к ее спине. До Камня каких-то пятнадцать сантиметров, это почти то же самое, что нести его на груди. За спиной у меня, на манер самурайского меча, два зеркала в рамах, отломанные от трюмо. Разговаривать не хочется, идем молча и сосредоточенно. Для Корал это второй Лабиринт в жизни, какие тут разговоры. Я прислушиваюсь к новым ощущениям. Харон тоже молчит. Изучает спикарт.

— Бездушная машина, — выносит он свой вердикт перед последней Вуалью. — Практически, ничем не отличается от спикарта Мерлина.

— Ты мог бы повторить его?

— Повторить — нет. Могу изготовить свой. Но это займет массу времени, и отнимет массу сил.

Вступаем с Корал в борьбу с последней Вуалью, и мне становится не до разговоров.

Корал без сил опускается на колени. Прошли. Я в очередной раз прошел Лабиринт. Привыкнуть к этому невозможно. Как к восходу Юпитера с одного из его спутников. Я распаковываю багаж, расстилаю одеяло, и Корал блаженно вытягивается на нем. Лабиринт постепенно успокаивается, уже видно, как Паола подпрыгивает, машет руками и кричит что-то радостное. Машу ей в ответ и ложусь рядом с Корал. По плану — полчаса отдыха.

Время. Садимся с Корал друг против друга на маленькие складные стульчики, начинаю второй этап настройки. Здесь, в центре первозданного Лабиринта, настройка даст максимальный эффект.

Камень пылает рубиновым светом. Всматриваюсь в его глубину. Проходят секунды, а может, минуты, но ничего не происходит. Тянусь к Камню сознанием, вливаю в этот вызов энергию спикарта — и Камень сдается. Распахивается во все поле зрения, словно ворота ангара. Я — в невесомости, в багровом космосе, несусь навстречу черной звезде. На встречу со звездой. Звезда растет, разворачиваясь Лабиринтом. Закладываю вираж, отчего Лабиринт заваливается на бок, уходит влево, а головокружение опьяняет. Второй вираж, в другую сторону — и врываюсь в Лабиринт. От меня ничего не зависит. Словно на учебном космокатере сижу в правом кресле, а инструктор выписывает лихие виражи, вписываясь в зигзаги Узора. Движение пьянит, пугает и восторгает. Вуалей нет. Они чувствуются каким-то седьмым чувством, но не замедляют полет. Скорость нарастает. На виражах мир заваливается то вправо, то влево, прямо на меня несется финишная площадка в центре Лабиринта…

Сижу напротив Корал, ошеломленно хлопаю глазами и верчу головой. Я — снова я. Материальный, не бесплотный, не облачко багрового тумана. Живой, целый и невредимый. Только… не такой. Краски ярче, запахи сильнее, звуки звончее. Словно мир запылился, стал тусклым, а сейчас невидимая рука стерла пыль, убрала матовый светофильтр, и мир заиграл всеми красками. Я знаю, что в этом мире и радость будет радостней, и горе горче, и голод, и аппетит — все сильнее!

— Это очень больно? — испуганно спрашивает Корал.

— С чего ты взяла?

— Ты кричал.

— В упор не помню. Но это от неожиданности и восторга. Очень все… Сама сейчас узнаешь.

В последний раз протираю рукавом зеркала, ставлю углом перед Корал. Она чуть поправляет их, сосредотачивается. По изумленному выражению лица вижу, что войти сознанием в Камень ей удается сразу, а по движению век и бровей, по непроизвольным подергиваниям рук могу даже определить, какой вираж она проходит. На Великой Дуге Корал вскрикивает и до боли сжимает мою руку, а перед последней Вуалью вся сжимается. И тут все кончается. Ошеломленно смотрит на меня, на небо… и смеется. Но тут же спохватывается, тащит карту Гилвы, пытается установить связь. Контакта нет. Я подключаюсь, и слабый контакт устанавливается. Гилва сообщает, что у нее все хорошо, Бриан покушал и спит. Мы докладываем ей, что закончили настройку, и у нас тоже все хорошо.

ИГРА СО СМЕРТЬЮ

Вызываю по козырю Паолу с Шушиком, и Харон переносит нас к Лабиринту Дворкина. Шушик тут же уходит в небо. Он боится то ли спикарта, то ли Корал. А может, и того, и другого. Объясняю Лабиринту, зачем мы прибыли, а Паола делает внушение, чтоб не приставал к Корал. Иначе в следующий раз сам себя чинить будет. Мол, я страшен в гневе, Логрус подтвердить может. Лабиринт молчит. Чувствует свою выгоду и не вступает в перепалку.

— Еще не поздно отступить, — предупреждаю я Корал.

— Действуй, — говорит она и добавляет такое, что я слегка краснею. Интересно, что б я делал, если б она отказалась?

Вызываю по карте Корвина.

— Привет, это я. Мне опять нужен Грейсвандир.

— Извини, Богдан, на этот раз он мне нужнее. Что-то наклевывается. Логрус собирается атаковать, все Лабиринты встревожены.

— Наклевывается то, что я собрался починить первозданный Лабиринт.

— Вот в чем дело!.. — Корвин протягивает руку, делает шаг вперед и оказывается рядом со мной. — Мое почтение, леди, — чуть ироничным поклоном приветствует женщин. Корал задумчиво кивает, Паола фыркает и отворачивается. Корал тасует колоду и хмурит брови. Видимо, контакт не ладится. Впрыскиваю в него порцию энергии из спикарта.

— Найда, это я, Корал. Мне нужен Вэрвиндл… Да, срочно… Потом, все потом…

Вэрвиндл, дневной клинок, родной брат Грейсвандира, ночного клинка. Когда-то он принадлежал Бранду. Сейчас им владеет Ринальдо, он же Люк, сын Бранда и Ясры, муж Найды. Сразу три причины, почему я не хотел бы его здесь, сейчас видеть. Кровь на Узоре, кстати, как раз его. И, надо думать, у Лабиринта к Люку свои претензии. Но Вэрвиндл будет нелишним. Совсем нелишним.

Рядом с Корал возникает Найда с ножнами в руках, а у меня возникают новые опасения. Найда была бы сестрой Корал, если б в ее теле не поселилась Ти'га — демон с Обода. Ти'ге не повезло. Она навечно застряла в человеческом теле. Корал отлично ладила с демоном, пока не носила Камень в глазнице. Но ти'га как-то раз весьма успешно охотилась за камнем. Впрочем, кажется, сестры настроены мирно. Буду считать, что плюсов больше, чем минусов.

Я уже застегнул на себе жесткие лямки — вроде подвесной системы парашюта, пристегнул к поясу оба меча, когда рядом с Корвином появились Фиона и Жерар, а секундой позже — Льювилла.

Корал первая вступила в Лабиринт. Так было запланировано. Первую Вуаль она пройдет сама, своими ногами. В этом есть смысл. Как и в Лабиринте Корвина, двигаюсь вплотную за ней, поддерживая с Камнем непрерывный контакт. Искры слабо потрескивают, поднимаясь не выше ботинок. Входим в первую Вуаль…

Когда выхожу из Вуали, зрителей заметно прибавилось. Флора посылает мне воздушный поцелуй, Рэндом приветствует поднятым сжатым кулаком, а Джулиан легким кивком. В стороне, рядом с Найдой — черт бы его побрал — стоит Люк, а секундой позже появляется Далт. Рэндом косится на них, поднимает к глазам карту — и лагерь эмберитов усиливается Бенедиктом.

Корал поворачивается ко мне лицом, и мы приступаем к следующей части плана. Закрепляю ее в лямках подвесной системы. Это что-то вроде рюкзака спереди, в которых некоторые мамаши малышей носят. Во время ремонта Узора я должен смотреть в Камень. Корал проедет часть пути на мне. Но слияния сущностей, как было с Паолой, не будет — она своими ногами вступила в Лабиринт. По той же причине она не погибнет, если я упаду. Сплошные плюсы. Обнажаю оба меча. Вэрвиндл слегка дымится и испускает тоскливую ноту, которую подхватывает Грейсвандир. Опускаю клинки к голубой тропе и делаю первый, самый трудный шаг. Легче столкнуть с места вагон электрички, чем возобновить движение после остановки в Лабиринте. Поэтому не сразу замечаю какое-то внутреннее родство между спикартом, Грейсвандиром и Вэрвиндлом. Они вроде как поздоровались. Ладно, это не в тему. Черпаю энергию из спикарта. И тут чувствую через Камень, что кто-то пытается установить козырной контакт с Корал.

— Не сейчас, Мерль, не сейчас, — лопочет Корал. — Поздно уже! — вдруг повышает она голос. — Да! Сама! Надоело в четырех стенах сидеть!.. Да, настроена!.. Да, здесь… Меч ни при чем!.. Гилва знает! Жди.

Я тоже чувствую козырной контакт. Паола. Пусть. Пусть чувствует, что у нас все нормально.

Неожиданно словно свет погасили. Я вступил на поврежденный участок. Вижу пылающий камень в глазу Корал, в нем — Лабиринт, в Лабиринте — себя. Мечи в моих руках чертят границы поврежденной дорожки. Шаг за шагом восстанавливаю узор.

По глазам бьет дневной свет. Поврежденный участок позади. Точнее, нет за спиной поврежденного участка. Из двух дефектов остался один. А еще мы с Корал получили Знание. Грустное и тяжелое Знание о том, какую цену нужно платить за ремонт Лабиринта. Жить нам осталось — до центра Лабиринта. Потому что нельзя просто устранить дефекты. Нужно взять на себя кровь и зло, причиненное ими, и, дойдя до центра, исчезнуть без следа. Вместе со злом. Такова цена. Бессмертные тоже смертны — говорил мне сфинкс.

Паола кричит в голос и падает на камни. Она была в козырном контакте со мной, и узнала новость из первых рук. Корал до крови закусывает губу.

— Проигрывать тоже надо уметь, — шепчут мои губы. Сами по себе. — Ты готова?

Корал кивает. Механически шагаю вперед. Все фокусы Лабиринта мне теперь нипочем. Машинально черпаю энергию то из спикарта, то из Камня. Мог бы пробежать весь путь трусцой, но торопиться на тот свет тоже смысла нет. Сочиняю собственный некролог. «Последнее дело Богдан Борисыча». Глупо погиб десантник. И бабу погубил.

Заканчиваем обходить периметр. Ряды зрителей еще больше пополнились. Здесь все обитатели Замка и множество людей, которых я в первый раз вижу. Мы умрем у них на глазах. Смакую эту мысль. Хорошо это, или плохо — умереть на глазах? Не нравится мне эта мысль. Самой постановкой вопроса. Не хочу умирать. Ни на глазах, ни как по-другому.

Оберон согласился заплатить эту цену. И исчез без следа. Хоронили куклу. Кого будут хоронить вместо нас с Корал? Какая разница?

Бешеных молний крутой зигзаг,

Черного вихря взлет,

Злое пламя слепит глаза,

Но, если бы ты повернул назад,

Кто бы пошел вперед?

Чужая улыбка, недобрый взгляд,

Губы скривил пилот…

Струсил десантник, тебе говорят,

Но, если бы ты не вернулся назад,

Кто бы пошел вперед?

Дурацкая песня. Кто ее выдумал? Напыщенная и совсем не подходит к ситуации. Тоже мне — гимн космодесантников. Но не знаю я другой. Не знаю, и все! Зачем тогда эту шепчу? Хочу красиво умереть?

Вновь приближаемся к испорченному участку, вновь гаснет дневной свет. А когда зажигается, Лабиринт восстановлен. Память Дворкина восстановлена. Ради этого все затевалось. Кому это теперь надо? Мне? Мне это уже ни к чему. Может, для этого меня и затащили в этот мир? Шутка в стиле Оберона. Действия десантника так легко предвидеть и просчитать… Мавр сделал свое дело, мавр может гулять… смело. Сфинкс говорил, что бессмертные тоже смертны. Он не очень умен, голубой пушистик, но память его безупречна. Паола… Ей лучше всего жить в Авалоне, под опекой Бенедикта. Эмбер слишком беспокоен, а с ее характером… Где Паола?

Верчу головой и вижу, что она только что вступила на начало Узора. Торопится изо всех сил.

— Богдан, подожди, я с тобой! — кричит она. А за ней на начало Узора вступает Фиона. Если Паолу интересую я, то Фиону больше интересует Шушик, широкими кругами реющий над нами. Рэндом перекидывается с кем-то парой слов через козырь, отдает короткий приказ Бенедикту и сам встает на Узор.

— Опусти меня, — говорит Корал. — На эшафот положено всходить своими ногами.

Отстегиваю ремни. Корал кивает мне, сосредоточенно покусывая губку.

— Камень говорит, для нас есть выход. Если мы сейчас покинем Лабиринт, то мы уцелеем, а Узор — нет.

— А Эмбер?

— Уцелеет Лабиринт Корвина.

Несколько секунд прикидываю, сколько человек я сумею эвакуировать, если как следует разогрею спикарт. Не об этом ли говорила Дара, утверждая, что Эмбер будет разрушен?

Струсил десантник, тебе говорят…

Вот дерьмо! Уже подыскиваю оправдание. А кто просил меня лезть в Лабиринт? Чем виноваты эти люди, если мне не понравился их мир? Все равно, что в толпе выдернуть из гранаты чеку и раздумывать, в какую сторону ее безопасней бросить. Нет, каждый должен отвечать за свои поступки.

Искры от шагов взвиваются выше головы. Лабиринт возбужден. На очередном повороте вижу, что ко входу Узора решительными шагами направился Жерар. А за ним — Блейз. Семь человек одновременно прокладывают путь по Узору. Такого не бывало никогда. Найда отталкивает Люка и бежит к началу Лабиринта. Бенедикт расцепляет сложенные на груди руки и следует за ней шаг в шаг. Следующая пара — Люк и Корвин. Из воздуха появляется Мерлин и вступает на узор вслед за отцом. А потом — невероятное! У входа в Лабиринт выстраивается очередь. Откуда-то здесь взялась Гилва с Брианом на руках, Далт галантно пропускает ее перед собой. Я все отлично вижу, потому что искры поднимаются не выше пояса. А сопротивление исчезло вовсе. По Великой Дуге мы с Корал идем как по обычному узору мозаики на полу. Искры не достают теперь даже до колен. Люди громко переговариваются, и ничто не заглушает их голоса. Паола бегом догоняет нас, хватает меня за руку, плачет и смеется.

— Чудесно! — говорит Фиона. Она идет по дорожке совсем недалеко от меня, отставая на два круга. — У старого отшельника иссякли силы. Богдан, у тебя появился шанс выйти живым. Как ты догадался организовать это шествие?

Я??? Не буду разочаровывать леди.

— Общее дело сближает, и, потом, дурные примеры заразительны. А я с детства был скверным мальчишкой.

Фиона смеется, но на миг становится серьезной.

— Не исчезай сразу. У меня есть для тебя несколько новостей.

Что же так ослабило Узор? Прибегаю к некорректному приему и перетряхиваю его память. Пусть не обижается, все равно он мне благодарен должен быть. Ага! Передел власти. Три Лабиринта и Логрус дерутся как собаки за кость, Харон и Тир-на-Ногт наблюдают, не вмешиваясь. Тянусь к спикарту и вливаю добрую порцию энергии в битву с Лабиринтом Эмбера. Секунда — и мятежное отражение подчинено. Ощущаю что-то вроде дружеского похлопывания по плечу.

Еще несколько шагов — и мы на финишной площадке. Оглядываюсь. Со всех сторон — люди! Радостные, одухотворенные! Идут по голубой тропинке, перекликаются, ударяют друг друга по рукам, когда изгибы пути сводят их вместе. Ближе всего к нам Фиона и Рэндом. Фиона убеждает в чем-то короля Эмбера.

— Богдан, можешь доставить сюда Виалу?

— А карты?

— Не действуют.

— Попробую, — отвечаю я Рэндому и перебираю возможности. Когда Оберон починил Лабиринт, карты тоже некоторое время не действовали. Использовать манипуляторы Логруса в центре Лабиринта — черевато. Остается спикарт. В этом отношении он намного уступает манипуляторам. Но, каким-то чудом, мне удается нащупать Виалу, окружить ее коконом силовых линий и выдернуть к нам.

— Ваше величество! — изумляется Фиона. Паола прыскает в ладошку. Я отчаянно краснею. И лишь Рэнодом хладнокровно расстегивает пряжку плаща и укутывает им свою обнаженную жену. Как же я ее из одежды выдернул? Хреновый из меня кудесник.

— А теперь, Богдан, доставь нас к началу Лабиринта. Только… не увлекайся обнаженной натурой.

Машинально выполняю его просьбу. Даю приказ Лабиринту доставить меня туда же. Ноль эффекта. Лабиринт до того ослаблен, что не выполняет даже транспортных функций. На финишной площадке становится тесно. Мерлин целуется с Корал, на него рассчитывать не приходится. Переправляю собравшихся вслед за Рэндомом. Куда, кстати, он сам делся? Ага! Идет по Узору с Виалой на руках. Мой метод в действии!

Опять Тронный зал, опять музыканты на хорах. Чествуют меня. Убежать бы. Скучнейшее мероприятие. Почему меня? Почему не Корал? Вот они за отдельным столиком с Найдой и Мерлином малыша баюкают.

— Я поднимаю этот кубок, — вещает Рэндом с королевского места, и поднимает та-акую посудину… Если в ней что-то крепче пива, похмелье ему обеспечено. — … который сплотил нас. Объединил вокруг идеалов Порядка… Впервые в истории Эмбера… Как один… В едином порыве… Удар по устоям Хаоса… Процветание на многие годы…

— Гилва, а как ты там очутилась?

— Горе ты мое! Ты ж меня высвистал. Ну, не сам, через Лабиринт. Последнее волеизречение осужденного, так сказать. Ты слушай, слушай, сейчас тебе ответное слово держать.

Ой, мама. Для меня держать речь — страшнее, чем на посадку с пустыми баками… Встаю и говорю, что спасибо, но не надо забывать о главном виновнике торжества — и указываю на столик Корал. А она как раз, повернувшись спиной к залу, Бриана грудью кормит. Мда… Не вовремя я… Оратор из меня… Так ей и надо! Вредная. О — даже уши покраснели. Пусть теперь с ответным словом выступает.

ИГРА В ШПИОНОВ

— … Куда Шушик делся?

— Все в порядке. Не улетит. Еще ни один ти'га из моей клетки не вырвался, — улыбается Фиона.

— А много ти'га сидело в твоих клетках?

— Это первый.

Внезапно, сквозь винные пары, понимаю, что я говорю о Шушике, а Фиона о ти'га. Дракончик и демон Обода — это немного не одно и то же. Нужно очень умело подавать реплики.

— Когда ты узнала, что он — это…

— Что к тебе приставили шпиона? Должна сознаться, в последний момент. Когда увидела, с каким жадным любопытством за ним Найда наблюдает. Тебе известно, зачем его к тебе приставили?

— Зачем — догадываюсь. Охота за Глазом Хаоса…

— Да, — кивает Фиона. — От Корал один Глаз и остался бы…

— … Мне не известно, кто его ко мне приставил.

— Допросим.

Иду за Фионой. Через главный зал, в котором суетится прислуга, убирая следы банкета, по узкому коридору под хорами, по крутой спиральной лестнице все вниз, и вниз, и вниз… По мрачным подземным коридорам — прямо в пыточную. Почему-то меня радует, что все здесь покрыто многолетним слоем пыли. Однако, огонь ярко горит, инструменты разложены на столе, а рукоятки некоторых торчат из жаровни. И, посреди всей этой сервировки, насупившись, сидит в золотой клетке Шушик.

— Все готово? — интересуется Фиона у палача.

— Восемь лет, как все готово, а тут мелюзга какая-то, — недовольно отзывается тот.

— С чего начнешь?

— С крыла. Перепонка очень нежная и чувствительная, если прижечь. Да и зачем ему теперь крылья-то? — палач глубокомысленно перебирает инструменты, слишком крупные для необычного клиента.

— Слышишь, малыш, — Фиона проводит пальчиком по прутьям клетки, — Нам от тебя немного нужно. Скажи, кто тебя послал, и не будешь мучиться.

— Подожди, Фиона, может, на него заклятие молчания наложили.

— Ясное дело, наложили, — поддерживает палач. — Пока в уме, ничего не скажет. А как от боли разума лишится, так и расколется.

Дракончик переводит обреченный взгляд с одного на другого.

— Человеческую речь понимаешь? — спрашиваю я. Кивает головкой.

— Говорить можешь? — вертит головкой — «нет».

— Вот видите! Он все равно рассказать не сможет!

— Ты-то чего радуешься? — удивляется Фиона. — Не может говорить, пусть пишет.

— А что? Демоны Обода детей тоже в школу водят?

— Тогда нарисуй его козырь и вступи в мысленный контакт.

— Но если на нем заклятие молчания, то он и мысленно не скажет.

— Под пыткой?

— Стоп! Так не пойдет! Шушик — член моей команды.

— С этого бы и начинал, — Фиона выхватывает из воздуха сигарету, прикуривает от раскаленных щипцов, нервно затягивается. — Ты его только за птенчика не держи. Внешний вид обманчив. Он прожил раз в пять больше тебя, и на воле опасней голодного тигра. Сейчас он заперт в теле дракончика. А если б угодил в тело паука-птицееда, в скорпиона, ты тоже защищал бы его?

— Подожди, Фи, не все сразу. Допустим, тебя заперли в ненавистном теле. Ты полюбила бы того, кто это сделал?

Фиона фыркает и поводит плечиком.

— Ты живешь вместе с теми, за кем тебе приказано следить, ешь с одного стола, делишь и кров, и опасности, и непогоду. Помогаешь им по мере сил…

— Тебя послушать, так он не ти'га, а просто ангел в белоснежных одеждах.

— А Найда кто?

— Давай не будем касаться дел Кашфы. Конструктивные идеи у тебя есть?

Все, включая Шушика, с надеждой смотрят на меня.

— Есть! — радостно восклицаю я, потому что именно в эту секунду в голову приходит конструктивная идея. Палач сердито сплевывает и отворачивается обиженный. Открываю клетку, сажаю дракончика себе на колени. — Не бойся парень, это не больно и совсем не страшно.

Через полчаса мы в доме Флоры на Земле. Шушик весь обвешан электродами, медицинскими манжетами, опутан проводами и датчиками. Короче, подсоединен к детектору лжи. По экрану компьютера змеятся разноцветные кривые.

— Смотришь сюда, — инструктирую я Фиону, — и сравниваешь реакцию со словами. Что бы он ни ответил, ты знаешь, правда это, или ложь. А дальше — уточняющие вопросы.

— Копыто Единорога! Вся эта выставка железа, все эти клистерные трубки делают то же, что и амулет правды Бенедикта?

— Именно! Но здесь — наука! Дракон — существо магическое. На него амулет может не подействовать. Или я ничего не понимаю в волшебстве.

— Или! — подает голос ревнивая Паола.

— Разговорчики! Не раскрывай семейные тайны, — парирую я, последний раз проверяю контакты и отбываю в Эмбер. Мое присутствие очень сильно искажает картину. Вести допрос будет Фиона, наблюдать за корректностью — Паола, а Гилва — консультант по делам Хаоса. Шушик смотрит мне вслед и обреченно вздыхает.

Тревожно тянутся часы. Наконец, спустя три с чем-то часа, вся компания вваливается ко мне. Шушик спит на руках Гилвы. Если учесть разницу во времени, его терзали больше восьми часов.

— Узнали, кто его подослал?

— Весь Хаос, — фыркает Паола. — Легче перечислить тех, кто в этом не участвует.

— Изловила демона Дара, — сообщает Фиона. — У нее опыт по этой части. Она же заперла ти'га в теле дракона. А подключились буквально все. Глазами и ушами дракона они следили за всем, что у вас происходит. Я только час назад оборвала эту ниточку. Они очень надеялись, что ты лишишь Корал глаза, а дракон вернет Камень Хаосу. Просчитались. Камень по-прежнему у Корал, Лабиринт восстановлен, а Корал — в Эмбере!

— Надеюсь, не как пленница?

— Разумеется, нет! Иногда свобода и дружеское участие привязывают сильнее цепей. Этот раунд за нами.

— … не так! На меня смотри. Плавно-плавно! Представь, что ты тростинка на ветру.

Паола обучает Гилву и Корал танцу живота. Пытаюсь представить Гилву тростинкой и невольно улыбаюсь. Стоит ей напрячь мышцы — и они тверже дерева. Живот — доска. Об него руку можно отбить. Паола тем временем ловит служанку за руку, отбирает вазу, ставит на каминную полку и выстраивает девушек в линию.

— Повторяйте за мной. Два маленьких шажка, поворот, локти выше! На уровне плеч. Плавней, плавней! Бедрами качайте, не забывайте про бедра! О-опять поворот…

Все очень стараются. Лучше всех получается у служанки. Спускаюсь в парк, чтоб не мешать. Когда Паола научилась танцевать? Раньше даже вальсировать не умела. Видимо, на Земле, пока я пытался подвести научную базу под волшебство. Стыдно должно быть — совсем не интересуюсь, чем жена живет. Расстилаю плащ на траве, ложусь, подкладываю под подбородок сжатые кулаки. С первого дня подозревал, что влип в дерьмо, но только сейчас начинаю понимать, как сильно влип. Жил по инерции. Замороженный. Это маскировалось необычной обстановкой и обилием нового. Да еще, наверное, тем, что думалка как раз и была заморожена. Сначала оттаяли чувство удивления и любопытство. Но — все равно — вел себя как робот. Жил по привычным шаблонам. Есть неизвестное — надо исследовать. Есть непонятное — надо разобраться. Есть враг — надо сражаться. Лучше никого не убивать — это не гуманно, так в уставе записано. Своих надо всегда спасать — так в десанте принято. Все эмоции — кроме страха были притушены. Словно движок регулятора кто-то на 30% поставил. Жить начал только после настройки на Камень. Просто удивительно, что сумел сохранить всех членов команды живыми. А теперь разморозилась совесть. Это страшно. Она пока только просыпается. Запускает когтистую лапу в память, тащит наугад воспоминание и придирчиво изучает. А я дрожу как в лихорадке. Каждое воспоминание — ожидание приговора. Не могу предвидеть и боюсь его. Пытка ожиданием.

«Мой муж может все!!! Но сам не знает, чего хочет». «Гад ты, а не Повелитель. Душу перед тобой вывернуть?» «Ты защищал свою жизнь. Возможно, в этом не было особого смысла». «Ты уже проиграл! Ты задумался о бифштексе!» «Лабиринты — все — вас очень уважают. По этой же причине Логрус вас ненавидит». «Не смей меня изменять! Ты не имеешь права меня изменять!» «Ты учти! Корал — одно, но это ребенок Мерлина». «Трудно быть глупым?» «Вы счастливый человек, Богдан, вы все успеваете». «Сделай что-нибудь! Она умирает!» «Почему вас считают героем? Вы же эгоист, Богдан. Таскаете за собой двух баб, и весь ваш героизм в том, что они до сих пор живы.» «Да не простор тебе нужен, а чтоб задницу припекало». «А я ему — мое право на кончике моей шпаги!» «Блаженный, с какой луны вы свалились?» «Мертв. Шея сломана. Тоже мертв». «Богдан, кто вы?»

Кто я?..

Это я знаю. Где я? Тоже не тот вопрос. Что я здесь делаю? Вот правильный вопрос! Кто засунул меня в этот мир, и зачем? Кого только спросить? Сфинкса?

А есть другой способ мышления. Кому выгодно? Что я натворил в этом мире? Показал зубы Логрусу, починил Лабиринт и приблизил Корал к Эмберу. Вывод — это выгодно Порядку. Кто стоит за Порядком? Дворкин. Он его создал. И я неделю не могу связаться с ним. Да, но Дворкин из Коридора Зеркал утверждал, что Хаос создал тоже он.

— Я ужас, летящий на крыльях ночи!

Паола, любимая, если я не сплю, ко мне нельзя подкрасться незаметно. Я вижу во все стороны даже сквозь стенки.

Переворачиваюсь и ловлю ее в тот момент, когда она бросается на меня.

— Испугался?

— Ага! Ты чуть не раздавила мою знакомую очкастую змею.

— А-а-а-а-а-а!!!

— Испугалась?

— Дурак!

— Ага, — уныло соглашаюсь я.

— Я несла тебе мысль. Теперь не скажу!

— Ну и не говори. Я все равно тебя люблю.

— Слушай! Что у Корал в глазу?

— Камень.

— Правильно. Глаз Хаоса. А что Дворкин говорил?

— Опять Дворкин!

— Надо смотреть В ОБА ГЛАЗА! Это дает новое качество!

— «Ты не камбала, не вобла, смотри в оба, смотри в в оба…» Для этого надо изловить Змея Хаоса.

— Излови!

— Легко сказать! Его никто в глаза не видел. Это сложнее, чем поймать Единорога. Единорога хоть видели. Ты можешь поймать Единорога?

— Уже нет, — мило краснеет Паола. — Но ты сам виноват!

Только уходит Паола, ко мне подходит Шушик. Маленький, очень серьезный дракон. Вышагивает неторопливой, величавой походкой. Так как я лежу, наши глаза на одном уровне. Закрываю левый глаз, чтоб легче было представить, будто он большой. Идет по лесу, раздвигая деревья, не травинки.

— Я пришел поблагодарить, и… проститься.

— Все-таки, ты умеешь говорить.

— Да. Я много тренировался.

— Жаль.

— Что?

— Жаль, что ты уходишь. Я надеялся, ты останешься в команде.

— Не все так просто, Богдан, — дракончик садится на хвост и, в такт словам, жестикулирукт передней лапкой. — Ты железно защищаешь членов своей команды. С тобой интересно, сытно и безопасно. Не надо удивляться. Хоть я и ти'га, но вовсе не уверен, что останусь в живых, когда разрушится эта телесная оболочка.

— Ты боишься, что Дворы Хаоса захотят тебе отомстить?

— Как раз нет. Я их больше не интересую. С самого начала подразумевалось, что я попытаюсь выйти из-под контроля. Это был их риск. Но у такого маленького существа, в которое я заключен, много естественных врагов. Собаки, коршуны, мальчишки с рогатками. Быть драконом Богдана почетно. Но я устал изображать котенка. Гилва с Паолой привыкли видеть во мне зверюшку. Они не смогут перестроиться. И самое главное — в команде должно быть доверие. А кто я? Шпион! Время должно смыть дурной запашок с репутации. А если — вдруг! — в твоей колоде есть мой козырь. Не стесняйся.

— Может, все-таки останешься? Такое приключение намечается. Нужно отловить Змея Хаоса.

Шушик даже поперхнулся.

— Богдан, ты хорошо подумал? Единорог и Змей — это не простые существа. Это живые символы нашего мира. В каком-то смысле их существование важнее существования Логруса и Лабиринта. Подумай еще раз и забудь об этой мысли.

— Да не хочу я ему зло причинять! Мне просто нужно посмотреть Змею в глаза.

— И все?

— И все. Это очередная ступень Посвящения. Настройка непонятно на что.

Дракончик глубоко задумался. Даже почесал в чешуйчатом затылке типично моим жестом.

— Знаешь, Богдан, ловить и принуждать — не твой стиль. Попробуй договориться по-хорошему.

— Со Змеем Хаоса?

— Да, со Змеем Хаоса. Вежливая просьба, залог будущего мира и взаимного уважения, подкрепленная словом Мерлина. Козыри в твоих руках. Или, думаешь, во Дворах захотят ссориться с человеком, починившим Лабиринт, надравшим задницу самому Логрусу, и не откинувшему копыта? Или, считаешь, на том конце мира не оценили твое благородство, не поняли, как посмеялся ты над ними, оставив после себя тысячу Путей вместо тысячи трупов. И даже если миром не получится, в войне не будет того накала. Одно дело — сражаться за жизнь Змея, другое — за кратковременный плен без нанесения ущерба здоровью, чести и достоинству. Ю сии? — неожиданно перешел он на английский.

— Не могу с вами не согласиться, — туманно выражаюсь я, жуя горький лист подорожника. (Щавель, конечно, вкуснее, но горькое лучше подходит к угрызениям совести.)

— Тогда — до встречи! И передай от меня привет девочкам, — маленькая лапка в прощальном рукопожатии сжимает мой указательный палец, и Шушик уходит в небо.

АЗАРТ ИГРЫ

Боже, да ко мне очередь.

— Опять хандришь? Рыцарь печального образа, — Гилва садится рядом и пробует на вкус подорожник. Плюется. — Что на этот раз?

— Паола еще не доложила? Нужно посмотреть в глаза Змею Хаоса.

— В глаз.

— Нет, в глаза.

По тому, как мрачнеет ее чело, вижу, что осознала.

— Думала, ты гармонию сфер внутренним взором созерцаешь, а ты, сучье семя… Все-таки, решил развалить наш мир?

— Почему ты сразу в крайности ударяешься?

— А ты что, не понимаешь, чем твои шутки кончаются? Свести вместе два Глаза Хаоса!!! Убила б тебя, так ведь бессмертный…

— Ты и Бенедикт — два сапога — пара.

— Я о всем мире думаю. Хорошо, пусть ты прав. Бенедикт защищает Эмбер. Бранд хотел построить свой Эмбер. А ты-то чего ради хочешь все разрушить? Из любопытства! Блажь в голову взбрела. Эрик и Корвин за трон боролись. Но тебе даже этого не надо! Тебе ничего не надо! Игрушка не понравилась — сломать ее!..

— Постой, Гилва, ты не так поняла…

— О, демоны Обода! Что тут можно не так понять? Дан, пожалуйста! Ну чего тебе не хватает? Ты же самый могучий во всем мире. Ты бессмертный, у тебя спикарт есть, тебя все Узоры уважают. Не губи ты наш мир. Ты сам его частица. Ну как еще тебя убедить? На колени перед тобой встать? Ни перед кем не вставала, перед тобой встану, — и Гилва на самом деле бухается передо мной на колени.

— Ты можешь меня выслушать? Я никому зла не хочу. Хочу миром договориться со Змеем… С Корал ведь договорились…

— Ничего ты не слышишь. Говорил Сухэй: «Ни перед кем не унижайся. Ничего не добьешься, себя потеряешь». — Гилва поднимается с колен и идет прямо на кусты. Похоже, она ничего не видит, только плечи вздрагивают.

— Постой, Гилва, постой!

Хотел броситься за ней, но рядом с Гилвой материзовалась Паола, а сама она исчезла в радуге. Паола сжимает в линию губы. Глаза — щелки. Замахивается…

Бац! — хватаюсь за щеку.

— Кобель!

— За что так неласково? — не могу отделаться от впечатления, что когда-то это уже было. Дежа-вю.

— Ты одной слезинки Гилвиной не стоишь!!!

Нет. Такого еще не было. А кто мне идею подкинул — в оба глаза взглянуть?

Активирую спикарт, прослеживаю тающий след перемещения Гилвы, бросаю себя вслед за ней. На буксире, в авоське из силовых линий тащу Паолу.

Хреновый из меня колдун. Влетаю на скорости в чей-то будуар, сбиваю с ног двух женщин и падаю на них сверху. Визг и живописная куча-мала. Ковер, к счастью, мягкий. А чья-то грудь, в которую я уткнулся носом, еще мягче. Не Гилвина. Гилвина меньше. Выпутываю руки из женского гардероба, приподнимаюсь на четвереньки. Женщины тренированным движением откатываются в стороны. А на меня сверху обрушивается Паола. Размазываюсь по ковру. С вяканьем из легких вылетает последний воздух.

— … экстравагантными манерами.

— Не сердитесь на него, пожалуйста, ваше величество! Мы очень торопились перед Гилвой извиниться.

Лежать приятно и мягко. Но чей это мужской голос? Открываю один глаз. Второй открывается сам. Потому что… Точно дежа-вю. Моя голова опять покоится на коленях Паолы, а на Паоле опять ни одной нитки. Лежал бы так и лежал… Любовался достоинствами женской фигуры. И никаких Лабиринтов… Никаких Хаосов… Но в комнате еще Гилва, Корал (это их я уложил) и Мерлин.

— Он всегда такой нахрапистый, — объясняет Корал мужу. — Привыкай. Я уже привыкла.

Примеряю манипуляторы Логруса и тянусь к полянке за одеждой Паолы.

— Извините, я без стука. Здравствуйте. Гилва, не исчезай пожалуйста. Я без тебя пропаду.

— Интересное у вас на пальце кольцо, — задумчиво рассматривает меня Мерлин.

— Прошу прощения, у вас на время взял. Без разрешения — торопился очень. Хотите, в качестве компенсации полсотни таких изготовлю?

Я не блефую. Самому изготовить спикарт — легче море выпить, но сматрицировать готовое изделие — на это меня хватит. В отличии от Харона, способ знаю.

— Нет уж, не надо. Лучше считайте это подарком.

Пока Мерлин не выпал из задумчивости, подхватываю Гилву в авоську из силовых линий и переношу на необитаемый остров посреди бескрайнего океана. Остров — картинка. Мечта робинзона. Белый коралловый песок, немного травки и кокосовая пальма. И все это — десять метров в диаметре. Икебану портит только мухомор под пальмой. Гилва, удивительно тихая и покорная, садится под пальму и смотрит мне в глаза.

— Ты меня даже выслушать не захотела, — обиженно говорю я. Иду к берегу, споласкиваю лицо соленой, океанской водой. — Я не хочу никакого насилия. Я хочу договориться со Змеем по-хорошему. Что в этом плохого?

— Чтоб вернуть глаз, Змей пойдет на любой обман. Если он вернет себе глаз, будет уничтожен Порядок.

— А мы на что?

— Не перебивай. Змей нападет однозначно. Но ты достаточно силен, и при известной доле везения можешь одолеть Змея.

— Вот видишь!

— В этом случае погибнет Хаос. Все отражения суть баланс между Порядком и Хаосом. В любом случае, все они погибнут. Как у вас говорят, что в лоб, что по лбу.

Иду к Гилве. Хотел сесть перед ней на песок, взять за руки, заглянуть в глаза… Но кинжал со скоростью змеиного жала выскакивает из ножен и упирается в мою грудь.

— Нет, Повелитель. Я выхожу из твоей команды. Не хочу быть той сукой, что уничтожила родной мир.

— Она права. Меняем план, — решительно говорит Паола, как только я возвращаюсь. — Корал в операции не участвует, ты просто проходишь посвящение, глядя Змею в глаз.

— А смысл?

— Смысл хотя бы в том, что Змей перестанет тебя бояться.

— Змей? Бояться?

— Ну, опасаться. Не придирайся к словам. Лучше подумай, как эффективнее использовать встречу со Змеем.

— Его еще найти нужно.

— Гилва поможет. Переговорит с лордом Бансесом.

— Гилва нас бросила.

— Я все слышала. Мы договорились о новом плане.

Когда успели?

— Она вернется!?

Паола с грустью смотрит на меня.

— А зачем ей возвращаться? Назови хоть одну причину.

— Ну…

— Она гордая. Кто она рядом с тобой? Любовница при живой жене? Что ей здесь светит? Раньше надежда была, что я от старости умру. А теперь, когда я Лабиринт прошла? Я же тебя лет на двести переживу. Женщины всегда дольше мужчин жили. Пойми, милый, у нее есть свои идеалы в жизни. Власть, положение в обществе. А тебе на власть плевать.

— Кто такой лорд Бансес.

— Лорд Бансес? Он из Иноходных Путей. Высший Жрец Змея, Который Говорит От Имени Логруса! Друг покойного монарха и очень важная фигура.

— Шушик… теперь Гилва…

— Вот именно! Я всем сказала, что это ты ее послал ко Дворам Хаоса с особым поручением. Иначе нас уважать перестанут. От нас все отвернутся.

Тут нервы Паолы не выдерживают, и начинаются слезы.

Я начал терять друзей. И совесть проснулась. Скребет душу когтями, но я же не виноват! Все так естественно, так логично. Так железно логично, что хочется локти грызть. Проклятый мир! Кто тебя выдумал?!

— Гилва имела аудиенцию у лорда Бансеса, — сообщает Паола голосом секретарши. — Лорд был против, но Гилве удалось его убедить. Очень скоро о том, что ты хочешь пройти Посвящение у Змея будет знать весь Хаос.

— Хорошо, — говорю я, не поднимаясь с кушетки и не открывая глаз.

— Это еще не все. Я рассказала о беседе Гилвы с Бансесом Флоре и служанкам на кухне. Скоро весь Порядок тоже будет знать, что ты хочешь встретиться со Змеем.

— Ну и что?

— Как — что? Рано или поздно слух дойдет до Змея. А дальше — или Змей согласится, или попытается тебя убить. Я даже не знаю, какой вариант лучше. Если он попытается тебя убить, мы его поймаем — и делай с ним что хочешь! Никто слова плохого не скажет!

Великолепно. Особенно «мы».

— И как мы его будем ловить?

— Как ты посчитаешь нужным. А я буду тебе помогать.

Ну все-е продумала.

Скатываюсь с кушетки, тяну из-за пояса колоду, тасую. Увидев карту Фионы, Паола яростно фыркает.

— Здравствуй, Фи. Срочно нужна консультация.

— Слушаю тебя, непоседа.

— Может ли Всемогущий создать такой камень, который не в силах поднять?

— Уже заинтриговал. Ты пройдешь ко мне, или мне к тебе?

— Все равно. Но я с Паолой.

— Малышка, я тебе не конкурентка, я же вам в бабушки гожусь, — кокетничает Рыжая Стервочка, обращаясь к Паоле. — Что у вас случилось?

— Мне нужно создать аппаратуру, которая записывала бы параметры моего организма и окружающей среды, и на которую я не оказывал бы воздействия своими магическими способностями.

Думал, придется долго объяснять, но Фиона въехала сразу. Видимо, уже сталкивалась с подобной проблемой.

— Хочешь и омлет сделать, и яйца не разбить.

— Ага.

— Размести аппаратуру рядом с первозданным Лабиринтом. Там она будет работать стабильно. Если вообще захочет работать. Ноутбук Мерлина в Эмбере работать отказался.

— Змей не захочет, чтоб я проходил Посвящение рядом с Лабиринтом.

— Это уже твои проблемы.

— Спасибо, тетя Фи, — говорит Паола и тянет меня за рукав. При этом то сжимает, то отпускает мой локоть. Сигналит.

— Что случилось? — спрашиваю я в коридоре.

— Гилва передает, что Лоборхес против.

— Кто такой Лоборхес?

— Он у себя в Хаосе нечто среднее между Дворкиным и Бенедиктом здесь.

— Откуда ты все знаешь?

— Горе мое! А уши на что? Не перебивай меня! Если лорд Лоборхес против, значит тебя попытаются убить. А так, как ты самый крутой, то убивать будут не по-честному. Лоборхес вообще считает, что стоит выше приличий. Стрела из-за угла, яд в бокале, нож в бок в толпе, ну и так далее. Благородные дворы на это не пойдут, так что убийца будет из мелких или обедневших дворянчиков. Держи ушки на макушке и береги меня!

— Вот те раз! Кого убивать будут?

— Ты бессмертный, тебя не убьют. А меня могут! Вот!

До глубокой ночи настраиваю спикарт на режим обороны. Что-то вроде метеоритной защиты. Если предмет движется на меня слишком быстро, или он слишком массивен, спикарт примет меры. Гораздо труднее настроить спикарт на анализ ядов. С помощью Флоры я настроил спикарт на распознавание полусотни ядов, имевшихся под рукой в лаборатории. Но ядов сотни. Рэндом заглянул на шум в лабораторию и посоветовал носить чешуйчатый бронежилет из композиционных материалов. Несмотря на сопротивление, я запихнул в бронежилет Паолу.

Первое покушение состоялось три дня спустя. Трехмерным зрением я увидел арбалетчика на крыше, когда мы с Паолой возвращались в замок. Решил подшутить над беднягой. Стрела, нацеленная мне в горло, после выстрела описала дугу и принялась кружиться вокруг киллера как назойливая оса. Покружив четверть минуты, легонько клюнула его в ягодицу. Через минуту стрелок скончался в страшных муках: стрела оказалась отравленной. Шутка получилась не смешной. Я не стал ничего говорить Паоле. Удивило только, насколько точно она все рассчитала. И насколько быстро агент Хаоса добрался до Эмбера. Об этом я сообщил Рэндому.

Второе покушение состоялось на следующий день. Я изрядно набрался в кабачке, но все-таки, именно я, а не спикарт перехватил стрелу. Стрелка я тоже не упустил. С помощью спикарта поймал его в вихрь сил и представил перед свои мутные очи. В следующую секунду хмель слетел. На меня смотрели пустые глаза идиота. Здоровенный мужчина вел себя как трехмесячный ребенок, пускал слюни щербатым ртом и пачкал штаны.

Это покушение встревожило Рэндома намного сильнее. Фиона сообщила, что у пленника полностью стерта память, поэтому допрашивать его бесполезно. Кто-то позаботился, чтоб он ничего не рассказал. Возможно, этот кто-то находился рядом в момент выстрела, возможно на стрелка было наложено заклятие с активизацией по условию. Скорее всего, первый вариант. Думаю, агенты Хаоса хотели узнать, что же произошло с первым стрелком. Точнее, какой способ обороны я выбрал.

Рэндом собрался вызвать в Эмбер Бенедикта, Жерара и Джулиана, но я сказал, что сам улажу дела. Связался по козырю с Сухэем, переправил к нему идиота и сообщил, что после каждого покушения буду восстанавливать один из сломанных Лабиринтов.

— Умный ход, — оценила Фиона. — Хотя, неизвестно, какому полюсу от этого станет хуже. Силы Порядка возрастут, но усилится борьба за власть между Лабиринтами, что не способствует стабильности…

— Именно! — подтвердил я. — И это меня устраивает.

— Думаешь, убийца мог быть нанят кем-то из эмберитов? — интересуется Рэндом.

Я одарил его улыбкой в лучших традициях Эмбера.

ИГРА НА МИННОМ ПОЛЕ

— Опять уснул… Богдан, очнись!

Выныриваю из своих невеселых дум и смотрю на Корал.

— Что с тобой? О чем думаешь? Последняя запись, и мне пора маленького кормить.

Мы находимся в центре Первозданного Лабиринта. На мне очень навороченный шлем мнеморекордера, оснащенный всей мыслимой фиксирующей аппаратурой. Смотрю в Глаз Хаоса и раз за разом прохожу Посвящение. Смотрю то только правым глазом, то только левым, то обоими. Аппаратура фиксирует и записывает все, что может. Анализируем записи, ищем отличия, отфильтровываем случайные отклонения и шумы, выделяя постоянную составляющую. Рутина, черновая работа. В момент встречи со Змеем обработанная запись будет транслироваться мне в мозг, заменяя отсутствующий Глаз Хаоса.

Заканчиваем запись, отстегиваю кабель от шлема, запихиваю в кармашек на крышке чемоданчика с аппаратурой и захлопываю крышку.

— На сегодня — все. Корал, у меня к тебе просьба. Ты не могла бы позволить Паоле пройти Посвящение. Это может оказаться полезным.

Корал мило краснеет.

— Это тайна, но она уже прошла посвящение.

— А… Гилва?

— Тоже.

— А еще кто?

— Больше никто. Камень не позволял. Раньше он мной повелевал, теперь, после Посвящения, я им.

Разогреваю спикарт, подхватываю обоих в кокон из силовых линий, приподнимаю на несколько метров над Лабиринтом и бросаю в Эмбер. В библиотеку. Там редко можно кого-то застать, а у меня дурная привычка финишировать именно в занятом месте. Дронна, шут Рэндома, сложил об этом песенку. Утверждает, что так мягче. Плевать. О, черт!!!

— Ой! — вскрикивает Паола и отскакивает. Мерлин ловит ее за талию и не дает упасть. Зря отскакивает. Я наконец-то сумел почувствовать, что посадочная площадка занята, и сдвинул финиш-позицию на полтора метра. Больше наездов не будет.

Первое время Мерлин очень интересовался нашими экспериментами, дежурил рядом с Лабиринтом. Опасался то ли очередного покушения, то ли мести со стороны Лабиринта, но сейчас отменил дежурства. Колесо-Призрак снял наблюдение еще раньше. Понаблюдал за несколькими циклами Посвящения, заявил, что ничего нового больше не узнает, выпросил у меня карманный компьютер и исчез. «Ну и дурак, — сказала мне Паола. — Твой комп прошел с тобой Логрус и все Лабиринты. Ты уверен, что он остался просто компьютером?» «Плевать» — сказал я.

— Ну что ты расклеился? Хандра сейчас не в моде! — Паола встает на колени перед кушеткой и пытается заглянуть в мои глаза.

— Оказывается, это очень больно, когда кто-то от тебя уходит.

— Гилва цела и здорова. И вообще, она крутая. Высшее Посвящение прошла.

— Знаю, — говорю я и прикусываю язык.

— Откуда?

— От Камня, — вру я.

— Тогда чего хандришь?

— Когда я возвращался к Бадеру… Мы с ребятами работали по одной гнусной планетке… Нет, это для нас она была гнусная. А вообще, очень интересная. С научной точки зрения. С флюктуациями… А затем за мной прилетел Бадер. Нет, меня никто не удерживал, все поздравляли, желали спокойной плазмы и те-де. Работать у Бадера — это значит работать по странникам. Любой мечтает. Но глаза у всех были такие… собачьи. Как у меня в зеркале.

— А причем тут Гилва?

— Я только сейчас понял, как больно, когда бросают.

— Размяк ты как кусок дерьма, — неожиданно стальным голосом говорит Паола. — В таком состоянии на Змея пойдешь?

— Змей не хочет со мной встречаться… Змею я тоже не нужен… А-а-аб!

Качусь по полу. Это Паола резко опрокидывает кушетку.

— Вот я и говорю — размяк! — констатирует она. — Кому нужна ваша встреча? Тебе, или Змею? Интенсифицируй контакт!

— Это можно, — уныло соглашаюсь я, сажусь на пол и достаю козырь Гилвы. Долго вглядываюсь, но контакта нет. — Не отвечает. Может, ее, как Корвина, поймали и в темноту посадили?

— Накаркаешь! Дай сюда, — Паола отбирает у меня козырь. — Темнота ей не страшна. Мерлин обучил ее заклятию «Звезда в ночи». Ну вот, порядок. Привет, Гилва! С тобой муж хочет поговорить… Нет… Фу на него! Совсем раскис… Ты тоже хороша. Он же большой ребенок!

Дотрагиваюсь до плеча Паолы и вступаю в контакт. Гилва в демоническом облике на каком-то семейном торжестве.

— Привет, Гилва. Не слушай Паолу, она… Ой! Любимая! Не щипайся! Гилва, я о чем хотел попросить: Пусти новую волну слухов, что я полностью готов к Посвящению Змея. Закончил все подготовительные мероприятия… Нет, какие — не уточняй… Да, добровольно… Если не согласится добровольно? Тогда — добровольно и с песнями… Не знаешь, как это? А как кошек учат горчицу есть? Под хвостом намажь, сама все вылижет!.. С песнями. Нет, не я придумал. Ты ж меня знаешь, я гуманный!.. Место? Там, где с тобой впервые встретились… До встречи.

Закрываю козырь рукой и прерываю контакт. Кто сказал, что карты — самый надежный вид связи? Надежней сотового телефона. Нас подслушивали сразу три нелегальных абонента. С помощью спикарта мог бы выследить каждого, но сейчас это не важно. Чем шире пойдет слух, тем лучше.

— Паола, как так получилось, что я не смог достучаться до Гилвы, а ты смогла?

— Секретная дозвонка: Три коротких, один длинный вызов.

— Хитро! Не спрашиваю, кто придумал. Пакуй чемоданы, возвращаемся к родимому шалашу.

Родимый шалаш 5-го уровня защиты стоит на прежнем месте. Только на полу, на железном листе, в котором узнаю кусок ангара, кто-то разводил костер. Холодильник пуст, вся посуда, все столовое серебро и блестящие железки исчезли. В ангаре-конюшне окна-двери нараспашку, гуляет ветер. В общем, картина запустения. Ставлю на землю чемодан с Паолиными нарядами и, по старой традиции, кружу вокруг полукапсулы, восстанавливая былой уют.

— На дальней станции сойду. Трава по пояс… — напевает Паола. Трава действительно по пояс. Ввожу коррективы, и трава превращается в ухоженный английский газон. Паола тут же скидывает туфли. А я переправляю из Эмбера аппаратуру и записи.

— Лошадей переправлять будешь?

— Нет. Пусть пока в Эмбере.

Надеваю шлем, пропускаю набор тестов, потом запускаю аппаратуру в рабочем режиме. Как ни странно, все работает, хотя до Эмбера довольно далеко. Правда, Харон близко. Может ли это отпугнуть Змея?

Прохожу Посвящение по записи. Когда запись заканчивается, как всегда испытываю легкий шок. А опомнившись, вижу, что Паола стоит на коленях. Поражена, но не напугана. Скорее, восхищена. Резко оглядываюсь.

Белый единорог. Она. Ослепительно белая, искристая, цвета снега под солнцем. Живой символ Эмбера. Там, где Ее видели, эмбериты возводят часовни и храмы. Вот Она передо мной. Задумчиво смотрит. На меня смотрит. Стаскиваю с головы шлем. Честное слово, хочется встать на колени рядом с Паолой.

— Я что-нибудь не то делаю?

Чуть заметно качает головой и удаляется. Гордо, величаво и естественно. Чтоб так ходить, нужно родиться королевой. И тает прямо на глазах. Десять шагов — и Ее нет…

Еще долго смотрим вслед, потом друг на друга.

— Чего это она?

Паола одаривает меня убийственным взглядом.

Маленький дракон падает камнем с неба, бьет крыльями, но все равно довольно сильно припечатывается об землю.

— Шушик, ты видел?! Она была здесь! Она стояла рядом с нами! Ты видел Ее?! — в восторге кричит Паола.

— Почему-то так и думал, что без вас не обошлось, — невпопад отзывается дракончик.

— Почему это ты так думал? — тоном прокурора интересуется Паола.

— Кто играл Силами? Вы или Единорог?

— Какими силами?

— Я бы сказал, Камнем Правосудия, если б не сила всплеска. Не помню, чтоб с Камнем когда играли на таких энергиях.

Паола смотрит на меня и бледнеет.

— Что с тобой?

— Когда ты свою шарманку заводишь, перед твоим лицом висит в воздухе призрак Камня.

— Голограмма.

— Пусть голограмма. Она как камень, только чуть прозрачная.

Она лучше камня. Это многоканальная запись всех регистрируемых полей, обработанная на компьютере, очищенная от шумов и наслоений. Квинтэссенция его сущности. Но я не раз и не два пускал ее в нашей походной лаборатории рядом с Лабиринтом. Почему-то там не было всплесков Силы. Объясняю это Шушику.

— Энергию всплеска впитывали Камень и Лабиринт, — говорит дракончик. — Для них это — что глоток воды в пустыне. Или ты думаешь, что они задаром столько дней терпели твои опыты? Кстати, еще пара таких всплесков, и сюда сбегутся любители дармовщинки со всей округи. Сейчас они напуганы, но если всплески будут повторяться, потянутся сюда.

— Плевать. А ты не испугался?

— Испугался, — честно сознается Шушик. — За Корал. Она славная самочка, и с ней лучше дружить. Единорог вам что-нибудь сказала?

— Нет, — откликается Паола. — Только смотрела. Ой! А вдруг она о Змее предупредить хотела?

— Не бойся. Мы же здесь ради него.

— Не бойся, да? Ты десантник. А мне страшно! А ты как муха полусонная. Тебе собраться надо перед боем, а не шататься тоскливым привидением, вот!

Шушик поспешно прощается с нами и уходит в небо. Маленький, деликатный дракон. Это очень важно — то, что он сказал. Меняет весь расклад. Черт возьми, у меня на руках наконец-то появились козыри. Начинаю верить, что все и на самом деле может пройти мирно. А также понимаю, что Змей очень скоро будет здесь. Ему ли не узнать всплеск энергии собственного глаза? Если уж единорог встревожилась…

— Он скоро будет здесь.

— Кто?

— Змей.

Сначала исчезают цвета. Мир становится черно-белым и плавно превращается в негатив. Сажусь в кресло-качалку и водружаю ноги на стол. Сдвигаю на лоб широкополую ковбойскую шляпу. На меня нападает какая-то странная апатия. Чувствую, печенкой чувствую, шестым чувством космодесантника — я на водоразделе. Еще не позно отступить. Сохраню то, что имею. Этот мир, друзей… Если пойду вперед, получу в награду какой-то другой мир, но этот потеряю безвозвратно. Одно другого стоит. 50 на 50. Смешно, но вопрос о выборе не стоит. Не в моих правилах на месте стоять. Как бы глупо это ни звучало, но только вперед. Как лемминг.

Черно-белый мир-негатив описан в «Хрониках». Ничего страшного в этом нет. Видимо, Змею так больше нравится. Но черный свет — явление любопытное. Ослепительный черный свет. Манипулятором Логруса тяну из седельной сумки инфракрасную маску, но в ней вообще ничего не разобрать. Набор ярких и тусклых пятен, которые глаз не может сгруппировать в контуры предметов. Швыряю маску на стол и жду Змея. А вот и он. Здоровенный одноглазый питон. Не берусь судить о раскраске. При таком освещении понять сложно.

— Здравствуй, Змей Хаоса, — лениво говорю я. — С моей стороны требуются какие-то ритуальные фразы или телодвижения?

— Оставим формальности. — Змей поднимает голову на уровень человеческого роста и, покачиваясь, изучает меня. — Ты меня не боишься, — констатирует он. — И твой спикарт не готов к активным действиям.

— А разве надо тебя бояться?

— Нужно ли бояться смерти? — улыбается этот одноглазый пожарный шланг. Я морщусь.

Бояться смерти — что бояться сна.

Она для духа вовсе не страшна.

Дрожащим голосом сообщает Змею Паола.

Боится смерти только наше тело,

Но это уж совсем другое дело.

Спасибо тебе, храбрая моя. Иронично киваю Змею.

— Слышал? Давай поговорим о деле. Я хочу пройти высшее Посвящение, глядя в оба твоих глаза. Дворкин сказал, что это даст новое качество. Но сначала я должен пройти обычное Посвящение, глядя в твой правый глаз. Иначе симметрия восприятия будет нарушена.

— Ты хочешь заключить со мной сделку, человек?

— Это сказал ты, не я.

— Цена будет высока. Мой левый глаз.

— А если у меня его нет?

— Не играй со мной. Пять минут назад он был здесь. Я чувствовал его.

— Хорошо, — я резко подаюсь вперед. — То, что ты почувствовал, будет твоим. Идет?

— Ты говоришь так, будто речь идет о чем-то другом, не о моем глазе.

— Я говорю о том, что ты почувствовал, как бы это ни называлось.

— Знаешь, что ждет тебя в случае обмана?

— Жизнь, полная острых и ярких впечатлений — ты это хотел сказать?

— Да. Сделка заключена. Ты готов, человек?

— Две минуты, и я буду готов. Ты не мог бы включить нормальное освещение?

Надеваю шлем, заменяю кассету на чистую, переключаю аппаратуру с воспроизведения на запись. Пока давлю на кнопки, мир вновь обретает краски. Змей, оказывается, салатного цвета. А брюшко цвета осенней листвы. Может, он своей расцветки стесняется?

— Готов. — На всякий случай инструктирую, чтоб не дергался и не отвращал от меня свой одноглазый лик.

Что-то улыбка Змея мне совсем не нравится…

Ничего, утешаю я себя, все было и прошло. И боли были не настоящие, а фантомные. Но кто же мог подумать? В левом Глазу Посвящение на полном автопилоте проходишь. Даже Вуалей нет. Кто мог подумать, что правый Глаз мной в теннис играть будет?

Обязан был подумать! Права Паола, расклеился десантник. Они же во всем антагонисты, эти Глаза. Я имел дело с Логрусом, сколько раз его манипуляторами пользовался, мог бы интерполировать. В Логрусе уворачиваться надо, в чехарду играть, а в этой багровой невесомости попробуй, уклонись. Или, все-таки, можно уклониться? Нет, наверно, нельзя. Как тогда конец партии определить? Здесь каждый отросток припечатал меня об стенку ровно один раз. Или об потолок? Разберись в невесомости… Что я им — шарик для пинг-понга?

Постепенно успокаиваюсь, и даже начинаю видеть приятное. Приятно, например, что все кости целы, что все это было наподобие кошмарного сна. Ведь от каждого удара я по стенке размазывался, а в следующую секунду — снова кусочком. И снова к этим отросткам лечу. Как мячик. Приятно, что каждый отросток шлепнул меня только по разику. Что они в азарт не впали, и не увлеклись. Так, ленивая распасовка.

Это даже хорошо, что заранее не подумал. А то и не знаю, пошел бы на такое по доброй воле.

В конце концов, я сам этого добивался.

И все-таки, каждый из этих «бум-шлеп!» не забуду до седых волос.

— Ты доволен? — интересуется Змей.

— Это только половина дела, — откликаюсь я. Господи, до чего не хочется браться за вторую. Если б кто знал. Бросаю взгляд на Паолу. Она меняет кассету в видеорегистраторе и обнадеживающе кивает. Вздыхаю. Совсем не ловит мои тайные желания. Это я поручил ей фиксировать все на видео, чтоб за бластер не хваталась.

Меняю кассету в своей аппаратуре и переключаю все с записи на воспроизведение. Объясняю Змею, что сейчас в воздухе перед ним появится призрак его глаза. По морде вижу, что не понял, но это не важно. Вдавливаю клавишу. Начинаем!

Как только в воздухе появляется полупрозрачный Глаз Хаоса, Змей приходит в тихий восторг. Осторожно продвигает вперед голову, пока голограмма не занимает место глаза в пустой глазнице. Чуть сдвигаю регулятор яркости, чтоб оба глаза светились одинаково. Отработанным усилием раздвигаю зрачки, будто рассматриваю стереопару фотоснимков. Это достаточно просто после небольшой тренировки. Будто смотришь вдаль сквозь голову Змея. Изображение двоится, правый глаз Змея накладывается на левый, ловлю этот момент, напрягаю мышцы глаза и настраиваюсь на резкость. Получилось. Пока все идет как при обычном посвящении. Багрово-красное пространство, и я словно ныряю в него. Боковым зрением вижу чуть колеблющийся красный туман. Далеко-далеко впереди появляется черная точка. Логрус или Лабиринт? Только б не Логрус! Логрус один, а Лабиринтов много. Пусть будет все по статистике! Имею я право на капельку везения, а?

Это не Логрус. Но и не Лабиринт. Те — плоские. Это — коробочка с извивающимися светящимися червями. Я не влетаю в нее с разбега, а зависаю над ней. Размером она с хоккейное поле, а синие червяки — они же в буквы складываются! Узор Лабиринта неподвижен, Логрус в вечном движении, а при наложении появляются трехмерные буквы. Эффект третьего глаза. Буквы вращаются, перетекая одна в другую. Спохватываюсь, и начинаю торопливо соединять их в слова. Мешает, что все это организовано по принципу бегущей строки. Время идет, и скоро моя запись кончится. Согласится ли Змей на второй сеанс?

Успел прочитать! Текст пошел по второму разу. Это инструкция по вызову Истинного Терминала. Как все просто! Стоило носиться по всему миру, от Колвира до Обода, рисковать жизнью, драться, сотрясать основы мироздания, терять друзей, и все — чтоб прочитать несколько слов на русском языке? Кто-то сыграл надо мною глупую шутку.

Или над всем миром.

Зачем?

ЧАСТЬ 5