Последний подарок из Шереметьева
1
Сергей Маколин — генеральный директор ювелирной фирмы «Эмблема печали» и по совместительству директор магазина — еще в сентябре скупил на нескольких московских аукционах пару десятков разнообразных коллекционных напольных часов. Только теперь, в середине ноября, он завел их и выставил в торговый зал, расширив тем самым ассортимент предлагаемого товара.
Когда Алексей, толкнув дверь, вошел внутрь магазина, в лицо ему пахнуло теплом и от тиканья закружилась голова. Пытаясь избавиться от болезненных последствий перенапряжения, Алексей уже семнадцать дней голодал, и все чувства его обострились. Голова заработала четче. Все эти дни он старался не выходить из своей комнаты в общежитии, но звонок Сергея заставил изменить правилу.
Посверкивали на бархате за пуленепробиваемыми стеклами ювелирные изделия, броши, кулоны, браслеты, за музыкой часов раздавался осторожный шепот покупателей. Все это было фальшиво, за исключением, пожалуй, защитных стекол, Сергей не выставлял в зале ни одного по-настоящему ценного украшения, здесь были только копии. Подлинники хранились глубоко в подвале, но ни один из посетителей даже не догадывался об этом.
За прилавком стояла девушка. Алексей подошел. Девушка оказалась знакомой студенткой с первого курса юридического.
— А где Сережка? — спросил Алексей.
— Сергей Александрович у себя в кабинете.
— И сколько он еще продавцов нанял? — неожиданно раздражаясь, спросил Алексей.
— Если он вам нужен, я соединю, — предложила девушка. Она сняла телефонную трубку и сказала в нее: — Сергей, к вам посетитель. — Положила трубку и посмотрела на Алексея. — Проходите!
В последний раз Алексей был в магазине несколько месяцев назад и поразился неприятным переменам. Железные двери, электрические кодовые замки, охранники в камуфлированной форме. Еще так недавно весь персонал составляли всего два компаньона. Револьвер под прилавком, видеокамера на входе — и все предосторожности. Теперь стеклянный глазок видеокамеры торчал из каждого угла.
Директор магазина сидел у себя в кабинете. Когда Алексей, пошатываясь, вошел, он вскочил из-за стола и помог ему устроиться в кресле.
— Что с тобой такое, заболел?
— Лечусь.
— Тогда понятно. Какой день лечишься?
— Семнадцатый! Зачем ты меня звал? К чему такая срочность?
— Тебе понравились часы?
— Что?
— Часы в торговом зале?
— Ах это. Нет, не понравились. Слушай, ты меня, между прочим, от работы оторвал. Говори, зачем звал. И я пойду.
— Работы много?
— Неприятностей много. — Алексей с трудом справлялся с головокружением, волнами охватывающим его. — Кто-то влез в мою систему, пооткрывал пароли, а кто, понять не могу. И все-таки, — он повернул голову, сквозь муть разглядывая холеное лицо бывшего однокурсника, — зачем звал?
— Ладно. — Сергей, не поднимаясь из кресла, повернулся и открыл сейф. — У нас несколько новых патентов. Нужно оформить. Два твоих, кстати. — Он положил на стол толстую ледериновую папку без тиснения. — Уже месяц лежат, переправить не можем.
— Почему?
— Ну ты же знаешь, мы патентуем все только в Штатах, иначе невыгодно. Раньше было просто, а теперь таможня не пропускает.
— Что, документы таможня не пропускает? — искренне удивился Алексей.
— Документы-то, хрен с ними, можно на месте составить. Приборы не пропускает, материалы. Твою дискету провезти проблемы никакой, да ты ее и через сеть можешь отправить, но химикам-то нужно материальное подтверждение. Кроме того, на этот раз у нас имеется шикарное изобретение, почти вечный двигатель, один малолетка придумал. Собрал действующую модель инерцоида. И никак не может отправить. Юристы уже там, патентовед там уже месяц казенные харчи жрет, а все это добро, — он потряс папкой, — все еще здесь.
— Значит, мой патент тормознули? — спросил Алексей и опять сквозь муть посмотрел на директора.
— Тормознули.
— Ну, тогда зачем ты меня, скажем мягко, пригласил?
— Ну что ты злишься? — спросил Сергей, убирая папку обратно в сейф и поворачивая кодовый замок. — Нам помощь твоя нужна. Мы подумали, что ты — лицо заинтересованное. Может, ты придумаешь, как все это добро мимо таможни в Нью-Йорк переправить? А то жуткие убытки.
«Что с нами происходит? — закрывая глаза, подумал Алексей. — Неужели деньги с нами все это делают? Был же вчера еще совсем приличный парень. Но я тоже остался без патента. Придется помочь. Не хочется. Очень не хочется, а придется».
— Кто это мы? — спросил он, не открывая глаз.
— Ну, мы все! — с некоторым раздражением в голосе отозвался Сергей. — Никто же денег не получит, не только ты в прогаре. Тут еще ребята из писательского кооператива. А им просто, сам знаешь, жрать будет нечего, если они свою сценарную заявку не оформят.
— Ну уж сценарную заявку можно было не в общем пакете.
— Умный очень? У нас, между прочим, приличный патентовед всего один. И ему каждый раз сначала начинать, так это за каждый раз командировочные отдельно платить. — Он помолчал, сделав вид, что занят своим настольным калькулятором. — Ну как, есть какие-то идеи?
— Идеи есть, — сказал Алексей и поднялся из кресла. — Я тебе позвоню.
Он вышел на улицу, покачиваясь. Он был расстроен. Как доставить документацию и выставочные аппараты мимо таможни, Алексей уже придумал, но в ушах застряло мерзкое тиканье ювелирного магазина. Его тошнило, и, сделав несколько неверных шагов, он чуть не угодил под колеса.
«Сам отвезу все! — подумал он. — Отвезу все в Нью-Йорк. Возьму свою долю и возвращаться уже не буду. Хватит с меня развивающегося капитализма. Нужно пожить немножко при уже развитом».
2
Он открыл дверь своей маленькой квартиры и вошел, бесшумно ступая по ковру. Компьютер был выключен. Шторы на окнах опущены. Хотелось просто прилечь. Уткнуться лицом в подушку и заснуть. После разговора с Сергеем хотелось напиться, но во время голодания это невозможно, и единственным мало-мальски адекватным заменителем был сон. Он хотел сразу прилечь, шагнул и не удержался на ногах, он бы упал, но Лида подхватила падающего Алексея, усадила его, присела рядом, сняла ботинки. Потерла в своих быстрых теплых ладонях его окоченевшие ноги и только после этого спросила:
— Что еще случилось?
Волосы у Лиды немного отросли, и она больше не пристегивала к голове отрезанную по глупости косу. Коса, после того как послужила сперва удавкой для бандита, а потом вещественным доказательством в суде, теперь висела на стенке, обрамленная в специальную черную рамку. Алексей протянул руку и пропустил между пальцами такие же теплые, как руки, шелковистые волосы Лиды.
— Ничего не случилось, — сказал он. — Поехали в Америку, малыш, а? Насовсем, поехали?
— Что с тобой? — спросила Лида и отодвинулась. — Тоже, додумался! — Она поднялась на ноги и теперь смотрела на Алексея сверху вниз. — Я тебе пока не жена. Тоже мне, придумал, — вдруг смягчилась она. — Голодать в конце осени. Кто же в конце осени голоданием лечится?!
Какое-то время они уже жили вместе, и Алексей, с каждым днем привязываясь к этой жестковатой женщине все сильнее и сильнее, непроизвольно строил дальнейшие планы, включая и ее. Лида помогла ему перейти на постель, помогла раздеться. Он лег и уставился в потолок. Спать больше не хотелось. Хотелось подумать. Голова его в последние дни работала необычайно ясно.
«Кто-то проверяет мои программы, кто-то взламывает мои личные коды и корректирует меня, — думал он, осторожно поглаживая руку Лиды, присевшей рядом на край постели. — Лучше действительно уехать. Все оставить включенным, так, будто я здесь, и исчезнуть. Сменить в Америке имя и начать все сначала… Лучше бы уехать. Если кто-то докопается до истинного происхождения «Желтой крыши», и мне конец, и ее не пощадят».
— Мне нужно съездить в Америку, — сказал он. — Просто съездить. Ребята не могут обычным способом переправить патентную документацию и приборы, пограничники мешают, таможня. Обратились ко мне…
— Будешь работать курьером?
— Очень хитрым курьером.
— И как ты собираешься все это перевезти?
— Думаю, выберу кого-нибудь, кто арендует самолет для перевозки крупной партии контрабанды, и впишусь, как тогда в поезд! — улыбнулся Алексей. — Помнишь, как я вписался!
— Ты говоришь об этом так, будто это было сто лет назад. А это было, между прочим, Алешка, сообрази, совсем недавно.
— Конечно… Как сто лет назад… — Опираясь на ее руку, он поднялся с постели. — Это ерунда все. Переправлю я и документацию, и приборы. Понимаешь, — он с трудом, покачиваясь, прошел по комнате, опустился в кресло и включил компьютер, — кто-то входит в мои программы, искажает, корректирует их по своему усмотрению. А я даже не могу вычислить его.
Кто-то поумнее тебя? — заглядывая через его плечо, спросила Лида.
— Или поумнее, или… — Экран засветился, побежали колонки цифр. Алексей переключил что-то, и картинка сменилась большим меню на английском.
— Что или?
— Или это мощная организация. Несколько десятков приличных программистов, самые новые машины… — Выбрав соответствующую графу, он сделал новое переключение. — Я иногда думаю…
— Ты подумал об этом Петре Петровиче? — усмехнулась Лида.
— Малыш, а ты читаешь мои мысли! — Картинка на экране быстро менялась, и Лида не могла уже уследить за логикой изображения. — Может, и не он, но если бы удалось его вычислить… Кроме той информации Интерпола, где указывалось, что он является крупным поставщиком наркотиков и разыскивается по всей Европе, больше никаких следов. Да и той не сохранилось. Когда я получил ее, сделал распечатку фотографии и отнес Сергею. Мне нужно было, чтобы Сергей его опознал.
— Ну и где эта распечатка? — спросила Лида.
— Обычная распечатка на принтере, выбросили. У меня же всегда оставалась возможность сделать еще одну. Но тут обнаружилось, что файл из компьютера просто исчез. — Он отвернулся от компьютера и взял Лиду за руку. — Погоди, помнишь, ты рисовала его по памяти, сможешь повторить?
— Смогу!
— Только так, чтобы похоже было на фоторобот милицейский, сможешь?
— Да.
— А так, чтобы было похоже на предвыборный плакат одного из кандидатов в мэры?
— Почему бы и нет? Ты хочешь сделать плакат с его изображением?
— Сделать, распечатать и расклеить по всей Москве. Он вынужден будет как-то реагировать… Попытается через сеть получить информацию об изготовителе плаката… И я его поймаю!
Звуковой сигнал заставил Алексея вернуться к компьютеру.
— Ну вот, пожалуйста! — сказал он, остановив изображение. — «Боинг», арендован фирмой «Спектр». Цель полета — увеселительная прогулка для обделенных детей. Рейс 667, Москва — Нью-Йорк. Вылет первого декабря в десять ноль-ноль. Аэропорт Шереметьево-2. На этом самолете я, пожалуй, и полечу. Благотворительная акция, таможенники сквозь пальцы смотрят, скандала боятся.
3
Не составило труда восстановить в памяти как номерной знак серого пикапа, так и номерной знак синей «Волги». Из всех нападавших Марина Владиславовна хорошо рассмотрела и запомнила только хромого. Через час после происшедшего, уже сидя в своем кабинете, при помощи компьютера она быстро составила его фоторобот. Она уже собиралась передать всю эту информацию в розыск, но остановилась.
«Собственно, я могу заявить о нападении, но имею ли я право раскрывать свою связь с агентом Интерпола, если они здесь работают, столь тщательно конспирируясь, не сделаю ли я больше вреда, чем пользы? Так или иначе, рабочие, находящиеся во дворе, уже сообщили в милицию. К тому же один из них либо ранен, либо убит. Если Петр Петрович ушел, он позвонит мне сам. Если бандиты прихватили его с собой, придется мне самой заниматься поисками. Одно понятно — на меня напали из-за той информации, что была у Чухонцева. Я его непосредственный преемник. Но информации-то у меня нет».
Марина открыла сейф и вынула ноут-бук, маленький персональный компьютер Максима Афанасьевича. Она уже пыталась проникнуть в память этой машины, но вся информация здесь была тщательно закодирована, и требовались услуги специалиста. Засунув компьютер в сумочку, Марина Владиславовна вышла из кабинета, заперла дверь и спустилась вниз, в информационный отдел.
Раздражение и злость на себя сразу погасли, когда она окунулась в множество голосов, в щелканье клавиш и шум шагов. Большой отдел, находящийся в подземном этаже штаб-квартиры, похожий больше на редакцию какой-нибудь крупной газеты, нежели на информационный центр спецслужбы, закружил ее в деловой круговерти. Кто-то здоровался, кто-то задавал дурацкие вопросы, кто-то предлагал кофе.
Марина прошла между столами и остановилась.
— Зина?
— Привет! Тебе опять нужен компромат на Жукова?
— Да ладно тебе… У тебя есть какой-нибудь приличный программист, способный разобраться в круто закодированной персоналке?
— Я сама такой программист! А что за персоналка?
— Да вот. — Марина вынула из сумочки ноут-бук и положила на стол. Рядом с большим компьютером ноут-бук показался просто детской игрушкой. Марина немного понизила голос: — Он принадлежал Чухонцеву, я бы официально обратилась, но я точно не знаю, что там по моему поводу, — она постучала длинным твердым ногтем по черной пластиковой крышке мини-компьютера. — Сделаем, а?
— Сделаю. Тебе очень срочно?
— Завтра сделаешь?
— Ладно. Возьму его домой, — вздохнула Зина. — Все будет строго конфиденциально!
Вернувшись в свой кабинет, Марина обнаружила свежую запись на автоответчике. Включила.
— Марина Владиславовна, — раздался из динамика голос дежурного офицера. — Никак не могу с вами связаться. Вас требует генерал-полковник Уральский.
Минут пятнадцать ушло на коммутатор и секретарей, связаться с шефом оказалось непросто даже по его личному указанию. Наконец женский голос сказал: «Соединяю» — и после гудка раздался мягкий, казалось, ко всему безразличный голос:
— Слушаю вас.
— Сергей Валерьевич?
— Ах, Марина Владиславовна. Я уже второй час вас разыскиваю. — Он говорил так, что Марина не могла вставить ни слова. — Вероятно, вы понимаете, что не нужно объявлять розыск на вашего коллегу?
— Я составила фоторобот и положила его в стол! — сказала Марина.
— Верно. Но не совсем. То, что его нельзя объявлять в розыск, не значит, что его не нужно искать. Вы передадите фоторобот и всю необходимую информацию в седьмой отдел. Лишних вопросов там задавать не будут.
— Может быть, я сама этим займусь?
— Нет, Марина Владиславовна. — Голос генерала стал пожестче. — Вы уж занимайтесь своим бандитом. Ведь, насколько я понимаю, с тех пор, как вы покинули «Спектр», вам не удалось внедрить туда ни одного человека.
— Пока нет.
— Кстати, согласился ваш обаятельный бандит на сотрудничество с нами?
— Да! — соврала Марина. — Он будет на нас работать, это очевидно.
— Неплохо. Если будет конкретная информация, свяжитесь со мной.
«Следит он за мною, что ли?.. — опуская трубку на рычажки, подумала Марина. — То, что прослушивает — это можно не сомневаться… Но откуда у генерала такая подробная информация? Впрочем, все это можно было просто вычислить при помощи элементарной логики, имея только материалы прослушки…»
4
В девять часов утра на следующий день Марина Владиславовна провела очередную планерку в качестве начальника отдела. Одним из вопросов, поднятых на планерке, был вопрос фирмы «Спектр» и непосредственная вербовка бандита.
— Я сама этим займусь, — захлопывая папку с документацией и давая понять четырем следователям, находящимся в ее подчинении, что утренний разбор окончен, сказала она. — Я работала с Зудневым несколько месяцев, и, думаю, он примет наше предложение!
Следователи разошлись, загруженные до отказа мелкой бессмысленной работой, а Марина Владиславовна в ожидании откинулась в кресле.
«Генерал хочет меня отрезать от Интерпола, — думала она. — Сначала сам предложил, а теперь приказал не вмешиваться в розыск. Впрочем, предложил он не по своей воле. Это была инициатива с той стороны».
За минувшие сутки информации о судьбе Петра Петровича никакой. Генерал не мог проконтролировать все ее действия, и Марина Владиславовна все же рассчитывала выйти на Петра Петровича первой. Пока это не удавалось. Известно было только, что его насильно посадили в синюю «Волгу» и увезли. Куда увезли, кто? Обе машины проверили и сразу установили, что номерные знаки были просто поддельными, здесь также не за что зацепиться. Только фоторобот хромого, пропущенный через электронную картотеку, дал результат. Это оказался обычный уголовник, по оперативным данным в настоящее время работающий на банду Харифа.
На двенадцать часов было запланировано посещение больницы, и Марина, как ни старалась занять себя делами, все время возвращалась мысленно к этому. Трижды она спускалась в информационный отдел, рассчитывая, что Зина смогла вытянуть что-то из закодированного компьютера Чухонцева, и трижды обнаруживала пустое кресло. Во второй раз кто-то сказал, что Зина звонила и сказала, что сегодня задержится, кажется, зуб пошла лечить в поликлинику. Только без пяти одиннадцать Зина появилась. Вид у нее был действительно как будто после зубного врача. Лицо бледное, под глазами синяки. Марина поняла, Зина не спала всю ночь.
— Я к тебе зайду минут через десять, — поймав руку Марины и слегка пожав ее в своей ледяной руке, шепнула Зина. — Ну и наделали же вы дел!
Еще минут через пятнадцать она появилась в кабинете Марины. Марина включила защиту. Над дверью вспыхнула лампочка.
— Ну, что у тебя?
Ни слова не говоря, Зина вынула из сумочки «пентиум» и кинула его на стол. Присела рядом с Мариной, включила большой компьютер и вставила дискету в дисковод. Через секунду на экране появился текст.
— Я этого не видела! — сказала Зина жестко. — И я тебя прошу, Марина, я тебе оказала услугу, и ты мне окажи услугу!
— Да ради Бога, что ты хочешь?
— Никому не болтай, что я это раскодировала, — женский палец с длинным перламутровым ногтем указал на экран. — Я этого не видела и ничего не знаю.
— Все?
— Все!
Зина поднялась и вышла из кабинета. Лампочка над дверью мигнула и погасла. Марина глянула на часы, нужно было уже выезжать. Бегло она просмотрела принесенные материалы. Здесь было чего бояться. Совершенно определенно: Чухонцев последние годы активно работал на московские мафиозные структуры.
Материал, принесенный Зиной, являлся неопровержимым доказательством того, что Максим Афанасьевич обменивал секретную информацию ФСК на информацию бандитов. Из материала следовало, что практически все его столь блистательно проведенные дела по задержанию крупных партий транзита были согласованы с преступным миром. Здесь же имелись полные списки контактеров и конкретный компромат как на бандитов, так и на некоторых работников ФСК. Имелся компромат и на генерала Уральцева. Марина поискала материал на себя и сразу нашла его. Этого материала хватило бы для любого гражданского суда или военного трибунала.
Время вышло, нужно было ехать. Марина Владиславовна вынула из компьютера диск и, не рискуя доверить его даже сейфу, сунула себе в карман. Она взяла «пентиум» со стола, взвесила его в руке, ноут-бук весил не больше килограмма, и сунула в сумочку. Через пять минут она уже сидела в своей машине.
«Ладу» по ее требованию вчера взяли из перегороженного дворика и в гараже ФСК привели в полный порядок. Шел сильный снег. Времени уже не оставалось, но Марина сделала небольшой крюк. Остановила машину на мосту через Яузу. Вышла и, вытащив компьютер из сумочки, не задумываясь, швырнула его вниз. Было слышно, как он проломил тонкий ледок и, булькнув, пошел на дно.
«Даже если его и вытащат, вся информация будет испорчена, — подумала Марина, забираясь обратно на сиденье. — Остается только дискета! Пока остается!»
5
Когда Марина Владиславовна затормозила возле здания клиники, было двенадцать часов двадцать пять минут, а в двенадцать часов ровно в Шереметьево-2 приземлился «боинг», совершающий рейс Пекин — Москва, и из него вышли пассажиры. Особенно обратила на себя внимание молодых таможенников группа китайских туристов. У китайцев не было никаких вещей. Все двадцать восемь человек, одетые в одинаковые синие прорезиненные плащи, были налегке.
Стоя в лифтовом холле и уже в четвертый раз надавливая на кнопку, Марина заметила знакомого хромого. Хромой стоял метрах в шести от нее возле колонны.
«Вот наглецы, ничего не боятся, — подумала Марина. — Нужно будет сообщить, чтобы его задержали!»
Поднявшись на четвертый этаж, она прямо с телефона дежурного связалась со своим отделом и передала информацию. Трубку взял один из младших следователей. Продиктовав необходимое, Марина Владиславовна спросила в ответ на неприятную заминку в голосе следователя:
— Ну что там еще случилось?
— Китайцы, — сказал следователь. — Только что в Шереметьево приземлился «боинг». Они сели в туристический автобус и поехали. Официальная цель, как и в прошлый раз, — осмотр центра Москвы и Московского Кремля.
— Отлично! — сказала Марина. — Я надеюсь, вы сможете проследить весь их маршрут?
Голос в трубке был еле слышным.
— Что ты там бормочешь?
— Мы потеряли автобус. Он выехал на Загородное шоссе. Прошел пост ГАИ. А второй пост его уже не видел. Нужно ваше присутствие, Марина Владиславовна.
— Хорошо! Я закончу здесь, наверное, через час, — Марина взглянула на часы, — и сразу выеду. Постарайтесь их найти. В конце концов, привлеките военных. Если и на этот раз они ускользнут, обвинят уже не МВД, обвинят уже нас с вами.
Как и в прошлый раз, Коша сидел на своей кровати по пояс голый, и в правую его руку была воткнута толстая игла капельницы. Телевизора в палате уже не было.
— Татьяна Михайловна! — Марина повернулась к сопровождающей ее женщине. — У вас есть какие-нибудь фрукты?
Женские плечи, затянутые накрахмаленным халатом, двинулись, на полных губах появилась улыбка.
— Яблоки вроде есть. Принести?
— Если можно! — Как и в прошлый раз, Марина ощутила неуверенность в каждом своем слове, в каждом шаге. — Я ему обещала!
— Значит, большой желтый апельсин остался в магазине? — спросил Коша, когда за Мариной закрылась дверь. — Между прочим, в Бутырку ты мне уже не сможешь его принести. Одно к одному, — он показал пальцем на пустую тумбочку. — Телевизор забрали для этой сволочи Харифа. Апельсина нет.
Марина опустилась рядом с постелью.
— Коша, — тихонечко сказала она. — У нас очень мало времени. Есть такой вариант: через неделю ты выписываешься из больницы и мы с тобой поедим апельсины дома.
— Ну да, я понял! Большое блюдо с апельсинами… А запивать мы будем отборным армянским коньяком восемьсот семидесятого года урожая? Правильно? — Он приподнялся на постели, лицо его стало злым. — Знаешь, золотко, никогда еще не стучал на ударных! Может быть, это и увлекательное занятие, но мне оно почему-то не по душе. Может быть, хорошо отмоченный горох в Бутырке и не хуже твоих апельсинов.
— Погоди! — шепотом сказала Марина. — Ты не понял. Мы оформим документы. Ты выйдешь отсюда как наш осведомитель. А потом я помогу тебе уйти из-под контроля. Никон арендовал «боинг» для перевозки большой партии транзита, ты можешь лететь этим рейсом.
— А когда лететь?
— Это как раз ты и должен будешь узнать. Я в «Спектр» вернуться, сам понимаешь, не могу. А тебя они только немного потрясут. Проверят, и все.
— Согласен! — сказал Коша. — Только не похоже, что я смогу ходить на своих ногах в течение ближайшего месяца. Вот в чем, мадам, ваша ошибочка. А так согласен. Я давно в Америку собираюсь, все денег на билет не мог наскрести…
Дверь отворилась, и вошла Татьяна Михайловна. Она несла тарелку с яблоками.
— Спасибо вам! — сказала Марина. — Еще минут десять, и я закончу!
— Да ладно вам, спасибо! Все же понятно! — У Татьяны Михайловны был приятный украинский выговор. — Говорите себе! — Глаза ее хитро поблескивали. — Кто ж вас гонит?
— Хорошая баба! — сказал Коша, когда дверь за Татьяной Михайловной захлопнулась. — Даром что старший лейтенант! Представляешь, — он взял яблоко, потер его об одеяло и с хрустом сразу откусил, — когда у меня для этого Харифа телевизор изымали, она даже попыталась остановить их. Но пришел какой-то майор, — Коша опять с хрустом откусил, — и телевизор унесли! Я так понимаю, Хариф этому майору все услуги оплатил! — Он взглянул хитро на Марину. — А ты чем платить будешь, девушка? Натурой небось? Так я натурой больше не беру!
Но Марина уже не слушала его. Ей показалось, что на улице за окном произошло какое-то сильное, но почти бесшумное движение. Отчетливо она уловила свист пули. Потом стон. Вскочив со стула, Марина кинулась к окну. Внизу на стоянке рядом с ее белой машиной возвышался, сверкал стеклами огромный туристический автобус. Снег за окном почти перестал. Выглянуло солнце.
6
Нападение не было неожиданностью для банды Харифа. Все эти дни несколько человек были приставлены к охране клиники. Обычно двое из них находились снаружи, а один внутри. Чтобы автоматическое боевое оружие не бросалось в глаза, оно оставалось в припаркованной рядом машине, а боевики имели при себе только револьверы.
И органы МВД, и бандиты ждали нападения. Ждали наемников, предположительно из Китая. Но ждать устали, было холодно, и бдительность падала. Когда к клинике подкатил туристический автобус, дежуривший на улице бандит отреагировал не сразу, он только поднял повыше воротник.
Двери автобуса распахнулись. Китайцы в синих прорезиненных плащах выскакивали по одному. Они, не скрывая, держали в руках короткоствольные автоматы. Охранник рванул кобуру замерзшей рукой, но даже не успел вынуть своего «бульдога». Пуля китайского наемника поразила его в грудь. Стреляли из пистолета с глушителем, и второй охранник, среагировав на звук падения тела, успел только повернуться. Он упал, сраженный в бок двумя пулями.
Внутри клиники, в нижнем холле, оставался еще один из людей Харифа. Только несколько минут назад он сообщил по телефону о появлении Марины и, устроившись в кресле для посетителей, просто читал газету. Реакция его на выстрелы была моментальной. Не успели китайцы пробежать и десяти метров, отделяющих их автобус от стеклянных дверей клиники, а хромой уже стоял за колонной. Он нажал кнопку лифта, желая подняться наверх, но желтый квадратик завис на уровне седьмого этажа, и было понятно, кабина просто не успеет опуститься.
— Всем лечь на полу! — приказал, распахивая стеклянные двери, китаец в черной маске, полностью закрывающей лицо. — Никакого вреда не случится… Всем лечь!
Автомат в его руках приподнялся, и очередь хлестнула по потолку. Находящиеся в холле посетители и больные, спустившиеся вниз купить газету, как гнилые груши, посыпались на пол. Хромой глянул на щиток. Лифт медленно опускался, желтый квадратик маячил между третьим и четвертым этажами. Повернувшись, он прицелился и выстрелил. Он бил строго в шею. Под плащом на китайце, вероятнее всего, был бронежилет. Китаец упал. Автомат запрыгал по кафельному полу.
— Господи! — истошно крикнула какая-то немолодая женщина. — Господи! Господи, что же это!
От грохота заложило уши. Свинец, рванувшийся сразу из трех автоматов, рикошетил от стен и колонн. Но хромого боевика не задела ни одна пуля. Осторожно выставив ствол, он, на этот раз не имея возможности как следует прицелиться, выстрелил в голову ближайшего из нападавших. Пуля разорвала маску. Отброшенный китаец стукнулся головой о стену.
Лифт остановился. С шорохом распахнулись автоматические двери. Хромой вытянул гранату. Он всегда носил ее с собой, с самого Афганистана не расставался. Эта граната, когда-то снятая им с тела убитого товарища, служила талисманом. Выдернул чеку и, не заботясь о том, что кроме боевиков могут пострадать и другие люди, бросил ее в сторону стеклянных дверей.
Осколками гранаты сильно посекло трех женщин, лежащих на полу. Одного китайца оглушило взрывной волной, и он, покачнувшись, мягко упал в кресло. Пространство большого холла заволокло дымом. Хромой одним прыжком вскочил в лифт и ударил пальцем по кнопке четвертого этажа. Двери сомкнулись. Загудел под полом кабины мотор. Но выпущенная с близкого расстояния автоматная очередь пробила пластмассовые двери. Хромой прижался боком к стене, это помогло лишь частично. Одна пуля задела левое колено, другая содрала кожу на голове.
Когда кабина остановилась на четвертом этаже, хромой посмотрел. Пуля, скользнувшая по голове, ушла в стенку лифта. В стенке была дыра, и из дыры торчали его собственные окровавленные волосы.
Он опередил нападавших, наверное, секунд на тридцать. Три остальных лифта уже загрузились и поднимались, когда хромой, припадая на искалеченную во второй раз ногу, выполз в холл. Ему понадобилось всего десять секунд, чтобы разбить рукояткой пистолета щиток и замкнуть провода. Желтый квадратик над дверями погас. Лифты остановились между этажами.
Моторы замерли, и в наступившей тишине отчетливо было слышно, как ругаются по-китайски где-то внизу запертые в шахте боевики.
7
Дежурный милиционер, сидящий на входе в тюремный бокс, лихорадочно крутил телефонный диск. Но связи не было. Только длинный настырный гудок в трубке выедал ушную раковину. Милиционер вытер пот — он никогда еще не был в подобных переделках — и хотел взяться за телефон снова, но замер. Он увидел человека с окровавленным лицом, медленно приближающегося к нему по коридору. Человек сильно подволакивал ногу, и за ним на линолеуме оставался неприятный след. В руке этот человек держал пистолет.
— Я ничего не сделал! — без всякой просьбы поднимая руки, сказал молодой милиционер. — Я не виноват!
— Где Хариф? — спросил хромой.
— Там! Но вас не пропустят, нельзя!..
— Ты чего замер? — спросил хромой. — Звони давай, вызывай наряд! Лучше пусть нас менты возьмут, чем китайцы перестреляют!
— А что, действительно? — снова хватаясь за телефон, спросил милиционер. — Действительно, китайцы тут?
— Тут!
Хромой направил ствол своего пистолета в грудь одного из охранников, в это мгновение выросших напротив него.
— Не надо, ребята, в меня стрелять, — сказал он хрипло. — Будем считать, что я добровольно сдаюсь! Там, — он повел стволом в сторону коридора, — штук тридцать наемников. Они хотят убить Харифа. И вас тоже за компанию перестреляют… — Он не скрыл улыбки. — Так что я, пожалуй, сдаюсь!
— Бросай оружие! — сказал охранник.
— Вам же хуже! — оскалился хромой. — Одним стволом меньше!
Он размахнулся зло и швырнул свой пистолет под ноги охранника с автоматом. Телефонный диск с треском прокрутился обратно. Пуля, выпущенная из пистолета с глушителем с другого конца коридора, поразила неопытного милиционера в левый глаз. Палец застрял в диске, и, когда милиционер повалился на пол, телефонный аппарат тоже соскочил со стола и разбился. В отброшенной трубке неприятно звенел длинный гудок.
Вторая пуля, также выпущенная из глубины коридора, сразила угрожающего хромому охранника. Хромой наклонился, подобрал свое оружие и, отпихнув другого охранника, одним прыжком оказался внутри тюремного бокса.
В образовавшейся на секунду тишине пронзительно скрипнула решетка. На хромого смотрели темные женские глаза. Женщина в белом халате, под которым явно прочитывалась милицейская форма, сделала приглашающий жест рукой, и хромой оказался перед следующей решеткой.
— Он там! — сказала Татьяна Михайловна, снимая с себя халат и отбрасывая его в сторону. — Вас ведь интересует Хариф?
— Вызывайте помощь! — сказал хромой и прошел в палату. Дверь за ним захлопнулась.
Татьяна Михайловна вошла в соседнюю дверь. Коша, приподнявшись на постели, спросил:
— Много их там, лейтенант?
— Да уж не знаю!
Грохот новых выстрелов накрыл ее следующую фразу. Марина вынула свое оружие, подошла и очень осторожно приоткрыла дверь. Пуля, отрикошетив от стены, задела ее плечо. Марина непроизвольно вскрикнула от боли.
— Есть здесь другой выход? — спросил Коша, осторожно вынимая из своей руки иглу капельницы. — Не по нашу душу, конечно, ломятся. Но они же китайцы, они одного белого бандита от другого белого бандита могут и не отличить. Убьют и метрику не спросят!
Он спустил ноги с кровати и, хватаясь за никелированную спинку, попробовал встать. Выстрелы стихли. Судя по захлебывающимся стонам, нападающим удалось уничтожить как минимум еще одного охранника.
— Есть только кухонный лифт! — сказала Татьяна Михайловна. — Но он там, — она указала направление. — С той стороны от второй палаты!
По плечу Марины, напитывая белый халат, стекала кровь.
— Что-то серьезное?
— Нет, так, ерунда. Задело! — Уловив какой-то звук, Марина попыталась понять его источник и вдруг сообразила. — Таня, кажется, этот Хариф не хуже вашего знает про кухонный лифт!
— Ну, если он смоется, нам точно крышка! — сказал Коша. — Так что мотаем отсюда, девчонки! — По пояс голый, бледный, с трудом переставляющий ноги, бандит выглядел даже комично. — Пошли посмотрим, какие они там, китайцы! Ей-богу, — он на миг глянул веселыми глазами на Марину, — не поверишь, в жизни живого китайца не встречал!
8
«Все предыдущие вылазки наемников в Москве заканчивались без потерь, — прислушиваясь к вдруг наступившей тишине, соображала Марина. — Теперь у них есть и раненые и погибшие. Если кто-то столь тщательно планирует акции, он должен был рассмотреть и подобный вариант. Обратно через Шереметьево гости уже не уйдут. Попасть в руки властей они тоже никак не могут. А это значит, все китайцы должны погибнуть! Сегодняшняя операция отличается от прочих… Вероятнее всего, она последняя!»
— Когда я скажу, откроете дверь! — сказал негромко Коша и, опустившись на пол, приготовился. — Давайте. Только отойдите к стене, вправо.
Татьяна покорно растворила дверь. Марина стояла по одну сторону, лейтенант по другую. Коридор отделения был перегорожен стеклянным барьером. Нижняя часть барьера покрыта белой масляной краской. Так что увидеть из коридора Кошу, медленно переползающего по полу, было невозможно.
— Не стреляют! — сказала Татьяна. — Может, ушли они?
— Мало вероятно! — отозвалась Марина.
В конце коридорчика, ведущего налево, к палате Харифа и кухонному лифту, Коша увидел сидящего на полу человека. Хромой был без сознания. Он только на какие-то краткие мгновения приходил в себя, и тогда рука, сжимающая пистолет, поднималась на миг, правда, чтобы тут же упасть. Если первый раз его только задело, то теперь одна пуля поразила хромого в грудь, другая размозжила левое плечо.
Когда Коша дополз до него, в наружном помещении раздался сухой щелчок. Было слышно, как по полу покатилась пустая гильза, и кто-то истошно завопил. Тут же ударила автоматная очередь.
— Кто это стреляет? — спросил хромой, приоткрывая мутные от боли глаза.
— Да, кажись, охрану еще не всю перехлопали! — сказал Коша и вынул из мягких пальцев умирающего оружие. — Ты что, действительно Харифа в кухонный лифт запихнул?
— Да-да!
— Правильно, конечно, сделал… — разглядывая небольшое квадратное отверстие, куда могла поместиться, наверное, только пятилитровая кастрюля, сказал Коша. — Но только я не понимаю, каким образом он там поместился?
Со звоном осыпалось стекло. Лежа на полу, Коша увидел черную маску за стеклом. Последний охранник застонал, и это был предсмертный стон. Коша выстрелил, маска исчезла.
Внизу стукнул причаливший лифт. Послышались грязные ругательства, скрежет. Коша узнал голос Харифа. Судя по всему, китайцы дождались, пока медленный лифт спустится в подвал, встретили Харифа на кухне и теперь, вероятно, не очень аккуратно вынимали его из лифта.
— Правильно! — сказал Коша. — Нечего было у меня телевизор отнимать!
Он вскинул оружие и надавил на спуск, но выстрела не получилось. Барабан только щелкнул. Коша почувствовал едва уловимое движение за спиной. Хромой с нехорошим всхлипом опрокинулся на бок. Коша обернулся. Над ним нависала фигура в синем прорезиненном плаще. Сверху из прорезей маски смотрели круглые холодные глаза.
— Марина! — крикнул Коша что было сил. — Марина!
Только спустя несколько часов, уже на квартире, он узнал, что произошло. Марина Владиславовна, услышав его крик, выбежала из своего убежища и разрядила оружие в затылок наемника. После чего взвалила Кошу себе на спину и, беспрепятственно спустившись вниз, вышла на улицу, где и погрузила его в свою машину. Китайцы, собравшиеся в подвале между помещением морга и кухней, к этому моменту уже покинули больницу.
— Один оставался! — сказала Марина, осторожно делая Коше укол. — За тобой индивидуально охотился. Пришлось его пристрелить. Представляешь, менты приехали когда?
— Когда? — спросил Коша. — Ты что мне колешь-то, барышня?
— Когда все кончилось! Я отъезжала, они как раз появились. Хотя предупредили их на этот раз заранее. Что колю? — Марина лукаво сощурилась. — А ты уже такой плохой, что морфия по вкусу определить не можешь?
— Могу! — сладко улыбнулся Коша и прошептал, погружаясь в теплое забытье: — Барышня, я согласен немного постучать на ударных. И я согласен брать оплату натурой!
Когда он заснул, Марина пошла в ванную и долго умывалась холодной водой. Перед ее глазами стояло искаженное смертью лицо Татьяны. Китайская пуля, выпущенная из короткоствольного автомата, разнесла ей нижнюю челюсть, и очень красивые карие глаза, остекленев, покоились, казалось, на ужасной кровавой подушечке.