У Кима и Бурана в карманах одновременно застрекотали дозиметры. Резкий прыжок фона? Откуда? Что здесь за чертовщина творится?
Дверь пока никто не трогал, так что и стрелять рано. Патроны – они дорогие, просто так их изводить дураков нет. Кто-то глухо застонал в подъезде. Точно, бьются, только кто и с кем? Точнее, кто – понятно, но не друг с другом же…
Бабка охнула и завизжала, но быстро заткнулась. Словно ей зажали рот или перерезали шею – оба варианта подходят. Скрежетало железо, но по-прежнему никто не кричал, не орал в голос, как оно должно было быть в бою. Немые все, что ли?
– И вновь продолжается бой, – тихо пропел Кат, плюнув на маскировку. Все равно те, за дверью, о них знают. – И сердцу тревожно в груди… И Винни, такой молодой, а Ким и Буран – впереди!
Дозиметры, кстати, так же внезапно затихли. Совсем чудеса! Битва сместилась ниже. По крайней мере, прямо за дверью стояла тишина, пыхтенье, лязганье и стоны скатились этажа до второго. О, совсем тихо стало! Что там происходит-то?
Лысый от окна махнул рукой: гляньте, мол. В тишине, опять же без криков и стонов от дома разбегались люди. Особо не рассмотришь, ночь уже, но много. Кого-то тащили, кто-то шел сам. За ними шагала неясная фигура, в руке которой синело пламя. Для Ката – яркое, остальные сталкеры его и не видели, наверное.
Смутно знакомый Кату бесплотный голос сказал снизу, явно обращаясь к засевшим в квартире бойцам:
– Купи огонек? Один патрон…
Рассмотреть фигуру не получалось, размытое какое-то пятно, с синим цветком в руке.
Кат вспомнил побег от викингов. Не задумываясь, выщелкнул из запасного магазина один «масленок», подошел к окну и бросил вниз.
– Уноси его. – Судя по отсутствию звуков, патрон неведомый носитель огонька опять-таки поймал. – Уноси. Спрячь.
Синяя точка погасла, раздался щелчок задвижки контейнера – или в чем он его там таскает? Фигура повернулась и побрела в направлении центра.
– Вот как-то так… – непонятно кому сказал Кат. – Давайте ужинать.
– Саня… Что это было? – Потрясенный Книжник подошел ближе.
Кат пожал плечами:
– Продавец огонька. Это же очевидно, Ватсон! Просто у бедолаг не было для него патронов…
Ким достал фонарик, несколько раз нажал на рукоятку, осветил бледным желтым светом комнату:
– Все бы ничего, но, судя по запаху, за дверью море крови. Сейчас подвалит стая мортов и нам конец. Уходить надо.
– Вниз? Измажемся все, за нами и пойдут, – откликнулся из темноты Буран. – Через чердак давай попробуем.
Шкаф долой. Ким освещал фонариком лестничную клетку, выхватывая лужицы крови и разодранные, словно с медведем повстречались, тела в обносках. Вон и бабка под соседней дверью лежит, как куча тряпок, только по халату и понятно, что она. Сталкеры цепочкой, не толпясь, выходили из квартиры, держа оружие наготове. Живых снаружи вроде не осталось, но мало ли.
– Есть люк, – шепотом доложил сверху Винни. – Лысый, замок откроешь, чтобы без шума? Сбить недолго, но лязгнет, гад.
Кат наклонился над одним из покойников. Тяжелый, с металлическим привкусом запах бил в нос даже через респиратор. Точно, между оскаленных навсегда зубов языка-то нет. Вырвали. Вот и не орали они, нечем.
Сверху раздался щелчок замка.
– Полезли, – пропыхтел Лысый. Действительно, мастак он в технике, в темноте за полминуты замок открыть, считай, голыми руками.
По чердаку, не задерживаясь под фонящей крышей, пробрались на три подъезда дальше, снова спустились на четвертый этаж. Не до выбора квартиры было, зашли в первую попавшуюся. Та же картина, что и по всему городу: отсюда бежали, причем быстро. И уже давным-давно.
Винни собрал обломки мебели, оторвал от стены и разломал ящик для посуды, и разложил костер. В ванне, чтобы даже отблеска снаружи было не видно. С улицы донесся протяжный вой морта, чуть дальше – еще один. Почуяли кровь, твари. Но пока можно не бояться – нажрутся тем, что есть, к чему им сейчас охота.
– Ужин готов. Есть и спать, – подытожил Ким. – Дежурим по очереди. Первым Кат, потом Винни, следующие – Скрудж и я, потом Буран.
Поедание горячей тушенки и галет из сухпая сопровождал близкий многоголосый вой сбежавшейся на добычу стаи. У всех в округе был поздний ужин.
– Макс, ты не спишь?
Книжник заворочался на мешке со сложенным защитным костюмом, прошептал:
Нет, Саня. Уснешь тут…
– Зря. Меня вот научили при первой возможности отсыпаться. Раз не спишь – расскажи про книгу, что ли.
– А что книга? Пишу вот. Летопись получается. Через двадцать лет после дня сплошные легенды, а прикинь, что еще через десяток лет будет? Забудут же все. И сейчас уже толком не помнят, что было, как, когда… Опять же есть куча всего, что уже для нас выглядит странно.
Кат смотрел в темное окно. Никакого движения, только дождь капает. Медленно. По идее, летний, а зарядил на всю ночь.
– Например?
– Ну, между Базами, первой и второй, туннель есть. Или был. Ты вот знал?
– Первый раз слышу! А где в него вход? Я нашу Базу за четыре года наизусть выучил, нет там никаких туннелей. Основной вход, еще запасной и грузовые ворота на низах.
– Да есть он, есть… Если нигде не завалило. А где в него вход – неизвестно.
Книжник встал-таки со своего места, присел рядом. Достал заранее скрученную сигарету и закурил, пуская дым наружу.
– Понимаешь, Кат, мы ведь странно живем. Когда-то разнесло прежнюю жизнь, сожгло, а мы выживаем с тех пор. Ни мечты, ни счастья. И никто выводов делать не научился, вперед смотреть. День прожил – уже хорошо, а в завтра никто толком не верит. Ведь так?
– Так… Но и не так. Я хочу Чистый Град найти. Слышал?
Книжник тихонько рассмеялся:
– Слышал… Это сказка. А даже если и нет, вот найдешь ты его, и дальше?
– Ну… – Сталкер задумался. А действительно, что потом? – Жить там буду. Консуэло привезу, хватит ей в норе жить. Может, с детьми что выйдет. Или со своими, а нет – из этих, из эмбрионов. Только в книжку про это не пиши.
– Да не поедет она никуда, Сашка. На Базе синица в руках, как предки говорили. А ты со своим журавлем не к месту… Почему синица, кстати? Она синяя?
– Синяя… Как радиация. А почему Суля не поедет?
– Сам поймешь. Или вот викингов взять: у них цель есть, можно сказать, мечта. А нам надо всем у них в рабстве жить? Значит, опять война. Человек всегда воюет, начиная с дубин и заканчивая… опять дубинами. Патроны кончатся, на них перейдем. А природа – она мудрее человека. Над теми же серыми все смеялись в убежище, а я внимательно слушал. И в книжку себе записал. Ты вот думаешь, Лес их – это что?
– Лес он и есть лес. Деревья. А там люди живут, зверье какое, совы вон оттуда прилетают. Ну, пятна еще горячие. Руины завода.
Макс затянулся. Дым смешивался за окном с каплями дождя, менял форму, выгибался, как пластилин в горячих пальцах.
– Нет. Они считают его единым целым. Одним организмом. Новым видом цивилизации, если хочешь. Постчеловечество, где всем есть место, пока веришь в Черноцвета. Тоже идея хитрая. Вот я и записываю все. Кто доживет, увидит, что получится – в укрытиях останемся, под Рагнара ляжем, а то и Лес пустим в город.
– Далеко мыслишь. Времени свободного много, как я посмотрю. Остальным, Макс, некогда. Кто с поверхности товар таскает, как мы, кто свиней гоняет в Нифльхейме, кто убивать тренируется, если Базу взять в расчет.
– Ага… А помнить – некогда. И мечтать – незачем. Так и победит тот, у которого не только рутина, а идея. С большой буквы. Ты вот, Кат, можешь быть лидером, я же вижу. Тебя и Ким слушается, не говоря об остальных. Только у тебя идеи нет, ты сам по себе, поэтому и буксуешь. Ходишь по кругу: поверхность – товар – форпосты – опять наружу.
– Мне так удобнее.
– А говоришь, мечта есть… Когда мечта, порвешься на части и заново себя сошьешь, уже новым, всех скрутишь и погонишь вперед, к исполнению. А ты дурака валяешь. Хотя, это и к счастью, наверное, человек ты сильный и злой, если тебе еще и мечту – выйдет тиран хуже Рагнара. А уж Зинченко тебе и так на один зуб.
– Да ладно тебе! Слушай, ты про Консуэло скажи, может, я чего не понимаю. Почему она со мной не захочет быть? Траур по Фомину, это понятно, но потом?
– Кто сказал, что не захочет? На Базе, если тебе погоны дать, звезды побольше, да паек – запросто. А идти куда-то… Нет. Опять же синица и журавль. А у тебя синица чахлая, а журавль нарисованный. Зачем ей это?
– Врешь ты все, Книжник! Я ее люблю…
– Вот, видишь: опять с «я» начинаешь! А она тебя?
Кат замолчал. Макс ехидный, но голова работает. Не отнять. Нет аргументов. По сути, на смерть его послала любимая и честное слово взяла. А чего ради? Его счастья? Общего? Нет. Ради исполнения своей мечты – детей нарожать здоровых. Хреново это как-то, если задуматься…
– Давай спи уже, философ. Мне час еще дежурить, потом лягу.
Макс выбросил в окно давно погасший окурок, который так и вертел в пальцах. Вздохнул и поплелся ложиться.
Кат остался наедине со своими мыслями. Многое обдумать надо, да и про туннель интересная информация, если он цел, конечно. А дождь все шептал что-то свое, вечное, ему мечты не нужны. Ему и так отлично…
Утро наступило неожиданно, как водится. Кат дежурил среди ночи, так что сон оказался разорван на две неравные части. Остальные члены группы тоже были довольно несвежими – поспи одетым и на полу, все будет ясно. Лысый уже было занял привычное место у окна, поглядывая вниз, устраивая удобнее пулемет, но Ким поторопил с выходом.
– В общем, так. По расстоянию в довоенные времена, здесь часа три пути. Даже меньше. Но учитывая неожиданные новости, типа леса за кольцом, идти будем долго. Воды у нас дня на три, еды и того больше. Но там, – он махнул в сторону близкого, но пока невидимого перекрестка, – радиация. Вот ее, родимую, нам хватать не стоит. Даже за обещанный бронетранспортер. Кат видит пятна, их мы обойдем, но дальше вероятность сплошного заражения. Завод-то по всем воспоминаниям снесло начисто, верно, Книжник?