– Нет, бля, искусственный, – откликнулся старлей. – Сколько человек в группе? Цель похода? Ну-ка, не молчать! – давил он на Ката.
Сталкер присмотрелся.
Ага… Следовало ожидать – в зрачках бывшего старшего лейтенанта, а ныне несомненного серого братца, плясали отголоски черного пламени. Следовательно, к людям он относился весьма косвенно. Как сов – к прежним пушистым птичкам с кошку размером.
– Двести бойцов, – доложил он уверенно. – Мы – передовой отряд! Разведка, товарищ Петухов. Вас велели найти, с целью уточнения. По вопросу получения вещевого довольствия.
Серый немного поплыл. Конечно, становясь адептами Черноцвета, люди разум не теряли, но слегка тормозить – начинали. А от такого и нормальный человек чуток потеряется.
– К-какого довольствия? – уточнил старлей. Автомат, впрочем, сжимал уверенно. Не опускал.
– Бушлат, бескозырка и надувной плотик, – продолжил Кат. – Адмирал Фомин велел переодеть личный состав в морскую форму. Мы же – подводники!
– Плотик? – недоверчиво уточнил Петухов.
– Так точно! – вытянулся Кат. – С символикой Космофлота империи.
Пока шарики в голове старлея с треском сталкивались друг с другом, сталкер рванул на себя автомат, одновременно ударив серого коленом в пах. Адепт он там или не адепт, а физиологию никто не отменял: боец остался без оружия – от рывка Ката антабка лопнула, и ремень отлетел назад. Сам обладатель нежданного плотика скорчился на земле.
Туман начал рассеиваться, вокруг стали видны остальные бойцы. Участники первой группы наведались, оказывается, не только к Кату: у горла Книжника держал широкий тесак незнакомый дюжий военный, Лысый и еще один боец почти уткнулись стволами друг в друга, создав патовую ситуацию. Винни куда-то исчез, а Скрудж и Ким стояли рядом, держа сектора под прицелом. Под их ногами лежал четвертый военный. Судя по ножу в спине, напал на одного, но нечаянно повернулся спиной к другому – раз ножны пустые, к Киму. Ну и черт с ним, сам пришел. Никто не звал.
– Не стрелять… – прошипел Кат. – Замерли!
Хреновая ситуация. Одно неверное движение – и Книжник с Лысым отправятся в края вечной охоты. Пулеметчик своего визави успеет прихватить, но разве от этого легче…
Товарищ Петухов попытался встать на ноги. Были бы обычные люди, с незабитыми мозгами, можно бы сыграть на пленении командира, а так… Кат просто сделал шаг назад, держа старлея на мушке.
– Что делать будем, товарищи адепты Черноцвета? – осведомился он вполголоса. – Не разойтись ли нам по сторонам, а?
– Вряд ли! – послышалось сбоку. В растаявшем тумане, как старинная фотография при проявке, проступил пятый боец группы Петухова. С огнеметом «Шмель». Неслабо… И ведь сам близко стоит, при выстреле все полягут, с гарантией, включая и огнеметчика. Это раньше с ранцевыми ходили, как из шланга поливали, а эта штуковина больше напоминала гранатомет. Бах! – и облако горящей смеси в воздухе. Серьезный аргумент. Хотя невоенному человеку покажется, что боец просто держит на плече кусок зеленой трубы.
– Оружие, парни, бросили, – неторопливо приказал мужичок со «Шмелем». – И пошли. Братья уже заждались свежего мяса.
Великолепно! То есть их еще и сожрут?! Черноцвет перестал казаться смешным божком для местного употребления. Все предусмотрел, червяк рогатый!
Щелкнул выстрел. Негромко, но убедительно. Как нажатие одной клавиши на пульте запускало раньше весь карнавал огней и музыки где-нибудь на празднике, так и здесь этот щелчок стал сигналом к старту.
Боец со «Шмелем» покачнулся от попадания в голову. Кат даже не понял, кто стрелял, но исполнено качественно – во лбу входное, а затылка уже нет. Огнеметчик завалился на спину, нажав спуск. То ли судорога, то ли остатки уходящего сознания решили унести всех с собой. Труба фыркнула, выпустив ракету, сзади полыхнул столб пламени. Капсула ушла по наклонной над верхушками деревьев, с этим им всем повезло.
Не дожидаясь, пока где-то полыхнет заряд, выжигая воздух, кусок леса и все, что на свою беду окажется поблизости, Кат выстрелил в старлея. Автомат коротко тряхнуло в руках, задирая вверх, беднягу Петухова, так и не выполнившего ни одного из двух главных приказов в жизни – дойти за схемой и захватить строптивых сталкеров для своих братьев – отшвырнуло назад. Готов, правки не требуется. Кат попал ему в голову, причем дважды, да и легкий бронежилет от пуль в упор не спас.
В соперника Лысого невидимый стрелок всадил вторую пулю. Очень своевременно, потому как взаимная дуэль в упор живых бы не оставила. Автоматчик, падая, начал стрелять и зацепил не только Лысого – к счастью совсем не сильно, просто рукав порвало, но и своего напарника, державшего нож у горла Книжника. Сам Макс вывернулся и отскочил в сторону, поднимая доставшийся от Бурана ствол.
Единственный боец первой группы, оставшийся на ногах, хотя и раненый, не стал дурить и вступать в безнадежную для него перестрелку. Выцепил из разгрузки ручную гранату, выдрал чеку и кинул ее почти под ноги Книжнику.
Время замедлилось.
Да нет, совсем остановилось на этом моменте. Словно мгновенная фотография перед лицом Ката: Лысый разворачивает ствол ПК к нападающему, Ким уже стреляет, Скрудж стоит, остолбенев, с каким-то обиженным выражением лица. Сам Кат ничего не успевает сделать, ни добежать, ни прыгнуть. От него до гранаты метров пять, достанется на всю катушку. Про ребят и думать не хочется. Решето. Сито. Дуршлаг. Буквально через секунду.
Как в замедленной съемке, популярной в довоенных фильмах – как правило, в фантастике, Макс Кравец, гораздо больше известный как Книжник, растопырил свои слабые, кривые с рождения руки и словно взмыл над землей. На мгновение, которое Кату показалось долгим, мучительно долгим, как сверлящая зуб изнутри боль. В сторону от Книжника отлетело что-то белое, вспорхнув птицей в полете. И упало на землю одновременно с ним. Тетрадка с его недописанной повестью никаких лет легла на траву, а Макс упал на гранату.
Оценив их жизни дороже своей.
Его тело подпрыгнуло, словно земля выгнулась вдруг ему навстречу и моментально вернулась на место.
На этом замедленная съемка кончилась. Начались перемотка и танцы со стрельбой. Кат подбежал к лежащему Книжнику, бросивший гранату серый уже подломился в коленях, пронзенный сразу двумя очередями – из пулемета Лысого и АКМ Кима. Уже бежал прятавшийся в кустах Винни, который и снял двух самых опасных для друзей бойцов врага. Уже Скрудж вышел из ступора и поднял автомат, не зная, правда, в кого стрелять.
Кричали все. Все, кроме Макса, которого Кат перевернул на спину.
Макс улыбался. Макс был счастлив. Несмотря на разорванный в клочья живот, из которого текла кровь, и грудную клетку, словно вскрытую сбоку консервным ножом, до розовых хлюпающих легких.
Несмотря ни на что.
– Тетрадь… – еле слышно сказал он. – Сашка, забери тетрадь.
Кат кивнул и хотел что-то сказать. Рядом с Максом на колени упал Ким, разрывая пакет с бинтом из своего рюкзака, за их спинами орал что-то Винни. Но вокруг Книжника словно был кокон тишины и того особого предсмертного спокойствия, что бывает в палатах тяжелых больных. Благости, перед тем как душа отойдет в следующий мир.
– Прав он был… – выпустив изо рта струйку крови, прошептал Макс. – Я первым умру.
И закрыл глаза.
Кат сосредоточенно рыл землю ножом. Три-четыре удара и руками, горсть за горстью, в сторону. Остальные, меняясь, занимались тем же. Термита больше не было, а оставить тело человека, который спас большинство из них от смерти, на закуску мортам – просто невозможно.
Лысый пытался долбить мачете, но плюнул и взялся за обычный нож. Если перевязанная рука его и беспокоила, он это не показывал. Скрудж и Винни несли охрану. Погибших врагов отнесли в одну кучу, их опасаться не приходилось. Но морты, завывавшие не очень далеко, заставляли держаться настороже. Да и серых братьев вряд ли всех убили, плюс сов – хотя бы один – где-то кружит.
Чуть раньше Кат подобрал тетрадь, отряхнул от грязи и сунул себе в карман. Боги ведают, что там важного, но Макс позаботился о ней в последний момент. Да и обещал он вчера.
Закапывали тоже руками. Завалили сверху отломанными ветками, сколько смогли оторвать от этих странных деревьев. Ким прошептал над могилой что-то длинное на прощание – молитва не молитва, Кат не вдавался в вереницу слов. Выслушал, встал, вытер руки о штаны, взял автомат.
Оружия у них, включая трофейное, теперь было с избытком. Где бы на него еще бойцов найти… Больше десятка автоматов на пятерых, коллекция ножей, десяток гранат, позаимствованных у мертвых врагов. Два пистолета – у Петухова подмышкой была кобура с «макаровым», и еще один короткоствол у того парня, что с огнеметом. Теперь все, кроме Кима, на которого ничего не налезло из-за мощного брюха, разжились бронежилетами, что неплохо.
– Пошли, – помолчав, сказал Кат. – Лишнее оружие оставьте, своего хватит.
– С рюкзаком Книжника что делать? Бросим? – уточнил Ким.
– Самое важное у меня, а это… Впрочем, давай гляну!
Кат расстегнул рюкзак, вывалил все на землю.
Что бы там ни было, мертвому все равно. А им может пригодиться. Футляр для очков. Два запасных карандаша. Комплект белья – зеленые армейские майка и трусы. Три пары носков. Книга, потертая, с обломанными уголками обложки. Какой-то Шпенглер. Это вряд ли все кому-то нужно. Два магазина к потерянному в храме АК-74. Пачка открыток, перетянутая резинкой – виды довоенного Воронежа: мосты, дома, улицы. Скучновато, но чисто. С дворцами и статуями в родном городе всегда была беда. Острый дефицит древних красот, не Венеция, конечно.
На самом дне рюкзака лежал шар. Стеклянный – или все-таки каменный? – один в один похожий на тот, что когда-то в рабстве у викингов Кату показывал Рыжий. Только не было в этом никаких искр, не играли цвета, не тянулись за пальцами тонкие щупальца красок. Пустой прозрачный шар. Идеально отполированный, полностью прозрачный – хоть смотри через него на траву. Или на небо, если придет такая блажь.