– Верно. Ты видишь. – Призрак пошевелился. – Ты не человек. Ты наш.
– Я – человек, – упрямо сказал Кат. – Просто умею видеть фон, да и все.
– Думай как хочешь, – проквакал Призрак. – Останешься?
– Я сюда и шел, – просто ответил сталкер.
– Нас мало. Мы не причиняем вреда нашим. Мы не пускаем людей. Вот и все правила. Ты готов?
– Вполне, – кивнул Кат. Можно подумать, у него есть выбор…
В замке и соседних домах, когда-то построенных для слуг, жило всего шесть мутантов – они не любили это слово, называя сами себя Новые. Призрак был негласно старшим. Мощная телепатия зеленой морды подчиняла собак, отгоняла незваных гостей всех видов – от волчьих стай до случайно зашедших людей. Краб – тот, кто оставлял неузнанные Катом следы во дворе, бегавший на четвереньках с нелепо задранной назад головой, отвечал за охоту. Несмотря на нелепый вид, бегал он быстро, а в прямой схватке мог загрызть одиночного волка.
Туми и Тути, два человека – если это слово подходит к очень высоким, метра под три, тощим существам с острым слухом и молниеносными движениями, отвечали за растения вокруг. Неведомо как в их присутствии росло то, что нужно поселку, а сорняки дохли на корню.
Элли, которой на вид было не больше пяти лет, недавно исполнилось двадцать. Она обожала наряжаться, хотя в этих краях с девичьими платьями было не очень. Если бы Кат знал, привез бы охапку одежды из детских магазинов, но… Сейчас он и Воронеж располагались на разных планетах. Элли владела… Как это называли предки, ведь было же слово? Пиро… Пирокинезом? Не важно. Зажигала взглядом. И разум у нее был развит на свои двадцать, только образование нулевое и разговаривать с кем-либо желания почти не было.
Последним из шести был Крот. За больше чем год, прожитый Катом в замке, он его видел всего раз пять или шесть. На вид вполне человек, только совершенно седой, сгорбленный, с постоянно шевелящимися пальцами, словно не мог унять желание что-то схватить, Крот «слышал землю». Он не мог толком объяснить, что это значит. Призрак однажды под настроение рассказывал Кату, что Крот может найти что угодно, если это под землей. Клады, трубы, подвалы и подземные переходы от замка вниз, мимо завода – его вотчина. Там ничего интересного, но не важно. Новые собирались вместе не ради полезных качеств. Они здесь, чтобы спастись от людей.
– Откуда вода? – спросил в первый же вечер Кат. Судя по свежему вкусу и отсутствию фона, не речная.
– Родник, – махнул слишком тонкой и слабой для такой туши рукой Призрак. – Туми носит. Канистры. Она хорошая.
Прямо в комнате, занятой Призраком, на полу был выложен очаг. Странное место, на втором-то этаже и деревянном полу, но лягушачья туша не могла передвигаться. Когда-то смог залезть сюда, и все. Теперь от стены до стены и почти ползком. Поэтому центр замка, кухня, столовая и зал собраний там, где он.
Огонь потрескивал, дым вытягивало в разбитое окно. На вкус Ката было довольно холодно, но не жаловаться же? На ужин было жареное мясо – заяц, насколько он разобрал. Вдоволь воды. Испеченный Элли почти хлеб из летних запасов зерна, выращенного Туми и Тути здесь же, в двух шагах от замка. Не разгуляешься с блюдами, но и от голода никто пока не умер.
– Выбери комнату. Живи, – выплевывая кости, сказал Призрак. Он так и говорил, короткими рублеными фразами. – Спи, ешь. Охота с Крабом. Хочешь – обойди местность. Собаки с тобой.
– Я типа в плену? – уточнил Кат.
– Нет. Ты наш. Безопаснее с собаками. Нужна помощь – мы скажем.
К весне он совсем обжился. Как ни странно, мутанты не просто выживали. У Призрака была идея – собрать здесь Новых, чем больше, тем лучше. И превратить замок в настоящий город, свободный от людей, эдакий рай для своих. Только вот с новыми жителями была беда. Призрак целыми днями, успевая контролировать границы и управлять стаями собак, мысленно звал сюда всех, кто услышит. Но никто не отзывался. Все хорошо в Рамони, но к центрам цивилизации городок и до Черного Дня отнести было сложно. Слишком на отшибе. Слишком.
– Я чувствую. Есть они. Молчат. Свои дела, – однажды сказал Призрак. – Один черный, по ту сторону города. Второй нет. Как ты, похож.
– В каком смысле – похож? – заинтересовался Кат.
Зеленый промолчал.
– Да, а почему люди отсюда ушли, радиация же не очень сильная? От реки фонит, а так… – спросил Кат.
– Не ушли. Остались. Но умерли. Белая чума, слышал?
Сталкер понял. Про эпидемию и в городе рассказывали немало, но там удалось как-то справиться – карантин между убежищами, никого с поверхности. После эпидемии, прекратившейся с необычайно сильными морозами зимы четырнадцатого года, долго еще боялись. Так и непонятно, мутировавший сам по себе вирус гриппа, как «испанка», или часть атаки противника. Люди на поверхности Воронежа тоже во многом из-за нее и вымерли, не от радиации. А потом – минус тридцать семь наверху, неделя морозов – и все.
– Они виноватых искали, – прищелкнул зубами Призрак. – Эпидемия была, ведьм жгли. Костер.
– Серьезно, что ли? – Даже Кат удивился рассказу. Казалось бы, после рабства у викингов удивляться нечему, но…
– Тридцать два сожгли. Люди – звери. Хуже. В деревнях банды. Не пускаю. Нас сожгут.
– Банды? – насторожился Кат. – Далеко?
Автомат он в первый же вечер достал из сугроба, почистил и припрятал у себя в комнате. Телепатия телепатией, а тридцать патронов в магазине и еще девяносто про запас не помешают.
– Далеко. Близко, – непонятно ответил Призрак. – Раз в месяц ходят. Не пускаю.
Летом Кат обошел все окрестности. Ставил силки, однажды столкнулся с медведем. Разошлись миром – лесной хозяин был сыт, удалось сбежать. Много ходил по городку, по окрестным турбазам, по железнодорожной станции. Нигде никого. Вымерло все. Одичавшие свиньи бегают, постепенно смешиваясь с лесными, обрастая шерстью. Дома рушатся, деревья прорастают сквозь полы и крыши, природа опять же забирает свое. Пару раз слышал в своих походах треск двигателей машин. Те самые банды, вероятно, подходить ближе не хотелось. Автомат он с собой не носил, это Призрак и остальные Новые не одобряли, а с голыми руками на неведомого противника соваться глупо.
Осень и зима прошли спокойно. Кат работал, когда была нужна помощь на огородах, таскал воду из родника, научился готовить из того, что есть. Даже печь хлеб, хотя выходило так себе. Но хлеб и у Элли не всегда радовал глаз и желудок.
Конец спокойной жизни наступил весной. До этого хрупкое равновесие сохранял Призрак: вы нас не трогаете, а мы вас. Но в конце апреля – если Кат не запутался в трижды ненужном здесь календаре, глава поселения умер. С врачами, да еще разбиравшимися в организмах мутантов, здесь было никак. При простуде лежали и пили горячий отвар трав, вот и все лекарства. Призрак некоторое время жаловался, что болит голова; однажды утром Элли пришла готовить завтрак, а там – уже холодное тело.
Похоронили за замком, над обрывом. Туми рыл могилу, быстро работая своими крючковатыми пальцами, внезапно вылезший из своих подземелий Крот таскал камни. Кат помогал всем, тащил огромное тяжелое тело сверху и из замка под несмолкающий вой собак. Вокруг весна, все растет и начинает цвести, а в середине этого буйства природы – мертвое зеленое тело.
Не человек, но друг. Странный, резкий в разговоре, но со своей мечтой.
Кат сразу понял, что поселению пришел конец. По сути дела, вся оборона и была в способностях Призрака. Без него их всех захватят, рано или поздно, и сожгут. Или чего похуже – возьмут в рабство ради обладания редкими уродцами. После похорон он собрал всех жителей возле замка, у потрескавшейся бетонной чаши. Клумба или фонтан? Скорее, клумба. Но оно и не важно. Собрал и предложил уходить из замка. Куда угодно, но не оставаться здесь. Убеждал. Кричал. Просил.
Все было бесполезно. Туми и Тути вообще не понимали, чего он боится. Крот хлопал вечно воспаленными красными веками и приговаривал:
– Никто не придет, Кат. Боятся они нас. А если что – спрячемся. Я вас всех спрячу, не бойся.
Краб ходил кругами и что-то шептал. Тоже не верит…
– Элли? Пойдем отсюда. Все погибнем же, – говорил Кат.
Девочка-девушка смеялась. Потом глянула на кучку прошлогодних веток, сложенных в стороне. Они мгновенно загорелись, весело треща. Потянуло вкусным дымом костра.
– Я сожгу их, пришелец. Тебе нечего бояться.
Кат обессилено опустил руки. Они все верили, что им ничего не грозит. Что жизнь не изменится и будет вечной, по кругу. Жаль Призрака, но и без него они сильны.
Сталкер разрывался между желанием немедленно уйти и остаться, чтобы защитить эту компанию придурков. Но у него один автомат, а кто знает, какие силы у банд. Где они. Сколько их и сколько в них народа, в конце концов.
Он не мог уйти.
Сам понимал, что в случае нападения останется лежать здесь же, но не мог. Мутанты они, люди, черти из ада – это его друзья. Теперь да. Его стая. Собаки, кстати, проводив Призрака, разбежались. Не стало единых стай, только бегущие по своим делам звери. На них не нападают и ладно, но и защиты от псов не жди.
Апрель кончился, прошли три с лишним недели мая. Приближалось лето, но никто не приходил к замку. Никто не нападал. Про слова Ката и его опасения, казалось, давно забыли. Он сам плюнул на мнение оставшихся, везде ходил с автоматом, прикидывая, что можно будет сделать в случае чего.
По всему выходило, что шансов ноль. В саму Рамонь можно заехать с нескольких сторон, у замка, в отличие от его средневековых собратьев, нет крепостной стены – смешная прозрачная ограда из железных прутьев. Перекрыть подъезды нечем, устроить засаду – не из кого. Из оружия только его автомат.
Первым признаком беды стал испуганно озиравшийся подросток на мотоцикле. С треском пронесся по городским улицам, нигде не останавливаясь, развернулся и снова укатил в сторону трассы. Туда, откуда когда-то пришел Кат. Застрелить парня он не успел. Далеко для автомата, да и смысла не было. Пославшие разведчика видели, что он смог заехать в городок, покататься по улицам. Это было главное, остальное детали.