Кат поглядывал на оцепление. Два десятка человек в первой линии, пятеро во второй. С боем идти? Нет, если бы очень надо было, можно и так, но… Сложно. Да и жалко их – в чем охрана-то виновата?
К бредущим с ленцой спутникам подошел неприметный товарищ в плохо сидевшей фуражке неизвестных ныне войск. Вместо кокарды был приделан просто неровный кусок алой материи.
– Упээс, младший комиссар Тренько! – скороговоркой сказал товарищ, козырнув. – Кто такие, откуда, зачем?
– А чем докажете, что из управления? – уточнил Кат. Садко аж поперхнулся, ожидая расстрела на месте или иных суровых последствий.
– Вот значок, – отвернув лацкан полупальто, сухо ответил Тренько. Там действительно блестело что-то разлапистое, вроде металлического паука, державшего в лапах шестеренку.
– Да к куму же, на Пролетарскую… – начал было привычную речь дружинник, но комиссар прервал его:
– Налево и вперед. К воротам не приближаться.
Обвел всех взглядом, медленно, запоминая лица. Глаза у Тренько были подозрительные. Не злые, а именно что чересчур внимательные: не ты ли, мол, шпион заграничный, претендент проклятый?
– Скажите, товарищ младший комиссар… – задушевно начал Садко, собираясь загнуть что-то несусветное по своей привычке. Вид у него стал при этом мечтательным, как у кота на заборе.
– Свободен, – отрезал Тренько. – Берешь товарища и к… куму. На хрен отсюда, я сказал!
– Есть информация, – наклонившись к пахнувшей немытыми волосами и почему-то чесноком фуражке, тихо, но веско произнес Кат. – Готовится взрыв, товарищ младший комиссар. Враг не дремлет.
– Ага… – довольно сказал Тренько. – Вы все вместе, товарищи? С этим… гражданином?
– Первый раз его видим, – вразнобой, но дружно откликнулись Садко и дружинник. – Чуждый нам элемент! Только что подошел.
– Задержанный со мной, остальные свободны. Вечером подойдете в Управление, шестой кабинет. Как свидетели. Не опаздывать!
Кат подмигнул Груздю, тот кивнул. Раз есть план, мешать не станут. Никуда они, конечно, не пошли, присоединились к митингу, выкрикивая нечто соответствующее моменту, но посматривали в сторону улицы, огибавшей храм, куда и увел Тренько совершенно спокойного Ката.
Сталкер появился через пятнадцать минут – как и предполагали его спутники, один. На левой стороне куртки поблескивал паук, сжимающий шестеренку.
– Надеюсь, не убил… – задумчиво сказал Садко. – Хотя если и убил – не велика потеря.
Кат подошел к первой линии оцепления и что-то властно сказал. Бойцы пожали плечами и пропустили его к воротам.
– Хорошо идет, городской! – завистливо молвил Груздь.
Но с постом у ворот вышла заминка. Задерживать Ката никто не решился, но и открывать кованую створку тоже не спешили. Перелезть быстро не выйдет, а замок такой увесистый, амбарный, что и родным ключом с ходу не откроешь.
– И дальше что? – Садко всматривался в картину у ворот, не обращая внимания на орущих вокруг митингующих. – Силой пойдет?
Демонстранты по команде с трибуны грянули «Интернационал». Немузыкально, но впечатляюще, по крайней мере обмен мнениями между певцом и Груздем стал невозможен. Ори не ори, никто ничего не разберет.
Зато и выстрела никто не слышал. Вот Кат протянул руку к замку, что-то говоря постовым, а вот огрызок цепи словно разнесло невидимым ударом, только искореженная дужка подскочила в воздухе.
Постовые привычно заняли места для обороны, оглядывая окрестности, а оставшийся в их тылу Кат спокойно открыл ворота: совсем чуть-чуть, хватило и небольшой щели, и просочился во двор. Автомат уже в руках, так что совсем просто его оттуда не выкурить. Попятился задом, страхуясь от оставшихся у ворот постовых.
Вторая пуля пробила портрет Председателя на палке. Хотя песня не стихла, стоявшие рядом с перепуганным хранителем изображения люди начали отбегать в стороны. Митинг рассыпался, коммунары стадом метались во все стороны, часть побежала к воротам.
– Тепленькая пошла… – удовлетворенно сказал Садко.
Его никто не услышал, да это и не важно: Кат подошел к сколоченному из досок щиту у высоких дверей в храм, оглядел оставшееся на крючьях оружие и снял короткий прямой меч.
Громко, хоть и надтреснуто, осаживая крики и затихающую песню, ударил колокол на звоннице. Красиво организовано.
– Пропустили, мудаки… Проспали! – в наступившей тишине сказала какая-то девица неподалеку от Садко. Он обернулся, но рядом уже никого не было. Только Груздь, слегка отвесив челюсть, наблюдал за открывшимися дверями бывшего храма.
Оттуда выглянуло недовольное лицо человека в высокой шапке. Выглянуло, кивнуло Кату и спряталось обратно, оставив дверь приоткрытой. К Поединку – допущен.
10Дойти до Колизея
– Имя?
– Кат.
– Ты иностранец, что ли? – удивился Председатель.
Высокая шапка на манер древней боярской хоть и делала его заметным, но изрядно мешала: и головой не покрутишь, и кивать следовало осторожно – слетит.
– Это мой человек… – лениво сказал князь Серафим. Вот у него хватало ума не таскать на голове корону за пределами терема. Скромно наряжен, если бы не золотые швы на одежде. На короткой дубленке выглядят особенно загадочно, не говоря уже о штанах защитного цвета. – Он с самого Воронежа, военный бывший.
Состав судей выглядел разношерстно.
Председателем оказался небольшого роста мужичок с кривыми кавалерийскими ногами, в меховом нечто на плечах и уже упомянутой высокой шапке с красным галуном. Он недовольно шевелил усами, видимо, переживая, что боец князя все-таки просочился через его кордоны. Главный староста, преклонных лет дед с редкой седой бородой и морщинистым дубленым лицом, казалось, вовсе не участвовал в беседе. Сидел в сторонке, рассматривал блестящий фарфоровый иконостас, шептал что-то себе под нос. Было на что посмотреть, спору нет, но собрались вроде как не за этим.
– Меч выбрал? Интересно… – не унимался Председатель. – У вас там… умеют?
Он неопределенно покрутил пальцами в воздухе.
– Первый раз в руки взял, – честно признался Кат.
Князь при этом прищурился и скривил губы.
– Да? Это хорошо… – Председатель панибратски ткнул в бок сидевшего рядом викинга. Понятно, что самому Рагнару сюда идти было не с руки, а вот кто-то из помощников добрался. Значит, и боец от них будет. – А твой-то как, силен в холодном оружии?
Викинг довольно расхохотался. В полутемном помещении храма, где со всех сторон таинственно смотрели запыленные иконы, смех его показался чем-то инфернальным. Демон в гостях у политического противника.
– Наш Йомм молот выбрал, слава Тору! Он одним ударом стены рушит. Гроза Нифльхейма!
– Хилый у тебя воин, княже! – оторвался наконец от иконостаса Староста, обращаясь к Серафиму – Колун его голыми руками кончит. А уж с топором…
– Кстати, не пора ли их всех познакомить, владетели? – не поддаваясь на провокацию, сказал князь. – От тебя, Председатель, кто будет?
– От меня-то? Да я решил по твоему пути пойти, Фима. Чтобы неожиданнее было.
Князь скривился от подобного панибратства, но смолчал. Где-то высоко под потолком захлопала крыльями птица – часть окон была разбита, приволье им здесь, под куполами. Вон как алтарь пометом уделали. Да и пол от грязи почти не видно.
– Так вот. Тоже городского взял. Специалист, хоть и щупловат. Всех порвет как собака такса.
Было во всей этой встрече нечто фантасмагорическое: закрытый, хоть и не разграбленный храм в глубине исконных русских земель. Дорвавшиеся – так или эдак – до власти люди, на осколках разрушенной жизни пытавшиеся что-то возродить, а то и построить заново. Одинокий боец напротив них и старавшихся держаться незаметно телохранителей – по одному на каждого.
Только за князем почему-то никого, самый смелый, что ли?
Кат вздохнул:
– Давайте начинать, господа-товарищи. Я спешу.
Теперь смеялись уже все: гулким басом викинг, тряся рогатым шлемом, неприятным дребезжащим хохотком Председатель, покашливая и фыркая – Староста. Только князь оставался невеселым и не очень-то довольным происходящим.
– Спешит он… Торопыга. А не будем мы их знакомить, владетели. Нет этого в правилах, обойдутся. В этот раз просто по одному запускаем в Колизей, туда! – отсмеявшись, Председатель махнул рукой куда-то себе за спину. – Остальные уже заняли места. Вот и последнему пора. Автомат только оставь и все остальное огнестрельное.
Кат послушно положил автомат на пол, снял с пояса кобуру с пистолетом. Выгреб из рюкзака патроны и оставшуюся гранату. С собой остались бутылка воды, немного съестного, завернутый в тряпку стеклянный шар и тетрадь Книжника. Ну и нож на поясе.
– Да как скажете. Куда идти?
– Куда? К реке. Сам Колизей – там. На башне колокол есть, отсюда и перенесли главный, из церкви. Каждый час отбивает сигнал, не заблудишься. В вашем распоряжении сутки, уж как вы будете улаживать свои разногласия – решайте сами, но на Поединок должны прийти двое. Кто пару составит, тот и будет биться перед нами.
– А если нас больше будет?
– Тогда рубитесь за воротами, пока кто-нибудь победителем не выйдет…
– А от Дюкера кто придет? – перебив Председателя, спросил Староста. – На Поединок понятно, что Леший, а к нам, в судьи?
– Да иной раз и никого не присылает. В прошлый раз бабку пригнал деревенскую, а в этот… Кто его знает? Если пароль кому дал, тот и придет.
За спиной сталкера скрипнула высокая дверь храма. В сопровождении двух постовых зашли Груздь и – вот уж удивительно! – бродячий певец.
– Товарищ Председатель! – гаркнул один из постовых, побойчее. – Они это… Один к князю, сказал, что телохранитель. Вот этот, здоровый.
Испуганная громким криком, под куполом забилась еще одна птица.
– Ну?.. – процедил местный начальник. – А второй нам на хера?
– А второй пароль назвал. Вы ж, это… Велели с паролем пускать. Тем более, бойцы все пришли.
– За последнего пришедшего бойца я вам яйца еще вырву. Но позже. Ты от Дюкера, что ли? – удивился Председатель, глядя на Садко. Тот приосанился, выпрямился, хотя смотрелось это смешно. Пригладил торчащую вперед бородку.