– Ты-то здесь что забыл, командир? Я думал, так и сидишь у князя, брюхо наедаешь.
При этих словах в животе у Ката тревожно заурчало.
– Кстати, насчет брюха… Я вчера все дожрал, еще и делиться пришлось.
Винни ухмыльнулся:
– А я ж – хозяйственный! Найдем кое-что для хорошего человека.
– Скажи сначала, в кого стрелял?
– А бес его знает. Я ж за Председателя играю, вот мне единственному… Хотя нет, еще у кого-то, выходит, есть автомат. В общем, ствол вручили и дорогу показали. Против правил, да и похер. Я вчера еще сюда дошел, переночевал нормально, пожрал. Ночью шум был какой-то. Орал, что ли, кто, я даже не понял, человек или зверь. Но без стрельбы. Да плевать, если и со стрельбой: на чердаке и с тремя магазинами в запасе не страшно. А с утра хотел уже идти – а тут смотрю из своего скворечника – человечек идет. Рюкзак, автомат. Дай думаю, количество претендентов сокращу. Первым выстрелом не попал, грешен, а человек шустрый попался как понос – в ответ палит. Прицельно, чуть не попал. Как он меня только вычислил, сука, один выстрел же всего… Неужели на звук?
Кат жевал вареную картошку, присев прямо на рюкзак, и слушал. Вот сало еще – получше их вчерашнего, розовое, с прожилками. И хлеб неплохой.
– Короче, когда я выглянул – нет никого. Но я ж не дурак, сидел, ждал. Окрестности контролировал. Тебя, правда, не приметил…
Винни вздохнул и вытер нос рукавицей.
– Меня мало кто приметит. – Кат дожевал сало. – А чего сразу в Колизей не пошел?
– А на хрен? Там же эти, владетели… Глазам им мозолить не хотелось, траванут еще. Пять часов осталось, вот как раз и подойду.
Винни замолчал и почесал лоб, сдвинув назад шапку:
– Черт, а ты ж тоже за кого-то выступаешь? Бля… И что нам теперь делать?!
Скоростью мысли второй сталкер не отличался отродясь. Но человек он верный. Правильный.
– За князя, естественно, – Кат хлопнул друга по плечу. – Да не ссы, есть идея! Бой вроде как не насмерть. Тебе что Председатель пообещал?
– Ну… Типа помочь вас с Филей освободить. Потом, со временем. На кого-то из князевых обменять, что ли. Или еще как. Ты не подумай! – Винни вскинулся. – Я не из-за товаров или чеков их сраных! Из-за вас же и влез в эту тему…
– Да уймись ты! Ничего я и не подумал.
Кат встал, надо было подобрать рюкзак и меч.
– Тебе какое оружие-то досталось официально? Из того набора при храме?
Винни засмеялся с облегчением. Командир рядом, не обижается, что-нибудь изобретет. Да и жену свою вытащит, не бросит же.
– Копье короткое и щит. Они ж тут в игрушки все играются. Вон в домике стоят, я хотел осмотреться и забрать. Со стволом-то в Колизей нельзя, это мне пять раз сказали.
– Копье на хер не нужно, а вот щит – это недурно. Покажи-ка!
Сойдет. Круглый, обитый железной полоской, не очень тяжелый. Нож выдернуть из стены да меч подобрать – нормальный комплект. А может, и драться не придется, если все пойдет как задумано.
– Идея такая… – по дороге к своим вещам рассказал Кат. – Деревенский участник, Колун, остался на турбазе. Здоровый, зараза, но медведь покрупнее будет…
– Так там медведь? – заинтересовался Винни. – Мне сказали туда ни ногой. Иначе смерть.
– Да. Не перебивай. Это минус один. Йомм – это от викингов товарищ – где-то здесь бродит раненый. Я ему ножом плечо пробил. С одной рукой теперь и без молотка своего. Он злой, конечно, как беременный морт, но не особо опасен. Еще двое – мы с тобой.
– Стрелял точно не викинг, обе руки действовали. А пятый? Про какого-то лешего говорили…
– Вот с ним мы вчера сало и жрали. Он не в игре. В смысле, в игре, но не против меня. Да и тебя, думаю, тоже. Он – человек Дюкера, им бойцы нужны. Договоримся как-нибудь.
Надо было выйти к реке и идти дальше, но Кат заметил в стороне от дорожки, по которой они с Винни шли, увязая в снегу, цепочку следов. Так-так, а не таинственный ли это стрелок?
Махнув другу, Кат свернул и пошел по следу. Вмятины глубокие, но размер ноги очень уж маленький. Мальчишка с грузом?
– Рюкзак большой был у того?..
– Ага, – кивнул Винни, обшаривая взглядом молчаливый лес вокруг. – Тактический, с верхом. До хрена всего уволочь можно.
Следы были слегка заметены снегом. Ночью оставлены, край – ранним утром. Несколько часов назад.
Цепочка поворачивала в сторону от реки, к темневшему в зарослях зданию. То ли место сборов юных пионеров вечерней порой, то ли типа спортзала что-то, не понять. Прошли огромную, вкопанную когда-то в землю цистерну. Красная краска, которой ее старательно покрасили, облупилась и висела неровными клочьями по бокам, а вот табличка «Техническая вода» уцелела и была вполне читаемой даже через столько лет. Пожарный щит рядом накренился почти до земли, со смешным, конусом, ведром, гнилым насквозь, и остатками топоров, багров и прочих нужных вещей.
Основательно предки к пожарам готовились, да только беда оказалась гораздо страшнее. Ведром ракеты не погасишь и топор за океан не закинешь.
– Как тогда… В Шиловском, – шепотом сказал Винни.
– Помолчи. Надо посмотреть, куда этот, с рюкзаком, шел.
Следы завернули за угол. Повинуясь взмаху руки командира, Винни послушно присел возле угла и выглянул, готовый отпрянуть назад при малейшей угрозе.
Но странно – голову он убрал медленно, обернулся и похлопал глазами, будто не веря в увиденное.
– Что там? Засада?
– Нет… командир! – опомнился Винни. Встал на ноги, поправил ремень автомата. – Ты, это… Сам посмотри.
Кат, удивленный поведением друга, выглянул из-за угла. Ну да, на засаду это походило меньше всего. Точнее, засада-то была, видимо, прошлой ночью, но сейчас место больше напоминало бойню.
Пропитанный кровью снег начинался метрах в двух от угла, из-за которого они вывернули. Если не знать, что во взрослом человеке всего литров пять крови, могло показаться, что ею здесь поливали из шланга. Успевший вобрать замерзшую жидкость снег будто светился изнутри алыми и темными пятнами, напоминая картину безумного художника, творящего прямо по полотну природы.
– Неужели живой? Да ну, бред… – вскрикнул Винни. Он даже автомат из рук выпустил, потрясенный донельзя.
Нельзя сказать, что людей редко убивали. Часто. И разными способами. Но в основном это были благородная стрельба из оставшегося от предков оружия или один-два удара ножом: зачем больше?
Тот, кто здесь выступил в роли мясника, явно считал по-другому. Чем больше – тем лучше. Тело Йомма – так сразу не узнать, но валявшийся рядом рогатый шлем, мятый, сплющенный, словно попавший под колесо машины, говорил в пользу этой версии, – висело, прибитое длинными ржавыми гвоздями к стене. Живот был распорот, над длинными, крест-накрест разрезами, из которых вываливались сизовато-багровые кишки, курился легкий пар. Голова, обезображенная, с отрезанными ушами и носом, свисала на грудь.
Кат очень не любил викингов, самих знавших толк в подобных развлечениях, но здесь поработал совсем уж маньяк. Безумец, кем бы он ни был, прибил рядом с головой Йомма его же уши – слева и справа, делая покойного похожим на какую-то уродливую пародию на человека. Над головой, завершая триптих, был прибит язык, синий, длинный, вырезанный, видимо, от горла.
– Ебена мать… – выдохнул Винни, стараясь обходить багровые островки снега. Получалось плохо, в крови здесь было решительно все.
– Не спорю, – ответил Кат, внимательно оглядываясь. Да нет, никого. Этот псих уже куда-то подевался, оставив картину возможным ценителям. – Черт, но кто здесь еще бродит?!
Йомм, услышав голоса, пошевелился. Мухоморы тому причиной или железное здоровье викинга, а, может, и просто несгибаемая воля – но он был жив! Мотнул головой, с трудом ее приподняв. Глаза были выколоты, на сталкеров смотрели два бурых от запекшейся крови кратера.
Винни поднял автомат. Даже не спрашивая приказа или совета, ничего не говоря Кату.
– Погоди, – буркнул тот. – По-другому.
Он отложил в сторону щит, поднял с земли валявшийся длинный нож викинга, которым – не исключено! – его и превратили в скотину на бойне. Вложил нож в с трудом сжавшиеся пальцы висевшего мученика. Потом отошел на шаг назад и одним ударом снес Йомму голову мечом. Сталь даже скрипнула о стену за перерубленной шеей.
– По вере ему и смерть. С оружием и в бою. Может, попадет теперь в Вальгаллу…
Винни, проводив взглядом откатившийся кочан головы, промолчал. Только зябко повел плечами, словно только сейчас заметил мороз вокруг.
– Всем нам. По вере… – эхом повторил он после паузы.
16Дорога к истинной вере
Кто не ходил по поверхности мертвого города – вряд ли знает об истинных ценностях жизни. Оружие. Чистая вода. Немного еды. Ночевка – к черту комфорт! – просто в безопасном месте. Когда утром проснешься живой, а не в желудках стаи мортов. Именно в таком порядке. По выработанному годами ранжиру. Это в убежище можно выпросить, поменяться, украсть, в конце концов, а здесь – нет.
Не у кого.
Из больницы я ушла не сразу. Мертвых бояться поздно, а живых там не осталось. Только я, не узнавшая себя в зеркале. И надежно присыпанные снегом трупы во дворе – немного придя в себя, я отнесла туда же и тело Петровича, пусть заметает.
Прах к праху, убийцу к жертвам.
Заразиться снова я не боялась – раз уж выжила, не судьба мне сейчас умирать. Больше всего было жалко не изуродованного лица, никогда не была красавицей, а волос. Вместо них лысая голова была покрыта странной чешуей, как у тех, в детстве, ящериц. Через несколько дней короста начала отваливаться кусками, кожа мучительно зудела, и я расчесывала ее до крови. Надеялась, что волосы вырастут и все будет… Ну, не хорошо, в это я не верила с детства, но хотя бы как раньше. Как привыкла.
Руки тоже облезали, своя кожа возвращалась, но медленно, пятнами, я действительно стала похожа на ящерицу.
Вода в убежище была, а вот с едой возникли большие сложности. С неделю я шарила по закуткам, собирая больше не нужные покойникам припасы – от неведомо откуда взявшихся армейских сухих пайков до сухарей и грибов. Даже чай нашла, жаль, уже заплесневелый, выкинула. Я разводила огонь и варила из всего этого нечто мерзкое на вкус. Но горячее. Ослабленному болезнью телу того и было надо. И еще – много спать.