– Ну и дела, – сказал ветеринар, и пошел искать, у кого в городе можно хотя бы на месяц все это семейство пристроить.
За неделю он обошел всех знакомых, но никто не хотел брать животных на постой ни постоянно, ни временно. У всех друзей были примерно похожие квартирные договора, по которым нельзя было держать животных. Был конец октября, дни неслись с большой скоростью. Время выселения из квартиры приближалось, но кошек пристроить так и не удалось. Ветеринар и его мама перестали спать ночами, перебирая в голове фамилии новых знакомых. И тут к ветеринару пришла гениальная идея. Одна из его знакомых имела маленький домик в садовом кооперативе, который закрывался в октябре. Ветеринар пришел к ней, и буквально стоя на коленях, упросил ее разрешить поселить кошек, ну всего на месяц, пока он переедет в новую квартиру. Знакомая не ожидала такого напора и… согласилась.
– Сколько будет кошек? – скромно спросила она.
– Всего 5, -опуская глаза в пол, сказал ветеринар.
Наивная женщина поверила обещаниям и дала ему ключи. Прошло пять месяцев. Приближалась дата открытия летнего сезона в садовом кооперативе. Знакомая отправилась на свой садовый участок, чтобы подготовить его к приходу работников кооператива, ежегодно открывающих на каждом участке свет, воду. Она была в полной уверенности, что домик уже пуст. И каково же было ее удивление, когда, открыв дверь, она увидела внутри 15 кошек. Они сидели на столе, стульях, шкафу, в тарелках. В домике, где она проводила лето, летала кошачья шерсть. А запах внутри был такой, что более 5 минут, находится там, было невозможно. Хозяйке потребовался месяц, чтобы, применив все возможные способы, заставить ветеринара забрать животных. А потом еще 6 месяцев ежедневно мыть пол, стены, потолок, а запах все не выветривался.
Доброта часто не доводит до добра.
История десятая
В Германии, как и во многих европейских городах, продаваемый товар выставлен на улице, на отдельных стойках. Это и шампунь, и обувь, и постельное белье. Как все это поражает воображение вновь приехавших наших бывших соотечественников! Подобное изобилие товаров просто шокирует наших старушек, получавших в годы перестройки мизерную пенсию. В памяти у каждого надолго запомнились очереди за хлебом, отсутствие масла, сахара. Голые прилавки, на которых все затянуто паутиной.
Одна из таких «божьих одуванчиков» гуляла по небольшому магазину. В магазине была только одна продавщица, которая сидела за кассой. Старушка решила, что за ней никто не наблюдает. Она тихо положила в сумку 2 пары чулок и, оглянувшись, направилась к выходу. Пока она протискивалась между стоек, охранник в подсобке, наблюдавший за ней по монитору, вызвал полицию. Полицейская машина приехала через 3 минуты и задержала бабушку с ворованными чулками. Бабушка плохо понимала язык и, естественно, бросилась в сторону от окруживших ее полицейских. Но ребята полицейские были начеку, они схватили за руку вырывающуюся старушку и начали надевать ей наручники. Та сильно выскальзывала, кончилось все тем, что ей в драке сломали руку, и она вместо полицейского участка попала в тюремную больницу. Понадобилось время, пока разобрались, с переводчиком, кто и где. Старушку в итоге отпустили, выставив штраф за воровство и сопротивление полиции.
Но опыт она приобрела.
История одиннадцатая
В благополучной Германии прежде даже входные двери в домах не запирались. Воров после войны не было. Потом открыли границы и появились цыгане. Они группами ходили по деревням от дома к дому и просили попить, поесть. Добродушные немецкие деревенские жители с удовольствием все это давали, а потом оказалось, что из многих домов пропали деньги, вещи, драгоценности.
С тех пор прошло много лет, хотя дома теперь запирают, но машины не воруют. Они стоят припаркованные длинной вереницей по всем кварталам. Их скапливается такое количество, что даже становится неинтересно их воровать. Здесь нет подпольных гаражей по разборке машин, да и запчасти, снятые с них продать некуда. Цены на машины разные, но вполне доступные для средних слоев населения. Кроме этого, каждый желающий найти работу, обязательно должен купить машину. Молодая эмигрантская семья выходцев их Украины долго готовилась к этому событию.
Выбирали по деньгам. Купили не очень молодую, пятилетнюю. Долго праздновали по поводу покупки. На страховке решили сэкономить и сделать самую дешевою. Руководствуясь логикой, что здесь же не воруют. Место парковки нашли по знакомству, на охраняемой стоянке. Водительские права тоже достались всем непросто. Вечерами катались вокруг дома всей семьей по очереди, чтобы набрать опыта вождения. В Германии выехать на автобан, после российских дорог, где самая большая скорость 90 км/час, очень страшно. Каждый вечер вся семья специально сопровождала хозяина на стоянку, чтобы убедиться, что правильно закрыта машина. И тут спустя шесть месяцев машина пропала. Утром пришли на место парковки, а ее родимой нет. Удивлению их не было конца. Конечно, они тут же обратились в полицию. Те заявление приняли, хотя очень удивились, и предложили подождать.
Прошло несколько недель ожидания. В доме стоял траур, как будто кто-то умер. Вдруг им позвонили из полиции. Оказалось, что машину нашли в разбитом состоянии и оттянули на штраф стоянку. В ней ничего не пропало. Все было на месте, но машина восстановлению не подлежала. Выяснилось, что на машине решил прокатиться кто-то из русскоязычной молодежи, но неудачно. В полиции при этом просто развели руками. Правда, самое интересное в этой истории оказалось то, что потерпевшим пришел счет от «эвакуатора» в размере 250 евро. А полиция, рассматривая в течение месяца уголовное дело, прислала заключение: «Дело о пропаже вашей машины закрыто, так как взломщики не оставили своих отпечатков».
История двенадцатая
У Валентина разболелись зубы. Что делать? Приятель, говорящий по-немецки, сделал ему «термин» (назначил время) в зубном «праксисе». Александр пришел к врачу в конце работы, потому что терпеть боль до следующего дня не мог. В отличие от стран СНГ, у немцев нет поликлиник. У них частная практика или «праксис». Итак, Валентин пришел. Регистраторша обращает на него свой прекрасный вопросительный взор. Он называет фамилию.
– Я, я,(да, да), – говорит она, и ведет его в специальную комнату ожидания. А нужно еще пояснить, что кабинетов в праксисе может быть четыре или пять и всех их обслуживает один и тот же врач, переходя от одного больного к другому (или переезжая из кабинета в кабинет на самокате). Итак, Валентин сидит, а они все там бегают или ездят. Конец смены, а он не знает, как сказать, что ему ждать надоело. «Да ладно, – думает он, – вспомнят же, наконец, обо мне». Время шло, смеркалось, тепло, тихо в уютном кресле, свет в его комнатке никто не зажег. У него так глаза сами собой и закрылись. Просыпается. Везде темно и никого нет. Вот ужас, про него забыли! Хорошо, что с собой у него был мобильный телефон. Валентин позвонил жене и рассказал, что его забыли в праксисе и видимо закрыли на сигнализацию. Он хотел выйти, а она как завоет. Жена звонит их общему приятелю, тот в девять вечера пытается искать врача, который уже мирно спит. Немцы рано встают и рано ложатся в будние дни. Валентина, конечно, выпустили часа через два. А что сказал ему врач на прощание: «Учите немецкий язык».
История тринадцатая
Моей соседке в начале сентября исполнилось 70 лет. Нужно сказать, что она уж больно активная. Кто-то из ее подружек сказал ей, что именинник в день своего рождения может прокатиться на пароходе совершенно бесплатно. Анна Федоровна, не долго думая, берет с собой «серпаcтый-молоткаcтый» и идет на речку. Осень, сыро и холодно. Туристов на берегу мало, и, главное, соседка ничего не понимает по-немецки. Но ее, закаленную российской жизнью, это не пугает. Она протягивает паспорт и пытается на пальцах объяснить, что у нее сегодня день рождения. Кассирша смотрит на сгорбленную старушку, но ничего не отвечает и выдает ей билет. Ну, совершенно бесплатно. Анна Федоровна в восторге. Первый этап ее плана получился. Она находит пароход и протягивает билет матросу. Культурный матрос пропускает ее на корабль и что-то пытается объяснить, но она тупо на него смотрит и машет рукой, отвяжись мол.
Итак, поехали. Пароход начал движение. А двигался он против течения большой немецкой реки и его путь до конечной станции продолжался примерно четыре часа. К Анне снова подошел старший матрос и что-то сказал, но она опять ничего не поняла. Время шло, пароход двигался вперед, народу на пароходе становилось все меньше. Люди входили и выходили на остановках. Опять к ней подошел старший по палубе и что-то сказал. И снова мимо. А оказалось, что по бесплатному билету можно проехать только полпути в одну сторону и полпути на встречном пароходе в другую сторону, домой. Или целый путь, но только в одну сторону, а обратно добирайся, как знаешь. Итак, она проехала все возможные остановки и ее культурно высадили на конечной станции. Чужая пристань, ночь, денег нет, железной дороги тоже. Только шоссе между горами. Телефона у нее нет. И даже полицейского участка рядом нет. И стоит моя соседка, как одинокий тополь на поляне.
И пошла она пешком по трассе в сторону города, из которого приехала. Через час пути, на дороге показалась легковая машина, водитель увидел сгорбленную старушку, остановился и открыл дверцу. Она села, потому что идти уже не могла. Оказался очень приличный немец, который довез ее до города. И даже денег не взял. Открывая дверцу машины, водитель сказал: «Учите немецкий язык».
История четырнадцатая
При регистрации в одном из главных учреждений, один из моих знакомых, очень гордый, что он еврей, громко сообщил социальному работнику, что его фамилия Гер, а зовут Абрам Исаакович. Нормальный немец, выслушав его сложный немецкий язык, записал в документах: «Herr Abram Izakovich». И таким образом он стал герром, то есть господином Абрамом Исаковичем. Вся дальнейшая переписка, весь учет, от банка до больничной кассы, был на фамилию Исакович. Нас не научили, что на Западе нет отчеств. И все обращаются друг к другу по простецки, на ты.