– О, так он – легенда гастрономии? – оживляюсь я.
– И образец для подражания целого поколения современных шефов. В свое время он стал самым молодым поваром в мире, получившим три звезды Мишлен. Весь Париж ломился в его ресторан, женщины сходили по нему с ума, а ресторанные критики восхищались, – говорит Сильвия. – Ему тогда было 30. Но он отказался от звезд, заявив, что компания по производству шин не имеет права оценивать его работу, а эксперты Мишлен не разбираются в еде так, как он. Это наделало много шума и прославило его имя. Сейчас у него около 20 ресторанов по миру и он постоянно участвует в разных ТВ-шоу, типа Hells Kitchen и Master Chef. Когда-то под его руководством работал Гордон Рамзи, но теперь они не разговаривают.
Теперь мне становится интересно.
Спустя пятнадцать минут появляется Дэниэл – эдакий доктор Хаус, только без белого халата. Типичный француз, с взъерошенными кудрями и флером артистической богемности. С первых же минут интервью он ставит меня в тупик. С каждым моим вопросом тупик становится еще очевиднее. Где-то на пятой минуте понимаю, что задавать ему стандартные вопросы бессмысленно – они его раздражают. Перехожу просто к диалогу о жизни – так у нас почти получается общаться. Дэниэл – «рок-звезда», enfant terrible и Сальвадор Дали от гастрономии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он думает и мыслит по-другому, ведет диалог с напором и резко отсекает то, что ему не нравится. Он прям, как трактор, ему наплевать, как он выглядит, и он совсем не хочет нравиться. Однако меня это цепляет, и я хочу понять его образ мышления.
Почти сразу он заявляет, что у него нет эго. Он избавился от него, как от ненужной перчатки, избавился от любых мнений о нем других людей. У него настолько четкое видение своей роли, что любые отзывы о его работе больше его не трогают.
– Я просто делаю то, что должен, и так строю свою жизнь, – говорит он.
Я едва ли могу выдержать его пронизывающий взгляд, но он специально не дает мне оторваться.
– Эго – единственный элемент внутри вас, с которым надо бороться, – продолжает он. – И, без сомнения, это самый интеллектуальный элемент. Когда вы думаете, что подчинили его себе, оно просто воплощается в другой форме и продолжает вами манипулировать. Без эго мы все являемся безграничным внутренним пространством, которое можно обнаружить, остановив мысли. Если вы не будете с ним бороться, оно победит вас.
– Вы изучали какие-то духовные практики? – спрашиваю я.
– Нет. Чтобы исследовать себя, не нужно изучать никакие практики. Нужно просто очень внимательно наблюдать за своим сознанием и быть ближе к природе. Это очень одинокий и долгий путь. Я начал его в 30 лет, когда достиг максимума в профессии, которого может получить шеф. Это перевернуло мою жизнь.
– Вы проходите психотерапию? – следом резко спрашивает он.
– Я? Да вы что! Нет, не прохожу. Почему вы спрашиваете?
– Потому что вы задаете такие вопросы. Вы занимаетесь самоисследованием?
– Можно и так сказать.
Он заказывает пино-гри и хочет угостить меня. Я отказываюсь, так как сейчас полдень. Беру кофе. К нам подсаживается директор, который управляет всеми его ресторанами.
– Как вы можете охарактеризовать Дэниэла? – спрашиваю я директора.
– Дэниэл – гений, – просто говорит он, пожимая плечами. – За что бы он ни брался, везде приходит успех. Я работаю с ним уже 20 лет, и его бизнес-чутье еще ни разу не подводило.
– Как вы понимаете, что выгорит, а что нет? – спрашиваю я у Дэниэла.
– Все в моей жизни происходит само. Я просто следую потоку и не пытаюсь что-либо контролировать. Принимаю все, что приходит. Чем больше вы что-то пытаетесь контролировать, тем меньше у вас шанса чего-то достигнуть.
– Но есть ли у вас собственные желания или стремления?
– Нет.
– Это ваш жизненный подход?
– Я живу настоящим моментом. До сих пор не строю никаких планов. Все, что я люблю в жизни, – природа. Только она для меня значима. Я и сегодня живу на ферме в пригороде Марселя. Полгода – в разъездах, полгода – на ферме.
– И что вы там делаете?
– Развожу коров, овец, кур и цесарок. Читаю, слушаю классическую музыку. Я люблю детали, логику и смыслы.
– Кто же вы настоящий?
– Я – Дэниэл, – говорит он, дегустируя вино. – Быть Дэниэлом – это full-time job. Главная разница между Дэниэлом и эго в том, что Дэниэл борется с эго и не дает ему развиваться. Очень часто люди не видят реальный мир. Они видят лишь свои интерпретации реальности, так как живут в проекциях ума. На одну и ту же вещь каждый человек отреагирует по-разному, исходя из своих ассоциаций. Поэтому главный навык, который вы можете развить в жизни, – способность видеть вещи такими, какие они есть. Все очень просто. Большинство живет под стеклянным куполом убеждений и фантазий. Под ним они сформированы как личности и чувствуют себя в безопасности. Но этот купол – иллюзия. У кого хватает сил разрушить его, вступают на путь истинного себя. Я разрушил свой купол в 30 лет. Тогда я понял, что мы являемся тем, на что тратим большую часть внимания. С тех пор я перестал позволять другим людям диктовать мне, на что тратить время.
– Вы используете такую же логику при открытии ресторанов?
– Сегодня я – сторонник концепции casual dining и вижу будущее именно за ней. Когда вы заходите в ресторан с тремя звездами Мишлен, то ожидаете, что это будет самым высококлассным заведением и кулинарным волшебством. Вам приносят фигульку на тарелке, вы ее проглатываете, и вас тут же спрашивают: «Ну как, вам понравилось?» Их заботят только они сами. Вам предлагают ужин из шестнадцати блюд, и у вас даже нет выбора. Вам говорят, что и как есть, тем самым демонстрируя свою неуверенность. В наших ресторанах вы никогда не услышите вопрос «Ну как, вам понравилось?» Мы и так все знаем.
– Вы кажетесь очень уверенным в себе, – говорю я.
– Потому что мне не нужно никого впечатлять. Мне нужно накормить людей. Я продаю свой талант, а не стремлюсь кого-то очаровывать. Успех приходит не из-за долгих часов работы. Успех приходит от удачи, а удача – от возможностей. Нужно видеть эти возможности и использовать их. В своей жизни я делал много ошибок, но всегда знал, что тот «большой парень сверху» ведет меня, поэтому со временем научился ему доверять.
Дэниэлу приносят уже второй бокал. Фильм с Брэдли Купером вызывает у него скуку, так как единственно достоверное отображение жизни шеф-поваров показано, по его мнению, в мультфильме «Рататуй».
– Что для вас еда? – задаю я Дэниелу последний вопрос.
– Это эмоции, – говорит он мечтательно. – Я закрываю глаза и пытаюсь пережить вкус. Я весь состою из эмоций. Еда – самая большая терапия, которая существует на земле и доступна всем. Поэтому единственная вещь, которая никогда не исчезнет в нашей индустрии, – романтика. Возможно, я один из последних романтиков от гастрономии.
Спустя час беседы, он подписывает мне свою книгу-альбом словами «Спасибо за твое время, терпение и понимание». Да, возможно не каждый может так долго выдержать его стиль общения. Смотрю на его черно-белые фотографии в альбоме и понимаю, что 15 лет назад он был невероятно горяч и в его постели побывало немало красивых женщин. Брутальный Джим Моррисон, только в фартуке и с кухонным тесаком в руке. Он приглашает меня на официальное открытие ресторана вечером, и мы расстаемся почти друзьями.
Дэниэл оставляет сильное и противоречивое впечатление, как все успешные и харизматичные мужчины. Чтобы немного развеяться и убить время до вечера, я решаю съездить в президентский дворец-музей Qasr Al Watan, где проходят официальные встречи глав государств. Специально надеваю длинное закрытое платье в пол, так как знаю, что это эффектное место для фотографий. Дворец лишь недавно открылся для публики, но уже вошел в 20 величайших в мире достопримечательностей современной культуры и искусства.
Следующие три часа я оказываюсь погруженной в историю о величии художественного и архитектурного гения Востока. Qasr Al Watan, отдаленно напоминающий Тадж-Махал, настолько невообразимо красив, что я начинаю сомневаться в человеческом происхождении арабских шейхов. Виртуозность сочетания геометрических орнаментов, арабесок и цветовой баланс мозаик могут запросто ввести в измененное состояние сознания. С внешней стороны дворец облицован белым гранитом, внутри в дизайне использованы только три основных цвета: белый, светло-желтый и нежно-голубой – цвета эмиратской пустыни. Во дворце несколько огромных залов, библиотека на 50 000 книг, зал заседаний, музей подарков от заморских дипломатов и древних артефактов, зал приемов и бесконечные арочные холлы, покрытые отполированным до блеска мрамором и золоченой резьбой.
В науке восточной архитектуры имеет значение каждый узор, но нам, европейцам, все это кажется неисчислимым наслоением совершенно разных кубиков, ромашек, стебельков, арабесок, ромбиков… Самая настоящая фрактальная геометрия, от которой пестрит в глазах. Словно художники нащупали свойства пространства, над которыми сегодня бьются сложнейшие дисциплины – топология, фрактальная геометрия и нелинейная динамика. Узоры, в которых целое тождественно части и бесконечно повторяется в фигурах, подобных себе. Один причудливый узор вписывается в другой, покрывая всю поверхность. При этом все сбалансировано по цвету, форме и ничто не противоречит друг другу.
Почему вообще в арабской архитектуре только орнаменты и арабески? Потому что ислам запрещает воспроизводить образы людей и животных. Человек не должен ни пытаться соревноваться с Богом, сотворившим жизнь, ни создавать себе идолов. Запрет не всегда соблюдается строго, но большинство художников творили и творят по сей день в рамках, предписанных религией. В итоге ограничение само собой привело к поразительным достижениям в каллиграфии, виртуозности исполнения растительных (арабесок) и геометрических (моресок) паттернов.
В главном холле высотой 60 метров висит огромная люстра с 350 000 кристаллов, а по углам на полу стоят четыре пятиметровых зеркальных куба. В их изогнут