Кухня была такой же пыльной, как и весь дом, зато корзинка, собранная в гостинице, пришлась нам как нельзя кстати.
Выложив мою еду на вымытую тарелку, Итан налил полный стакан сладковатого сока какого-то дерева.
— Спасибо. Завтра стоит заняться поисками хотя бы кухарки, — мелкими глотками я осушила стакан, а потом попыталась проглотить кусок ветчины.
Проследив за моими потугами есть, Итан сел рядом и коснулся губами лба.
— Жара нет, но ты едва держишься на ногах. Пойдём найдём самую менее грязную комнату, — уже привычно ласково произнёс он.
Теперь он снова больше был похож на моего личного лекаря, чем на мужа. Я слишком часто видела это лицо за время плавания.
Но спорить не стала — встала и, пошатываясь, пошла следом.
Проходя мимо входной двери, я поморщилась от шума улицы — скрежет колес, ржание лошадей, гортанные выкрики извозчиков. После тишины плантации этот гвалт казался невыносимым: словно весь город говорил громко, наперебой и не в попад.
— Будем искать комнату с окнами во двор. Не выношу шума телег и повозок. Как тут вообще живут и зачем? По мне, так проще всё застроить лавками и гостиницами, — проворчала я, следуя за Итаном по лестнице.
Муж на мгновение замер на ступеньке, посмотрел в сторону улицы и обреченно вздохнул:
— Привыкнешь. Но окна — всё же во двор: меньше пыли. Я буквально задыхаюсь от этого, — согласился он.
Да уж, воздух в Новом Орлеане сложно назвать морским.
Несмотря на обилие водоемов вокруг, дышалось в городе, как в пыльном поле. Постоянный грохот телег только добавлял пыли и желания сбежать.
После тихой Саванны это ужасно раздражало.
Комната нашлась быстро, и, к счастью, там была огромная кровать.
Замирая посреди комнаты, я осматривала ложе — далёкое от скромной койки в гостинице или того, что было на корабле.
Кровать совсем не напоминала постель из моего дома. Эта явно предназначалась для молодожёнов: достаточно большая, чтобы удобно устроиться вдвоем, и достаточно широкая, чтобы отползти подальше, если понадобится.
Невольно переведя взгляд на Итана, я заметила, что он смотрит туда же. Кажется, кровать ему не слишком нравилась.
Лицо молодого лекаря стало напряженным, на скулах заиграли желваки. Уловив мой взгляд, он устало вздохнул.
— Над консумацией брака подумаем, когда ты поправишься. К тому, чтобы жену подо мной мутило, я не готов, — тут же обозначил новое правило и ушёл рассматривать ванную, явно избегая моего взгляда.
Удивленного взгляда — потому что о физической стороне супружества подумать ещё не успела. А вот Итан, судя по всему, по-своему истолковал мой затянувшийся взгляд на кровать.
Была ли я против его отказа? Нет, не особо.
Было немного обидно — меня фактически отвергли. Но я переживу. Да и настаивать на том, к чему я сама не готова, было бы глупо.
Я тоже не желала близости. Точно не сейчас.
Возможно, со временем я перестану смотреть на воротник Итана, на котором еще несколько дней назад красовалась красная помада другой.
Или хотя бы перестану думать, представляет ли он кукольное лицо Виттории, исполняя свой супружеский долг.
Этой ночью Итан не обнимал меня, не кутал в одеяло и не помогал уснуть.
Сначала он делал вид, что спит, а потом устал притворяться и ушел бродить по дому.
Вернулся мой супруг только под утро — с запахом алкоголя.
Видимо, кое-что в старом особняке всё-таки сохранилось. А спать с женой, которую больше не мутит, оказалось не так просто.
На корабле Итан был вынужден проводить рядом всю ночь. Но чем лучше мне становилось, тем больше мы с мужем напоминали соседей по кровати.
Глава 7Правильная жена
Уже неделю мы с Итаном осваивались в новом доме. И делали это в гордом одиночестве.
Найти слуг в этом пересыщенном жителями городе, оказалось не так просто. А хороших— практически невозможно.
Лето, разгар сезона, и все, кто мог, работали с приезжими или отправились дальше на юг — на временную работу.
Только через два дня Итан нашёл временную кухарку.
Женщина согласилась готовить нам обед и ужин, а с завтраком придётся как-то справляться самим. И по какой-то причине тучная мадам решила, что «сами» — это значит Я должна кормить мужа горячим завтраком.
— Ничего сложного: яйца, молоко и хлеб. С этим справится даже моя десятилетняя дочь, — уверенно заявила она, обучая меня готовить что-то нехитрое.
С первого дня Лукреция поучала меня, как быть прилежной женой. На моё ворчание за ужином Итан только усмехнулся и попросил подыграть странной, своенравной даме.
Отпугивать единственную приличную кухарку, которую он нашёл, было бы глупо. Питаться в ресторане отеля оказалось неудобно, а доставлять еду к нам отказались из-за обилия заезжих гостей.
Пришлось проглотить свою гордость и слушаться.
Слава небесам, её уроки оказались весьма нехитрыми. Я должна была встречать супруга так, будто собралась на приём к губернатору, и подавать завтрак, от которого он забудет, что можно подъедать на стороне.
Вот и сегодня Лукреция напутствовала меня, как готовить омлет, и всё бурчала, что я зря перевожу продукты.
Я не стала спорить с женщиной или объяснять, что в собственном доме бывала на кухне всего три раза — и то в детстве. За несколько дней я уяснила — это бесполезно. Поэтому не спорила — кивала и старалась не обжечь руку.
Убирая пыльные накидки с мебели, я почти смирилась с тем, что моя нежная кожа вскоре станет как у горничной.
Но вот красоваться перед Итаном обожженной рукой совсем не хотелось. Уж слишком старательно он следил за моим здоровьем.
Или так ему было проще мириться с тем, что мы спим в одной кровати?
После третьего десятка выброшенных собакам яиц, я всё-таки приготовила нечто съедобное.
— Вот, мисс, а вы говорили, не сумеете готовить. Мужчину нужно любить ночью и кормить утром — тогда и в сторону смотреть не станет, — похвалила меня Лукреция.
Последняя её фраза и взгляд по сторонам заставили насторожиться. Дама явно намекала на Итана.
Внутри что-то неприятно сжалось, но я старалась не подать виду.
— Наверное, он просто смотрит под ноги. В городе столько заезжих, что если не опустить голову, можно попрощаться с ботинками, — попыталась пошутить.
Лукреция поняла, что намёк не сработал, и поманила меня наклониться:
— Слишком молод ваш доктор. Девочки с «Тюльпана» уж больно часто его вызывают. Как бы не наградили чем. Зря он взялся их лечить — теперь они своего не упустят. Быть содержанкой при молодом джентльмене поприятнее, чем просто куртизанкой, — прошептала она, заметно смутившись.
От подобных слов я округлила глаза и отстранилась.
Чего-чего, а узнать, что Итан захаживает в подобные места, я точно не ожидала.
— Это… бордель? — выдохнула я, словно нас могли подслушать.
Женщина молча кивнула, отвела взгляд и сжала в руках свой фартук.
— Самый дорогой. И относительно чистый, если это вас утешит, — добавила она всё тем же шёпотом.
Да уж, сомнительное утешение.
Ещё даже месяца со свадьбы не прошло, а Итан уже ищет себе развлечения?
В груди кольнуло.
Нет, я знала, что женатые мужчины нередко заглядывают в подобные заведения.
Отец тоже грешил этим, не особо скрываясь. Хотя давно мог бы завести постоянную содержанку и плодить бастардов.
Но не через неделю после свадьбы! И не прежде, чем брак… был консумирован.
Обычно интерес к жене пропадал с первой беременностью. До этого супруги активно занимались вопросами продолжения рода. Особенно если были примерно одного возраста и не вызывали отвращения друг у друга.
«Не вызывали отвращения» — эхом прозвучало в голове.
В последнее время Итан даже прикасаться ко мне перестал.
Сухо здоровался, подавал свой чудо-эликсир и снова исчезал в городе.
Сидеть дома ему было скучно, и, помимо поисков прислуги, он принялся искать пациентов.
Поблагодарив кухарку за помощь, я решила: дальше откладывать разговор нельзя.
Вопрос, которого Итан тщательно избегал, всё ещё висел между нами.
Он то прикидывался спящим, если я ложилась позже, составляя список дел, то уходил бродить по дому, лишь бы не встретиться со мной взглядом.
Но этой ночью дождаться, пока я усну, у него не выйдет.
Не выйдет, но Итан всё же пытался.
Как обычно, просидев в кабинете до полуночи, он едва слышно пробрался в постель, не подозревая, что его ждёт сюрприз.
Как только мужчина с облегчением выдохнул, я подползла ближе и коснулась рукой его щеки.
— Итан, — прошептала, ощутив, как он напрягся.
Приподнимаясь, муж зажег свечу и внимательно посмотрел мне в глаза.
— Тебя что-то беспокоит? Почему не сказала вечером? — устало произнёс он, а потом его тёмная бровь медленно поползла вверх.
Что ж, свеча была очень кстати. Именно она позволила Итану проследить взглядом за медленно сползающим с моей груди одеялом.
В этот раз на мне не было приличного ночного платья, как обычно. В этот раз на мне вообще ничего не было.
Когда муж это понял, его дыхание стало тяжёлым, а в горле, кажется, пересохло. Итан замер, все еще рассматривая мои глаза. Взгляд ниже он не опускал, будто смущался.
— Я уже хорошо себя чувствую. Сколько ещё мы будем откладывать? — тихо намекнула я, давая понять, что разделась совсем не от жары.
От подобного вопроса моего супруга почти сдуло с кровати. Он отпрыгнул от меня так, будто боялся, а потом лихорадочно начал пить воду.
— Итан… — снова позвала я, напоминая, что всё ещё не понимаю странную реакцию.
Точнее, старательно делала вид, что не понимаю. На самом деле я всё прекрасно понимала.
Но это было слишком больно, чтобы признаваться даже самой себе.
А ещё — унизительно.
Громко поставив стакан на стол, Итан развернулся, оценил одеяло, которым я вновь прикрылась, и тяжело вздохнул.
— Ты права, Эмма. Я должен был поговорить с тобой. Но так даже лучше. Мы не будем откладывать, — согласился он, потушил свечу и лег рядом.