— В большинстве — из-за продуктов и фруктов, которые нам щедро дарили взамен на зеркала, ткани или ножи. Но бывали и более весёлые сувениры, — усмехнулся Итан.
— Почему ты раньше никогда не говорил о своих приключениях? — спросила я.
После этого вопроса он вдруг замер, крепче прижал меня к себе и уткнулся носом в волосы.
— Наверное, потому что мне сложно было принять, что этого больше не будет, Эмма. Мне нужно время. Я столько лет провел на корабле, что стены дома порой казались клеткой. Особенно в первые несколько недель, — признался он.
В его голосе больше не было ни намека на веселье.
Но я не пожалела, что задала этот вопрос.
Помимо Виттории у меня оказался ещё один конкурент в борьбе за сердце Итана. И, в отличие от подлой змеи, вытеснить любовь к морю было так же невозможно, как потушить солнце.
— Ты пытался привыкнуть к стенам… и тут на голову свалилась безумная дочь хозяина со своими требованиями, — грустно улыбнулась я, прижимаясь к нему и лениво проводя пальцем по обнаженной груди.
Итан едва заметно вздрогнул от прикосновения, перехватил мою руку и коснулся её губами.
— Скорее ко мне явилась напуганная девочка, — шепнул он, — Жаль только, что тогда я был слишком поглощен своими разбитыми планами и не замечал ничего вокруг. Теперь, зная тебя, я понимаю: ты тогда была в отчаянии. Но до сих пор не могу понять — почему, — добавил, поглаживая меня по спине и заставляя поднять голову.
Я встретила его взгляд.
Да уж… я помнила своё состояние в тот день.
Только вот сейчас уже не была уверена: моя ли это была истерика… или тогда на меня действительно начал действовать яд.
— Мне казалось, что отец выдаст меня замуж за старого капитана, — наконец призналась. — Это сложно объяснить. Сейчас я понимаю, что он никогда бы не принудил меня к такому браку. Но тогда… это казалось таким же реальным, как проклятие ведьмы.
— Думаешь, тебя начали опаивать уже тогда? — осторожно уточнил Итан.
— Не знаю, — прошептала, пряча лицо у него на груди. — Но если бы ты не вернулся, я бы уже либо лишилась рассудка, либо…
Закончить мне не позволили.
Итан крепче прижал меня к себе и поцеловал — коротко, будто боялся услышать продолжение.
— Я уверен, твой отец всё выяснит и просто так это не оставит, — твёрдо сказал он, глядя куда-то вдаль поверх моей головы.
— А я не уверена, что он сможет что-то сделать, — впервые озвучила то, что уже несколько месяцев сидело в душе. — Даже если узнает, кто это был… Не знаю, за что она так поступала со мной. Но лучше не возвращаться.
Я вздохнула и крепче прижалась к Итану, словно пытаясь укрыться от собственных мыслей.
Вначале я была уверена, что это проделки Виттории. Но чем больше вспоминала события до её приезда, тем яснее понимала — нет.
Подозрения вели в другую сторону. К матери. К женщине, обезумевшей от желания обеспечить будущее долгожданному сыну… или от ревности к отцу.
— Эмма… — Итан тяжело выдохнул и погладил меня по спине. — Прости, что скажу это, но, вероятно, на нее так повлияло горе. Твоя мать многое потеряла в юности. И не каждый способен пережить такую утрату.
— Я не понимаю, о чём ты, Итан, — тихо прошептала я, тревожно замирая.
— Значит, вам стоит поговорить. Не знаю, почему в вашем доме это запрещенная тема, — он замялся, — Но это не моя тайна, малыш, и не мне её раскрывать. Я узнал случайно… и не уверен, что правильно всё понял. Прости.
Он обнял меня крепче, уложил удобнее и натянул на нас одеяло.
— Просто при встрече спроси отца о Филиппе. Он всё поймёт. Только не произноси это имя при своей матери, — шёпотом добавил Итан, целуя меня в висок.
Имя Филипп я слышала впервые.
Ни отец, ни мать никогда не упоминали его, и потому я не стала устраивать Итану допрос.
Сейчас меня волновало другое.
Итан сожалел о том, что был вынужден отказаться от моря. Его признание в любви никак не уменьшало тоски, что скользила в голосе и отражалась во взгляде.
Морская гладь манила его сильнее, чем он признавал. Или муж просто не хотел меня обидеть.
— Ты хочешь снова отправиться в плавание? К островам? Или в Италию? — задала я другой вопрос, прижимаясь щекой к его груди.
Итан уже прикрыл глаза, легко поглаживая мою спину, словно убаюкивая.
Но, услышав вопрос, напрягся, тяжело вздохнул и стал серьёзным.
— Это больше не вариант, — коротко выдавил он.
— Но ты бы хотел? — тихо спросила я снова, ощущая, как сердце замирает в ожидании ответа.
Муж открыл глаза, привлёк меня ближе и заключил в стальные, но такие родные объятия, уткнувшись подбородком в мою макушку.
— Теперь ты — моё солнце и моё море, Эмма. Моя тихая гавань… и мой бушующий океан страстей, — едва слышно прошептал он, и в его голосе звенела тихая искренность.
Мужские пальцы запутались в моих волосах, а я скользила ладонью по его горячей коже, ловя каждый быстрый удар сердца.
Теперь он принадлежал мне.
И я не собиралась его отдавать. Ни миру. Ни морю. Ни даже времени.
Глава 15Шторм
Ранняя весна наполнила Новый Орлеан светом и шумом. Город, словно природа, просыпался после спячки и готовился встречать тепло.
Воздух снова становился пыльным, сменяя зимнюю влажность, а вместе с первыми солнечными днями подоспели и новости.
Спустя почти год простоя, корабль отца наконец-то починили.
И в этот момент, наша тихая гавань впервые столкнулась с бушующим штормом.
— Родная, новый лекарь закончит контракт через три месяца, и после отпуска поступит на службу к твоему отцу. Я скоро вернусь, — утешал меня Итан, собирая свои вещи.
— Я буду скучать, — подавляя слезы, я старалась не смотреть на Итана и на то, как растет стопка его вещей на кровати.
Отцу так и не удалось найти ему замену, а отправить команду без корабельного лекаря — почти то же самое, что выпустить их на шлюпке в открытый шторм.
Они с отцом долго совещались и собирались ещё раз всё обсудить, когда он приедет в Новый Орлеан.
Роды маменьки прошли удачно, Роланд Нортон стабильно набирал вес, активно ел и рос, как полагается маленькому наследнику великого рода.
Отец наконец выдохнул, оставил сына и внука на попечение доктора Джо и решился покинуть Саванну.
Простой судна обходился бы слишком дорого. А бизнес и так понес убытки из-за срыва контрактов. Недолгий рейс должен был хотя бы частично покрыть ущерб, который требовали компенсировать торговцы.
И именно в этот рейс собирался отправиться Итан.
В Саванну я возвращаться не рисковала, а потому, в окружении слуг и своих новых подруг, оставалась одна в особняке.
Одна — на целых полгода. Чуть меньше того, что мы уже прожили в браке.
От нервов я почти не могла есть и ужасно спала.
К счастью, Итан не единственный доктор в большом городе.
Старый и очень молчаливый врач, которого рекомендовала Джоан, быстро определил причину недомогания и выписал мне слабые отвары, помогающие скрывать симптомы от мужа.
После плавания, Итана ждёт весьма волнующая новость, о которой он даже не подозревает.
Нет, я хотела сказать, когда узнала. Но не смогла — видя, как блестят его глаза, как за спиной будто вырастают крылья от одного лишь упоминания о возможном путешествии.
Если он узнает о ребёнке, никакая неустойка не заставит его покинуть меня одну. В одном Итан был по-прежнему непреклонен — он слишком сильно беспокоился о моем здоровье.
Страшно представить, как он будет опекать своего ребёнка. И ещё страшнее — как он будет опекать меня, пока я в таком положении.
Наблюдая за мужем, я едва удержалась, чтобы не коснуться живота.
Странный жест, который раньше казался мне наигранным, теперь стал самым любимым. Будто я пыталась защитить этого маленького человечка от всех — и, тем самым, невольно выдавала своё состояние.
Внизу зазвонил колокольчик, и из распахнутой слугой двери кухни по дому поплыл аромат тушеной говядины.
— Твой отец приехал, — сообщил мой взволнованный супруг.
Его утренняя расслабленность мигом сменилась маской сурового корабельного лекаря. Поправляя рубашку и осматривая себя в поисках хоть какого-то изъяна, к которому мог бы придраться наш важный гость, Итан протянул мне руку.
Я едва заметно отступила назад и покачала головой.
— Встреть его, а то я разревусь как ребёнок, и вы не сможете поговорить — по меньшей мере, до ужина, — придумала я нелепую отговорку, которая, к счастью, сработала.
Нет, я, конечно, скучала по отцу.
Однако, сейчас хотела только одного — чтобы Итан ушёл из комнаты.
Больше, чем от запаха говядины, меня тошнило только от конского навоза.
Как только взволнованный будущий отец вышел, я кинулась в ванную и вернула всё, что с трудом съела на завтрак.
Наблюдая в зеркале своё слегка осунувшееся лицо, я впервые была не против, чтобы муж уехал. Не хотелось, чтобы он видел меня в таком состоянии.
На поздних сроках недомогание не такое явное, да и щеки больше округляются, а не впадают. Я и так была довольно стройной, и излишняя худоба делала мою внешность не утонченной, а болезненной.
Собственно, она вполне соответствовала самочувствию.
Ополоснув лицо ледяной водой, я медленно вытерлась полотенцем, задерживая дыхание. Дурнота отпустила, позволив сделать хотя бы один полноценный вдох. Немного легче. Всего на пару минут — но и этого достаточно, чтобы собраться.
Обед предстояло как-то пережить.
Даже лавровый лист в декольте и мятный отвар больше не спасали. И если для Итана слуги готовили то, что выбирала я, то гостей курицей и рыбой не накормишь.
Отец не считает птицу мясом — ест только оленину и говядину. Между вонью и жуткой вонью я выбрала говядину.
Дверь в комнату тихо открылась.
Кажется, обсуждение мужчины отложили до вечера и прислали слугу за мной.
— Передайте мистеру Харрису, что я поправляю причёску и скоро спущусь, — прокричала я.